Сегодня Мосгорсуд рассмотрел нашу апелляцию на продление срока содержания под стражей Надежды Савченко, вынесенное 10 июня судьей Мелехиным. По традиции суд оставил постановление без изменения, подтвердив содержание Савченко под стражей до 30 сентября.

Вместе с тем заседание было уникальным в истории российского правосудия. Мною было заявлено ходатайство о приобщении четырех уведомлений о подозрении в совершении уголовных преступлений, вынесенных Генеральной прокуратурой Украины в отношении троих российских судей, а также первого заместителя министра иностранных дел Титова. Никогда еще в истории не было, чтобы за неправосудное решение судьи преследовались правоохранительными органами иностранного государства, а именно того государства, в отношении граждан которого они вынесли это неправосудное решение.

Этот акт прокуратуры Украины непосредственно связан с вопросом о содержании Савченко под стражей. Уведомления о подозрении вынесены именно тем лицам, которые, во-первых, продлевали содержание под стражей делегата ПАСЕ Надежды Савченко уже после официального разъяснения ПАСЕ об ее безусловном иммунитете как от судебного преследования, так и от ареста, а также первому заму Лаврова, поскольку именно он сформулировал неправильную, извращенную трактовку международных правовых норм, которые предоставляют иммунитет Надежде Савченко. Тем самым Титов ввел в заблуждение и судей, и следствие. (Говоря "ввел в заблуждение", мы при этом понимаем, что все они работают в единой системе, и без указания высшей власти всего этого беспредела бы не было.)



На этом основании к уголовной ответственности привлекаются судьи Басманного суда Мушникова и Карпов, а также судья Мосгорсуда Мелехин. Речь идет о части 3 статьи 146, части 5 статьи 27, части 2 статьи 375 УК Украины: незаконное лишение свободы, пособничество в незаконном лишении свободы, совершенное организованной группой, и вынесение заведомо неправосудного постановления, повлекшее тяжкие последствия.

Я надеюсь, что этот прецедент позитивно воздействует на российскую судебную систему и она не будет с такой легкостью выносить заведомо неправосудные решения. Сейчас судьи рассчитывают, что со стороны российских органов их никто не покарает, - но вот нашлась управа. Если они думают, что преследование ничего не значит, то это не так. Скорее всего они будут объявлены в международный розыск через Интерпол, и я не исключаю вынесения заочных приговоров этим лицам, поскольку в Украине такая практика существует и никаких препятствий процессуального характера для этого нет.

Реакция судей в Мосгорсуде была, конечно, нервная. Долго рассматривали документы, хихикали, и в конечном счете отказали в приобщении этих документов. Однако это никоим образом не снижает их процессуальную ценность. Суд посчитал, что это форма давления, но оглашение состоявшихся фактов не может быть формой давления. Мы предоставили лишь то, что компетентные органы Украины уже процессуально приняли, и я надеялся что судьи Мосгорсуда примут во внимание практику, которая уже началась в отношении их коллег.

Сегодня председательствующей была судья Олихвер, вторая судья - Никишина, третий - бывший председатель Тверского суда Игорь Алисов. Собрались "смертники", которым ничего не страшно, но тем не менее даже в их поведении я заметил достаточно панические, истерические нотки.

К сожалению, они не приняли документы украинской прокуратуры, и я не исключаю, что и в отношении этих судей также могут быть возбуждены уголовные дела.

Теперь уже в деталях стало ясно, как меня пять лет назад задержали. Я с товарищем уехал в Москву, когда перед выборами 2010 года белорусские КГБ и МВД начали зачистку всех политических сил хоть с каким-то намеком на радикализм. В том числе под раздачу попали и анархисты. В ходе этой операции было задержано и допрошено, только по моим данным, около 120 человек, на некоторых были заведены уголовные дела. Мы решили переждать время до выборов. В Минске был завербован один из моих соратников, Антон Лаптенка, которому дали задание выйти со мной на связь и встретиться в Москве. Такое же предложение поступало и некоторым другим моим товарищам, но они отказались - и покинули страну. Несмотря на то что они нас предупреждали, мы никак не могли в такое поверить. Мы договорились с ним по интернету о встрече, и за 5 минут до назначенного времени меня схватила группа оперативников, которая представилась сотрудниками ФСБ. Моему товарищу, Диме Дубовскому, удалось уйти. Меня же затолкали в машину и очень быстро, буквально за три часа, отвезли в Беларусь. Там, недалеко от границы, меня передали нашим чекистам, и я был заключен в СИЗО КГБ, печально известную "Американку".

Тюрьма - это концентрированное выражение общества. Именно в тюрьме можно увидеть все слои населения в одном месте, охватить их одним взглядом. Я наблюдал, как у людей менялось мнение по отношению к событиям на Украине. К Майдану в массе своей относились положительно. Помню, как бежали к телевизору, возвращаясь с промзоны. Однако аннексия Крыма все изменила. Большинство стало высказывать прокремлевские симпатии. Но есть разница: всплеск энтузиазма от Майдана был искренний, связанный с врожденным стремлением человека к освобождению.

Но как только начались военные действия, хватило двух-трех месяцев, чтобы примерно для двух третей обывателей действия России стали представляться морально оправданными.

Здесь сыграли роль глубинные слои коллективной психики: подсознательная тяга к возрождению былого могущества Русской империи. Это чувствуется в настроениях людей - видимо, сказывается ностальгия по прошлой советской мощи. Когда нету настоящей самоорганизации, привычки к инициативе и общественного самоуправления, люди жаждут компенсации в форме приобщения к сильной коллективистской сверхидее, вопреки слабой, которая, по их мнению, восторжествовала после распада СССР.

Большинство сочувствует России в Крыму и в Донбассе. Речь идет не о маргинальных слоях, а о среднем обывателе, и нижнем и среднем звене сотрудников госаппарата.

Если однажды мы увидим на улицах Минска российские танки, большинство белорусов воспримут это или с безразличием, или с пассивной симпатией, потому что ситуация в России несколько мягче. Так как связи между людьми в России и Беларуси достаточно тесные, люди видят, что в России все-таки нету такого беспредела, который творится в Белоруссии. Поэтому люди связывают надежды на улучшение ситуации с присоединением к России. Ведутся такие разговоры: "Неплохо бы нам стать областью Российской Федерации". Причем это говорят вовсе не представители "быдла", а вполне неплохие люди, которые ненавидят действующую власть, страдая в лагерях и тюрьмах, и трезво оценивают происходящее. Надежды на справедливость они связывают с Россией.

Но примерно пятая часть населения имеет четко выраженную западническую или "незалежническую" ориентацию.

За время, которое я провел в заключении, многое изменилось. То, что происходит между Россией и Украиной, воспринимается разными слоями общества по-разному. Большинство населения страны напугано военными действиями на Украине и готово терпеть плавное снижение уровня жизни только ради того, чтобы над головой было мирное небо. Однако есть и меньшинство – примерно каждый пятый, - которое в событиях на Украине видит пример и надежду на перемены. Хотя я не могу утверждать, что эти перемены обязательно приведут к лучшему, но ведь людям важнее сама надежда.

В политической ситуации в Беларуси ничего не изменилось. Одних людей выпустили - других посадили. На самом деле ситуация только ухудшается, маховик репрессий постепенно раскручивается все больше и больше. Это очевидно по громким уголовным делам последних лет: не осталось ни одной области общественной жизни, в которой кого-нибудь да не посадили.

Перед нынешними выборами абсолютно все понимают, что никаких перемен не будет, и участвуют в выборах скорее по привычке. Я сам в выборах никогда не участвовал и не буду. Белорусская оппозиция существует лишь номинально, у нее нет влияния в обществе. И это это несмотря на огромное падение рейтинга тирана! События последних нескольких лет показывают, что единства ни по одному вопросу нет.

Надежда на изменение ситуации извне иллюзорна. Беларусь слишком привязана к России и экономически не сможет без нее существовать, если не произойдут фундаментальные изменения в экономике, в структуре управления. Однако на это потребуются многие годы.

Что касается внутренних факторов, то перспективы эволюционных изменений я также не вижу, потому что белорусское общество слишком пассивно. У него низкий протестный потенциал, низкая политическая культура, слабая самоорганизация. Я предвижу, что в конечном итоге будет социальный взрыв, потому что страна из года в год деградирует, нет никакой положительной динамики, которая могла хотя бы дать надежду на изменение этой тенденции. Сколько времени займет полная деградация страны, я не знаю, но это максимум несколько лет. Тогда начнутся «голодные бунты», как в 90-х.

За прошедшие пять лет мои взгляды углубились. Тюрьма - это такое место, где человек может взглянуть на себя со стороны. Каждый день наш окружают сотни бытовых вопросов, текущих задач, и очень сложно выпутаться из этой паутины. В тюрьме можно заняться самообразованием, узнать людей из разных слоев общества, с которыми я при других обстоятельствах никогда бы не встретился, причем как из низов общества, так и из самых верхов. И это сильная школа реализма, объективной оценки ситуации. Я не терял времени даром и занимался чтением серьезных книг, приобретал знания в области экономики, маркетинга, психологии, философии.

Пять лет я только и занимался тем, что обдумывал различные варианты действий после освобождения - не зная, когда это освобождение придет. Чтобы не растрачивать свои нервы, я запретил себе надеяться, старался прожить правильно, продуктивно каждый новый день.

Я связываю свое будущее не столько с Беларусью, сколько со всем миром. Мы живем в эпоху глобализации, цифрового общества, которое становится все более и более интерактивным. Я считаю, что национальные границы размываются, национальный менталитет утрачивает значение, и я связываю свою будущую деятельность с общемировыми тенденциями, а не с раскладами в отдельно взятой стране.

С развитием информационных технологий - социальных сетей, блогов, платформ - с новой силой выстраиваются горизонтальные связи в обществе, которые помогают сформулировать массовое мнение в течение одного-двух дней и даже часов.

Краудсорсинг - революция в области объединения усилий и ресурсов миллионов людей, настоящая анархическая идея. Она меняет мир прямо сейчас, формируя новые отношения. Такой менталитет приведет в будущем к важнейшим переменам, гораздо более глубоким, чем в тех странах, которые принято считать демократиями, то есть в западных странах. Потому что настоящая демократия - это прямая демократия, участие каждого гражданина в жизни общества.

Мои практические ближайшие планы - провести время с родными и друзьями, с теми людьми, которые все эти несколько лет меня поддерживали, оказывали всестороннюю помощь и с нетерпением ждали моего освобождения. Помощь этих людей - то, что грело мне душу все эти пять лет. Для меня это самый главный урок и ценность, которую я вынес из заключения.

Я ни о чем не жалею - ведь «...не истерзав свою душу, не будешь в ладу с самим собой».

"На самом процессе мы имели возможность услышать о применении угроз и пыток сотрудниками ФСБ в отношении Сенцова и Афанасьева. Достаточно интересно, что люди, использующие такие методы для получения показаний, не стесняются обвинять в терроризме нас", - говорил в последнем слове Александр Кольченко. И добавить тут нечего. Дело Сенцова - это циничный бред о том, как заложники пытались устрашить террористов.

Завтра в отношении Олега Сенцова и Александра Кольченко вынесут приговор. Тема чуть ли не впервые получила большой резонанс, внезапно по ней высказалась с позиции "специалиста по террористам" Юлия Латынина. Приводя примеры из мировой истории, она указывает, что Сенцову было бы лучше не отрицать вину, а отстаивать свое право на борьбу с оккупантами. При этом она полагает, что Сенцову стоило доказывать, что насилия над людьми не совершал, ущерб нанес маленький - и вообще занимался хулиганством, а не террором. Латынина не сомневается, что Сенцов участвовал в поджогах и подготовке взрыва, потому что на него указали другие фигуранты дела. Никаких мотивов его или себя оговаривать у них быть не могло, говорит она, хотя их всех и пытали. По ее мнению, у государства есть "серьезные доказательства" виновности Сенцова. Будто бы Сенцов называет себя невиновным в угоду правозащитной общественности, а общественность не имеет никаких аргументов в пользу невиновности Сенцова, кроме того, что он режиссер. И главное, в большом тюремном сроке Сенцова будут виновны правозащитники, разозлившие государство "враньем" о его невиновности.

Меньше всего мне хочется опровергать мнение Латыниной, настолько оно некомпетентно и абсурдно. "И ляпай, но ляпай уверенно!" Однако в этом тексте есть видимость логики и связности, которая может обмануть неискушенную большую аудиторию, плохо разбирающуюся в деле, поэтому придется его растащить по косточкам.

"И вот 11 мая 2014 года ФСБ арестовывает в Крыму активиста Майдана Олега Сенцова". Это, конечно, не ложь, но и не правда. Официально Сенцова арестовали 11 мая, но по факту похитили днем ранее. Если уж автор упоминает о пытках, более того, утверждает, что эти пытки действительно были, то хорошо бы и знать обстоятельства задержания. Это, впрочем, не так важно сейчас.

"И никаких обстоятельств дела, когда начался шум, не приводили ни ФСБ, ни возмущенная общественность, просто все сетования общественности сводились к тому, что думать, будто режиссеры могут быть замешаны в противоправной деятельности, может только вконец озверевшая кровавая гэбня". А вот это уже откровенная чушь. Во-первых, дело было засекречено. Необоснованно, никакой гостайны там не было. Адвокаты не имели возможности давать качественную и полную информацию.

Во-вторых, информация все же сочилась с обеих сторон. Вот о деле 30 мая 2014 года публично отчитывается ФСБ. Вот от того же дня слив оперативной съемки на Первом канале. Из нее понятно, что Чирния поймали со взрывными устройствами в рюкзаке. В этом же репортаже Чирний и Афанасьев на камеру рассказывают о том, как Сенцов давал им указания. А вот репортаж "Граней" от 7 июля 2014 года. В этот день Сенцову продлевали арест. Там есть вся основная фабула обвинения: и поджоги, и оперативный эксперимент, и муляжи бомб. Дело в том, что на продлениях ареста частично зачитывались материалы дела. Видеооператоров при этом из зала выгоняли, но пишущей прессе делать аудиозаписи не запрещали. Так мы узнавали почти все, включая имена фигурантов, находящихся в розыске. Правозащитный центр "Мемориал" при этом ждал, когда подписка о неразглашении перестанет действовать, и, только имея на руках обвинительное заключение, признал Олега Сенцова и Александра Кольченко политзаключенными. В числе аргументов профессия Сенцова не упоминалась, как не оценивался и уровень творческого развития Кольченко. Amnesty International, как верно указала Латынина, выступила с заявлением о незаконности ареста сразу же, но вот только позиция AI опять же не имела никакого отношения к миру кино. Организация заявила о том, что Крым - оккупированная территория, а значит, согласно статье IV Женевской конвенции, вывоз гражданского населения в оккупирующую державу полностью запрещен. Речь шла обо всех фигурантах, этапированных в Москву.

Кто хотел, тот обстоятельства дела знал задолго до "суда". Кто упал с Луны - что тут поделаешь. Латынина утверждает, что обстоятельства оперативного эксперимента, на котором попался Чирний, открылись во время процесса в Ростове-на-Дону (в реальности же примерно за год до этого) и это якобы перевернуло наивные представления о том, что обвинение не оперирует никакими фактами. На самом деле таких представлений не было, все (кто хотел) знали, что Чирния поймали с поличным, что он дал показания против Сенцова. Просто сторонников Сенцова факт этих показаний не убеждал в том, что он причастен к подготовке взрыва, а сейчас тем более. Высказывания в духе "режиссер не террорист" кампанию поддержки действительно иногда сопровождали, но чаще не вызывали отклика "возмущенной общественности". Другим она была возмущена.

"Примечательно, что арест других обвиняемых по этому делу (а это Чирний, Афанасьев, Кольченко) вот не вызвал такого вала возмущения художественной общественности. Для меня это тоже было как-то дико, потому что получалось, что режиссеру сидеть по дутому обвинению нельзя, а простым смертным – ну, пожалуйста". Если речь идет не о правозащитной, а именно о художественной общественности, то чудо уже в том, что они вступились хотя бы за своего коллегу. А есть, например, сообщество анархистов, которое сконцентрировалось на поддержке Кольченко. Кроме того, степень вовлеченности в события у каждого фигуранта разная, как разная и степень давления со стороны репрессивной машины. У Сенцова это соотношение самое дикое: он не участвовал ни в одной из акций, его причастность утверждается лишь на основании выбитых под пытками показаний, при этом ему шьют самые тяжелые статьи. Его обвинение более дутое, чем у других фигурантов.

"Чирний попросил Пирогова принести ему взрывное устройство: он и его друзья хотели взорвать памятник Ленину в Константинополе". Симферополь, Константинополь, некрополь - какая разница, когда есть концептуальное Мнение... хотя черт с ним с Константинополем, все могут оговориться.

"И вот, согласно показаниям Чирния, которые он дал в обмен на сделку со следствием, от которых он сейчас отказался..." А вот это уже серьезная фактическая ошибка. Чирний не отказывался от показаний. Отказался Афанасьев. Перепутать их можно, только будучи совсем не в теме.

Но самое интересное, что Латынина, думая, будто Чирний отказался от показаний, упоминает об этом вскользь, словно это не заслуживает внимания и ни о чем не говорит, и никак сами показания не опровергает.

"Вот скажите, пожалуйста, что мы должны думать? Что Чирний не провокатор, не подлец, человек, рисковавший свободой, по какой-то причине взял соврал и оговорил невиновного украинского патриота?" Нет, мы включим дурака и ни в коем случае так не будем думать. Мы должны думать, что у людей, попавших в лапы ФСБ, нет никаких причин оговаривать себя, знакомых, незнакомых, друзей, маму, папу... Что членов группы "реально пытали", но к делу это не имеет никакого отношения. Их так просто пытали. Что Чирнию, который, кстати, был вовлечен во все три эпизода дела, не могли предложить на выбор 20 лет или 7 лет: 20 - если не даст нужных показаний. Что самым случайным образом Чирний сначала указывает в показаниях на Геннадия, который якобы просил взорвать памятник, а уже через день на Олега.

Кстати, Афанасьев еще и себя частично оговорил. Когда я читала обвинительное заключение, у меня возникло четкое ощущение, что Афанасьев к взрыву памятника не имеет отношения. Его признание в этой части нужно было, чтобы ФСБ могла сваять дело о террористической группе, приставить к Сенцову двоих "свидетелей". Позже, когда он решился на публичный отказ от показаний, он именно это и сказал адвокату Александру Попкову: в поджогах участвовал, о Ленине даже не слышал.

"Или мы должны думать, что Олег Сенцов поступил так, как имеет право поступить человек, считающий свою родину оккупированной?" Если уж мы взялись за телепатию и угадываем, что у человека в голове, давайте подумаем о том, что у Сенцова есть мозги. Деятельность Сенцова, о которой мы знаем по его рассказам и по описаниям соратников, была весьма насыщенной и конструктивной. Он вывозил украинских военных из Крыма, снабжал заблокированные части продовольствием, искал похищенных активистов - в общем, это то, что делают для освобождения заложников от террористов, то есть украинцев - от российских властей и силовиков. Это действие прямое, направленное на результат, имеющее цель, а поджечь дверь или насрать в тапки - это действие кривое, а не прямое. И мне сложно представить, как человек, разрывающийся между семьей, творчеством и активизмом в экстремальных условиях оккупации, может придумывать коварные планы обжигания кухни офиса "Единой России" темной ночью.

Если уж мы вступили на скользкий путь разговоров о правдоподобии, то простите, как в группе из 5-10 человек может быть лидер, полностью дистанцированный от всего, что делают его "подчиненные"? Зачем он передает деньги не Чирнию лично, хотя тот находится рядом, а через Афанасьева? Разве непонятно, что такие детали сюжета пишутся, чтобы был второй "свидетель"? Неужто нужно давать Афанасьеву указание собрать информацию о видеонаблюдении (а все равно ведь попали под камеру), путях отхода вокруг "Русской общины"? Сам он не догадается? Зачем тут вообще Сенцов? Чтобы "довести до сведения" гениальный план: "двое туда, двое сюда"? В чем вообще смысл руководства, если, по версии ФСБ, Кольченко и Боркин не явились на первый поджог, хотя и были включены в "план", и ничего им за это не было? Почему руководителя никто не слушается? Зачем одному Чирнию три координатора: Сенцов, Афанасьев, Цириль, который уехал из Крыма до референдума, но которого ФСБ называет почти наместником Яроша в Крыму? Ответы же очевидны: Сенцова приплели к делу искусственно.

"...Теперь каждый бомбист, коммунист, исламист и так далее, пойманный с поличным, обязательно утверждает, что "Рафик ну совершенно "неуиновен". И благодаря такой пропаганде даже Бен Ладен предстает у нас в образе Иисуса Христа. Эти проклятые пиндосы сами взорвали башни-близнецы, чтобы скомпрометировать мирный ислам". Я просто оставлю это здесь. Я не знаю, почему у Латыниной Бен Ладен предстает в образе Христа, и не хочу этого знать.

"Эта позиция в устах даже приличных людей, не говоря уже о настоящих террористах, она не случайна, потому что она востребована гигантской социальной прослойкой, вот всех этих правозащитных бюрократических организаций... А это значит, что, реши Сенцов публично отстаивать свою позицию, то он имел бы очень важный аргумент: он не террорист, потому что взрыв памятника, хотя бы и с политическими целями, это не терроризм, а хулиганство". Кольченко делает именно так. И? За помощь в одном поджоге, за причинение ущерба неподтвержденного размера не существовавшему на тот момент юрлицу ему просят 12 лет. Ну а правозащитные организации в его случае поддерживают эту позицию, не отворачиваются.

"Заняв позицию, комфортную для правозащитного сообщества, группа украинских патриотов зато потеряла в другом". Какая еще группа? Там у каждого своя позиция. "Во-первых, она потеряла возможность озвучить свою позицию". Сенцов только этим и занимается, что на каждом продлении ареста, что в своих пояснениях, что в последнем слове. Озвучивает позицию так, что "Эхо Москвы" отказывается ставить на сайт видео, где он называет Путина кровавым карликом.

"Она представила украинских патриотов (того же Чирния и Афанасьева) как каких-то детсадовцев, которые ничего не могут толком взорвать, зато оговаривают зачем-то невинных людей". Так все и было. У Чирния на первом поджоге окурок потух в луже бензина, на втором он не смог стекло разбить, а потом у него загорелась балаклава на лице - так что он пострадал больше, чем офис ЕР. Взрыв он готовил гордо, надеясь отмежеваться от прошлых союзников и набрать себе новых, но набрал одних стукачей. К тому же Чирний и Афанасьев вину признали, и очевидно, что именно это мешает им отстаивать позицию, а никак не то, что Сенцов вину не признал.

"Она подтвердила российскую пропаганду, что все население Крыма в едином порыве хочет вступить в Российскую Федерацию, а противников ну вот вообще нет". Ага, то есть если Сенцов не взрывал памятник, значит, он не противник вступления Крыма в РФ...

"Когда человек говорит "я это сделал" и объясняет почему, но смотрите, ущерб маленький, тогда, ну, я не могу сказать, что... Вряд ли наше государство просило по минимуму. Но государство особенно звереет от того, когда ему лгут в лицо. Потому что у государства есть достаточно серьезные доказательства, и вместо этого его, извините, макают в дерьмо и рассказывают ему, что Сенцов совершенно "неуиновный". И в такой ситуации государство звереет и сажать начинает не за то, что сделал человек, а за то, что он отрицает, что это сделал". Не буду гадать, что сподвигло Латынину сказать эти слова. Важно, что у читателя они активизируют стокгольмский синдром, а играть на этом во времена непрерывного гостеррора аморально.

"Но Сенцов сейчас получит 20 с лишним лет, и тоже в значительной степени благодаря активности этого правозащитного сообщества, с моей точки зрения". То, что всех сажают адвокаты, журналисты и правозащитники, не новость. Настолько не новость, что следак Артем Бурдин сразу же после похищения Сенцова пообещал ему 20 лет. Он же заранее знал, как его и государство вызверят правозащитники.

Уверенность, что Сенцов невиновен, основана на материалах дела, а не на позиции, будто взрывать памятник Ленину - это что-то плохое. Так же и Надежда Савченко имела полное право стрелять в сторону захватчиков, и ее пуля по неосторожности могла убить некомбатантов, но к инкриминируемому ей эпизоду непричастна, поскольку попала в плен раньше, чем произошел обстрел.

Просто потому что позиция общественности связана не столько с тем, в чем виновны или не виновны заложники, а с теми террористическими преступлениями, которые совершает российское государство. Теракт - оккупация Крыма. Терроризм - патрулирование улиц полулегальными боевиками в пользу другого государства. Террор - похищения и пытки людей, действительно устрашающие население. Взятие заложников с лишением их гражданства. Фальсификация обвинений.

И, конечно, тот факт, что человек не имеет отношения к инкриминируемым действиям, отягощает вину государства-террориста.

Пикеты движения «Солидарность» против войны с Украиной проводятся уже год. Довольно часто срывать эти пикеты приходят профессиональные борцы с Майданом и «пятой колонной» типа НОД и SERB, которые даже кидаются в пикетчиков калом.

Никаких юридических последствий для них, несмотря на официальные обращения пострадавших в полицию, не следует. Да и Энтео никто не сажает за погром на выставке. Но интереснее всего наблюдать за реакцией простых прохожих - жертв телевизора.

Простые прохожие в основном срывают покровы с проплаченных агентов-пропагандистов Госдепа

ретранслируют постулаты грядущего единого учебника истории

и просто резюмируют общий вектор телепропаганды

Нажав на Original video, можно посмотреть репортажи целиком - там много интересного.

В субботу был еще один пикет «Солидарности» на эту же тему. Организованных борцов не прислали, осталась только реакция прохожих. И она была адекватная. Один пожилой мужчина начал было дискуссию, но через полторы минуты признал, что он получает информацию только из телевизора, вежливо попрощался и ушел. Девушка начала дискуссию об аннексии Крыма со слов: «Я юрист и понимаю, что все это было незаконно, но они же подводили войска...» Сведения о войсках, естественно, из телевизора. Вся дискуссия протекала уважительно, без какого-либо упоминания сала и сволочей. Тему проплаченности пикета хотел было поднять один местный житель, но он был сильно пьян и не смог ее красиво сформулировать. Молодой человек заявил, что в Донбассе воюют лучшие люди, не смог ответить за что и без скандала удалился.

Были слышны разговоры прохожих: «Смотри, «Свободу Савченко!», а милиция бездействует», - но не более того. После всех этих угарных пикетов - совершенно скучное мероприятие.

Я предлагаю Киселеву, Соловьеву, Эрнсту и прочим распечатать этот блог и бежать в Кремль с новыми идеями и доносами на конкурентов: дескать, это они виноваты, а не вы. Изнасилованные бабушки больше не работают. Осмеяние несчастного Майкла Бома на фоне уничтожения гейропских гусей бульдозером, при росте цен на гусей исконно наших, даст только отрицательный эффект. Нужно что-то новое. Может быть, «Субботний вечер с Гиркиным».

22 августа на Лермонтовской площади и на Горбатом мосту проходили мероприятия в память о событиях августа 1991 года. Для демократов победа "бархатной революции" завершилась, к сожалению, провалом, трагическим крушением надежд.

Ельцин обманул людей тогда. Ни обещанной люстрации силовиков, чиновников, ни запрета коммунистов как преступной организации, ни ожидаемого зарождения нации так и не случилось. Вместо зарождения нации зародился нацизм, как когда-то в Германии. Теперь мы видим все его признаки отчетливо.

Восставший 19 августа народ быстро выдохся и не смог осуществить кардинальные перемены до конца. На три дня серьезного противостояния только и хватило людей. Марксизм-ленинизм самоутвердился заново как "русский мир" с его идеей злобного превосходства над всем остальным глобусом. Пришел и не уходит. .

Буржуазно-демократическая революция у нас оказалась невозможной роскошью. Еe по-настоящему просто никто и никогда не хотел в России, все как-то вполсилы делалось. И не хочет сейчас. Приходится это признать. Инициативу и победу всегда перехватывали учредители красно-коричневых диктатур. Либералы выглядят на их фоне жалкими хомячками. Вот в Украине граждане захотели свободы по-настоящему - и отвоевали себе право нации на самоопределение. На европейский путь. Второй год сражаются в кровопролитных боях с "несуществующими" на их территории оккупантами, засланцами фашистской империи Путина.

У нас, внутри развалюхи-империи, своя специфика гражданской войны: выходя на улицу, никогда не знаешь, когда и где, на каком углу (или в подъезде) тебе вдруг оторвут башку. За надпись на футболке. За "оскорбляющий" кого-нибудь твой текст в интернете. За пикет на площади.

Никогда не забуду день 19 августа 1991 года. Я тогда работала в журнале "Огонек", редакция которого находилась в Бумажном проезде. За окном бесконечно змеился поток БТРов. Он двигался мимо Савеловского вокзала, уходил под эстакаду и буквально упирался в горизонт. Я спустилась вниз, из редакции, когда вереница машин вдруг остановились. Захватила с собой графин воды. Вода заставила солдат, торчащих из люков, быть общительными. Утром их, оказывается, в подмосковной воинской части разбудили по тревоге, не дали "ни попить, ни в туалет сходить", велели ехать в центр.

- И что теперь, - спрашиваю я, - если вам стрелять в нас прикажут? Вы будете?
- Если прикажут, куда же мы денемся? - был ответ. - Придется выполнять.

После таких откровений, полюбовавшись на наше новое правительство в лице ГКЧП, которое внезапно появилось с трясущимися руками Янаева и перепуганными харями всех этих Крючковых, Язовых и Баклановых на всех каналах телевизора следом за "Лебединым озером", я вместе с несколькими сотрудниками журнала "Огонек" поехала к Белому дому. Нам ведь их "ГКЧП" первым делом объявил о "перерегистрации" газет и журналов. "Огоньку" тех времен, естественно, места в списках легальных СМИ не нашлось. А вот в какие-нибудь расстрельные списки попасть у авторов все шансы были.

Народу около здания правительства в тот день была такая толща и гуща, что я моментально потеряла своих. Нужно было крепко держаться за руки. На секунду я разомкнула пальцы - и меня отнесло людской волной куда-то в сторону. Самостоятельно двигаться было просто невозможно. Вот сколько людей в тогдашнем тоталитарном государстве, не побоясь танков, наводнивших город, вышло на защиту демократии. Сотни тысяч. Против осточертевшей власти коммунистов. Против лжи и насилия. Против голода. Пусть мне кто-нибудь теперь попробует врать, что это было "за деньги", "за печеньки" либо "за водку". Все эти ресурсы воздействия просто негде было взять.

Вообще стоять ночью вокруг Белого дома, по-дурацки держась за руки и ожидая, что по тебе сейчас долбанут из приближающейся новой колонны танков (а они все время шли: то из Беларуси, то из Средней Азии), было очень страшно. Но я не помню, чтобы кто-то из окружавших меня тогда людей испугался и удрал. Хотя всякий раз человек в военной форме, информировавший нас о происходящем, приходил и говорил в рупор приблизительно так: "На нас движется колонна вражеских танков. Не вздумайте в них бросать ничем, ни даже рукой в их сторону махать - всех убьют. А если начнут стрелять - ложитесь на землю и отползайте к елкам". Мы отзывались на такие слова нервным смехом, но почему-то не разбегались. Тогда мне казалось, что вот она, наконец, нация зарождается. Что есть все-таки народ в России, а не поголовные рабы системы. Но запала людей хватило ненадолго. "ГКЧП" 21-го августа арестовали - и дальше пустили все события на самотек. Увлеклись приватизацией, личным обогащением. В стране вместе с победой демократии в 1991-м году внезапно закончилась бумага, краска для печати, а затем понемногу стала кончаться и сама журналистика.

В 1993-м году по приказу Ельцина расстреляли парламент. Каков бы он ни был по качеству несовершенный, но - законный парламент. А еще чуть позже царь Борис передал страну в руки наследнику из КГБ. Мечтавшему вернуться в СССР. Вот мы и возвращаемся.

Неудивительно, что ростки демократии к 2015-му году сдохли окончательно. Теперь вот мы ожидаем полноценного возвращения КГБ в нашу жизнь. Вместе с возможным возвращением его мерзкого символа - статуи Дзержинского - по инициативе коммунистов на Лубянку. Если над Соловецким камнем на Лубянке, памятником миллионам репрессированных и бессудно казненных, будет возвышаться фигура их мучителя и убийцы, значит, снова надо будет ждать "воронков" в гости по утрам. Массовых посадок, пыток и расстрелов.

День Флага теперь - тоже праздник совершенно испорченный, оскверненный. Вообще и не праздник даже. Власть ГКЧП в РФ победила, революционный триколор приватизирован путинской едросней. Теперь это не символ победы над старым режимом, а обагренный кровью свободолюбивых украинцев стяг узурпатора Путина и его злобных человечков. Которые от имени Новой России, под флагом августовских перемен, сражаются без погон, без стыда и без совести за возвращение к тоталитаризму советского образца. И которых теперь, наконец, всех до единого вычисляют, когда захватывают в плен на территории Украины. Как террористов.

Я надеюсь, что их неизбежно ждет Гаага. За компанию с пославшим их на убой и при этом трусливо отрекшимся от них серийным убийцей - новым "отцом-благодетелем" народа российского. Вопрос только в том, когда именно справедливость восторжествует и сколько нормальных людей доживет до этого события.

Слава Українi.
Свободу политзаключенным.
Смерть фашистской империи Путина.

Этому памятнику вообще не место в Москве. Совершенно непонятно, почему Владимир должен стоять в городе, где он никогда не был, в городе, основанном через полтора века после крещения Руси. Смысл установки памятника можно вычитать только из текущей политики: это попытка перенести Киев в Москву, затмить славу Киева как матери городов русских и утвердить величие и ценность Москвы как столицы российского государства.

Где его ставить - это вопрос вынужденный и десятый. Допустим, мы бы обсуждали другой памятник, хоть и Николаю Второму: его ставить на Боровицкой площади или на Лубянской? Важнейший вопрос в этой ситуации - снова политический: какое место Москвы может соответствовать нелепой затее установки памятника (раз уже выкрутили руки: хотите не хотите, надо ставить).

И здесь мы выбираем меньшее зло. Но вариант с Боровицкой - это большое зло. Это сложное место в архитектурном отношении, оно не раз обсуждалось в связи с другими проектами - и ни один из них не состоялся. Соотнесение Владимира с Кремлем мне кажется нелепым, потому что он ни к чему здесь отношения не имеет. Место вообще требует переустройства, там непростая транспортная ситуация, и оно абсолютно не подходит для этого памятника.

Мое предложение было дурацкое, но в то же время более уместное: шоссе Энтузиастов, Владимирский тракт, имеющий хоть какое-то отношение к имени Владимира. Если уж очень хочется, где-то там вдалеке - пусть. В любом случае это не должно быть пафосным градостроительным событием.

Кроме прочего, у меня большие претензии к самому монументу. Он удивительно старомодный, хотя тоже можно попытаться понять почему. Его эстетика девятнадцатого века принадлежит к той же эпохе, что и памятник Владимиру в Киеве. Они рифмуются. Но при этом он просто плохой. Неизвестно, как он будет переведен в масштаб Боровицкой площади и как они собираются его там разместить.

Общественное голосование - это здесь абсолютная фикция. Сайт Военно-исторического общества посещают, по-моему, пять человек в год. Сколько народу проголосовало, я не знаю. 62 процента - это шесть человек из десяти или шестьдесят из ста? Непонятно, почему Военно-историческое общество занимается православными деятелями, непонятно, почему они подменяют собой реальные общественные силы. Возможно, если бы это голосование проходило на сайте "Активный гражданин", результат был бы противоположный. Это издевательство над здравым смыслом и подгонка под ответ: неделю назад Собянин сказал, что это хорошее место - Боровицкая площадь (тоже мне москвич, много он понимает). А дальше уже осталось подогнать под ответ.

Я уж не говорю о том, что вся эта операция проходит вообще без участия архитектурной общественности, которая просто не допущена. Это последняя мода: по вопросу памятника жертвам политических репрессий - там тоже нет архитекторов, как и в конкурсе на здание Государственной думы. Теперь у нас все эксперты - это думские мудрецы. Они могут решить все вопросы, во всем разбираются и всё понимают. Собянину не пришло в голову посоветоваться с архитектурным советом, в который вхожу и я.

Все это возмутительно.

В среду Мосгорсуд оставил в силе приговор в отношении Ларисы Галкиной - тяжелобольной женщины с психиатрическим диагнозом. Она была осуждена на пять лет колонии за продажу лекарства, содержащего психотропное вещество, которую спровоцировали сотрудники ФСКН.

Прокуратура Ларисе Галкиной инкриминировала целый букет уголовных статей - ч. 3 ст. 30 ("покушение на преступление"), ч. 1 ст. 228.1 ("незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов") и ч. 3 ст. 234 ("незаконный оборот сильнодействующих или ядовитых веществ в целях сбыта, совершенные организованной группой либо в отношении сильнодействующих веществ в крупном размере").

Суть дела состоит в том, что Галкина поддалась неоднократным настойчивым просьбам по телефону девушки Вики и согласилась продать ей две упаковки транквилизатора "Золомакс", которые она купила себе в аптеке по рецепту лечащего врача. Сумма сделки составила 4 тысячи рублей.

О том, что золомакс запрещен на правительственном уровне к свободному обороту, а "Вика" в действительности - сотрудница ФСКН, Галкина узнала уже после своего задержания оперативниками.

Тимирязевский райсуд избрал для Галкиной наказание в виде реального лишения свободы, несмотря на то что женщина признала себя виновной по этому эпизоду и раскаялась в своих действиях.

Сейчас она удерживается в психиатрическом отделении московского СИЗО "Бутырка" и в судебном заседании участвовала посредством конференц-связи.

Своим решением Мосгорсуд убрал из приговора Тимирязевского райсуда пункт о том, что Галкина якобы хранила лекарства, содержащие психотропные вещества, с целью сбыта. В действительности она их хранила потому, что принимала сама по назначению своего лечащего врача, что подтверждается его показаниями.

В результате Галкиной смягчили приговор на 2 месяца, итого срок наказания назначен 4 года 10 месяцев.

Все остальные доводы защиты Галкиной были отклонены. Адвокат Игорь Гречишкин указывал, в частности, на фальсификацию подписей в протоколах следственных действий и на то, что в дни, которые записаны в этих протоколах, Галкина из следственного изолятора не вывозилась. Понятые, с его точки зрения, не были объективны и фиксировали только нужные следствию обстоятельства.

При этом потерпевших по делу нет (поскольку в качестве "покупателя" выступала сотрудница ФСКН), а сама Галкина никакой общественной опасности не представляет.

Наконец, осужденная - больной человек, состоящий на учете в психоневрологическом диспансере, нуждающийся в постоянном наблюдении врача и медикаментозном лечении. Будучи лишенной всего этого во время этапирования и в колонии, она может погибнуть.

"Я больше не буду верить людям", - сказала Лариса Галкина в своем заключительном слове в Мосгорсуде.

После оглашения судебного решения осужденная выразила желание его обжаловать в вышестоящих инстанциях, вплоть до Европейского суда по правам человека, где ее интересы намерен представлять юрист Центра содействия международной защите Игорь Зубер. Он ставит под сомнение и законность метода провокации, в результате которой была задержана и впоследствии осуждена Галкина, поскольку без активной роли провокатора не было бы ни состава, ни события преступления. В практике Центра уже имеются выигранные в ЕСПЧ дела подобного рода.

Но приговор Галкиной вступил в силу. Процедура обжалования может проходить без непосредственного участия заключенной в то время, когда она будет находиться уже в колонии.

Примечательно, что председательствовала на заседании апелляционной инстанции судья Наталья Олихвер. Как пишет журналист Валерий Ширяев в своей книге "Суд мести", до 2001 года Олихвер работала рядовой судьей Железнодорожного районного суда Ульяновской области. Уже тогда она была известна беспрецедентно суровыми приговорами, а также абсолютной преданностью начальству.

Перейдя на работу в первую инстанцию Мосгорсуда, занимающуюся рассмотрением уголовных дел по существу, Наталья Олихвер участвовала в резонансных судебных процессах. В частности, она дала бывшему сотруднику ЮКОСа Алексею Пичугину 20 лет по его первому уголовному делу - за "организацию убийства" без трупов. Европейский суд по правам человека в 2012 году признал этот судебный процесс несправедливым, нарушающим ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Когда-то давно существовала такая 188-я статья Уголовного кодекса - "Товарная контрабанда", - по которой было много страшных дел. Когда прокуратура рассказала Сенцову про 23 года строгого режима, я вспомнила дело, по которому женщине-бухгалтеру, которая сейчас работает у нас в "Руси сидящей", грозило 23-24 года именно по этой статье. В этом страшном деле речь шла о ввозе в Россию строительного пластика, того самого, которым занималась Елена Батурина с ее знаменитыми креслами и тазиками.

Товарной контрабандой на самом деле называлась неправильная уплата или неуплата таможенных пошлин. В делах это выглядело как будто, аки тать в ночи, перелезая через колючую проволоку, привязав к ногам копыта, люди ввозят огромные фуры, специально чтобы обмануть наше государство. А самих таможенников или пограничников в делах нет.

А на самом деле ситуация ясна: ты что-то ввозишь на территорию Российской Федерации - и покупаешь таможенника на свой страх и риск. Это чисто таможенный доход. Хочешь ввезти пять килограммов сыра - подари ему килограмм. Хочешь ввезти тонну сыра - заплати пятьсот евро. Кто же откажется от такого дела?

Эту статью отменили в период медведевской либерализации, и логика тоже была понятна. На самом деле классическое определение контрабанды: незаконная доставка или вывоз из страны продукции и товаров, которые продукцией или товарами не являются. Это всегда три позиции: оружие, наркотики и живой товар, люди. Все остальное - это неуплата таможенных пошлин, то есть экономические нарушения - или взятки. Это логика, принятая во всех странах мира. Если мы начнем вывозить проституток в Турцию - это контрабанда. Если мы ввезли пластик из Финляндии в Россию, не уплатив наложенных пошлин, - это все остальное.

Но Российская Федерация, как всегда, идет впереди планеты всей: к списку "наркотики, оружие, живой товар" теперь добавляется пармезан. Таможенники как бы вернут 188-ю статью, но не механически, а приравняв сыр к наркотикам. А на практике это просто будет дороже. Ввоз тонны сыра будет стоить не 500 евро, а как будто мы ввозим ядерное оружие.

Помимо того, что они в разгар кампании очень хотят понравиться лично руководству, есть очень важная сторона медали: они снова становятся субъектом возбуждения уголовных дел, то есть имеют право инициировать посадки. Теперь от них зависит - казнить тебя или миловать. А свобода дороже сыра.

И это вполне исполнимо. Я несколько дней наблюдаю эффект работы горячей линии прокуратуры, куда можно стучать на санкционные продукты: думаю, народ будет стучать на хамон с удовольствием.

На фоне приговора активисту "Другой России" Олегу Миронову, вызвавшего ажиотаж в СМИ, почти не замеченным оказалось другое решение, которое в этот же день вынес тот же Замоскворецкий районный суд Москвы. По обвинению в мошенничестве (ч.4 ст.159 УК) на 7 лет лишения свободы был осужден российский ученый-атомщик из Обнинска, доктор наук, директор Физико-энергетического института имени А.И. Лейпунского Сергей Калякин.

Приговор вынесла судья Наталья Чепрасова, известная, в частности, тем, что приговорила болотника Дмитрия Ишевского к трем годам и двум месяцам лишения свободы в колонии общего режима. Она же отказалась освободить по УДО другого фигуранта Болотного дела Алексея Гаскарова. А в этом мае Наталья Чепрасова присудила 10 суток административного ареста главному редактору "Ежедневного журнала" Александру Рыклину и общественному деятелю Сергею Шарову-Делоне за акцию в канун трехлетней годовщины столкновений.

Калякин и трое его сообвиняемых - сотрудники ФЭИ Александр Лукьянов и Алексей Зайцев, а также Леонид Кеворков, представлявший ООО "Энергоинжиниринг", - были признаны виновными в хищении средств, направленных в ФЭИ по двум договорам с проектно-конструкторским филиалом ОАО "Концерн Росэнергоатом". Эти средства были предназначены для реализации проектов в области водородной взрывобезопасности атомных электростанций. В качестве субподрядчика было привлечено ООО "Энергоинжиниринг". По версии следствия, поддержанной судом, в действительности работы этой фирмой не проводились и таким образом были похищены деньги, которыми Калякин якобы распорядился по своему усмотрению.

Текст приговора после четырех месяцев судебного следствия настолько совпал с обвинительным заключением, что в него попали даже материалы, не оглашавшиеся в суде (например, протокол одной из очных ставок). В значительной своей части он строится на показаниях Лукьянова и Зайцева, сотрудничавших со следствием и давших показания на Калякина, категорически отрицающего свою вину.

О методах, с помощью которых следствие добилось этого сотрудничества, можно догадаться, учитывая признания осужденного Кеворкова. 80-летний сотрудник НИЦ "Курчатовский институт", участник ликвидации последствий чернобыльской аварии, он, по версии гособвинения и суда, был посредником между ООО "Энергоинжиниринг" и ФЭИ. На досудебном следствии он тоже дал показания на Калякина. Но на суде признал, что подписывал не соответствующие действительности протоколы допросов из-за плохого физического и психологического состояния. Дознаватели приходили к жене Кеворкова и в 12 часов ночи, и в 6 утра. Сам обвиняемый в это время находился в больнице, чего не скрывал. Но вместо того чтобы посетить его там, следствие объявило Кеворкова в розыск. В конце концов следователь Чалый (занимавшийся этим уголовным делом на его начальной стадии) предложил ему сделку - остаться на свободе под подпиской о невыезде в обмен на необходимые следствию показания. Кеворков согласился.

Но обещанного не произошло. Дело перешло к следователю Ковальскому, который вместо подписки о невыезде ходатайствовал о домашнем аресте, и суд это ходатайство удовлетворил. Кеворкову же Ковальский объяснил, тот должен "еще что-то сказать", чтобы его отпустили.

Впрочем, сам Ковальский, выступая на суде в качестве свидетеля, утверждения о каком-либо давлении отверг.

Прокурор Тимашова в ходе прений сторон просила для Кеворкова 5,5 лет реального срока, что для пожилого и не очень здорового человека могло быть равнозначно пожизненному заключению. Но в итоге он получил 6 лет условно. А сотрудничавшие со следствием Лукьянов и Зайцев, рассчитывавшие на условный срок - 4 и 3,5 года общего режима соответственно. Они были взяты под стражу в зале суда.

Складывается впечатление, что уголовное дело в отношении Калякина скроено по испытанным лекалам. Силовые структуры сейчас используют два механизма преследования ученых - обвинение в шпионаже или в мошенничестве. Но если растущее число "шпионов" уже вызывает у общественности вопросы и даже противодействие (вспомним дело многодетной матери из Вязьмы Светланы Давыдовой), то обвинения в мошенничестве действуют без осечек.

Напрашивается предположение, что истинная причина преследования Калякина – в разногласиях ученого с руководством "Росатома". Как в Академии наук была создана ФАНО, точно так же в "Росатоме" была создана компания "Наука и инновации", которую возглавил Вячеслав Першуков. В 2013 году Калякин отказался от предложения о сотрудничестве с ЗАО "Наука и инновации".

Косвенно подтвердил эту версию и сам Першуков, имевший в судебном процессе статус представителя потерпевшего и давший показания суду. "Ущерб не исчисляется в списании или начислении денежных средств госкорпорации. В данном случае имеет место ущерб прав и обязанностей, которые выполняет госкорпорация по заданию правительства по управлению государственной собственностью", - сказал он.

Чиновники, на содержание которых из бюджета выделяются большие деньги, хотят управлять учеными - энтузиастами своего дела, работающими за 12-15 тысяч рублей в месяц. Вместо того чтобы избавить их от бюрократической бумажной работы, как это было лицемерно обещано при осуществлении реформ, чиновники требуют от ученых бесчисленных отчетов, не давая им сосредоточиться на научной деятельности. А несогласные рискуют отправиться по стопам Калякина и других осужденных ученых, осмелившихся перечить государственной машине.

Но тем самым чиновники рубят сук, на котором сидят. Ведь такие, как Калякин, обеспечивают научное развитие и ядерную безопасность России.

В прениях сторон на судебном процессе Калякин, помимо прочего, рассказал, что на стене в кабинете следователя видел плакат с изображением весов, где на одной чаше гиря с надписью "Правосудие", а на другой - наручники. И наручники перевешивают.

По-моему, это очень красноречивая и точная иллюстрация нашего правосудия.

Извините меня за излишнюю, может быть, самоуверенность, но я почему-то твердо уверен, что мне в общих чертах понятно, что такое различные человеческие чувства, и что мне более или менее свойственно опасение эти самые чувства как-либо задеть.

А также я уверен в том, что никогда не позволю себе пошутить насчет чего-либо, если хотя бы могу предположить, что таковые шутки могут кого-нибудь обидеть.

Позволить себе любые шутки и любые игровые "кощунства" я могу, лишь находясь среди людей, чьим чувствам юмора и стиля - каковые, между прочим, как и прочие чувства, тоже бывают восприимчивы к оскорблениям, - я доверяю как минимум так же, как своим.

Так вот.

Вся эта якобы обиженная и оскорбленная сволота, нагло и крикливо шляющаяся по выставкам современного или даже не очень современного искусства или по-хозяйски вваливающаяся на собрания нормальных современных граждан, устраивающая шумные погромы и кошачьи концерты и с разной степенью неправдоподобия симулирующая экстатическое бешенство, ни к каким чувствам, кроме чувства ненависти, постоянно и мучительно ищущей своего применения, отношения не имеет.

И это даже странно не только доказывать, но и просто обсуждать.

И уж совсем нелеп вопрос относительно того, какие меры примет по отношению к их "художествам" государство. Да никаких!

Во-первых, потому, что никакого государства, по крайней мере в общепринятом смысле этого слова, просто нет. Все институты, имитирующие государственные и как бы призванные обеспечивать и защищать конституционные права и свободы граждан, исходят не из цивилизованного принципа "прав - не прав", а лишь из принципа стаи - "свои - не свои".

Эти же ребята для этого, с позволения сказать, государства не просто "свои". Они, собственно говоря, и есть государство. Уж какое есть. Они и есть государство, хотя и в максимально обнаженном, гротескном, карикатурном обличье. Местные государственные институты - суды, полиция, следственные комитеты и депутатские корпуса - и сами по себе вполне тянут на карикатуры. А это уже карикатуры на карикатуры.

Они всего лишь претворяют в жизнь все то, о чем вполне открыто говорят различные протоиереи, министры культуры и прочие специалисты и специалистки по "скрепам" из отмеченных повышенной густопсовой духовностью и погромным патриотизмом периодических изданий.

Да и не хотел бы я, если честно, чтобы они подверглись преследованиям от своих же. Во-первых, как я уже говорил, это было бы странно и, в общем-то, несправедливо. Во-вторых, вряд ли кого-нибудь из нормальных людей обрадовало бы, если бы эта бесноватая шобла обрела статус "мучеников за идею".

А вот если кто-нибудь из тех, у кого в какой-то момент совсем исчерпается душевный ресурс, позволяющий терпеть эти наглые и безнаказанные выходки, не жалуясь дяденьке милиционеру, а совсем по-простому, как это было принято в годы моего дворового детства...

Впрочем, тут я, как сознательный, законопослушный и взрослый гражданин, умолкаю. А то ведь экстремизм, знаете ли, возбуждение вражды по отношению к социальной группе "подонки", то-се...

Уважаемый господин министр,

Я польщен тем вниманием к моей персоне, которое Ваше ведомство проявило вчера в своем официальном заявлении.

Позвольте поблагодарить Вас за него, ибо тот факт, что это заявление исходит именно от МИДа, недвусмысленно свидетельствует о том, что мое преследование на Родине носит абсолютно политически мотивированный характер. Это, по мнению моих адвокатов, в разы повышает мои шансы на получение политического убежища.

Могу предположить, что механизм государственной машины, рупором которой Вы являетесь, привел в действие вице-премьер правительства России Дмитрий Рогозин. Ведь именно его протеже Константин Бусыгин (ныне глава «Росграницы», а в прошлом гендиректор концерна «Калашников») обвинил меня в вымогательстве.

Я, конечно, пониманию всю ту степень «унижения», которой подвергся Константин Бусыгин, в связи с моей деятельностью. Приведу лишь небольшой фрагмент из материала уголовного дела, возбужденного в отношении меня в России.

«...21 мая 2013 г. организовали митинг с участием работников Ижмаша в г. Москве у здания ОАО ГК «Ростехнологии»... Добившись своими умышленными действиями усиленного внимания со стороны руководства «Ростехнологии» к Концерну и деятельности генерального директора Бусыгина К.Д., вынудили(!) таким образом Бусыгина К.Д., воспринимающего публикуемую в СМИ информацию как оскорбляющую и унижающую его честь и достоинство, а также его деловую репутацию и [репутацию] возглавляемого им предприятия... в мае 2013 г. встретиться с лидерами профсоюзной организации».

Оскорбили холопы ясновельможного пана Бусыгина. Обратились напрямую к его сюзерену, пожаловались, что рабочие голодают. И заставили, смутьяны, с собой один раз встретиться. Такое не прощают! В порошок стереть! Чего бы это ни стоило...

Скорее всего моего возвращения также очень ждет и многое делает для этого Андрей Шутов, глава крупного холдинга «Комос-Групп» и влиятельный член партии «Единая Россия». Напомню, что в марте 2015-го мне был вынесен уголовный приговор по обвинению в «клевете» на него, так как я утверждал, что клеймящий США Шутов владеет в ненавистной ему стране незадекларированной недвижимостью. На последнем судебном заседании Шутов открыто заявил, что хотел бы меня избить, так как я «много себе позволяю». Суд воспринял это высказывание как должное.

Остается лишь сожалеть, что весь механизм этот в последние годы работает лишь в интересах приближенной к верховной власти полуфеодальной клики, а на обычных граждан России, в том числе и попавших в беду за рубежом, МИД, как правило, внимания не обращает.

Простой пример: в тюрьме Никосии, где я находился около месяца, моим соседом был попавший в беду российский гражданин Евгений, 32-летний сотрудник Пенсионного фонда РФ. В рамках очень странного уголовного дела его во время каникул на Кипре обвинили в производстве наркотиков в промышленных масштабах и присудили пять с половиной лет тюрьмы. Согласно его заверениям, он совершенно невиновен, но доказать это в суде не удалось, так как из-за нехватки денег он не смог нанять хорошего адвоката. Во время единственной и совершенно формальной встречи сотрудник российского консульства якобы сказал ему только: «Держись, в жизни бывает всякое». Такая вот поддержка! Теперь его жена и восьмилетняя дочка ждут папу, но папа не вернется еще долго. Зато какие усилия прикладываются для возвращения в Россию до последнего времени малоизвестного провинциального журналиста Андрея Некрасова. Усилия официальные и, как мне теперь очевидно, неофициальные.

Хотя будет нечестным утверждать, что российское внешнеполитическое ведомство совсем не защищает своих граждан за рубежом. За последние годы мы неоднократно были свидетелями того, как оно горой становилось за соотечественников, обвиненных в торговле оружием, мошенничестве и отравительстве... Всех их объединяло лишь одно – близость к действующей власти.

Понятно при этом, что дипломаты во всем мире люди подневольные. Поэтому я от всей души желаю Вам и вашим коллегам дожить до тех времен, когда внешняя политика России будет максимально прозрачно формироваться нормальной демократической властью, а не какими-то кулуарными интригами. А сотрудники вашего ведомства превратятся, наконец, из дьяков и подьячих посольского приказа в настоящих дипломатов.

Искренне Ваш,
Андрей Некрасов.

Лейла и Ариф Юнусовы приговорены к 8,5 и 7 годам лишения свободы.

Когда в январе 1989 года я приехала в Баку, чтобы понять, что думает интеллигенция Азербайджана о карабахском конфликте, группа молодежи пригласила меня в мастерскую одного художника. Они создали инициативный центр «Народного фронта», как это тогда делалось и во многих других республиках СССР. Там я познакомилась с теми, кто потом возглавил в Азербайджане разные политические течения, в том числе и достаточно радикальные.

Лейла и Ариф Юнусовы стали для меня самими важными людьми из этой группы, потому что именно они в первую очередь занимались правами человека и гуманитарными проблемами.

Издатели газеты «Экспресс-хроника» Александр Подрабинек и Сергей Лёзов просили меня перед отъездом поискать в Азербайджане кого-нибудь, кто стал бы их корреспондентом. Газета была неподцензурная, но уже распространялась открыто, хотя еще не было понятно, как будут развиваться события в стране. Я многих просила об этом, но согласилась только бесстрашная Лейла. Остальные боялись нажить неприятности. Ежедневно я звонила Лейле Юнусовой. Она и ее муж Ариф снабжали меня информацией, и это требовало от них большого мужества. Тогда еще не было прямой телефонной связи, заказывать разговоры нужно было через телефонистку. Это означало, что она могла слышать все.

Когда в ночь с 19 на 20 января 1990 года в Баку вошли советские войска, солдаты стреляли во всех направлениях, стреляли по окнам домов, в спины людей, давили техникой легковые машины. Я позвонила Лейле, и вдруг телефонистка вмешалась в наш разговор и начала ей угрожать. "С кем ты разговариваешь? - кричала она. - Если русским позволено убивать наших детей, то и тебя надо прикончить!" Она легко могла устроить Лейле большие неприятности, найдя ее адрес по номеру телефона.

Официальные советские СМИ не давали правдивой информации. Только благодаря Лейле мир узнавал о трагедии, разыгрывавшейся в Баку. От нее получали сведения о происходящем мировые информационные агентства.

Ариф во всем и всегда был рядом с ней. Он из Азербайджана передавал мне имена пропавших без вести в Нагорном Карабахе азербайджанцев, чтобы армяне могли проверить, были ли они среди пленных. С армянской стороны Сурен Золян передавал мне списки армян. Официальные контакты между Арменией и Азербайджаном были тогда практически исключены. Моя квартира превратилась в дупло, через которое шел обмен списками пропавших с обеих сторон.

Представители двух народов, которые на протяжении веков жили рядом, больше не могли говорить друг с другом.

В 1992 году мы организовали встречу интеллигенции Армении и Азербайджана в приграничном районе Казах-Иджеван. Лейла Юнусова был координатором с азербайджанской стороны, а с армянской стороны организацию взяла на себя Анаит Баяндур. Нам удалось составить и подписать обращение к народам с призывом к миру.

В последние годы мы встречались редко. Маленькая международная группа по поиску без вести пропавших и содействию освобождению пленных в зоне карабахского конфликта ушла из региона, когда при Ильхаме Алиеве в Азербайджане освобожденных пленных стали сажать за измену родине на огромные сроки.

Однако, кто из азербайджанцев ни обращался бы ко мне за помощью, все говорили, что поддержку им или их родственникам оказывала Лейла Юнус. Кто скажет, что Ариф и Лейла не были патриотами Азербайджана в лучшем смысле этого слова, солжет - в искренность его я не поверю. И я стыжусь того, что мы так мало сделали для их защиты.

В результате судебного пинг-понга между Донецким городским судом и Ростовским областным судом (дважды пересылавшими друг другу ходатайство защиты об изменении места подсудности) Надежда Савченко с 25 июля находится в СИЗО Новочеркасска в ожидании начала процесса. Теперь движение по делу возможно не раньше 15 августа.

Сегодня я посетил Надежду в новочеркасской тюрьме. Мы общались примерно час. Конечно, она очень недовольна волокитой в ростовских судах. Ее, как и прежде, держат в одиночной камере. Она говорит: "Я слышу тюрьму, которая живет своей жизнью, но я даже не могу ни с кем пообщаться". С ней работают психологи, которые, по всей видимости, боятся за себя а не за нее и страхуются, выполняя инструкции: после голодовки у нее в деле стоит пометка: "склонна к побегу и самоубийству".

Надежда очень ждет начала процесса - это будет какое-то движение. Она человек активный, и бездействие ее деморализует.

К тому же здесь в Новочеркасске жарко - больше тридцати градусов. У нее есть вентилятор, но мозги плавятся.

Поступает почта, но немного. Раньше было много писем через услугу "ФСИН-письмо", а в новочеркасском СИЗО эта система не работает. Не все еще знают новый адрес, хотя мы его всюду размещали. У нее в камере есть телевизор, она смотрит новости, но говорит, что это можно смотреть только первые месяцы, потом это уже становится совершенно невозможно. Сегодня передам ей несколько книг. На следующей неделе к ней приедет сестра, она очень этого ждет.

Тем временем ростовские суды трогательно выдерживают положенные процессуальные сроки: дали четверо суток на перевод постановления на украинский язык, десять суток на обжалование после вручения постановления. Мы сообщили, что обжаловать не собираемся, но когда им нужно, они сроки выдерживают.

Задержка может быть связана и с тем, что в Ростовском областном суде сменился председатель. Не исключено, что люди не захотели взять на себя ответственность и дожидались нового председателя.

Думаю, что вопрос о подсудности будет решаться с политических позиций. Возможно, еще одна из причин волокиты в том, что в середине августа какие-то ключевые кураторы, которые занимаются этим делом, сейчас просто в отпуске, отсюда такое безветрие.

P.S. Адрес для писем: ФКУ СИЗО-3; 346408, Ростовская область, г. Новочеркасск, ул. Украинская №1. Савченко Надежда Викторовна, 1981 г.р.

Следственный комитет возбудил в Нижнем Новгороде дело по факту оскорбления Оксаны Водяновой, страдающей ДЦП и аутизмом. Оксану вместе с няней охрана пыталась выгнать из кафе с обидными для больного человека комментариями и угрозами. Случай привлек большое внимание прессы, после того как об этом написала ее сестра - топ-модель и филантроп Наталья Водянова.

Как только скандал стал достоянием общественности, СКР объявил, что возбудил дело по пункту "а" части 2 статьи 282 УК (унижение человеческого достоинства по признаку принадлежности к социальной группе с угрозой применения насилия).

Эта квалификация неправомерна по меньшей мере потому, что инкриминируемые высказывания не были публичными: их слышали всего три человека, один из них посторонний. Потом пришли еще три охранника. Возможно, еще пара официантов.

"Социальная группа" как объект оскорбления - это тоже в данном случае не подходит. Лучше бы уж внесли признак инвалидности прямо в формулировку 282-й статьи. Впрочем, это менее принципиальная претензия.

Возможно, в Cледственном комитете торопились отреагировать, не подумали. Но переквалифицировать дело никогда не поздно.

Для ситуации вроде этой есть другая статья - "дискриминация" (как в Уголовном, так и в Административном кодексах). И случай с Оксаной Водяновой - чистый случай дискриминации. Но она настолько редко применяется, что о ней, видимо, все забыли.

А случаи, когда людей наказывали за непубличные высказывания, в том числе по 282-й статье, бывали и раньше. В июле нынешнего года "Мемориал" признал политическим заключенным Антона Изокайтиса из Старой Руссы. Изокайтис был осужден на два года колонии-поселения за то, что, будучи задержан, в отделении полиции "одобрял терроризм" и "возбуждал ненависть к русским". Его слышали только несколько полицейских, а на суде он раскаялся - но получил реальный срок.

Законы, так или иначе ограничивающие свободу выражения по мотивам, которые обществом воспринимаются как политические, всегда проблематичны. Это относится и к наиболее популярному полю ограничения – к высказываниям на темы этничности и религии, но не только к ним.

Одна из проблем - формулировка критериев ограничений. В законодательстве они обычно разбросаны по разным нормам, так что люди в них легко путаются. В современной России сложилось довольно широкое представление, что есть такая ст. 282 УК, она про "экстремизм", а "экстремизм" - это все плохое.

Соответственно, во-первых, под статью 282 нередко подводятся высказывания и действия, которые следовало бы оценивать по другим нормам, и не обязательно УК (случай Водяновой), а во-вторых, действия, к которым есть этические претензии (разной степени общепринятости), но может и вовсе не быть правовых.

Эти предрассудки распространены и среди правоохранителей, и это не менее важно, чем их стремление к улучшению отчетности. Не говоря уж о менее распространенных, но более заметных случаях политического заказа.

Текст г-на Ганапольского не менее отвратителен, чем те книги, на запрете которых он настаивает. Когда ограничения на свободу слова вводит Украина, ее можно понять. Против Украины ведет агрессивную войну ее бывшая метрополия - имперская Россия. Войну всамделишную, а не понарошку. Войну на уничтожение независимого украинского государства. В ходе этой войны агрессор оккупировал и аннексировал часть украинской территории - Крым. Российские интервенты и их пособники-коллаборационисты продолжают терроризировать украинский Донбасс. И вряд ли было бы уместно году эдак в 1942-м требовать от Кремля свободы распространения берлинских нацистских изданий в Москве. Не потому, что они могли бы реально повредить кому-либо в Москве, а просто потому, что народ такого не понял бы.

Эта война рано или поздно закончится. Закончится, когда исчезнет угроза насильственного расчленения украинского государства извне. Эта угроза исчезнет лишь вместе с российской имперской квазигосударственностью. Именно квазигосударственностью. Любое государство рождается из бандитско-мафиозных группировок. Это знает любой археолог, копавший курганы племенной «братвы». Но только российское имперское государство так на этой стадии и осталось. И открыть дорогу к следующим стадиям развития общества может лишь радикальное территориально-политическое переустройство областей на построссийском пространстве. Рано или поздно оно произойдет. И тогда война закончится. И военная угроза исчезнет. И все идеологические ограничения на свободу слова в Украине тоже исчезнут. Может быть, не сразу. Может быть, за это придется побороться. Но так будет.

Однако г-н Ганапольский пишет вовсе не о вынужденных ограничениях на свободу слова в военное время. Он считает, что в любом государстве в любое самое мирное время должны быть запрещены «злобные книжки». Книжки, в которых, может, и нет чертежей Маутхаузена и Освенцима, но «выстраивается идеологическая конструкция оправдания вседозволенности и агрессии». Книжки, в которых «авторы унижают какую бы то ни было страну, не считают ее страной вообще, призывают эту страну уничтожить и ратуют за войну с этой страной».

Я не спрашиваю гражданина начальника Ганапольского, можно ли ратовать за военный отпор стране, вторгшейся на твою территорию и захватившей ее часть. Я не спрашиваю гражданина начальника Ганапольского, как он будет доказывать в суде, что некую страну не унижают произведения Чаадаева и маркиза де Кюстина. Я не буду доказывать ему, что из любой самой благородной на первый взгляд идеи можно при желании сделать самые людоедские практические выводы (и делали не раз). Предложение гражданина начальника Ганапольского вызывать полицию при обнаружении в продаже вредных книг свидетельствует о таких серьезных внутривидовых различиях, которые исключают возможность доказать что-либо. Я просто хочу сказать за себя.

Я хочу читать книги Гитлера, Старикова, Дугина, Мухина, Лимонова. И это мое сугубо личное дело, что я про эти книги буду думать, говорить и писать. Я хочу изучать любые человеконенавистнические идеи в первоисточнике. На стадии зарождения. Мне интересно, как из вроде бы человекообразных рассуждений рождаются потом чертежи Маутхаузена и Освенцима. Мне интересен этот механизм. Я хочу получать эти книги не из-под полы, а легально, не опасаясь, что те, кто предоставит мне эту возможность, будут подвергнуты уголовному преследованию, потому что гражданин начальник Ганапольский вызовет полицию.

Я считаю возможность беспрепятственно читать эти книги своим естественным и неотъемлемым правом. Далее, я считаю, что в этом праве со мной равны все прочие люди. Хоть гражданин начальник Ганапольский, хоть последний гопник из подворотни. Вот гражданин начальник Ганапольский сам наверняка эти книги читал. Значит, он считает, что ему их читать можно, а другим нельзя. Потому что начитавшийся Дугина гопник поедет убивать и умирать на Донбасс. Но чтобы начитавшийся Дугина гопник не поехал убивать и умирать на Донбасс, надо всего лишь, чтобы государство выполнило свою элементарную обязанность: перестало «не замечать» пункты вербовки боевиков, лагеря их военной подготовки, переправку через границу, снабжение оружием. Вот этого надо требовать, а не запрета книжек Дугина. Без массированной государственной поддержки «тамплиеров консервативной революции» никакие книжки Дугина никого не убьют.

Гражданин начальник Ганапольский борется не с архитекторами будущих Маутхаузена и Освенцима. Он посягает на мои кровные права и свободы. Как тот комиссар, который сначала вламывался в хату, потом отвязывал коня. Далее - по тексту известной популярной песни. В конце там вообще интересно. Гражданину комиссару Ганапольскому пламенный привет.

В Стране чудес чудеса не иссякают, как это и должно быть в Стране чудес. По крайней мере до того момента, пока Алиса не проснется. А пока она продолжает спать, то, заглянув в новости, она сразу же увидит, допустим, нечто такое:

Директор поп-группы "Ласковый май" Андрей Разин обвинил Госдепартамент США в намерении сорвать концерт коллектива, намеченный на 12 августа в Севастополе. "Я вообще считаю, что заказчик - Госдеп США, - заявил Разин в интервью радиостанции "Говорит Москва". - Снять концерт "Ласкового мая" - это прямое указание Госдепа США, я так считаю.

Сама по себе тема "Госдеп vs. "Ласковый май", конечно, богатая, что и говорить. Но как-либо комментировать ее - только портить. Она и в чистом виде достойна войти в анналы отечественной истории.

Но фантазию-то все равно не остановишь. И как не представить себе такую примерно картину:

Утром в Овальный кабинет Белого дома без стука врывается пресс-секретарь президента и, задыхаясь от волнения, почти кричит: "Господин президент! Вы видели сегодняшние газеты?" - "Нет, а что случилось?" - "Вы ведь, конечно, слышали о русской поп-группе "Ласковый май?" - "Как не слышать! Не только слышал, но и многие их композиции помню наизусть. И даже иногда напеваю их по утрам. Да и вся Америка их знает. Кто же не знает: "белые ро-о-озы, белые ро-о-зы"? Но что же все-таки случилось?" - "Господин президент. Почти все утренние газеты сообщают, что эта группа собирается выступить с концертом в городе Севастополе. А это, как вы, конечно, понимаете, прямая угроза нашей национальной безопасности и нашему и без того пошатнувшемуся влиянию в мире". - "Да, да, вы правы!" - говорит президент взволнованно. И тут же, конечно, назначает экстренное совещание Государственного департамента. На повестке дня только один вопрос: как сорвать этот концерт, напрямую подрывающий основы внешней, да и внутренней политики США, а заодно и всего так называемого "свободного мира".

Впрочем, дело тут не только и не столько в "Ласковом мае" - этот случай и правда особый. Но совсем не единичный.

Представления о всепроникающем могуществе не столько реального, сколько мифического Госдепа, тянущего свои щупальца во все аспекты и сферы нашей жизни - от миролюбивой внешней политики нашего руководства до концертов дворового коллектива вечно юных троечников из подворотни, - принимают все более тотальный характер с отчетливыми чертами массового помешательства.

С одной стороны, этот самый Госдеп можно считать иносказательным обозначением нечистой силы, имя которой в архаических обществах было табуировано, как и названия тотемных животных или подлинные имена духов и божеств.

С другой же стороны, в самом русском написании и звучании этого рокового слова слышится и читается совсем другое. Можно даже сказать - противоположное.

Мой приятель рассказывал недавно, как, читая какую-то газету, он наткнулся на странную словесную конструкцию: "Господь рекомендовал своим гражданам воздержаться от…" Он даже не дочитал, от чего именно следует воздержаться гражданам Господа. После того как он перечитал начало фразы раза три, все встало на свои места. Подобные "очитки" случаются нередко.

Так что "Господь", скорее всего. Ибо только Он обладает таким сокрушительным могуществом, которому бесполезно даже сопротивляться, а можно только жаловаться на Его несправедливость. Впрочем, кому жаловаться, тоже не вполне понятно. Ну, друг другу, например.

Да, "Господь", кто же еще. И этот самый "Господь" почему-то настроен против России. Почему? В чем дело? Ведь понятно же, что дело тут не в России, а в Нем.

Дело Александра Кольченко, с одной стороны, куда более очевидно, чем дело Олега Сенцова, а объем обвинения сравнительно невелик. С другой стороны, Кольченко, как рассказывает его адвокат, приготовился отсидеть ни за что лет так десять (он предполагает, что получит больше, чем Чирний и Афанасьев, пошедшие на сделку со следствием).

После задержания Кольченко признал вину полностью. Ему вменили теракт (п. "а" ч. 2 ст. 205 УК) и участие в террористическом сообществе (ч. 2 ст. 205.4). Затем он заявил, что действительно участвовал в поджоге офиса "Единой России" ("Партии регионов"), а именно стоял на стреме. Но терроризмом он свои действия не считает, устрашать население не собирался, а хотел сделать гадость партии, которая дала разрешение на ввод войск в Украину.

На слушаниях председательствующий и гособвинитель вопрошали, отчего же изменилась позиция. Кольченко стал объяснять: его побили при задержании, несколько раз ударили по корпусу и лицу. Никогда раньше он об этом не говорил, даже адвокату Светлане Сидоркиной. Почему? "Я узнал, как пытали Олега Сенцова, и посчитал, что мои побои недостойны упоминания".

Прокурор и суд переходят к любимому процессу: сбиванию с толку, психологическому прессингу. А надо сказать, что Саша Кольченко для этого подходящий объект. Он немного заикается, явно избегает публичных выступлений и иногда теряется, если не имеет возможности заранее обдумать ответ.

- Откуда вы узнали о том, что происходило с Сенцовым?
- Мне рассказала адвокат.
- А что, ваш адвокат защищала Сенцова?

Последний вопрос очевидно идиотский. Для того чтобы узнать, что кого-то пытали, необязательно, чтобы у вас с этим человеком был общий адвокат. Цель вопроса - не узнать какую-то информацию, а обесценить высказывания, показать, что они не очень логичны. На этом, впрочем, сбить Кольченко не удается. и он, хоть и с некоторым трудом, объясняет:
- Мне интересны были любые новости с воли, я спрашивал.

Возможно, "недостойные внимания" побои и не были основной причиной "признания" Кольченко. С ним рядом сидел адвокат по назначению - и понятно, как это бывает. Немало людей и без всяких побоев, попав в эту ситуацию, следуют рекомендациям государственного "адвоката". Так было и с некоторыми болотниками, которые в отличие от Кольченко граждане РФ, иногда активисты, про 51-ю статью Конституции знают, но в такой момент могут и забыть.

- Вы подписывали протокол? - гремит прокурор.
- Да.
- Откуда в нем взялись сведения о том, что вы имели умысел на устрашение населения?
- Следователь формулировал так, как удобно ему. А я потом подписал.

Слова Кольченко звучат просто и искренне, он описывает самую что ни на есть стандартную практику: побить подозреваемого, надавить, ласково порекомендовать признаться, предложить неискушенному человеку для подписания "юридически грамотный" протокол... К сожалению, действительно, ничего необычного, бытовой способ расследования. И откуда ему знать, что эти формальные слова, которые вроде и к фактам-то отношения не имеют, - "бла-бла-устрашить-население" - помогут превратить поджог (до 5 лет) в теракт (до 20 лет).

Вот еще несколько штрихов.

"Потерпевшего" (симферопольского филиала "Единой России") в день поджога не существовало, он был зарегистрирован в Минюсте 24 апреля. Это делает идею имущественного ущерба абсурдной.

Сам ущерб "потерпевший" оценил в 200 тыс. руб. по смете, в которую включил еще до ремонта предполагаемые расходы и которая не содержит ни подписи, ни печати. Документов о фактических расходах мы ждали две недели. В итоге он сообщил, что не может их предоставить: "депутаты помогали, общественники разные" - в общем, без чеков дело обошлось.

В деле всячески подчеркивается, что Кольченко и его подельники не убедились в отсутствии людей в здании. Александру пришлось оправдываться: мол, думал, что другие убедились. В реальности же дело было в три часа ночи, в одноэтажном офисном помещении с закрытыми окнами и выключенным светом.

Офисы "Единой России" на протяжении многих лет поджигали не менее десяти раз, а может, и значительно более. Часто при схожих или худших обстоятельствах. Однако дела возбуждались по ч. 2 ст. 167 (умышленное уничтожение имущества путем поджога, до 5 лет), по ч. 2 ст. 213 (хулиганство, совершенное организованной группой, до 7 лет), по ст. 214 (вандализм, до 3 лет). Здесь, кажется, дело вообще не возбуждалось в течение месяца, пока не накрыли целую "террористическую группу". По крайней мере сведений о том, что поджоги расследовались полицией до поимки Чирния и Афанасьева, в деле нет: злодеянием сразу занялась ФСБ.

…Свидетели защиты один за другим рассказывают, что Кольченко неспособен на насильственные действия. Внезапно председательствующий задает свидетелю Кириллу Панюте вопрос: а знает ли он, что Кольченко действительно совершил поджог, да еще и не убедился в отсутствии людей?

- Кольченко, встаньте! Я исказил ваши показания хоть на йоту?

Вопрос председательствующего звучит так, что кажется, за ним стоит глыба морали. Ведь он вывел на чистую воду этих, пытающихся оправдываться (придумали тоже - в суде оправдываться!).

- Вам на будущее, как журналисту, - почему-то он позволяет себе читать нотации свидетелю, - надо быть аккуратнее, внимательно относиться к людям.

Но морали там не глыба, а фиговый листок, закрывающий пустоту - отсутствие опасности действий, отсутствие потерпевшего, отсутствие права в Крыму весной 2014 года, да и в России вообще.

В последние три дня на процессе по делу Сенцова и Кольченко прошла целая галерея необыкновенных свидетелей.

Таинственные люди Кирюша и Дюс, братья, открыли представление заседание в понедельник. Напомним: Алексей Чирний в разговорах с завербованным ФСБ Александром Пироговым постоянно упоминает о Кирюше и Дюсе, их общих знакомых, говорит, что рассчитывает на их помощь в проведении взрыва, полностью им доверяет, а прежней компании, с которой совершал поджоги, не доверяет, что обсуждал с ними взрыв...

Итак, Кирилл Макаров (Кирюша). Весной 2014 года состоял в "народном ополчении" Крыма, то есть в самозваном пророссийском боевом патруле. Чирний, по его словам, об этом знал, но это ему не мешало хвастать тем, что он состоит в "Правом секторе", особенно в нетрезвом состоянии. Более того, он предлагал Макарову вступить в данную организацию (и вообще, будучи пьяным, предлагал всем вокруг), объяснил, что познакомился с представителями ПС в Киеве, его там завербовали, потому что готовился какой-то отряд, и теперь он десятник и сам вербует людей. Но Макаров отказался, так как ему это было неинтересно.

Обвиняемым по делу Макаров не стал, но 9 мая к ним с братом влетели сотрудники ФСБ, его доставили на допрос в наручниках, а потом отпустили. Кроме того, у них изъяли гранаты в небоевом состоянии и порох. Братья пояснили, что они занимаются разминированием снарядов времен Второй мировой войны. Еще они, по словам Макарова, разжигают тротилом костер, но это уже совсем другая история.

Андрей Черняков (Дюс, брат Макарова). По его словам, "Чирний собрал всех, брата позвал, говорил, недоволен, что отобрали Крым трали-вали, что-то надо делать, давай к нам, трали-вали. Я сказал: нет, друг. Пару раз он говорил про "Правый сектор". Я послушал, головой покивал, потом брату сказал: идиоты они, короче". Он также состоял в "ополчении".

Черняков в отличие от брата был заряжен на показания против Сенцова. Он говорил, будто бы Чирний постоянно упоминал ему о кураторе Олеге из "Автомайдана", причем, несмотря на отказ, был очень настойчив: раз восемь звонил с предложениями о встрече и каждый раз говорил, что это будет встреча с Олегом: "Иду по делам, а Чирний мне звонит-звонит: Дюс, приехал Олег, надо поговорить". И так восемь раз.

Чирния он, правда, видел в основном трезвым, но всерьез к нему не относился: "Я как человека-то Чирния не слишком воспринимал". Из любопытства, однако, он ходил на квартиру, где Чирний говорил, что надо взрывать какие-то объекты, но, несмотря на любопытство, пропускал его слова мимо ушей и не запоминал.
Чернякова в ФСБ также доставляли в наручниках. По его словам, на него было возбуждено уголовное дело за хранение боеприпасов. О результате этого дела он рассказал не очень внятно, вроде бы приговорили к штрафу.

Ну а теперь несколько цитат из разговора Чирния с Пироговым:

П.:То есть Ильич так и остается, короче?
Ч.:Конечно. Все остальное там уже Кирюша с Дюсом предлагали мосты, блин, линии электропередачи.

Ч.:Конечно, я Дюса, Кирюшу и тебя, я уже знаю черт знает сколько. Я знаю, что вы умеете работать вместе, я видел, как вы с Дюсом работали. И для вас со взрывчаткой вообще не надо работать, у вас другие задачи, но тем не менее вы друг друга знаете, друг другу доверяете, а я доверяю вам.

Ч.:Ну смотри, будильник тот же, Кирюха говорил. Будильники нереальная вещь? (речь идет об исполнительном механизме с системой замедления взрыва. - Д.К.)

Ч.:Сегодня ты вечером свободен? Если эта зараза (Кирюха) выйдет на связь, я хочу, чтобы вы пообщались в этом плане. Он сказал, что будильник, типа он знает, как будильник.

П.:А в дальнейшем, что ты думаешь? Через хизбов провести?
Ч.:Кирюха предлагал линии электропередачи на Севастополь, мост железнодорожный, ну тот, который непосредственно с нами рядом. Вот это то, что предлагал Кирюха.

Достаточно, да? Пророссийские "ополченцы" предлагают Чирнию разные способы и объекты взрывов. Чирний доверяет и им, и Пирогову, поэтому вряд ли врет в приватном разговоре. Сами они утверждают, что от навязчивых предложений Чирний отказались и дела с ним не имели. Следствие соединяет в одно дело эти их утверждения и прямые указания на противоположные факты - и ничего, нормально.

Варианта два. Либо Кирюша и Дюс намеренно провоцировали Чирния, не становясь в отличие от Пирогова агентами официально. Либо они стали "ополченцами" задним числом, после первых неприятных допросов.

Андрей Добровенко. Тоже "ополченец". Его легенда проста. Чирний сначала будто бы вел в его присутствии нацистскую пропаганду, которую он отвергал. Потом Чирний позвонил другому "ополченцу" Леониду Агапееву, спрашивал контакты Пирогова, утверждая, что ему нужен химик, который изготвоит энергетический коктейль для рыцарского турнира. Вместе с Добровенко Агапеев заподозрили неладное. Добровенко связался с Пироговым, узнал, что Чирний хочет сделать бомбу, и посоветовал обратиться в ФСБ (Пирогов обмолвился, что надеялся сдать Чирния "ополченцам", так что непонятно, кто на кого вышел).

Интересен Добровенко тем, что рассказал, как он вместе с сотрудниками ФСБ приехал к Пирогову домой, после чего с Пироговым состоялась беседа в машине. Произошло это за несколько дней до самостоятельной явки Пирогова в ФСБ с сообщением о готовящемся преступлении. И Пирогов, и засекреченный сотрудник ФСБ утверждают, что до этого прихода никаких контактов между ними не было, а Добровенко как-то и не знал, что нужно помалкивать о предварительной негласной работе.

К Сенцову, впрочем, это имеет крайне слабое отношение.

"Иванов Иван Иваныч". Тот самый сотрудник ФСБ (служба защиты конституционного строя), который курировал оперативный эксперимент с участием Пирогова. Не интересен вообще ничем.

"Александра Смирницкая", секретный свидетель. Утверждает, что присутствовала на встречах с участием Сенцова у клуба "Фрегат". Сенцов там якобы сначала говорил исключительно о мирных методах борьбы, а потом заявил, что таковые не работают и нужно взорвать памятник Ленину. Чирний вызвался, по ее словам, подрыв осуществить.

Интересна тем, что на один из вопросов защиты ответила "никак нет", а также говорила о себе то в женском, то в мужском роде (измененный голос не позволяет идентифицировать говорящего как мужчину или женщину). Вопрос адвоката Дмитрия Динзе, к какому гендеру причисляет себя "Смирницкая", был снят, так как он может способствовать рассекречиванию.

"Кирилл Кириллов", секретный свидетель, утверждающий, что работал со Степаном Цирилем в клинике медуниверситета. Смысл его показаний был в том, что Цириль вел националистическую пропаганду, считал врагами людей неукраинской национальности, а также хранил у себя в кабинете кипу агитации "Правого сектора". В марте 2014 года Цириль уехал на материковую Украину, а макулатуру изымали уже в ноябре, до этого она скромно лежала в кабинете. Бороться с вхождением Крыма в РФ Цириль якобы планировал любыми способами.

Динзе: Эта деятельность велась до референдума или после?
"Кириллов": И до референдума, и после информация поступала.

Ну согласитесь, "Иван Иваныч" выгодно отличается от других секретников тем, что не скрывает настоящего места работы.

Здесь уместно вспомнить еще одного уже не секретного коллегу Цириля - Андрея Юдина. Он давал показания в прошлый понедельник, 27 июля. Это был ад.

По его словам, Цириль ходил в эсэсовской шапочке и носил сумку с тризубом ("такая военная фашистская форма"), он заходил на сайт с изображением украинского герба, выходил из кабинета, чтобы поговорить по телефон, но постоянно хвастался тем, что у него есть оружие и что он прошел военные сборы в Польше, а потому не служил в армии Украины(?!). Сборы в Польше прошел примерно десять лет назад.

Дмитрий Пуртов, на момент поджогов состоял в "Крымской молодежной ассоциации политологов", сейчас состоит в МГЕР, вел группу "Стоп Майдан", чтобы противостоять силовому перевороту, но признает, что противостоять силовому перевороту не мог.

Смысл его появления в деле был в том, чтобы рассказать, как страшно ему стало после поджогов и как он нанял дополнительную охрану для своей организации, но он, кажется, об этом забыл и просто рассказал о своей деятельности. Ну и ладушки.
"Правый сектор" планировал некоторые действия, направленные на нарушение порядка. Но сам я проявлений не видел. Только появление надписей "Крым - это Украина" и украинских флагов на стенах, если это можно считать проявлениями "Правого сектора".

Григорий Черный, координатор "Национально-освободительного движения". По его мнению, действия поджигателей "были направлены на то, чтобы устрашить участников "крымской весны", общественников, А ТАКЖЕ МИРНЫХ жителей". Поведал, что "Правый сектор" - это подразделение США, с помощью которого Штаты хотели захватить власть в Украине.

Динзе: Войска какие-нибудь были в марте в Крыму?
Чёрный: Ну наверное же были.

Он стал свидетелем так: услышал о поджогах, испугался и пришел давать показания в органы госбезопасности по своей инициативе. Правда, органы госбезопасности занялись этими поджогами примерно через месяц после оных, когда стали пришивать их к делу о терроризме. Да и вообще странно предлагать свои показания, если ты ничего не знаешь о преступниках и самого преступления не видел.

Ярослав Бураковский, вор-рецидивист, арендовал комнату у Энвера Асанова. Последний раз был осужден за повторную кражу в 2011 году украинским судом, приговорен к 2 годам и 7 месяцам. Сейчас вновь арестован по обвинению в краже.

"Садитесь, - сказал председательствующий Бураковскому после установления его личности. И с ухмылкой добавил: "Или присаживайтесь, так, наверное, правильнее".

Он познакомился с Сенцовым на уличных встречах, а потом видел его на Петровской балке, в домовладении, где он арендовал жилье.

Бураковский: Я сказал, что работаю сварщиком, и Сенцов попросил меня сварить небольшие шипы, чтобы рассыпать в случае преследования.
Прокурор: Чьего преследования он боялся?
Бураковский: Не могу сказать. Он говорил, что в Киеве у него возникала такая ситуация. Если бы у него были шипы, он бы ушел тогда от преследования.

На второй встрече у клуба "Фрегат" Сенцов, по его словам, предложил перейти к радикальным действиям - взорвать или поджечь какой-нибудь связанный с Россией объект. Сенцов будто бы предложил тем, кто не готов идти до конца, в протесте не участвовать, и Бураковский отсеялся.

Согласно показаниям на следствии, Бураковский наблюдал конспиративные встречи на Петровской балке и видел, как Сенцов их организовывал. На процессе он пояснил, что видел Асанова, Сенцова и Афанасьева у себя дома пару раз мельком, они уже уходили, когда он приходил. Еще он должен был видеть, как Сенцов хранил в домовладении оружие и боеприпасы, но показал, что увидел эти запретные предметы только во время обыска. На следствии он уверенно опознавал Зуйкова и Боркина (находятся в розыске по делу), сейчас говорит, что помнит кличку Лекан (Зуйков), но не помнит, кто под ней скрывается, а Боркина совсем не знает.

Бураковский заявил, что предложение взорвать памятник Ленину исходило от Афанасьева. И большая часть указаний исходила от Афанасьева, который демонстрировал лидерские качества. На одной из встреч участники сообщества "Вконтакте" "Правый сектор Крыма" делились на подгруппы. Подгрупп было минимум три, и одной руководил Чирний. Какое к этим подгруппам имел отношение Сенцов, он не знает.

Бураковский по характеру любопытен. Именно это будто бы заставило его вступить в сообщество "Правый сектор Крыма" и посетить пару встреч. В показаниях Афанасьева он фигурирует как постоянный участник проукраинских митингов (возможно, следствие и под него копало, не исключено, что шантажировало). Говорит, что написал заявление на российское гражданство, но до сих пор почему-то имеет украинский паспорт. В 2015 году вывешивал у себя на странице:





Александра Команская, посещала встречи у "Фрегата", давняя знакомая Афанасьева. Была на трех встречах, и Сенцов там призывал к радикальным действиям. Конкретика при ней не обсуждалась, но она знает, что готовился ряд терактов. Откуда знает, не пояснила, говорит, что информация в компании распространяется слухами.

Пока взгляды Афанасьева были мирными, она их поддерживала, но, как только тот сблизился с Сенцовым и проникся радикализмом, перестала. Геннадию постоянно говорила, что в России такие действия преступны. Несмотря на то что уже на первой встрече она поняла, что не согласна с Сенцовым, пришла еще дважды, а зачем - отвечать отказалась.

Показания выучила плохо. Сказала, что 10 или 11 апреля говорилось о подрыве и Ленина, и Вечного огня, а по фабуле обвинения замысел подрыва Вечного огня появился только в мае.

Интересные метаморфозы происходят в последнее время с фигурой крестителя Руси, киевского князя Владимира I (980-1015). Если в ходе нашумевшего проекта "Имя России" в 2008 году он не вошел даже в топ-50 главных исторических деятелей ( в отличие от Александра Невского, Дмитрия Донского или своего сына Ярослава Мудрого), то с началом российско-украинской войны его образ стал стремительно позиционироваться кремлевской и церковной пропагандой как один из главных мифов так называемого русского мира. Тут и якобы сделанный им на века "цивилизационный выбор", и создание "единой русской нации", и воплощение в жизнь "христианских идеалов", и еще сорок бочек арестантов в духе известной формулы "православие, самодержавие, народность" (злые языки меняют последнюю часть триады на "доходность").

Причины невиданной актуализации полулегендарной и довольно темной ( в прямом и переносном смысле слова) фигуры канонизированного церковью "святого равноапостольного" князя Владимира ясны как божий день и могут быть кратко сведены к чеховскому "Воловьи Лужки наши, а не ваши!" Были, есть и будут, и за ценой мы тут не постоим.

В переводе на язык современного православного чекизма получается так: князь Владимир наш, а не ваш, украинский ( на постаменте поставленного в Лондоне в 1988 г. украинской общиной памятника князю он назван "правителем Украины"). Вас, собственно говоря, вообще нет - Владимир уже сделал выбор, крестив в днепровской купели будущие братские русский, украинский и белорусский народы, которых потом "сплотила навеки великая Русь". И нечего устраивать "разделенный народ", когда все едины во Христе и Путине.

Нынешняя владимиризация всея Руси - это прежде всего война исторических памятей, то есть та же война с Украиной, но в плоскости идеологической и ментальной. Здесь тоже рвутся снаряды, горят и рушатся здания, гибнут люди и сеются ядовитые семена смертельной вражды между народами. Приватизируется князь Владимир, причем в доброй церковной традиции он тут же умножается - один грядет в Москве, рядом с Кремлем, другой будет напоминать у истоков Днепра под Смоленском о том, что и сама купель наша, а не ваша. Ну и лиха беда начало. Как говорилось в десятилетней давности анекдоте, переименуем город Владимир в город Владимир Владимирович (тоже, кстати, не последний мотив в этой церковно-чекистской свистопляске).

Легитимизируется при помощи разнообразных словесных химер ("цивилизационный выбор", "идеалы святости", "сплочение народа" и т.д.) империалистический концепт "русского мира", один из виновников аннексии и войны в Крыму и Восточной Украине. Войны, уже давшей несколько тысяч погибших и десятки тысяч беженцев. Наконец, практически официально уничтожается гарантированный Конституцией светский характер нашего государства, а православие становится опять, как во времена Уварова, основой духовной жизни нации и единственно правильным христианством.

Как историк, "я гляжу на это дело в древнерусской тоске" (Б.Б. Гребенщиков). Гляжу и ясно вижу три источника и три составные части этой идеологической мути: мифологизация, архаизация и мобилизация сознания моих телевизионнозависимых соотечественников. Начну с последнего: нынешний вариант памятника князю работы скульптора Салавата Щербакова изображает его с крестом в правой руке и мечом на левом бедре. Месседж ясен - и это в конечном счете, после отшелушивания всех слоев луковицы, сакрализация насилия, в том числе и убийства. Что мы и видим вокруг и что и было обещано в самом начале ("мочить в ..."). Мобилизующая роль образа князя Владимира - быть иконой в химерической попытке воссоединения и сплочения якобы несправедливо разделенного народа.

Это, конечно, глубокая ментальная, социальная, политическая архаика в религиозной обертке. Это самодержавие, делающее выбор за народ, причем на тысячелетия вперед. Кстати, тоже не новость - у пропагандиста уваровской триады историка Михаила Погодина схожим образом трактовалась российская монархия: в отличие от мятежного и тлетворного Запада, где государства возникли в результате завоевания, на Руси государство якобы образовалось после добровольного призвания Рюрика с братьями, заключенного с ними договора на века вперед, и поэтому, рассуждал Погодин, не нужны нам ни парламент, ни конституция.

Ну и наконец, бессмысленная и беспощадная мифологизация деятельности реального князя Владимира Святославича. Ведь он, разумеется, не делал никаких цивилизационных выборов и не сплачивал никаких будущих народов. Современные научные представления о крещении Руси основываются на выделении двух этапов религиозной реформы Владимира: унификация языческих культов в начале 980-х гг. и введение христианства в 987-989 гг. Это были разные средства для достижения одной и той же цели: укрепления рыхлой конфедерации славянских и финно-угорских племен и племенных союзов под властью киевского князя. В первом случае искомого не получилось: унификация языческого пантеона во главе с киевским и княжеским богом Перуном и насаждение его верховного культа вызвали ряд антикиевских восстаний и даже отпадение некоторых земель, которые потом пришлось снова завоевывать (например, территорию вятичей). Пришлось обратиться к другой, монотеистической религии, и тут получилось удачнее, хотя и совсем не сразу.

В общем, киевский Владимир идолов свергал, а его наследники, наоборот, ставят; легенды говорят о нравственном перевороте в его душе после крещения, о попытке отказа от казней и убийств, а современное российское общество к войне стремится, причем, похоже, со всем миром; князь основывал школы и училища, а современная российская власть их успешно закрывает.

Мифологизируя князя Владимира, мы на деле отрекаемся от его реальных, а не выдуманных заветов. Впрочем, не то же ли самое за последние пятнадцать лет произошло, скажем, с Конституцией 1993 года? И со многими другими вещами, увы. В общем, как пелось в одной приснопамятной песне, "лучше бы в Бога, сука, верил".

Этот неловкий момент, когда обвинение достает крапленый козырный туз, а он показывает фак и уходит со стола. Примерно так мне представляется демарш Геннадия Афанасьева, заявившего, что он оговорил Сенцова и Кольченко по принуждению и отказывается от своих показаний.

Это вряд ли поможет обвиняемым. Мы помним, где живем, поэтому не ожидаем, что коллегия отнесется к словам Афанасьева всерьез. Леонид Развозжаев отказался от бредового "признания", данного под давлением, уже через несколько дней, указал на следователя, который его пытал, но явка с повинной все равно была положена в основу приговора.

Вряд ли Афанасьеву поверят, что он не знает обвиняемых: прокурор сразу же стал сыпать протоколами опознания, говорилось раньше и о том, что в телефонной книге Кольченко записан "Гена Поросенок" (согласно материалам дела, номер принадлежит Афанасьеву). Да и Кольченко не отрицает своего участия в поджоге офиса "Партии регионов"/"Единой России".

Скорее, со стороны Афанасьева это был эмоциональный жест отчаяния и в то же время важное публичное сообщение: дело Сенцова - результат вынужденного оговора (мы в принципе и так догадывались, но...). Вне зависимости от того, как к его словам отнесутся представители государства.

Чтобы было понятно, почему обвинение Олега Сенцова выглядит как липа, пахнет как липа и на ощупь как липа, и какую роль в нем может играть оговор, напомню, как оно построено. Есть два поджога, есть детальная версия следствия: кто поджигал, кто разбивал, кто наблюдал; есть обгоревшие пластиковые емкости, четкие показания пожарных о том, как и что они тушили. Нет там только Сенцова, он на поджогах не присутствовал. Есть история о том, как Чирний делал бомбу, даже две, под колпаком ФСБ. Есть агент и сделанные им видеозаписи, есть муляжи взрывных устройств... Сенцова опять нет.

А теперь немного бытовой магии. Над каждым действием надпишем, что оно совершалось по указанию Сенцова. А Сенцов, соответственно, совершал все злодеяния "посредством Чирния" и иных лиц.

"...Сенцов О.Г. посредством Чирния А.В. …получил от Пирогова А.П. через заранее оборудованный тайник... два предмета, имитирующих СВУ, которые в этот же день были изъяты у Чирния А.В. сотрудниками правоохранительных органов..." - один из наиболее показательных опусов следователя Артема Бурдина. Согласно этому тексту, душа Сенцова настолько глубоко вселилась в Чирния, что даже когда предметы взял Чирний (и у него тут же их изъяли), выходит, будто получил их Сенцов, которого и близко не было на месте событий.

Откуда можно узнать о том, что Сенцов давал указания? Только из показаний других обвиняемых, людей наиболее уязвимых. Как их проверить? Никак. Но именно эти показания (и только они) дают основания привлечь по ч. 1 ст. 205.4 УК РФ (создание террористического сообщества) - до пожизненного лишения свободы! Именно они "доказывают" руководство сообществом, что позволяет возлагать на "руководителя" все действия, которые совершили члены его группы, даже если сам он в них не участвовал.

Вообще историю про этот "организованный терроризм" можно было бы рассказывать как анекдот, если бы не было так грустно. Просто процитирую Чирния, у которого на первом поджоге потух окурок в бензине, а на втором загорелась балаклава на лице:

"Та шо, эти придурки ж, блин, меры не знают, все у них через (неценз.) делается. Я почему же и забил. Вообще залег на 21-22. Потому что дела с ними иметь я не хочу. Должно было 6 человек быть, было 4 человека. Должно было быть чем поджигать, а поджигать не было. Должны были разбить и разлить с дорожкой. Не разбили. В итоге у Леши сгорело поллица (неценз.), и все замечательно".

И вот выясняется, что у этих через жопу организованных действий с участием 4-5 человек есть еще и руководитель, который сам ни в чем не участвует, а только раздает примитивные указания, которые к тому же и не выполняются.

Еще интереснее с подготовкой подрыва Ленина. Из показаний Афанасьева на следствии: "На предложение Сенцова поучаствовать в изготовлении СВУ совместно с Чирнием... я ответил отказом, на что Сенцов сказал, что тогда привлечет меня к координации деятельности Чирния". Где логика? Координация эта, по версии следствия, заключалась в том, чтобы передать 200 гривен (Сенцов никак не мог сам передать Чирнию 200 гривен) и звонить ему. Над Чирнием, получается, начальствовали и Афанасьев, и Сенцов, а еще и Степан Цириль, которого ФСБ называет координатором всей группы, назначенным "Правым сектором" (только непонятно, подчиняется ли Цириль Сенцову или наоборот). В общем, у семи правосеков и Чирний без бомбы.

А логика проста. Афанасьеву придумали роль связного, чтобы об "указаниях Сенцова" в деле свидетельствовали сразу два человека.

И Афанасьев, и Чирний отказались давать показания в суде, поэтому прокурор зачитал протоколы их допросов на следствии. Протоколов было много, и каждый раз обвиняемые вспоминали все новые и новые подробности.

9 мая 2014 года Чирний показывал, что Геннадий (Афанасьев) спрашивал у присутствующих на одной из встреч, нет ли у них знакомых пиротехников. Происходило это в марте на берегу реки Большой Салгир. Когда Чирний вспомнил про Пирогова, Гена, согласно протоколу, дал ему указание изготовить СВУ и передал 200 гривен. В этом протоколе упоминается Олег, причем абзац об Олеге разрывает целостный текст.

В народе это называется "белые нитки".

Об Олеге на этой встрече, впрочем, говорится, что, мол, он выражал искреннюю озабоченность - и только.

На следующий день, 10 мая, концепция изменилась: Олег впервые появляется в жизни Чирния в апреле и на берегу речки Малый Салгир, а главное, именно он спрашивает про пиротехников. Теперь Чирний уже говорит, что Геннадий входил в близкое окружение Олега и занимался координацией по его указанию. Олег предстает красочным персонажем: он размахивает пистолетом Макарова, хвастает, что воевал, и сам вообще похож на военного или представителя спецслужб. К 4 июня встреча снова сменила место: теперь она проходила на пр. Кирова, что близко к реке Салгир, но далеко от Малого Салгира.

В допросе 15 октября появляется "Правый сектор" (Сенцов якобы позиционировал себя на встрече с Чирнием как сторонник "Правого сектора"), до этого Сенцов описывался как активист "Автомайдана".

Странно лишь то, что гособвинитель по собственной инициативе зачитывает все протоколы, а не только последний, делая следы фабрикации публичными...

В показаниях Афанасьева место встречи, на которой Сенцов якобы дал указание взорвать памятник Ленину, тоже перемещалось с Малого Салгира на Большой, однако это мелочи. Именно в показаниях Афанасьева появлялись наиболее красочные подробности: то Олег привез из Киева взрывчатое вещество, хотел передать ему, но оставил у себя; то он предлагал жечь автомобили с георгиевскими ленточками; то он познакомил Афанасьева со Степаном (Цирилем), а тот предлагал выпустить радиоактивную ракету по зданию Верховного совета Крыма, взорвать автомобиль с сотрудницей ФСБ, сожалел, что акции проходят без человеческих жертв, и вообще...

Дальше в показаниях Афанасьева появляются рассказы о рассказах. Сначала Сенцов ему якобы рассказывал, как принимал участие в разграблении оружия в Львовской почему-то области во время Майдана; затем - как он привез правосеков и зажигательные смеси к дому депутата Симоненко для поджога; как он участвовал в избиении и расстреле лиц, следующих из Одессы в Киев на поддержку «Беркута»; как Кольченко отличился в карательных мероприятиях «Правого сектора» храбростью и инициативой; как Сенцов с другом с помощью тросов сам снес в Крыму два памятника Ленину (а Чирний-то не знал, как это просто!); как он получил 60 тыс. гривен на противоправную деятельность от политика Анатолия Гриценко (а на бомбы-то выделил всего 400)... То Сенцов будто бы вместе с Афанасьевым ездил в Ново-Федоровку и просил у уезжающих украинских военных оружие, которое им уже не понадобится; то ему прямо на мобильник позвонили из СБУ Украины и заверили: оружие будет... Ни одна из этих потрясающих историй проверена не была, но в деле они зачем-то есть.

10 мая Афанасьев показывает, что Сенцов поговорил с Чирнием с его телефона 28 апреля, а после этого Чирний не выходил на связь, а к 5 июня для синхронизации, видимо, с показаниями Чирния появляется эпизод, где разгневанный Сенцов звонит снова с телефона Афанасьева с требованиями скорее делать бомбу и угрожает физической расправой. То есть Афанасьев, согласно показаниям, разговора не слышал, но факт звонка-то надо было вставить в дело.

Режет глаз и то, что в первом протоколе говорится просто об "Олеге", мужчине средних лет, в следующем указано, что Олег Сенцов - известный кинорежиссер (а накануне фотограф Афанасьев этого не знал?), в следующем написано, что фамилию Олега Афанасьев узнал в ходе предварительного следствия. А Сенцов и правда фигура медийная, идентифицировать его только на предварительном следствии - это как-то слишком. Слишком похоже на клише следствия.

На суде Афанасьев сказал, что был знаком с Сенцовым мельком и хотел попроситься к нему на работу в киностудию.

Я столь подробно указываю на противоречия в протоколах, потому что только на них и будет основано окончательное обвинение и приговор: ведь "подельники" отказались обличать обвиняемых в судебном заседании. Работа следствия в этом деле намного качественнее и тоньше, чем в Болотном, однако и здесь не засох клей фабрикации.

Эти показания будут положены в основу приговора (если только не случится чуда), несмотря на то что один из свидетелей от них отказался, заявив о принуждении, а другой, хоть показания и подтвердил, но ранее говорил украинскому консулу, что его избивали, требуя лжесвидетельств. Несмотря даже на то формальное обстоятельство, что показания давались людьми в статусе обвиняемых, а обвиняемые в России не несут ответственности за дачу ложных показаний и имеют право гнать пургу в свое оправдание.

Ах да, в показаниях Чирния ни слова не прозвучало про Дюса и Кирюшу, тогда как Пирогову он непрерывно говорит, что намерен привлечь этих людей к подрыву памятника. А ведь если бы он рассказывал, как все было на самом деле, он бы не мог обойти их стороной.

На доказательствах такого качества, повторюсь, покоятся обвинения, предполагающие срок вплоть до пожизненного.