Подполковник Беловодский на Болотной площади и в зале суда

После перерыва возобновился процесс над последним (пока) из болотников - Иваном Непомнящих. У него (как и у всех прежде осужденных по этому делу) две статьи: 212-я (участие в массовых беспорядках) и 318-я (насилие над представителем власти). Я уже разбирал подробно его случай, ничего нового пока не прибавилось. В отличие от прошлого заседания (где показания "давали двое "пострадавших" от Ивана полицейских) этот день стал бы малоинтересным. Если бы не подполковник Игорь Борисович Беловодский.
Обвинение, как и в предыдущих процессах, выставляет полицейских - свидетелей и потерпевших - "по 212-й", то есть продолжает упорно доказывать само наличие массовых беспорядков. Хотя, казалось бы, преюдиция по этому вопросу уже существует. Эти свидетели в своих показаниях ничего не сообщают о конкретных эпизодах, в которых фигурируют обвиняемые (в данном случае Иван), а "потерпевшие", оказывается, потерпели от "неизвестных лиц". Были массовые беспорядки на Болотной или это было нечто другое - спорить об этом давно устали. Прежние суды признали, что были, это дело их совести.

Для судьбы каждого из обвиняемых (и для Ивана тоже) гораздо важнее, казалось бы, другой вопрос: какое отношение имеют его действия к этим происходившим "на территории от Малого Каменного моста до Фалеевского пер. в период от 17:00 до 20:00" мифическим беспорядкам?
Логика обвинителей такова: мы доказываем наличие массовых беспорядков, обвиняемый толкнул (схватил, дотронулся) до полицейского, значит, он сознательно принял участие в беспорядках. А если нет уверенности, что он вообще что-то сделал (толкнул, схватил, дотронулся), то последним аргументом против него является то, что он был участником массовых беспорядков. Значит, должен был что-то незаконное сделать. Замкнутый круг, по которому мы ходим уже который процесс. И за которым как-то незаметно теряется тот факт, что и массовые беспорядки доказаны липово, и конкретные действия подсудимых описаны в липовых показаниях липовых свидетелей. А уж связь между этими двумя вещами (статьями 318 и 212) вообще не приходит в голову доказывать. Зачем, если и так все ясно?

Эти умопостроения обвинителей не просто и не только "госзаказ". Это ментальность. И не случайно обвинение упорно вызывает свидетелем подполковника Беловодского уже на третий процесс. Он выражает эту ментальность, возможно, лучше многих прокуроров и следователей. Потому что она его сущность. Он так думает и потому говорит правду. Или то, что ему кажется правдой. Поэтому он почти каждое свое утверждение сопровождает словами "по всей видимости", "это мое личное мнение" и даже "это мои убеждения" (уже только поэтому суд не должен бы учитывать его показаний). Поэтому он легко говорит о том, чего сам не видел, но в чем убежден. Его картина мира ясна: есть "правильные" люди, и есть враги. Поэтому все те, кто, по его мнению, "прорывал оцепление и устраивал провокацию", одеты в темную одежду. Поэтому вместо возбужденных и возмущенных людей, окруживших его на площади, он видит "группу накачанных спортивных молодых людей в черном", напавшую на него. Что с того, что в результате "нападения" этой страшной банды с него всего лишь сорвали погон?

Он не видит противоречия в своих словах о провокаторах, которые "провоцировали толпу", спрашивая полицию, почему людей не пропускают. Это для нас очевидно: если пройти можно, то этот вопрос никого не спровоцирует. А если пройти нельзя, то "почему не пропускают" - вопрос логичный. Но только не для подполковника: если не пропускают, значит, просто надо подчиняться. Для полковника нет слова "разгон", а есть "сотрудники работали по зачистке мероприятия". Звучит мудренее - и никакого эмоционального оттенка. И вроде все в порядке.

На "процессе 12-ти" подполковник отличился тем, что на вопрос, имеет ли он претензии к кому-то из сидящих в клетке обвиняемых (ни одного из которых он на Болотной не видел), ответил: "Имею ко всем. Потому что они все попрали закон". А почему вы уверены, что попрали? "Потому что сидят здесь!". Сотруднику правоохранительных органов даже не пришло в голову, что до приговора на всех распространяется презумпция невиновности.

В этот раз подполковник превзошел самого себя. На вопрос адвоката Динзе: "За какие противоправные действия полиция задерживала людей?" - полковник дал ответ, наиболее кратко и точно отражающий полицейскую логику власти. Он сказал: "Я лично считаю всех находившихся на площади совершившими противоправные действия тем, что они не прошли к месту законного митинга". Власть до сих пор запугивает участников той демонстрации, периодически возвращаясь к истории Болотной новыми арестами и обвинениями. Но пугает как-то иносказательно, намеками. Подполковник Беловодский первым за три с лишним года сказал четко и внятно, по-военному: виноваты все уже тем, что там были.

Следующее заседание суда 29 сентября, в 10:00.

Я в безопасности. Это то редкое чувство, которого у меня не было до отъезда в Швецию. И мало кто его испытывает, когда узнаёт, что объявлен в международный розыск и арестован. Хоть и заочно. Сегодня я узнал, что в отношении меня принята именно такая мера - заочный арест.

Сегодня же ровно два месяца, как я уехал из России, опасаясь за свою свободу. Я уехал, потому что знал, что меня ожидает срок по сфабрикованному делу по статье 282 ч. 1 ("возбуждение ненависти или вражды"). В деле я фигурирую в статусе подозреваемого. Следственное управление СК по Самарской области предполагает, что я в период с марта по 22 июня 2014 года размещал в социальной сети ВКонтакте материалы, разжигающие ненависть по отношению к социальной группе "русские граждане России". Поясню: тогда происходила аннексия Крыма Россией и подогревался восточноукраинский сепаратизм. Четыре или пять постов во ВКонтакте. Каждый про Украину и про Россию. Про украинцев и про русских. Про агрессию, имперский надменный национализм и передел границ. Про то, что Крым не наш, как бы кто ни считал.

И вот пока настоящие ксенофобы бродят на свободе, пока правозащитники годами не могут добиться привлечения к ответственности расистов, гомофобов, националистов - власть борется с теми, кто говорит правду. Разумеется, мне было обидно, что меня, антифашиста, обвиняют по одной статье с Марцинкевичем. 13 мая ко мне пришли с обыском - вынесли всю технику, в том числе не мою, предъявили постановление об обыске и о возбуждении дела. После повезли в Следственный комитет. Так я узнал о деле.

Я считаю, что дело носит заказной характер. Более того, я даже знаю фамилию заказчика. Определенным людям, которые крышуют коррупционные схемы по продаже военных билетов в Тольятти, очень не нравится, что моя правозащитная организация "Альтернатива призыву", помогающая призывникам, лишает этих оборотней в военной форме и медицинских халатах незаконного заработка. Посчитайте: мы помогли более чем четырем сотням призывников бесплатно защитить свои права - никто из них не прибег к покупке военного билета, а он сейчас стоит от 60 до 120 тысяч рублей. Разумеется, многие призывники в состоянии безысходности прибегают к незаконным методам, но если узнают о нас, мы показываем им другие пути - законные и безопасные.

Позже были попытки насильно положить меня в психиатрический стационар, но они не увенчались успехом, поскольку к процессу было привлечено слишком много внимания общественности - крупных международных организаций и правозащитников.

На следующий день после обыска я обнаружил свои данные в черном списке Росфинмониторинга - списке "террористов и экстремистов". Это совсем не веселое изобретение российской власти для максимального усложнения жизни тем, кто ей не угоден, - тебя могут внести в этот список до решения суда, то есть до того как тебя признают преступником. Все банковские счета будут заблокированы, как и возможность открывать новые. Все фигуранты политических дел вносятся в этот список.

У меня не оставалось выбора. Тем более что по 282-й статье оправдательных приговоров еще не было. Если дело доходит до суда - тебя объявляют преступником. У меня не было судимостей - я законопослушный гражданин, но согласно практике, даже если "экстремисту" дают условный срок, то сразу открывают второе дело и сажают уже реально.

В соседнюю к моим родителям квартиру подселили помощника участкового полиции. Он даже участвовал в одном из обысков в моем доме. Неужели я, обычный человек, у которого хватает совести говорить правду, опаснее для них, чем настоящие террористы?

16 июля я уехал из России. У меня не было подписки о невыезде, но, чтобы покинуть регион и страну, мне пришлось прибегнуть к целому ряду хитростей. Я продумывал план до самых мелочей, и у меня все получилось. В Стокгольме я подал документы в миграционную службу, чтобы стать соискателем статуса беженца. В тот же день мне предоставили место во временном лагере для беженцев. На следующий день со мной провели так называемое дорожное интервью - о том, как я приехал в Швецию. Это очень важно, потому что миграционному управлению необходимо знать, правильно ли ты въехал в Швецию. По Дублинскому соглашению в рамках Евросоюза те, кто ищет убежища в странах ЕС, обязаны его запрашивать в той стране, куда они попали сначала. В этот же день меня перевезли в другой временный лагерь в 300 км севернее Стокгольма, а еще через день на поезде в самый северный город Швеции - Кируну.

Швеция во многих отношениях идеальная страна для меня. Тут все помешаны на экологии, а недавно премьер-министр заявил, что именно шведы первыми в мире полностью перейдут на альтернативную энергетику, вместо угля и нефти. В каждом магазине - автоматы для сдачи пластиковой тары и батареек. В Швеции уже много лет нет умерших от СПИДа, тут высококачественное лечение для людей с ВИЧ, а также распространена доконтактная профилактика для тех, кто здоров. В Швеции нет призыва в армию. Военный - престижная профессия, а не вымышленный "долг". При этом Швеция много лет держит нейтралитет. И наконец, Швеция - одна из самых толерантных в мире стран по отношению к ЛГБТ. Здесь разрешены однополые браки и усыновления детей однополыми парами. Пастор Стокгольма - открытая лесбиянка. Это о многом говорит.

Дальше я планирую ЖИТЬ. Я не уверен, что в России я мог бы жить так, чтобы мне не угрожала постоянная опасность. В Швеции меня ждет ряд бюрократических сложностей. Естественно, что быть беженцем - это не сахар, но я справлюсь. У меня не было иллюзий по поводу того, в качестве кого и куда я еду. Сейчас я подтягиваю свой английский - его тут, в отличие от России, знают все, - а также начинаю изучение шведского. Планирую много писать, много читать, много ходить. Есть идеи новых проектов, в том числе правозащитных, а также связанных с творчеством. К концу этого года я собираюсь закончить книгу о том, что я делал в России, как меня преследовали и почему я уехал. Также хочу продолжить работу над парой правозащитных интернет-проектов. Права человека для меня - это мировоззренческая ценность, поэтому я не прекращу заниматься правозащитой. Буду продолжать помогать призывникам и ЛГБТ, может, через год-два дорасту до помощи российским политическим эмигрантам. В любом случае я знаю, что у меня все получится, потому что я прошел очень сложный путь, слишком сложный, чтобы остановиться и сдаться.

...А на родине меня объявляют в международный розыск. Мой адвокат узнает об этом прямо на суде. Наверняка следствие понимает, что никто выдавать меня в Россию не будет. Одного они не понимают - все их фамилии переписаны, и список ждет своего часа. А этот час рано или поздно придет. Каждому надо отвечать перед законом, даже тому, кто по должности обязан следить за его исполнением.

Вчера вечером ко мне домой с обыском вломились современные опричники, сотрудники рязанского центра "Э". Я не стал внимательно рассматривать постановление, поскольку их заведомо незаконные документы меня не интересуют, а скрывать мне нечего. Им был нужен плакат "Судьи России и Рязани! Вы - не ваша честь, вы - ваша нечисть", с которым я еще 11 августа сфотографировался и опубликовал снимок на своей страничке во "Вконтакте". За эту публикацию на меня открыли уголовное дело по статье 319 УК (оскорбление представителя власти).

Все началось с того, что я вышел на одиночный пикет против застройки парка Морской славы Рязани, уничтожающей зеленые насаждения ради выгоды девелоперов. После этого районная судья Павлухина вопреки Конституции и не имея никаких доказательств моей вины, оштрафовала меня на десять тысяч рублей за то, что мой пикет якобы не был одиночным (месячная зарплата, например, школьного учителя - пятнадцать тысяч). Областной суд после апелляции вернул дело в тот же районный суд. Тогда другой судья - Барышников - вновь вынес решение о штрафе, и новая апелляция успеха уже не имела.

Мой эмоциональный постинг, где я стою с плакатом со словами про нечисть (а в тексте публикации называю их продажными тварями и проститутками) появился в августе, но пришли они с обыском только вчера. Я считаю, это было связано с выборами в областную думу. В этом году рязанское отделение ПАРНАСа, которое я возглавляю, решило не садиться с шулерами за один стол (чтобы к тому же не тратить зря миллион рублей на сбор подписей). Однако, думаю, власть перед голосованием вообще опасалась поднимать шум, поскольку хорошо знает мой характер и не хотела серьезных скандалов.

У меня сложилась в городе определенная репутация, после того как я дал пощечину печально знаменитому на Рязанщине Федору Провоторову. В девяностых он был известен в криминальных кругах как Федя Лысый, а при Путине оказался уже главой администрации Рязани и возглавил "Единую Россию". В 2006 году он на своем "Мерседесе" выехал на встречную полосу и сбил насмерть двух человек, ехавших на мотоцикле. Сначала его вину на себя взял другой человек, потом началась целая серия пересмотров и дело затянулось, при этом Провоторов продолжал занимать свой пост, в то время как вся Рязань знала, что он совершил. Это терпеть было больше невозможно, и я со словами "Вы трус и лжец" публично нанес ему пощечину.

Однако законного наказания преступника мы так и не дождались. Провоторова перекинули в город Касимов, где он тоже возглавил администрацию. В итоге дело было закрыто за истечением срока давности, Федя Лысый стал почетным гражданином Касимова, а партия "Единая Россия" стала не только партией жуликов и воров, но и партией убийц.

Вся их правоохранительная система ничего не могла сделать с убийцей, но теперь пришла за мной. Хочу заметить, что мне на них совершенно наплевать и я их совсем не боюсь. Я сам отдал им компьютеры, которые они с неизвестной целью потребовали у меня и моей жены, а также плакат, который они, видимо, используют как вещественное доказательство.

Но я понимаю, почему эти ничтожества так нервничают и почему по всей России идет кампания против Партии народной свободы. В Рязани на выборах явка - 20-25 процентов. И они получили из этих 25 в лучшем случае половину (со всеми фальсификациями в ходе досрочного голосования, с бессовестной незаконной телепропагандой, с неприкрытыми подкупом и принуждением избирателей).

Они - никто, самозванцы, ничтожества, никчемные "твари дрожащие". Нас рассудит не их продажный суд, а время и люди.

В минувшую субботу друзья и близкие вспоминали участников демонстрации на Красной площади 25 августа 1968 года. Из восьми человек, вышедших в тот день с протестом против ввода советских войск в Чехословакию, шестеро были арестованы сразу, седьмую - Наталью Горбаневскую - арестовали годом позже. Лариса Богораз, Наталья Горбаневская, Константин Бабицкий, Владимир Дремлюга, Вадим Делоне и Павел Литвинов были приговорены к различным срокам заключения и ссылки, Виктор Файнберг и Наталья Горбаневская вкусили ад советских психиатрических спецтюрем.

Примечательно, что трое из демонстрантов - Наталья Горбаневская, Вадим Делоне и Константин Бабицкий - были поэты.

Этим летом ушел из жизни пятый из той легендарной восьмерки - Владимир Дремлюга.

Из ныне здравствующих ни Павел Литвинов, ни Виктор Файнберг никоим образом не являются церковными людьми, однако оба они приняли участие в панихидах по почившим соратникам - Павел Михайлович в Нью-Йорке, Виктор Исаакович в Париже. Собственно, и авторами идеи такого поминания были Павел Литвинов и Виктор Балашов, тоже бывший политзаключенный, живущий в Нью-Йорке.

Но первая в этот день панихида по ушедшим Вадиму, Константину, Ларисе, Наталье и Владимиру прошла в Москве. Заказал поминальную службу Сергей Шаров-Делоне, младший брат Вадима Делоне и активный защитник сегодняшних политзаключенных.

Протоиерей Александр Борисов назвал участников той демонстрации людьми, стоявшими за правду, и напомнил евангельские слова: «Блаженны алчущие и жаждущие правды». И несмотря на то, что вышедшие на площадь сразу же были схвачены и лишены свободы, их усилия не пропали даром и отозвались во многих сердцах. «Мы видели, что и в верхах стали появляться люди, которые захотели изменить лицо социализма на человеческое». В качестве примера Александр Борисов назвал Михаила Горбачева.

Священник напомнил также слова Евангелия, которые читались в этот день на литургии: «Претерпевший до конца спасется». Он назвал важнейшую отличительную черту христианина - способность молиться за врагов. «Когда мы молимся за них, это не значит, что мы их восхваляем. Мы молимся, чтобы Господь коснулся их сердец». В этом ключе читается сегодня в храмах и молитва об Украине: «Ожесточенные сердца умягчи... Кого мы имеем в виду? Не только тех, кто сидит в окопах, но и тех, кто занимает самые высокие посты... Очень важно молиться о мире. Потому что когда идет война, самые отвратительные вещи происходят».

И несмотря на все неустройства сегодняшнего дня, несмотря на то, что демократический режим не рождается сразу и современная жизнь во многом нас не устраивает, «свободы все-таки гораздо больше, чем было раньше, книги, которые немыслимо было тогда, в 1960-80-е годы, не только прочесть, но и достать, сейчас полностью доступны, читай - не хочу». Наряду с Солженицыным отец Александр упомянул Ходорковского, книги которого появлялись в свободной продаже в то время, когда их автор отбывал заключение.

Похожие мысли высказал священник Михаил Меерсон на панихиде в Нью-Йорке. Он поделился своими воспоминаниями о первой демонстрации на Пушкинской площади в защиту Синявского и Даниэля, вспомнил напряженные лица людей, стоявших перед памятником, и как мгновенно демонстрация была разогнана, плакаты порваны, люди схвачены. Однако событие, которое могли заметить лишь случайные прохожие, о котором не написала ни одна газета, имело большое значение в истории. Именно с него началось освободительное движение, которое можно называть и демократическим, и правозащитным. Что же касается демонстрации на Красной площади, то разогнана она была так же молниеносно, однако многие из тех, кто был так грубо схвачен, пережили эту мощную тоталитарную систему, а Чехословакия давным-давно уже другая страна, точнее - две страны.

«Как бы ни были могучи исторические завоевания, оказывается, что такие маленькие, скромные, но героические протесты куда сильней этих завоеваний. И здесь вспоминаются слова Бердяева, что Бог являет себя вот в подобных актах героизма», - сказал Михаил Меерсон.

После панихиды участники ее собрались на поминальное застолье, где Павел Литвинов рассказал о каждом из своих друзей, вышедших на площадь.

В Париже на панихиде в храме Серафима Саровского рядом с участником демонстрации Виктором Файнбергом стоял сын Натальи Горбаневской Ярослав. После панихиды люди пошли в соседнее кафе, сдвинули столики так, чтобы уместилось более 20 человек, и также из уст людей, в разное время покинувших Россию, прозвучали воспоминания об участниках тех событий. Для русских парижан самой ощутимой утратой была, конечно же, Наталья Горбаневская - вечно неутомимая, бодрая, полная творческих планов и надежд... А первым из этой восьмерки ушел в Париже в 1983 году Вадим Делоне - ему было всего 35 лет.

Протоиерею Александру Борисову, говорившему о нынешней относительной свободе, пришлось признаться, что перед службой к нему подходили сотрудники полиции и спрашивали, что за панихида будет в храме и зачем он ее собирается служить. Так прореагировали стражи порядка на сообщение о мероприятии в соцсетях.

«Я сказал им: если люди просят помолиться, мы не можем отказать, не имеем права. Но будем надеяться, что это пройдет без ощутимых последствий», - заключил с улыбкой отец Александр.

Выходя, люди с недоумением замечали полицейскую машину, стоявшую напротив входа в храм. И хотя священник посоветовал не придавать этому пустяку никакого значения, дело не такое уж и пустяковое. Если панихида по участникам события почти полувековой давности, давным-давно реабилитированным, протестовавшим против агрессии государства, которого давно уже нет, вызывает беспокойство у представителей нынешней власти - это значит, что такова эта власть и что очень уж мощным был тот заряд бесстрашия и воли к свободе.

Я нашел только один кадр, на котором Юрий Афанасьев улыбается. Начало лета 1989 года, открытие первого съезда нардепов СССР. Радиотрансляции слушали на кухнях, в автобусах и на рабочих местах. Если на съезде что-то шло не так, собирались десятки и сотни тысяч и требовали своего. Собирались в далеких Лужниках, еще не воспринимая эти выселки как "слив протеста". Потому что никогда прежде такого не было и было неважно где. Отдаленная площадка была видна всему миру. Этот год до сих пор я считаю лучшим, потому что страна почувствовала свой шанс и еще верила в него. На съезде родилась Межрегиональная депутатская группа - первая оформленная фракция демоппозиции.



Афанасьев шел сквозь толпу, его приветствовали, как и многих других, и он смеялся. Мне он всегда казался человеком трагическим. Мощно возвышаясь на какой-нибудь трибуне, он обычно смотрел куда-то вдаль и, казалось, видел в грядущем нечто тревожное и драматическое. Даже когда уверенно и сильно говорил с каким-то полканом в 90-м. Тогда Горбачев вывел войска, чтобы перекрыть эти бескрайние людские реки, периодически разливавшиеся в центре Москвы в те годы. А на Садовом тем не менее собрались сотни тысяч. "Вы понимаете, что вы сейчас отвечаете и за возможную трагедию сегодня, и за наше общее будущее? Посмотрите, сколько людей, они ведь все равно пойдут, но какой ценой?" И солдатиков отводили в переулки, чтобы не мешали людям.



Очень символичный кадр для меня - межрегионалы на сцене, кажется, Дома кино. Было какое-то собрание демократов по ходу съезда, на котором дела шли хреново, они оставались там в меньшинстве, проигрывали какие-то голосования и постановления. Когда уже расходились, на сцене сложилась такая совершенно цельная композиция, олицетворявшая печаль и безнадежность. В центре ее располагался Афанасьев. Сегодня я думаю, что проиграли во многом из-за этой постоянной готовности к худшему и хронического чувства вины. Слишком долго и последовательно это воспитывали в нас, и все мы были инфицированы в той или иной степени.



В июне 93-го, еще до всех кровавых событий в Москве, Афанасьев внезапно отказался от депутатского статуса и ушел из политики. Так вышло, что встречи с ним отмечали для меня какие-то очень важные точки в истории. Следующий раз я встретил его в 2010-м и спросил: почему? Не было еще ни митингового всплеска 2011/12 гг., ни новых законов, ни Украины...

Ситников, Ситников, Ижицкий, Ситников, Ситников... Хорошая монотонная колыбельная для 19-го часа наблюдения. Кострома в воскресенье выбрала губернатора, облдуму, гордуму - пять видов голосований.

Я была наблюдателем в центре города и, честно сказать, завидовала области с ее каруселями и провокаторами. В самой Костроме на рядовых участках день выборов прошел спокойно и без видимых нарушений. Под вечер только тряхнуло штаб наблюдателей "Открытой России" - сначала нападение провокаторов, а позже и полиция, выломавшая дверь и устроившая обыск, блокировавший работу координаторов.

А было бы ради чего городить огород: действующая власть безоговорочно набрала большинство по всем пяти голосованиям.

УИК 183, который находится ровно напротив штаба "Единой России" и в двух шагах от штаба "Открытой России", сонно открылся, сонно закрылся и в дреме посчитал голоса. Любые мои попытки наладить регламент подсчета встречали возмущение и реплики вроде "прислали нам умную". (Кстати, по моему опыту - а я была наблюдателем на выборах пять раз - лучше всего работала избирательная комиссия в Кунцеве, состоявшая не из "профессионалов", а из студентов: аккуратно, слаженно и по закону).

Да в общем-то в моем костромском УИКе ничего принципиально и не нарушали; типичный разброд, поддерживающийся десятилетиями в не очень педантичных комиссиях. К моменту вскрытия урн наблюдатели от парламентских партий спят в холле. Члены комиссии спят с открытыми глазами на своих местах. Хорошо хотя бы, что не напился председатель комиссии, как это было однажды в другом губернском городе.

При таком раскладе карусели и провокаторы кажутся нелепым развлечением для галочки и освоения бюджета.

Это не Ярославль-2012, когда шла ожесточенная борьба за пост мэра между провластным Якушевым и независимым Урлашовым и наблюдатели буквально выгрызали голоса горожан у фальсификаторов. В Костроме словно и не было десятков встреч Демкоалиции с избирателями, хотя Демкоалиция сражалась с властью: везла наблюдателей, провела десятки мероприятий. Власть "мочила" оппозицию фильмами по НТВ, рядила липовых дипломатов, снимала людей с поездов и устраивала аресты с обысками.

А костромичи проголосовали в своей параллельной вселенной. За стабильность.

Иногда следователь не остережется и пустит в ход любимый аргумент этих мест:
- У нас отсюда не выходят.
Но тут зек быстро спрашивает:
- Так что ж, по-вашему, советский суд уж никого и не оправдывает?
Сразу же создается острейшая тактическая ситуация: ведь не скажешь ни "да", ни "нет". И следователь начинает орать.
- Не смей оскорблять пролетарский суд! - захлебывается он. - Как это никого не выпускают! Кого надо, того выпускают!

Юрий Домбровский "Факультет ненужных вещей"

"Приговор был справедливым, всех невиновных освободили", - говорит счастливый Александр Погребов, бывший подсудимый по делу о перекрашивании звезды на Котельнической высотке. Его и его друзей только что оправдали, чего, казалось бы, уж и вовсе не бывает в российском "суде". А Подрезов, спрашивают журналисты, что, мол, о нем можно сказать? "Ну, Подрезов действительно участвовал. С ним обошлись жестоко, но в целом все честно..."

Год назад Павел Ушивец по кличке Мустанг устроил российским властям троллинг: в самом центре Москвы превратил звезду на сталинской высотке в жовто-блакитную. Троллинг удался, но с большими жертвами. Схватили четверых, которые эту звезду даже не видели, а просто, пользуясь открытым входом на верхние этажи, прыгнули с парашютом. Уже через несколько часов было очевидно, что они к акции не причастны. Более того, о них никто в политтусовке не знал: смотрели по базам задержаний - нет, даже по базам наблюдателей, где представлен наиболее широкий срез протестной общественности, - никого из них.

Парашютистов взяли под домашний арест, что было похоже на сигнал: следователи уже поняли, что взяли не тех, но не отпускать же.

Следующими жертвами стали руферы, на этот раз это были люди, знакомые с Мустангом. Кирилла Ишутина привлекли за хранение легких наркотиков, Владимира Подрезова сделали соучастником Мустанга, поскольку он провел украинца на крышу. Оба, оказавшись в СИЗО, подписали показания о групповом коварном заговоре с участием парашютистов с целью осквернения всего, что является святым для добропорядочного совка, а также ради доминирования Украины над Россией.

В "суде" Подрезов отказался от оговора, заявив, что с бейсджамперами не знаком и что к покраске звезды они не имели никакого отношения. О "вине" же его самого можно судить лишь по его собственным показаниям - никаких других доказательств нет. Он поднялся с Ушивцем до 28-го этажа, тот полез на звезду один, сказав, что хочет сфотографироваться с украинским флагом или даже оставить его там. Подрезов попросил не оставлять, чтобы сторожа потом не закрыли пролаз, узнав, что им кто-то пользуется, и остался ждать внутри шпиля. Мустанг спустился уже со следами синей краски, а по дороге показал результат своей работы - сине-желтую звезду. Уже потом они оба из интернета узнали о задержанных парашютистах.

Кто знает, как выглядело бы это дело, если бы Подрезов не отказался публично от показаний, "любезно" предложенных ему оперативниками. Мне показалось, что судья Орлова всерьез пыталась понять, что это за история, действительно ли парашютисты ни при чем и почему все это происходит. Может, она и не была связана политическим заказом, но почему-то мне кажется, что традиции использования презумпции невиновности в России так слабы, что только 146-процентное алиби может привести к оправданию подсудимого, да и то не всегда.

Кто бы ни принимал решение об оправдании, если бы Подрезов не ушел в отказ, такой картины полной непричастности бейсджамперов бы не было.

погребов говорит, что не считает, что должен быть благодарен подрезову, который отказался его оговаривать всуде. благодарен он только суду.

— Сологуб (@ivegottheflu) 10 сентября 2015

«Палечка, спасибо, что помог нам!» - все-таки говорит Подрезову мама Алексея Широкожухова («Палево Вездесущее» - ник Подрезова «Вконтакте»). И то хорошо.

Простите, но 19-летний мальчик с уголовной биографией, решившийся на честные показания, заслуживает слов поддержки, тем более если вы попали с ним в одну беду...

Подрезов за знакомство с Мустангом и подъем на высотку получил срок в девять раз больший, чем по малолетке отсидел за кражу. К политике он имел отношение такое же, как и другие подсудимые, - никакое. Об украинском флаге говорил так: мол, Ушивец из Украины, вот и полез с украинским флагом, был бы белорусом - полез бы с белорусским, мне-то что.

Парашютисты бравировали своей аполитичностью, и уж конечно, это стало решающим фактором, более важным, чем доказательства непричастности. Евгения Короткова заявляла в прениях, что она никогда не проявляла политической позиции, потому что у нее ее попросту нет. Только спорт, никакой политики, хором говорили парашютисты и их защитники.

Довольно забавно при этом мне было слышать, как подсудимых возмущало, что расследование их дела ведется несправедливо. Да? Правда? Вы впервые про такое узнали? А, да вы же вне политики, пардон. Следователи лгут ради повышения по службе? Да ладно?

Понимали ли они, что говорят именно о политике? Что беспредел в правоохранительных органах - это не их исключительная ситуация, а оно вообще так. И что он скрепляется бессменной вертикалью, безнаказанностью полицейских, погромами в отношении правозащитников, расследующих пытки... Что высотное дело взялось не с потолка, а потому что Россия разожгла войну в Украине. Что именно это дело ведется не просто для повышения раскрываемости, а в соответствии со славными традициями показательных политических процессов, когда на соплях фабрикуется виртуальный сюжет путем неубедительного скрепления людей и событий - только не дышите, а то с грохотом развалится.

В прениях, конечно, этого говорить не стоило, а то бы не оправдали. Но потом-то!

Мне хочется верить, что когда-нибудь до них дойдет, что у Подрезова такая же презумпция невиновности, как у них. Что в посадке за прогулку с Мустангом нет ничего честного или справедливого. Что несправедливо само вменение статьи о хулиганстве по данному делу, так как все действо описывается статьей о вандализме, по которой обвинение просило всего-то год ограничения свободы. И что флаг Украины вообще-то ничего не оскверняет. Потому что воевать не надо.

Это, впрочем, даже не столько про этих четверых, счастливо избежавших тюрьмы ни за что, но так ничего и не понявших, а про общество в целом. Моя хата с краю. А меня-то за что? (А почему нашего сына в плен взяли и не обменивают?...) Меня пронесло, потому что я молодец. Он сел, потому что сам виноват.

Кого-то и правда пронесет. Кого-то нет.

10 сентября состоялось очередное заседание суда по делу Рафиса Кашапова. Общественность в Татарстане и за его пределами, интересующаяся ходом процесса, ожидала услышать в этот день приговор суда. Однако вынесение вердикта было отложено на 15 сентября.

К этому суду сторонники Кашапова, его адвокаты и общественные защитники усиленно готовились. Это и консультации с юристами и с экспертным сообществом, и уличные акции с проведением митингов и пикетов. Все это, несомненно, оказывает сильное влияние на организаторов судебного преследования. Будучи с самого начала в курсе этого безусловно сфабрикованного уголовного дела, отчетливо вижу все потуги и уловки стороны обвинения во чтобы то ни стало обвинить и посадить за решетку неугодного нынешнему режиму оппозиционера.

Зная Кашапова и его деятельность на посту руководителя отделения Всетатарского общественного центра (ВТОЦ) Набережных Челнов, могу сказать, что он действительно как кость в горле у власть имущих. Своей открытой и честной позицией практически по всем вопросам внутренней и внешней политики путинской России он доставляет много хлопот властным структурам и Татарстана, и России. Его делу посвящены материалы правозащитных центров "Мемориал" и "Сова", сайта "Грани".

Очень показательна его судьба за последние 20 лет (как, впрочем, и сотен других активистов оппозиционных общественных движений). За последние 10 лет Кашапов перенес как минимум два покушения на свою жизнь и здоровье. От одного из них он до сих пор не оправился и нуждается в регулярном приеме лекарств. Само покушение было демонстративным и наглым, и всеми было это воспринято как предупреждение, что в следующий раз он будет просто уничтожен. В тот день Кашапов получил тяжелую черепно-мозговую травму при нападении более десятка "неизвестных" молодчиков в масках на штаб-квартиру ТОЦ Набережных Челнов. Несколько невооруженных соратников и женщины, которые находились в помещениях штаб-квартиры, не могли оказать серьезного сопротивления нападающим и тоже были покалечены.

Кашапов - несгибаемый борец, и там, где он видит несправедливость, позиция его принципиальная. Эти его качества приводят в бешенство спецслужбы, его публикации обнажают всю их подноготную. Коротко скажу, что это уже не первая попытка фабриковать против него уголовное дело. Но все они кончались пшиком. Надо отметить, что в Татарстане "силовики" уже поднаторели на "мусульманских делах" и думали, что так же легко сфабрикуют уголовное дело по 280-й и 282-й статьям УК. Они не ожидали консолидации общественности и политического резонанса такого масштаба. Сторона обвинения, в том числе инициаторы и кукловоды из спецслужб, в определенной растерянности. Они даже не были готовы грамотно в процессуальном порядке отстаивать свои обвинения, а когда защита показала, а главное, доказала их абсурдность (с материалами можно ознакомиться, в частности, на странице пресс-центра ВТОЦ ), они запаниковали. Думаю, этим можно объяснить, почему суд и его кураторы взяли такой длинный тайм-аут. Заготовленное заранее и утвержденное в высоких кабинетах судебное решение скорее всего просто провалилось, стало неактуальным. Настолько вопиюще безграмотно было сфабриковано уголовное дело, что оглашать приговор в таком резонансном процессе судья пока не решился. Но надеяться на законность судебного решения в путинской России было бы наивно. Так что ждем 15 сентября, когда, может быть будет создан прецедент по применению ст. 280.1 УК (покушение на целостность Российской Федерации).

Последнее же слово Рафиса Кашапова было очень кратким: "В течение этих 9 месяцев, пока идет инспирированный спецслужбами процесс, после моих выступлений в свою защиту и заявлений о преступлениях в стенах СИЗО, после выступлений моих адвокатов, общественных защитников и свидетелей хочу сказать только одно: что я ни в коей мере не прошу милости, снисхождения или прощения у суда. Всего этого может просить только преступник. Я же никаких преступлений не совершал и всегда поступал по совести. А лишение свободы и возбуждение уголовного дела против меня применили исключительно из-за моих политических убеждений. А именно в связи с выражением мнения о внешней политике России, о действиях президента России Владимира Путина и развязывании им необъявленной братоубийственной войны, а также с моей позицией по защите крымских татар в связи нарушениями их прав и начатыми репрессиями против них. Процесс надо мной показал, что вина моя не доказана и не может быть доказана, виновным себя не признаю!"

Советник президента Сергей Глазьев 15 сентября представит межведомственной комиссии Совета безопасности доклад о дополнительных мерах по преодолению экономических санкций.

На мой взгляд, сами по себе предложения Глазьева являются такой "красной тряпкой" или "пробойным шаром". В Кремле они всерьез не воспринимаются. Путин пока твердо понимает, что ему важно сохранить систему государственных финансов, которую Глазьев предлагает разрушать.

Но. Это не значит, что предложения Глазьева не будут приняты. Это будет происходить так.

Предложения Глазьева будут подвергнуты шквалу критики со стороны "либерального крыла" в экономическом руководстве. Начальство примет эти аргументы к сведению, отвергнет план Глазьева целиком, но, возможно, примет на вооружение некоторые его элементы, что уже будет выглядеть как "победа здравого смысла". Это как на вчерашнем суде над руферами. Если посадить одного невиновного человека вместо пяти, как предполагалось, то люди начинают рассуждать об "оттепели".

Так и экономическая политика под давлением подобных планов Глазьева будет сдвигаться в сторону большего дирижизма, а эксперты будут называть ее центристской.

"Организация запрещена в России". Такого рода примечание должно делаться в отечественных средствах массовой информации при всяком упоминании о "Правом секторе", УНА-УНСО и прочих сообществах, признанных судом экстремистскими и включенных в соответствующий черный список, - вплоть до "Исламского государства". Этого требует закон, и даже те СМИ, что вообще-то позволяют себе всякие вольности ("Эхо Москвы", The New Times, "Новая газета", "Ведомости", "Медуза"), так и поступают - похоже, не видят в этом большой проблемы. В самом деле, организация ведь запрещена? Запрещена. Так почему бы и нет?

Действительно, на фоне прочих это цензурное требование воспринимается как относительно безобидное. Однако безропотно подчиняться ему все-таки, мне кажется, унизительно. Ну ведь глупо же выглядит журналистский текст, напоминающий по стилю былину, где молодец неизменно добрый, девица - красная, меч - острый, а басурманский царь - собака. И как знать, чего еще захотят наши изобретательные власти. Может, примут закон, по которому любое упоминание о князе Владимире должно сопровождаться эпитетом "Красное Солнышко"? Тоже ведь ничего неправильного в этом не будет.

Но дело тут не только в раздражающей читателя или слушателя бессмысленности. На самом деле смысл в этом требовании есть. "Запретительные" пометки в тексте, каким свободолюбивым по содержанию он бы ни был, есть знак лояльности, готовности пойти навстречу государственным пожеланиям. "Это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение".

Строительная компания «ПИК-Регион» подала на меня и еще четверых жителей Химок иск о взыскании по 33 800 000 рублей с каждого. Речь идет об уроне репутации и об упущенной выгоде. Причина ущерба - проведенный летом пикет в рамках нашей борьбы против разрушения среды обитания, против незаконной и неразумной застройки района Новокуркино (городской округ Химки). Первые предварительные заседания в арбитражном суде Московской области состоялись в начале сентября, но из-за отсутствия материалов со стороны «ПИК-Региона» их было решено перенести. Поэтому все еще впереди. Следующие заседания: 24 сентября против меня и Надежды Тимошевич, 30 сентября - против Елены Носовой, 1 октября против Сергея Дворянова (он москвич по прописке, и его дело будет рассматривать московский арбитражный суд). Еще одно дело было неожиданно закрыто 3 сентября: ПИК просто отозвал свой иск без объяснения причин.

Жители района Новокуркино уже давно были недовольны. В районе острая нехватка школ, детских садов и поликлиник. Все это строится с огромным опозданием, не поспевая за бешеными темпами жилищной застройки. Люди въезжают в новые квартиры, а школ и садов не хватает, не говоря уже о парковках и спортивных комплексах.

В 2011 году из-за перегородивших все подъездные дороги автомобилей пожарная машина не смогла подъехать к месту пожара, случившегося на 21-м этаже жилого дома. К счастью, никто не погиб, но тогда новокуркинцы поняли, что нехватка парковочных мест может стоить им жизни.

Апогей безумной застройки пришелся на зиму и весну нынешнего года. Администрация Химок и минстрой Московской области по просьбе "ПИК-Региона" изменили назначение двух земельных участков, на которых должна быть многоуровневая парковка и торговый центр с площадкой для парковки. Теперь по планам ПИК тут будут строиться жилые дома. А нарисованный на красочных рекламных буклетах физкультурно-оздоровительный комплекс в 7-м микрорайоне уменьшился в размерах и из отдельного здания превратился в пристройку. Как можно догадаться, на свободном месте ПИК опять же планирует возвести жилые дома. То есть людей становится все больше, а мест для машин или обучения детей все меньше.

Жители, а по факту соинвесторы, бывшие дольщики ПИКа - стали демонстрировать свое недовольство еще начиная с 2010 года: видеообращения, письма в инстанции, сборы подписей и народные сходы продолжаются до сих пор.

Я не осталась в стороне, хотя и не покупала квартиру у ПИКа. Я присоединилась к движению, когда в августе 2013 года без разрешительных документов застройщик вышел на незастроенную территорию 8-го микрорайона. Тогда это был зеленый оазис среди бетонных домов Новокуркина со своей флорой и фауной: сороки, утки, соловьи и другие певчие птицы, тысячи трав и десятки видов деревьев и кустарников. Все великолепие и красота дикой природы умещались на участке в 2,4 га. Жители близлежащих домов еще в 2008 году просили администрацию города разбить тут сквер.

Начав незаконное уничтожение деревьев, застройщик не рассчитывал, что встретит серьезное сопротивление. Я и еще несколько человек остановили работы бульдозера. Рабочий испугался, сказал, что документов нет, и поспешил убраться восвояси. В тот день я поняла, что судьба этих деревьев может быть другой - нужно только постараться и сделать все возможное. Непрерывная борьба за зеленый кусочек первозданной природы длилась год: обращения, митинги, письма, приемы у чиновников, народные сходы, суд - и в конечном итоге закончилась нашим поражением.

22 сентября прошлого года ПИК, получив все разрешительные документы, начал рыть котлован, уничтожив 244 дерева, 176 кустарников и свыше 1200 молоденьких деревцев, которые скупо значились по бумагам "порослью". За полгода до этого губернатор Воробьев на наш прямой вопрос заявлял по телевидению, что зеленые зоны они не застраивают.

Но я не смирилась после вырубки Ивовой рощи. Требовать от администрации Химок соблюдать законы и обеспечить комфортные условия жизни - право любого химчанина. Мы, объединившись с жителями Новокуркина, продолжили требовать на законных основаниях соблюдения наших прав. Однако ПИК "услышал" жителей весьма своеобразно: в полицию были поданы заявления, в которых застройщик обвинил нас в проведении несанкционированных митингов.

Поскольку ни городские власти, ни строители нас не слышали, мы решили провести пикет в Москве. Нам нам разрешили сделать это у метро "Улица 1905 года". Пикет прошел успешно, хотя туда и приходили какие-то провокаторы. Людей было гораздо больше, чем пятьдесят человек, которых пустили на официально разрешенный огороженный пятачок, - остальные стояли за ограждением в качестве зрителей. Газеты и телевидение заметили наше выступление, был резонанс.

Именно после этого пикета ПИК и решил подать на пятерых из пятидесяти участников мероприятия иски о возмещении ущерба, который, как считает застройщик, нанесли ему плакаты, с которыми мы стояли на пикете. ПИК пытается доказать, что из-за нашей деятельности (а не из-за общего экономического кризиса) у них упали продажи квартир. Речь идет не только о почти 24 миллионах якобы упущенной ПИКом выгоды, но и о 10 000 000 рублей с каждого участника за урон, который мы нанесли их репутации.

Трудно сказать, какие цели своими абсурдными исками преследует ПИК, - чужая душа потемки, особенно, когда в деле присутствуют огромные вложения. Мы же добиваемся, чтобы люди просто жили в человеческих условиях. Когда мама спокойно может отдать в детский садик ребенка, когда школа находится неподалеку, а не в другом конце города (а то и в другом городе). Когда жители спокойно могут поставить машины, чтобы они не мешали друг другу и не создавали помех для машин скорой помощи или пожарной службы. Чтобы вокруг была зелень для прогулок и отдыха.

Чтобы мы могли просто жить и растить наших детей.

P.S. Завтра, 10 сентября, в Химкинском городском суде рассматривается иск жителей Новокуркина против ПИКа. Жители требуют отмены градостроительного плана застройки участка, который был выдан с нарушениями и не соответствует утвержденному проекту. Их позиция была поддержана прокуратурой и Главархитектгурой - правда, архитекторы по ходу дела поменяли свою позицию на прямо противоположную.

"Русская история - в том числе и новейшая и даже в особенности новейшая - способна привести прогрессиста и западника в полное отчаяние, ибо снова и снова ход ее подчиняется неумолимому закону... представительная демократия... опять не удалась - сколько ни пытались насадить апельсиновую рощу под Владимиром, ничего не получилось, тогда как державная автократия очередной раз показала свою укорененность на русской почве".

С удовлетворением констатируя эту извечную особенность русской истории ("Наследство их из рода в роды// Ярмо с гремушками да бич"), православный публицист Максим Соколов усматривает в ней не что иное, как предначертание Всевышнего для родной страны. Но ведь склонность к самодержавному правлению - это не единственная устойчивая черта нашей общественной жизни. Вот, скажем, такое явление, как мздоимство, тоже произрастает на русской почве с давних пор, несмотря на все усилия его искоренить. Неужели и оно, подобно "державной автократии", завещано России самим Богом, а потому заслуживает благоговейного к себе отношения?

Впрочем, возможно, так оно и есть. Ведь еще гоголевский Городничий по поводу взяток благочестиво замечал: "Это уже так самим Богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят".

На днях меня поставили перед фактом, что я уволен с работы, а мое дело о сепаратизме передано в суд.

Считаю, что уголовная статья и Следственный комитет были просто использованы для того, чтобы меня убрать в связи с моей депутатской деятельностью в нашем маленьком городе Суоярви.

Положение в городе таково: старики умирают в ветхом жилье, молодые ребята не могут найти работу, многие уезжают, а некоторые и выбрасываются из окна. Смертность превышает рождаемость. Экономически у нас все ходит под Москвой и московскими фирмами. Все схвачено, налоги платятся в Москве, здесь ничего не остается, вывозится лес, щебень.

Старики, которые пережили войну, ложатся спать в неблагоустроенных квартирах и кладут себе в кровать бутылки с горячей водой, чтобы не замерзнуть. Умерла восьмидесятишестилетняя бабушка: два года назад ложилась спать с бутылкой, бутылка лопнула, обожгло все бедро и руки, и когда умирала, у нее так бедро и не зажило.

Я сделал фильм о проблемах моих избирателей. Одна героиня фильма живет в своем доме с рождения, пятьдесят семь лет. Упала с крыльца, сломала ноги. И она говорит: "У меня в этом доме родители умерли, и я не доживу, чтобы получить квартиру". Вы можете представить себе? Женщина живет в старом списанном каменном доме, и канализация поднимается до досок первого этажа, поднимается в унитазе, и весь дом наполнен блохами; она мне показывает все руки, искусанные блохами. Теперь пришли новые тарифы за жилье - люди вот за это ветхое неотапливаемое жилье должны платить еще в 4-5 раз больше.

У людей нет будущего.

У меня начался крик души, но нас нигде не слышат, и мы никому не нужны. Я писал два раза Путину, два раза Медведеву. Возил в Совет Федерации письма, специально купил костюм и билет на поезд. Писал Бастрыкину Александру Ивановичу.

Видимо, на митинге за отставку губернатора я сказал что-то лишнее: когда человек первый раз выступает, эмоций больше чем надо. Но это был просто крик души, потому что я защищаю интересы своих избирателей. Моя мысль развивалась таким образом: если мы экономически не можем в России жить, то пусть нам хотя бы дадут экономическую свободу. Я не собираюсь Россию рассоединять, я этого даже близко не смогу сделать. Сейчас мне из Финляндии в шутку пишут: "Какой кусок можете нам предложить?". Я смеюсь: "Ну, ребята..."

"Карелэнерго", где я работаю водителем-электриком, - предприятие большого уровня, и на них легко выходят и Следственный комитет, и прокуратура, и ФСБ. А статья о сепаратизме, которую ввели в 2014 году, - это бывшая 58-я тридцать седьмого года. И теперь они уже в открытую стали вспоминать 37-й год, они от него никуда не ушли.

Это началось после митинга, когда со мной в кафе встретился следователь и говорит: "Сепаратизм". Я говорю: ребята, а что я такого сделал? Если подсуетился маленько за своих избирателей, которые живут в таких условиях, значит, я сепаратист? А меня люди спрашивают: что же такое у нас в стране - если мы помогаем друг другу, значит, мы сепаратисты? Ну что поделаешь, теперь я вчера я получил бумагу от следователя карельского СК по особо важным делам Анисимова, что дело передано в суд.

После того как меня Следственный комитет нагрузил, у меня на нервной почве свело шею, дало в спину, целый месяц был на больничном. И однажды звонит мастер, мой непосредственный начальник: "Владимир, я сейчас в Сортавале, у руководства. Мне бы надо от тебя заявление, что ты уходишь". Нет проблем: с больничного выйду и, если вам надо будет, могу сам уйти. Адвокат говорит: "А что ты будешь уходить? Ты ничего противозаконного не сделал. Следственный комитет? Так пусть Следственный комитет и рулит". Потом звонит второй человек, уже из управления "Карелэнерго": "На вас запросили характеристику, что будете делать?". Я говорю: что вам надо конкретно? "Ну вы должны сами понять". Да ради бога, дайте хоть больничный закончить. После больничного выхожу на работу, вдруг подходит Агафонов (начальник Суоярвского РЭС ПО "Западно-Карельские электрические сети". - Ред.): пиши заявление, что ты уходишь на пенсию. Все, ты свободен. Ну, я и написал.

Но это все началось раньше, еще до сепаратизма.

Я как депутат обращался к главе города Петрову (глава Суоярвского городского поселения Роман Петров. - Ред.): на одном участке сорок лет не было света на улице. Волки ходят по поселку, на людей нападают после работы. Я главе администрации написал заявление. Прошло два месяца. Прихожу к нему: что будем делать? А он мне: "Выйди из кабинета!". Ну я ушел, потом написал депутатский запрос, опять отдаю. А он: "Подожди минутку, не уходи." Я стою, жду. Он набирает Агафонова и говорит: "Слушай, разберись с этим Заваркиным, что он тут ходит?" - и отдает трубку мне. Агафонов вначале матом, а потом: "Слушай, ты, я тебя выгоню к черту с работы, если будешь доставать Петрова." Я поехал к нему. Он с порога мат-перемат, потом говорит "Хочешь работать - закрой свой рот и не ходи больше туда". Я ему говорю, что я здесь по депутатской работе. По моим обязанностям - можешь как хочешь. Но по депутатской работе ты близко ко мне не можешь подходить, я выполняю наказы избирателей. Ну вроде бы он понял, но остался у него, видимо, осадок, что надо помочь Роману Витальевичу Петрову...

Вот и помог. Я так понял, что с моим увольнением Агафонов сам подсуетился. Якобы я не прошел медицинскую комиссию, а там еще 24 человека не прошли и все равно работают: у меня есть этот документ. При том, что если я не могу работать на высоте по медкомиссии, то я могу остаться водителем, сопровождая электрика без работы на высоте.

Но я выступаю не за себя, а за своих избирателей, хочу докричаться до ребят в Москве, которые сидят в удобных креслах.

У меня лежат семнадцать заявлений по ветхому жилью. Мы даже не можем назначить экспертизу. Говорят - никто вашу экспертизу делать не будет. Дальше: люди принесли заявление о хищении стройматериалов, техники. А в этом время прокуратура крышует господина Петрова Романа Витальевича. На днях арестовали следователя по особо важным делам, который вместе с бандитами вымогал у предпринимателей деньги. Что это такое? Куда обратиться, люди добрые? Вроде бы я депутат и по 131-му закону на все имею право, а по их закону о муниципальном образовании я ни на что не имею права. Раз я не могу добиться, наверное, я плохой депутат, но меня это все очень коробит.

Поэтому у меня есть просьба моя и моих избирателей. Я прошу помощи у всех граждан Финляндии, Дании, Греции, Польши Германии, всей Европы, да и в Соединенных Штатах не постесняюсь. Пусть каждый поможет одним евро и мы переселим моих людей. Для каждого гражданина Европы один евро ничего не стоит. А для моих людей это жизнь.

Еще вчера я писал, что с Толстого спросили за Достоевского. То есть одной организации, одному юридическому лицу, вменили тексты другого юридического лица, не маркированные нехорошим словом "иностранный агент", на эту другую организацию составили протоколы и передали в суд. И вот - тадам! - мы проиграли 600 тысяч рублей! Не в казино, как Достоевский, а в суде.

Мы надеялись, что судья "присмотрится к портретам", то есть к юрлицам, отличит Льва Николаевича от Федор Михалыча, то есть Правозащитный центр "Мемориал" от "Международного Мемориала".

Мы надеялись, что свидетельство в суде персонажа одного из вмененных нам текстов, Кирилла Михайловича Великанова, о том, что выступал он в "Международном Мемориале" и по приглашению "Международного Мемориала", тронут ум и сердце судьи Комлева.

Наши ожидания были напрасны. Судья предпочел проштамповать и воспроизвести эту бредятину - точно так же, как ранее госпожа Ольга Чукина из Роскомнадзора поступила с материалами, присланными из Минюста.

Вспомним начало истории. В июне этого года Минюст составил грозные письма в отношении дюжины организаций, включенных в "реестр иностранных агентов". Для каждой из них были выбраны один-два размещенных в интернете материала, не заклейменных меткой "иностранный агент". Однако с нами, с Правозащитным центром, случилось не страшное, а анекдот. Видимо, июньская жара сыграла злую шутку с сотрудниками Минюста: похоже, они, войдя на сайт "Мемориала", выбрали два первых попавшихся материала, скопировали их сетевые адреса и на том успокоились. Не проверили ни принадлежность сайта (какой именно из мемориальских организаций он принадлежит), ни принадлежность материалов (какая именно из организаций их породила и опубликовала). По случайности ими были отловлены два сообщения о мероприятиях "Международного Мемориала", подготовленных и размещенных сотрудниками "Международного Мемориала" на сайте "Международного Мемориала".

В начале июля мы получили соответствующее письмо из Минюста и долго смеялись. Правозащитный центр "Мемориал", внесенный 21 июля 2014 года в «реестр иностранных агентов», не имел отношения ни к этим мероприятиям, ни к этим сообщениям, о чем мы и написали в Минюст.

Однако в начале августа мы получили сходное письмо от Роскомнадзора: тот приглашал для составления административных протоколов на том основании, что мы не поставили агентское клеймо на чужих материалах.

Убедившись в том, что материалы, сайт и мероприятия чужие, Ольга Чукина полтора часа смотрела в монитор, пытаясь найти хоть тень нашей причастности, потом они сутки думали всем Роскомнадзором и в итоге породили пять абзацев, где пытались доказать, что не мы - это почти что мы. Соответствующие протоколы были направлены в суд.

И вот сегодня, 4 сентября, судья Комлев имел возможность разорвать эту цепь. В суд были представлены бумаги из "Международного Мемориала" о принадлежности текстов. И не только это. Кирилл Великанов под присягой рассказал, что Правозащитный центр "Мемориал" ни сном ни духом не причастен к его докладу и соответствующей публикации. Судья Комлев все это выслушал. А затем "согласился" с роскомнадзоровским протоколом и наложил на Правозащитный центр 300-тысячный штраф. И тут же, чтоб два раза не вставать, сделал то же самое по второму протоколу, где фигурировала лекция немецкого историка Александра фон Платте (тоже организованная "Международным Мемориалом").

Теперь, опять-таки по Достоевскому, "все позволено". Можно спрашивать не только за чужие запрещенные тексты (как если бы с Даниэля спросили за Синявского), но и за чужие разрешенные тексты (как если бы с Даниэля спросили за "Кавалера Золотой Звезды" Бабаевского).

Ощущение такое, что в этом нет не просто злого умысла, но и какого-либо умысла вообще. Чуя, с одной стороны, неправовой характер закона об агентах, а с другой - силу развернутой кампании по борьбе с агентами, никто - ни Минюст, ни Роскомнадзор, ни суд - не озабочен смыслом и логикой права: проштампуют любой бред. Здесь действует логика совковой кампании, когда все инстанции "задрав штаны, бегут за комсомолом" и стремятся отметиться в борьбе с коварным врагом.

При гипотетическом обжаловании в любом настоящем суде решение судьи Комлева бесценно, поскольку тут же рассыпается в прах. Только вот пока нам, «Мемориалу», теперь предстоит как-то жить и выживать в этом «скверном анекдоте»..

В России перестала существовать еще одна организация, занимающаяся защитой прав заключенных и их родственников.

Ассоциация "Содействие в правовой защите населения "Правовая основа" признана виновной в том, что отказалась зарегистрироваться в качестве иностранного агента, и должна выплатить штраф 300 000 рублей.

По мнению областного Минюста и районной прокуратуры Екатеринбурга, наши поездки по колониям для оказания бесплатной юридической помощи осужденным - не что иное, как политические акции. Обжалование незаконных действий сотрудников колоний в судах тоже является политическими акциями, а в совокупности все эти действия направлены на изменение государственной политики России.

Судья Орджоникидзевского районного суда Екатеринбурга Владимир Жабреев перед уходом в совещательную комнату задал мне вопрос: а почему вам трудно зарегистрироваться в качестве иностранного агента и дальше осуществлять правозащитную деятельность?

Посмотрев ему в глаза и вспомнив два дня, в течение которых я и два адвоката - Роман Качанов и Владимир Капустин - доказывали ему абсурдность выдвинутых против организации обвинений, я улыбнулся и ответил: я не буду вешать на организацию ярлык иностранного агента и признаваться в том, чего не совершал.

Между тем про себя я подумал, что раньше за отказ признаваться в том, чего не совершал, меня приговорили к трем годам лишения свободы, а сейчас мою организацию просто по факту ликвидировали. Я считаю, что это движение в лучшую сторону... Ну как в лучшую? Хорошо хоть в тюрьму не сажают и не расстреливают за правозащитную деятельность и помощь обездоленным людям.

В 2006 году я возглавил общественную организацию "Правовая основа". Нашей целью было оказывать бесплатную юридическую помощь находящимся в пенитенциарных учреждениях, представлять в судах их интересы по защите прав и основных свобод. Для этого мы за свои деньги ездили по колониям в Свердловской области, а потом и в других регионах, встречались с осужденными, которые ранее обращались (письменно, по телефону, через родственников) к нам за помощью, консультировали их во время свиданий. Подавали от их имени жалобы в надзирающие органы и суды. Поднимали острые темы, такие как недопуск правозащитников в колонии, недопуски адвокатов к больным заключенным, и выигрывали в судах, нарабатывая положительную судебную практику.

В 2007 году я выпустил документальный фильм "Фабрика пыток, или Педагогический опыт", рассказывающий о реалиях тюремной жизни, о произволе со стороны сотрудников колоний и невыносимых условиях содержания заключенных.

В 2009 году Общественная палата наделила меня полномочиями общественного наблюдателя на основании федерального закона "Об общественном контроле". Я получил возможность свободно приходить в отдел полиции или пенитенциарное учреждение, проверять условия содержания заключенных, беседовать с ними, собирать жалобы для отправки в государственные органы.

Моя деятельность очень не нравилась тюремным и полицейским службам. Меня неоднократно предупреждали, чтобы я сбавил свой правозащитный пыл и не поднимал серьезных вопросов по незаконному обращению с заключенными.

Проработав в ОНК всего три месяца, в мае 2009 года я был жестко задержан во время прогулки с дочерью. В отношении меня было сфабриковано целых три уголовных дела, которые полностью держались на противоречивых показаниях лиц, отбывающих наказание за совершенные преступления.

В 2011 году я был освобожден из красноярской тюремной больницы для наркоманов и алкоголиков, куда меня ранее привезли отбывать наказание. После этого я продолжил правозащитную деятельность. Возглавил ассоциацию "Правовая основа", создал команду правозащитников и адвокатов, с которыми мы ездим по колониям, оказываем бесплатную юридическую помощь осужденным, представляем их интересы в судах.

Мы зарегистрировали сайт "Правозащитники Урала", где публикуем всю информацию по нарушениям прав человека в пенитенциарных учреждениях России.

Наша деятельность не нравится властям. На наш сайт неоднократно совершались DDoS-атаки. На членов нашей команды писались доносы, которые нам приходилось "отбивать" в отделах полиции.

Сейчас нас лишили грантовой поддержки, которую мы получали от фонда NED, прекратилось финансирование и из российского источника - нашу новую заявку не продлили. Причину отказа нам не сообщают На организацию наложен огромный штраф, который мы не сможем выплатить. Работа по оказанию помощи заключенным в колониях парализована: нет денег на дорогу, а личных машин у нас нет.

Но хотим заверить, что работа по защите прав заключенных не прекратится. У нас есть команда, с которой мы будем продолжать нашу деятельность, хоть и не в прежнем объеме.

Онлайновое издание "Новая Хроника текущих событий" выпустило очередной Список политзаключенных Российской Федерации. Предыдущий выпуск был в марте, так что есть возможность сравнить, и лучше всего картину происходящего в стране описывают цифры. В августовском списке 217 человек, в мартовском их было 181 - рост на 20% (в октябрьском было 114, увеличение почти вдвое за неполный год). С учетом людей, исключенных из списка по разным причинам (окончание срока, амнистия, получение политического убежища за границей и пр.), новые дела были возбуждены против 61 человека, то есть в среднем каждый месяц под молоток репрессий попадают 12 человек. Средний срок лишения свободы по приговорам также вырос - с 5 лет 10 месяцев до 6 лет 2 месяцев (в прошлом октябре он был 4,5 года).

Еще одно сравнение - историческое. В последнем списке советских политзаключенных, составленном правозащитником Кронидом Любарским перед "горбачевской амнистией" (1986 год), было чуть более 280 имен. Однако сравнивать напрямую некорректно: в списке Любарского были представлены политзеки со всего СССР, а значит, по числу политзаключенных на душу населения Путину уже легко удалось перескочить советскую планку.

На более глубоком уровне за цифрами скрываются еще более интересные процессы. В том же 1986 году в СССР прошел последний процесс, на котором человека осудили "за разговоры". Рижанин Михаил Бомбин поспорил с попутчиками в поезде на тему войны в Афганистане - и на вокзале в Москве его уже встречали агенты КГБ. С тех пор никого "за разговоры" в стране не судили. Не судили до нынешнего года, пока крымчанин Мустафа Ягъяев не выразил несогласие с аннексией Крыма с беседе с сотрудницами бухгалтерии. Суд легко обнаружил в речах Ягъяева "разжигание межнациональной розни" и выдал ему условный срок с запретом "заниматься деятельностью, связанной с передачей и распространением любой информации" - то есть формально Ягъяеву запретили впредь вообще открывать рот. А житель Старой Руссы Антон Изокайтис был осужден за разговоры, которые вел с полицейскими, которые в новогоднюю ночь привезли его в отделение с улицы. Нетрезвый монолог Изокайтиса в "обезьяннике" потянул на два года колонии-поселения.

Ощущение "машины времени" становится еще более явным при ознакомлении с другими делами. В 1978 году двое жителей Куйбышева были осуждены за попытку подорвать бюст министра обороны Устинова. Их судили за "диверсию". А крымских узников Афанасьева, Кольченко и Сенцова суд приговорил уже за "терроризм" в составе "террористической группы". И "терроризм", и дикие срока приговора вызывают еще более давние ассоциации - со сталинскими процессами, где не мелочились и выдавали по 10-20 лет за те же мифические "терроризм" и "шпионаж".

"Шпионы" в новом списке также представлены изобильно. Это вообще новая после сталинских времен категория политзаключенных. Они не были оппозиционерами или гражданскими активистами и даже не делали перепостов в соцсетях. Вполне лояльные и благополучные интеллигенты в одно неприятное утро просыпались от звонка в дверь и узнавали, что стали подозреваемыми в "государственной измене". Как им удалось "изменить", не всегда даже точно известно: эти дела засекречены, информация о них обычно отрывочна. Известно, что радиоинженер Геннадий Кравцов отправил имейл со своим резюме в шведскую фирму - и этого оказалось достаточно. Питерские ученые Валентин Афанасьев и Святослав Бобышев сотрудничали с китайской фирмой - вполне открыто, по официальному контракту, и вся передаваемая китайцам информация визировались ФСБ. Вдруг, как по взмаху волшебной палочки недоброй феи, задним числом эта информация оказалась засекреченной - а Бобышев и Афанасьев получили по 12 лет лагерей. Шестидесятидвухлетний Бобышев там и находится до сих пор, Афанасьев уже умер.

"Машина времени" двигается еще дальше вглубь истории. Политические дела в позднем СССР обычно заканчивались приговором к лишению свободы. Однако так было не всегда: в 1920-е годы, еще до ГУЛАГа, "контрреволюционеры" обычно сначала получали "минус" - запрет на жительство в крупных городах. Через несколько лет их переводили еще дальше, потом в ссылку, еще через какое-то время сажали, 1937 год мало кто из них пережил. Происходило то, что Солженицын назвал "большим пасьянсом" - людей, как карты, перекладывали из одной колоды в другую, пока, наконец, пасьянс не складывался - и все "карты" не летели под стол.

В сегодняшних дела заметно значительное число приговоров к условному лишению свободы. И снова кто-то раскладывает "пасьянс": эколог Евгений Витишко получил условный срок, но через какое-то время оказался в колонии-поселении, осужденному в апреле 2014 года краснодарскому профессору Михаилу Савве весной этого года суд заменил условный срок на реальный. Хорошо что Савва успел к тому времени скрыться за границу, где попросил политического убежища. "Надеяться на правосудие в современной России - это достаточный признак слабоумия. Я уехал", - так очень доходчиво объяснил он свой поступок.

За вычетом дел блогеров, использовавших в "преступных целях" интернет, которого в СССР не было, все прочие дела точно укладываются, как на полочку, в традиции советской юстиции. За распространение листовок под уголовное дело попала жительница Таганрога Лиза Цветкова, за отказ от службы в армии - контрактники майкопской части 22179 (в списке только пять их имен, хотя, по информации "Новой газеты", таких дел в этой части может быть 23), уже второй год под уголовным делом ходят члены общины свидетелей Иеговы из Таганрога. Все эти люди точно также могли бы стать и "клиентами" КГБ СССР. В 1980-е годы в СССР сажали безобидных кришнаитов - сейчас ожидает суда последователь китайского эзотерического учения фалуньгун из Ижевска.

Точно так же, как в СССР, прогрессирует степень юридического абсурда. По "делу бейсджамперов" прокурор затребовал по три года лагерей всем пяти подсудимым, которые, по версии обвинения, "будучи мотивированными политической ненавистью", спрыгнули с высотки на Котельнической набережной. Кафка он рыдал бы от зависти - мем "прыгать с крыши из ненависти" даже его мрачная фантазия не могла бы изобрести.

Еще одна характерная примета времени: все чаще исходной точкой уголовных дел становятся доносы. Их пишут православные фундаменталисты, функционеры "Единой России", по старой привычке пишут коммунисты и даже простые бухгалтерши, которые посадили Ягъяева. На следствии по делу бывшего нацбола Дмитрия Бычкова инкриминирующие показания дали его соратники - причем из чисто идейных соображений: Бычков разошелся с "линией партии" по вопросу войны с Украиной.

И совсем зловещей новацией стало появление во многих делах "секретных свидетелей" - или попросту говоря, сотрудников ФСБ: их показания по определению опровергнуть невозможно.

Список политзаключенных - это точный градусник, который определяет состояние "организма" страны. Мы просыпаемся утром, пьем кофе, едем на работу, проводим вечера с семьей или друзьями, и кажется, что жизнь проходит если не совсем счастливо, то хотя бы спокойно. Но, как писал Солженицын о другом времени, "в обернутой дали 1927 год воспринимается нами как беспечный сытый год еще необрубленного НЭПа". А тогда до процессов "вредителей" оставались считанные месяцы, и тогда же начинают ссылать историков и биологов, сажать сионистов, чуть позже - экономистов, которых будут "рассовывать" по разным процессам и мифическим "партиям", а после убийства Кирова всю страну накроет мрак большого террора. Точно такой же поворотной точкой может оказаться и 2015 год.

Конечно, точных исторических аналогий не существует, и пока снова не опустился "железный занавес", мы находимся в сравнительной безопасности. Надо признать, что сегодня мы пользуемся такой свободой, которой у граждан СССР не было никогда. Но ведь и 1920-е годы были самой "свободной эпохой" той страны.

Однако, как и в 1920-е годы, в самой стране сегодня нет сил, которые могли бы остановить разгоняющийся маховик репрессий. А это значит, что никто не гарантирует нам безопасности в ближайшие годы. Более того, в отличие от СССР, где внесудебное насилие было редкостью, мы каждую неделю читаем о нападениях на вроде бы неприметных гражданских активистов, заканчивающихся иногда тяжкими телесными повреждениями. Это еще один красный флажок, который должен сигналить каждому, что отсидеться на диване, возможно, и не получится.

Просыпаясь каждое утро, мы привычно ждем безрадостных новостей, вызывающих у кого ярость, у кого депрессию. Это объяснимая, хотя, наверное, и чуть подростковая реакция: время паниковать еще не пришло. Однако это самое время составлять планы. План А: "Что я могу сделать, чтобы помочь репрессируемым? Что я могу сделать, чтобы притормозить несущийся к пропасти вагон?" И план Б: "Что делать, если..."

Возможно, это самый главный сигнал, который несет в себе список политзаключенных. Для каждого.

В Европе вопрос иммиграции раскалывает общество почти так же, как в России - «крымнаш». Одни штурмуют лагеря беженцев, другие выходят на митинги в их защиту. Одни пугают «темными толпами» насильников и воров, другие предлагают приехавшим свои квартиры. А комментаторы из России с явным злорадством обещают скорый крах Европы под натиском «темных толп».

Меня всегда удивляет, что люди не готовы примерить ситуацию на себя. Вы уверены, что вам никогда не придется бежать из своего дома от войны и разрухи? Жить в чужой стране на птичьих правах, получать подачки, встречать косые взгляды? Отличаться от других цветом кожи, одеждой, языком, манерами?

Приезжие не хотят отказываться от своих традиций, какое безобразие! А вы бы от своих отказались? Они стремятся к лучшей доле для себя и своих детей - в те страны, где легче и сытнее жить. А вы бы вели себя не так?

Я знаю беженцев немного лучше, чем многие. Здесь, в Швеции, я с ними учусь. И да, в целом они не вызывают у меня большого восторга, особенно манера некоторых на перемене забираться в пустой класс и вставать на колени для молитвы.

Но среди них есть отличные ребята. Лама закончила филфак университета в Дамаске. Абдул все время болтает и вообще ведет себя как мальчишка, хотя у него уже четверо детей. Фатима однажды напекла самбусы на сорок человек и принесла на занятия. Хошанк любит лес и рыбалку; местная газета писала, что он привез с собой из Сирии попугайчика.

Мы с Сабиб на пару сдавали экзамен, и вдруг она подняла на меня большие черные глаза и сказала: «ИГИЛ убил наших людей в Ливии». И я поняла, что совсем не хочу, чтобы мои соученики или их родные погибли от бомбежек, утонули, задохнулись в трюме.

Мне возражают: твои знакомые учатся и работают. Но ведь большинство не хочет ни того, ни другого.

Да кто вам сказал? Просто государствам легче платить пособия, чем создавать рабочие места. И в этом ошибка Европы. Не в том, что они пускают к себе «кого попало». А в том, что много лет считалось, будто в условиях открытого свободного процветающего мира иммигранты сами станут европейцами. Но само ничего не происходит.

Да, среди них есть и тунеядцы, и обманщики, и настоящие преступники. Следует ли на этом основании отказать во въезде всем остальным? Или настоящее основание - то, что нам не нравятся их лица, их одежда, их голоса? Заглянуть им в глаза мы боимся, потому что тогда придется признать в них людей, равных нам.

Но нет, мы - другие. Мы бы просто не выжили в таких условиях, а они живут. Значит, они существа другой породы. Они чувствуют и страдают не так, как мы. Нет причин их жалеть.

И почему мы должны решать чужие проблемы?

А здесь считают - мы можем, поэтому должны.

В маленький шведский город направили 600 беженцев - 12% от всего населения. Жители были в панике. Знаете, что их волновало? Как они встретят этих людей. Как успеют отремонтировать жилье, подготовиться к учебному году, найти учителей. «Мы должны обеспечить им достойные условия после всего, что им пришлось пережить».

И вот поэтому мне кажется, что наплыв иммигрантов не разрушит Европу. Потому что крах цивилизаций начинается с морали. И этого здесь пока нет.

Я читала новости о гибели иммигрантов и комментарии к ним и одновременно редактировала переводную книгу французского психолога. Там мне встретилась до банальности простая мысль: «Счастьем нужно делиться». Те, кто предлагает закрыть двери для беженцев, - им просто делиться нечем. Среди российских комментаторов много таких людей, и они в этом не виноваты. Жизнь такая - без излишков счастья.

Может быть, придет день - и им тоже придется бежать в глупую, наивную, всех принимающую Европу.

«Ворюга мне милей, чем кровопийца». Мне тоже. И в этом я резко расхожусь с большинством «русского мира». В этом мире всегда гораздо более снисходительно относились к насилию власти над своими подданными, чем к воровству ее представителей. Когда власть беззаконно расправляется со своими политическими противниками - тут государство-барин «в своем праве». Или когда власть ворует голоса на выборах. Меня всегда изумляло, как люди могут не видеть аналогии между кражей голосов на выборах и кражей кошелька на рынке. Но не видят. «Русский мир» не воспринимает голос на выборах как «мое». Это не «мое», а государево. Захотел государь - дал, захотел - назад взял и кому надо отдал. Так что здесь тоже государство-барин в своем праве.

«Стань царем, Иван-Царевич, только не воруй». Все остальное «русской власти» позволено. «Русский мир» легко списывает ей массовые убийства, беззаконие, унижение. Списывает за радость периодически созерцать государевы расправы над отдельными представителями правящего класса. Пусть знают, что они такие же холопы, как и мы. А что эти расправы часто столь же беззаконные и неправосудные, как и над нами, так это даже приятней. Дырка тебе от бублика, а не правовые гарантии. Еще «русский мир» не ведает, что такое соразмерность наказания. Он любит наказания максимально жестокие.

Глубоко ошибочно видеть в этом какое-то стремление к социальной справедливости. Удивительно, но попытки некоторых оппозиционных сил поставить вопрос о пересмотре итогов очевидно несправедливой приватизации законодательными, правовыми средствами не вызвали в «русском мире» никакого отклика. Ему так неинтересно. Интересно когда периодически показательные расправы показывают. В остальном он сложившуюся неофеодальную социально-экономическую модель под сомнение не ставит. Левые идеи остаются в «русском мире» маргинальными. Это глубоко правый мир, не знающий ценности человеческой личности, зато почитающий силу и жестокость. Именно поэтому к преступлениям против личности он более терпим, чем к преступлениям против собственности. Попытки слепить из этого какое-то социально-протестное движение бесперспективны. А вот кремлевская клика не ошиблась, сделав ставку на консерватизм и «традиционные ценности».

Я предлагаю именно в этом контексте рассмотреть вопрос, прав ли Михаил Ходорковский, призвавший демократическую общественность не пытаться водворить в тюрьму Евгению Васильеву. История с Васильевой отвратительна. Отвратительна тем, насколько это откровенный и наглый «договорный матч» для своих, и это не может не вызывать возмущения. И чувство справедливости оскорблено тем, что неправо осужденные будут продолжать сидеть, а Васильева будет на свободе. Но только несправедливость не будет устранена возвращением Васильевой в тюрьму. Несправедливость может быть устранена только освобождением неправо осужденных. Мы не в силах добиться их освобождения, так хоть Васильеву опять посадим в утешение? Не есть ли это культивирование худших проявлений «русского мира», на которых и держится вся путинщина?

Гарри Каспаров увидел в позиции Ходорковского сигнал правящей элите, обещание индульгенции в случае устранения Путина. По его мнению, это как минимум тактическая ошибка. Уверенность в безнаказанности не будет стимулировать правящую элиту к устранению Путина, не будет сдерживать при совершении новых преступлений власти. Каспаров обозначает «красную линию», перешедшие которую не могут рассчитывать на снисхождение после падения путинизма: «те, кто напрямую причастен к военным интервенциям в Грузию и Украину, равно как и судьи, выносившие неправосудные приговоры Олегу Сенцову, узникам Болотной и другим политзаключенным, организаторы политических убийств, а также омоновские командиры, руководившие силовым разгоном мирных демонстраций».

Вот только Васильева точно не бросала танки на Грузию и Донбасс, не выносила неправосудный приговор Pussy Riot, не командовала ОМОНом, разгонявшим мирные акции. Что же касается ее реальной вины, то после того издевательства над правосудием, которое демонстрировал Кремль все последние годы, у нас нет никаких оснований верить ни одному приговору по общественно значимому делу. И напротив, есть веские основания предполагать, что Васильева не более чем стрелочник, что осуждена она «не за свое». Справедливо ли, что она осуждена, а ее бывший шеф нет?

Уместно ли требовать вернуть в тюрьму Васильеву, когда на свободе до сих пор разгуливают очевидно представляющие повышенную общественную опасность вандалы, нападающие на художественные выставки и сбивающие скульптуры с памятников архитектуры? И они-то как раз не ворюги, а те самые кровопийцы, потому что их преступления связаны с насилием.

Я убежден, что в демократическом, правовом государстве такие как Цорионов должны сидеть в тюрьме. Считал и считаю, что любой сталинист, фашист, религиозный фундаменталист может болтать что ему вздумается. Но при этом должна неукоснительно соблюдаться жесткая граница между словом и делом. Перешел от слов к делу, распустил руки - сразу получи по полной. Изолировать Цорионова - это не любезность со стороны государства, а его конституционная обязанность, и оно должно ее выполнять без специальных просьб и требований. Если оно оставляет на свободе фашистского погромщика, это не повод обращаться к нему с ходатайствами. Это повод лишний раз сказать, что у нас фашистское государство. Его проблема - доказывать обратное.

Уместно ли сейчас вообще требовать от государства какого бы то ни было правосудия? Или пора осознать, что, как написал Олег Кашин, это абсолютно чуждая и враждебная нам сила, а мы - порабощенный народ? А это значит, что взаимодействовать с государством допустимо лишь на основе трех лагерных «не»: не верь, не бойся, не проси. Это значит, что какой бы то ни было диалог с этим государством на почве права невозможен.

Именно это сегодня фактически признал несомненный лидер наиболее близкой к правящей элите, наиболее умеренной части демократической оппозиции Михаил Ходорковский, когда заявил о праве российских граждан не соблюдать безнравственные, неправовые законы. Не все такие законы он перечислил, но о чем он умолчал, достаточно очевидно. В сегодняшней России власть не может смениться через выборы. Это значит, что она будет сменена не через выборы. Она будет сменена в результате массой кампании гражданского неповиновения. В результате массового нарушения полицейских ограничений на свободу слова и собраний. Тем, кто сразу стал интересоваться, кто будет носить передачки нарушившим несправедливые законы, Ходорковский ответил: «Идти ли на пулемет - выбор каждого». Кстати, носить передачки - тоже.

Мы однажды уже получили свободу почти без усилий и не смогли ею распорядиться. Теперь свободу будет не получить без жертв. Только я не верю, что людей сможет вывести на улицу лозунг «Васильеву на нары!» Не полезут за это на рожон. Заставить идти на риск, жертвовать собой могут лозунги защиты и освобождения, а не мести и унижения.

Моя родина в огне. Горит тайга вокруг Байкала, снимок из космоса показывает огромное огненное кольцо вокруг священного моря. Вчера на "Дожде" разместили видео "Это не ночь, это день", снятое с борта байкальского катера, натолкнувшее сразу на мысли об Апокалипсисе с его "багровыми реками" и о черных водах реки мертвых Стикс - изображение было густого черно-багрового цвета.

На фоне полного паралича всех ветвей республиканской и федеральной власти сегодня происходит нечто, чего никто давно не ожидал от пассивного и апатичного населения и что особенно удивительно после почти полной зачистки общественного некоммерческого сектора: люди стихийно начали объединяться вокруг того, что дорого каждому в Бурятии, - народ встал за Байкал. Простые люди (среди которых и мои друзья), не военные и не профессиональные спасатели, собираются в бригады волонтеров и едут тушить. В Иркутской области происходит то же самое.

По данным агентства лесного хозяйства Бурятии на 29 августа, горит 150 тысяч гектаров леса. Огонь приблизился к 36 населенным пунктам. Сейчас на этом огненном фронте более 3 тысяч человек - это сотрудники лесхозов, пожарные, волонтеры. Авиация не может вылететь на места из-за задымленности. И сейчас как никогда нужна помощь армии и военной техники - нужны БАТы, КАМАЗы, УРАЛы, ГАЗы. Даже танки могли бы послужить для прокладки санполос. Министру Шойгу написали открытое письмо: "Дайте команду, чтоб военные части, дислоцированные в Бурятии, пришли на помощь гражданскому населению!"

Но министр обороны молчит, а так нужные сейчас для спасения лесов танки бороздят гусеницами поля на чужой земле и сеют там смерть...

Обидно и больно, хотя и неудивительно читать злорадные комментарии о бурятских пожарах на украинских сайтах. Да что украинцы (их хотя бы можно понять), если даже свой, заслуженно уважаемый всеми порядочными людьми российский журналист Аркадий Бабченко эмоционально выгорел, бросив в Фейсбуке: "Пусть бурятские танкисты тушат". Вот самое нейтральное, что принес интернет: "Если буряты буддисты, то они должны начать что-то подозревать. Карма - штука внезапная. Принес огонь на чужую землю, а сгорела твоя".

В этой сентенции я нашла для себя еще один, возможно, скрытый для других смысл. События этого года неожиданно выдвинули бурят, не самый большой народ в РФ, на первые полосы, если не мировых, то российских и украинских СМИ. Внезапно бурятские танкисты затмили всех донбасских ополченцев и российских контрактников из других регионов вместе взятых, словно и не было всех этих моторол, гиви, гиркиных, погибших смоленских солдат и кадыровцев. Остались один Ваха, да обгоревший в танке Доржик Батомункуев как символы российского вторжения. Можно долго рассуждать, почему именно буряты были выбраны Кремлем главным источником пушечного мяса. Многие, обсуждая это, говорят о том, что буряты составляют наиболее боеспособную часть российской армии, недаром незадолго до заброски наших контрактников на Донбасс бурятский экипаж одержал победу в международном танковом биатлоне. Мой друг Дорж Цыбикдоржиев написал в ответ на тот пост Бабченко, что танкисты пошли в Украину не по желанию, а по приказу: "Их потому и погнали туда, в Украину, где "Россия не воюет", именно потому, что буряты вот такой народ, который в армии выполняет приказ".

С этим можно отчасти согласиться. Брат моей знакомой, контрактник, был отправлен на восток Украины в составе своей части прошлой зимой. По ее словам, ни у него, ни у его товарищей не было никакого желания исполнять свой воинский долг на территории чужой страны. Она говорила ему, что они совершают преступление, и он в чем-то соглашался, но "приказ есть приказ". Родственники другой моей знакомой, простые деревенские парни, были завербованы и также посланы на войну.

Но мне в последнее время кажется, что у авторов этой идеи - послать на восток Украины в качестве защитников "русскаго мiра" столь явно экзотичных бурят-монголов - были свои скрытые мотивы. Ведь понимали же прекрасно в тех высоких кабинетах, что никому в здравом уме в голову не придет принять их за "отчаявшихся донецких шахтеров". С одной стороны, важно было в лучших традициях divide et impera отвлечь внимание украинской общественности от русских как главных оккупантов и перенаправить ее гнев на другой народ, далекий и непохожий. С другой стороны - наблюдая за поднятой этой провокацией волной негативных, зачастую расистских высказываний со стороны украинцев и ольгинских троллей под украинскими никами, еще прочнее укоренить в общественном бессознательном российского обывателя миф о фашистской киевской хунте. Помните тот печально знаменитый ролик "Боевые буряты Путина"? Помните сколько ненависти, расизма и сексизма он вызвал?

Помнит ли кто-то из украинцев, всем скопом проклинающих нас, бурят, что война эта начата не бурятами? Бурятские танкисты пришли на украинскую землю в составе армии оккупантов. И хотя большинство моих знакомых против войны, против участия в ней бурят, остановить поток добровольцев-контрактников мы не можем. Мозги этих людей отравлены пропагандой: посмотрите, что творится в масштабах всей страны... Представьте себе, что вам двадцать лет, за всю свою жизнь вы прочитали дай бог десять книжек, а изо всех телевизоров, электрочайников и утюгов день и ночь вы слышите о распятых мальчиках и прочих зверствах "киевской хунты". И тут приходит дядя и говорит, что вы не только сможете защитить мирных жителей Донбасса, но и будете зарабатывать по 200 тысяч рублей в месяц...

Я могу понять, что движет этими людьми, хоть и не оправдываю их действий. И сегодня мне не хочется говорить о них. Я хочу, наконец, сказать о том, что я обо всем этом думаю. Мне больно и стыдно вот уже больше года, сначала за страну, а теперь еще и за представителей моего народа. Ведь по большому счету они принесли войну не только на чужую землю - они принесли ее к порогу нашего дома, к берегам Байкала. Этот год стал поистине историческим для бурят, ибо до сегодняшнего дня не было в истории времени, чтобы на мой народ была направлена такая огромная волна ненависти. Никогда еще в истории на наши головы не посылалось столько проклятий! Если представить себе, что мысль материальна, становится страшно: нынешний апокалипсис в отдельно взятой республике кажется уже не просто стихийным бедствием, а поистине кармическим воздаянием.

В марте этого года ко мне обратился украинский друг с просьбой помочь найти контакты бурятской диаспоры в Киеве. Украинская телегруппа готовила видеообращение различных российских диаспор к своим соотечественникам-солдатам с призывом не идти на воевать в Донбасс. К сожалению, я не смогла ему в этом помочь, у меня не было таких контактов. Недавно такое обращение представителей бурятской диаспоры все же прозвучало, чему я безмерно рада. Но невысказанность моей собственной позиции мучила меня все эти месяцы. Я чувствовала вину перед своими украинскими друзьями и перед Украиной, которую я нежно люблю с детства. Пришло время отдать этот долг.

Дорогие украинцы!
Простите нас за эту войну. Я прошу вас не проклинать нас и нашу землю, но молиться о мире. Пусть мир скорее придет на вашу прекрасную землю! Пусть прекратится война и пожар, пусть перестанут гибнуть люди и все живые существа, населяющие тайгу. Ом мани падмэ хум.

Верховный суд отказал нам в признании незаконными и не подлежащими применению положений приказа Минобрнауки от 22 января 2014 г. №32, требующих подтверждения легального положения родителей и регистрации детей при приеме в школу. Это был необычный процесс. Представитель министерства Ольга Федорова не оспаривала права детей учиться. Однако она, а за ней и прокурор утверждали, что в приказе не содержится ограничений в доступе к образованию. Таким образом, директора школ, отказавшие со ссылкой на этот приказ 57 нашим заявителям в Москве и многим другим по России в приеме в школу их детей, просто его неправильно читают.

Неправильно читают приказ и органы образования, куда жаловались и сами наши заявители, и наша организация. Потому что эти органы тоже отказали нам и тоже сослались на приказ №32. Казалось бы, если вас не понимает множество вполне образованных и говорящих по-русски людей, то сформулируйте свои мысли более четко или дайте дополнительные разъяснения. Так сделал в 2012 году бывший замминистра Игорь Римаренко. Министерству образования и науки следовало бы выражаться особенно грамотно и выпускать нормативные акты, не допускающие двоякого прочтения. Но нет! Министрество стоит на своем. Оно уперлось, как упрямый подросток, которому главное - настоять на своем.

Мы заседали с 10.30 до 17.30 с перерывом на два с половиной часа. Многовато для обеда. Какие решения принимались в это время, нам неведомо. Скоро мы получим мотивированное решение. Скорее всего мы обжалуем его в апелляционной коллегии Верховного суда.

Если решение суда будет обосновано тем, что, как сказал прокурор, требование регистрации носит уведомительный характер, то есть ее отсутствие не может служить основанием для отказа принимать ребенка в школу, то это решение окажется тем самым разъяснением, которого ни за что не хочет дать Минобрнауки.

Поток "отказников" в нашу организацию не иссякает. Сегодня с нами в суде были два гражданина России и гражданка Украины, дети которых уже очевидно не пойдут в школу 1 сентября. Все трое получили отказы, основанные на приказе №32, от директоров школ, которые тоже "неправильно" его понимают. Надо сказать, что директора с большой неохотой дают эти отказы. Места в школах есть, старые учителя привыкли рассматривать обучение детей как свою обязанность. Они просят "освободить" их от этого приказа.

Наша главная заявительница Нассер Кавтхар, дочку которой уже два года не хотят учить в школе, не очень разбирается в судебных процедурах. Она несколько раз пыталась задать судье вопрос, почему ее девочку не берут в школу, почему она сидит одна дома и разговаривает сама с собой. В глазах судьи появлялось теплое выражение. Впрочем, на нас он тоже смотрел понимающе. В начале заседания он отказал представителю Минобрнауки в ходатайстве об отложении дела до того, как ими будет получен из ФМС ответ на запрос, касающийся приказа №32. Судья спросил иронически: "Вы просите ФМС разъяснить вам ваш же приказ?" Да, просят. Представитель министерства готов рассуждать о функциях, присущих ФМС и МВД, о том, что органы опеки должны забирать детей у нерадивых родителей. Но только не о том, что детей надо учить, и это как раз функция их Министерства.