Сегодня украинские националисты находятся в таком положении, в котором не были с 1991 года. Все предыдущие президенты - Кравчук, Кучма, Ющенко - либо оказывали поддержку национально ориентированным силам, либо по крайней мере не вступали с ними в открытую конфронтацию. Разумеется, мы не говорим о совсем уж радикальных ультраправых, которые и Ющенко принимали за агента израильской разведки, но для умеренных нацдемов обстановка всегда была вполне благоприятной: "возрождение украинской культуры" и "украинизация" в той или иной мере были государственной политикой на протяжении почти 19 лет.

Ситуация поменялась с приходом к власти регионалов. Успех Януковича, персонажа совершенно не харизматичного, откровенно безграмотного (вспомним "Анну Ахметову", одесского писателя Бебеля и набившее оскомину слово "проффесор"), презирающего своих избирателей ("а почему эти дебилы не расходятся?"), да в конце концов просто глупого, - успех этого человека объясняется отнюдь не подтасовками (подтасовки, судя по всему, были, но как раз в противоположную сторону - административный ресурс работал на Тимошенко), а расколом в украинском обществе.

Восточная Украина и Западная в основной массе не любят друг друга, и это нужно признать. Разумеется, есть культурные связи, есть огромное количество личных контактов, но в целом, как политические субъекты, Западная и Восточная Украина - это два противоположных лагеря, в которых годами грамотно разжигалась взаимная ненависть. Когда я пытался выяснить у знакомых луганчан, почему они голосуют за Януковича, они отвечали: "Пусть лучше будет наш идиот, чем эта бандеровская стерва". Янукович пришел к власти не за счет позитивной программы и даже не за счет социального популизма, а благодаря противостоянию Востока и Запада. Виктор Федорович не политик, не экономист, не хозяйственник. Своим успехом он обязан тому факту, что он не бандеровец.

Парадоксально, но его популярность со времени избрания почти не упала. Еще можно объяснить тот факт, что широкие народные массы не волнует тема цензуры, которая действительно начала набирать обороты при Януковиче (хотя все необходимые механизмы были созданы и отработаны еще при предыдущей власти). Можно объяснить то, что основную массу людей не волнует растущий милицейский беспредел (беспредел был и раньше, знаю по своему опыту, большинство уже привыкло к роли жертв). Но вот экономические реформы а-ля Пиночет, рабский Трудовой кодекс, который проталкивается как раз регионалами, - все это должно было бы заставить вчерашних избирателей если не отвернуться от власти, то по крайней мере отнестись к ней скептически. Но этого не происходит.

Почему? А потому что в сознание жителей Востока въелся штамп "против Януковича - значит, за оранжевых". А быть за оранжевых - это в понимании большинства быть за Бандеру и Шухевича. А ничего страшнее Бандеры и Шухевича для среднестатистического жителя Луганска или Донецка не бывает в принципе. Если вы в этом усомнитесь, вам покажут безумную Ирину Фарион из партии "Свобода", которая мучает детей и мечтает посадить всех русских в тюрьму. Причем не исключаю, что она делает это совершенно искренне, от души. В общем, если ты не поддержишь Януковича, Ирина Фарион повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Без поддержки регионалы не останутся еще долго.

В то же время существующее на данный момент соотношение сил не позволяет Януковичу закрутить гайки слишком сильно и сделать свою власть абсолютной. Нацдемы являются слишком серьезной политической силой, и стоит Виктору Федоровичу сделать минимальную промашку, как ему вцепятся в глотку. Разумеется, Украину ждет построение вертикали власти, но это будет пряничная, нестрашная вертикаль, при минимальном противостоянии гражданского общества все людоедские инициативы можно будет свести на нет. Настоящая, серьезная диктатура возможна только лишь при одном сценарии: если регионалы возьмут на вооружение национальный популизм. Если взять идею "славянского единства", убрать из нее великодержавный шовинизм, а также обидное название "малороссы", разрешить украинизацию и вышиванки, чтить героев (Бандера, Шухевич или Мазепа вряд ли подойдут, но можно немного сместить акценты - Богдан Хмельницкий, например, был бы оптимальной кандидатурой) и начать заигрывание с украиноязычными интеллектуалами (которые сегодня почти в полном составе ушли в оппозицию) - многие нацдемы, для которых национальная идентичность важнее европейских ценностей, могут охотно на это повестись. Вместо европейской интеграции - дружба с Россией. Активное педалирование темы казачества, традиционной культуры (и вообще всего традиционного), поддержка культуры современной, религиозное возрождение с упором на УПЦ МП (церковные функционеры при развитии этого сценария тоже могут выступить с умеренно украинофильскими высказываниями).

Аналогичную стратегию, хоть и с другим знаком, могут избрать и противники Януковича. Точно так же замять тему Бандеры, сделать национальную пропаганду чуть более тонкой, не столь агрессивной, избавиться от снисходительно-презрительного отношения к Востоку, сделать упор на европейские ценности, при этом налаживать дружбу и контакты с российской оппозицией.

Впрочем, оба сценария одинаково утопичны - противоборствующие стороны одинаково боятся потерять своих избирателей и не будут предпринимать рискованных шагов. В ближайшие годы нас ждет все то же шаткое равновесие сил, которое направлено к диктатуре и хаосу одновременно.

Мы сейчас находимся перед Домом правительства и всех зовем подходить к нам сюда. Вечером мы намерены ставить здесь палаточный лагерь, а пока просто стоим, сидим на траве. Не знаю, сколько мы продержимся, потому что сотрудники милиции нам не очень рады. Они пытаются попросить уйти с травы, но никак не могут законно обосновать свои требования, поэтому мы продолжаем находиться здесь. У нас нет лозунгов, баннеров или плакатов, мы ничего противоправного не делаем, абсолютно не к чему придраться.

Цель нашего мероприятия – обратить внимание правительства на наличие альтернативных вариантов прокладки трассы Москва – Санкт-Петербург. Мы принесли петицию, которую хотим передать Владимиру Владимировичу Путину, с тем чтобы он проявил свою политическую волю и принял мудрое решение изменить маршрут трассы.

Акцию мы готовили заблаговременно и тайно. Сегодня мы развернули ее неожиданно для всех, в том числе для милиции. Мы планируем здесь находиться как минимум до вечера, затем будем ставить палатки. Сейчас нас здесь около 50 человек. Надеемся, к вечеру будет значительно больше народу. Силы пригодятся, потому что милиции дана команда задерживать нас, как только мы начнем разворачивать лагерь. Рядом с нами стоит автобус ОМОНа.

Мы намерены здесь находиться до победного конца – пока правительство нас не услышит. Нам очень нужна поддержка. Мы всех зовем присоединяться к нам и приходить к Горбатому мосту.

Я рад, что информация о создании Правозащитного совета привлекла некоторое внимание в СМИ. Должен сделать несколько замечаний в этой связи.

Учреждение Правозащитного совета ни в малейшей степени не связано с отставкой Эллы Александровны Памфиловой, а сам учреждаемый нами совет никак не может стать альтернативой Президентскому совету, как это обозначено в материале Элины Билевской. Объясняю совершенно очевидную, казалось бы, разницу между этими двумя структурами. Президентский совет – консультативный орган, формируемый Президентом. Президент вправе создавать такой орган и разумно воспользовался этим правом, приглашая по своему усмотрению авторитетных экспертов, чтобы получать их рекомендации в важной сфере законодательства, да и более широко, в сфере общественных проблем. Отсюда потенциальная (не сказал бы, что уж очень существенно оправдавшая себя) эффективность такого совета; отсюда же и естественное ограничение предметов обсуждения с властью и, что крайне важно, степени настойчивости (позволю себе сказать, упрямства) членов Президентского совета в этом диалоге.

Мы учреждаем себя сами. Не в качестве даже представителей организаций, к которым имеем честь принадлежать, но исключительно в личном качестве. Наш совет не избирается и не формируется, его состав и его действия отражают только его собственную волю и ничего больше. Хочу заметить, что досадным образом в публикациях не упомянут Борис Андреевич Золотухин, его согласие войти в совет – высокая честь для всех нас.

Президентский совет, по определению, совет при Президенте. Мы надеялись бы быть при правозащитном сообществе, значит, в какой-то мере - при гражданском обществе.

О диалоге с властью. Такой диалог в рамках Президентского совета по определению предполагается обязательным (скорее, правда, якобы обязательным). Наш диалог с властью ниоткуда не следует, это наше стремление, не больше того; стремление, продиктованное гражданской ответственностью, как ее понимают члены Правозащитного совета. Этого диалога надлежит добиваться, пытаясь законными средствами оказать на власть давление. Я считаю, что темами диалога должны быть самые острые проблемы текущей политической ситуации – общо говоря, нынешнее попрание фундаментальных конституционных норм. Конечно, наряду с иными, более техническими проблемами, но прежде них.

При всем моем уважении к Президентскому совету, думаю, нет нужды говорить, что в его рамках эти темы, в прямой их постановке, неестественны, даже бессмысленны.

Продуктивны ли, нужны ли вообще, попытки завязать такой диалог? Думаю, да. Очень многие не застали подобных попыток А.Д. Сахарова и А.И. Солженицына (очень разных по своей направленности), а многие забыли эти попытки. Но они не были пропагандистским приемом; их открытость, воздействуя на общество, придавала им оттенок пропаганды – так сказать, на худой конец. Но я достоверно и точно знаю, что Андрей Дмитриевич в своих обращениях к власти, как всегда, был предельно открыт и добросовестен. Он искренне хотел диалога, хотя и считал его весьма маловероятным. Кстати, тогдашние власти вряд ли были лучше наших нынешних. Кстати же, и некоторые соратники Сахарова далеко не всегда одобряли его неизменно корректные обращения к власти.

Тогда взаимодействия не состоялось. Но я уверен, что некое, хотя и очень опосредованное, влияние на нашу политическую историю эти обращения имели.

Обратит ли власть внимание на наши дерзновенные попытки? Бог весть. Какие могут быть гарантии? Лично я предполагаю, что поначалу будет продолжительное глухое молчание. Потом оно станет приобретать оттенок подчеркнутого игнорирования. Весьма возможно, когда-то потом последует презрительная отповедь. Будет ли что-то потом? На мой-то вкус, какое нам дело? Наше дело проявить настойчивость, спокойную содержательность и взыскательную принципиальность. Как говорят, делай что должно и будь что будет. Ну, состоится диалог, он несомненно будет очень трудным и не очень результативным, но все равно хорошо; не состоится – что ж, как говорил один многолетний сиделец: «Бог миловал».

Впрочем, кое-что зависит и от нас. И от вас.

Вот таковы наши немалые претензии. Не нам судить, насколько они основательны.

Наконец, о том, «дал ли Кремль добро» на создание Правозащитного совета, в чем уверен А. Малашенко. Я знаю, что никто из инициаторов совета не обращался за санкциями Кремля. Я знаю тоже, что ни к кому из нас Кремль не посылал парламентеров. Вообще-то авторам таких предположений ничего не стоило бы снять телефонную трубку и задать прямой вопрос любому из учредителей совета, это было бы даже прилично. Лично я чувствую себя обиженным. Хочу подчеркнуть – не тем, что заподозрен в общении с Кремлем, а тем, что заподозрен в тайном общении. Так что я вполне готов принять извинения господина Малашенко.

Ох, уж эти политологи-кремленологи. Всё-то они мерят на свой аршин, и всё невпопад.

В проекте есть некоторое количество здравых вещей, есть несколько вещей, которые мне здравыми не кажутся. Но есть два пункта, каждого из которых достаточно, чтобы все остальное по существу не обсуждать.

Во-первых, это второй пункт статьи 56 "Переходные положения", который звучит буквально так: "Сотрудники милиции с их письменного согласия остаются на службе в полиции на соответствующих должностях". То есть при желании сотрудники милиции по заявлению автоматом остаются в той же должности, которую они занимали в милиции, в этой так называемой полиции. Что это значит?

Это значит, что мы берем ту же структуру, даем из нее уйти кому-то, кто не захочет оставаться, даем возможность начальству мягко и непринужденно уволить некоторое количество людей, которых оно хотело уволить, но не знало как, а тут имеет возможность мягко дать понять, что кому-то писать "письменное согласие" не стоит.

Вся организация остается точно такой же, как была: состоящей из тех же самых людей и имеющей ту же организационную структуру. То, что организацию дальше будут реформировать и менять ее структуру, в законе толком не прописано. И это значит, что мы имеем ту же самую милицию, на которой просто поменяли табличку. А дальше что-то будут пытаться с ней сделать силами того же самого МВД.

То есть реформировать они будут сами себя, оставаясь на момент начала реформы в неизменности. Тут надо понимать, что недостатки нашей дорогой милиции в большинстве своем не сводятся к тому что называется коррупцией: когда есть работающая система, а есть какие-то люди, которые позволяют себе отклоняться от правил, по которым она должна работать, что-то с этого имеют, а система работает хуже, чем могла бы. С милицией ситуация совершенно обратная: те недостатки, из-за которых мы все чувствуем необходимость в реформе милиции, это и есть базовые, центральные институты, на которых держится деятельность милиционеров. Это рутинные базовые практики работы: базовые практики оценки, устройство отчетности, базовые практики отношений между начальником и подчиненным, практики расследования и оформления дел, технические приемы, ценности, представления о допустимом, и так далее. Все это высоко институциализировано, взаимосвязано и косметическому ремонту не поддается.

Большинство позиций, по которым у нас есть претензии к милиции, - это не эксцессы, а рутина. Институты, на которых держится функционирование людей, имеющих право носить оружие и применять насилие, - это страшно устойчивая вещь. Ее практически невозможно изменить, ее можно только убить.

Я приведу два примера - один обидный, наверное, для милиционеров, а другой лестный.

Плохой пример. Когда была война с ворами в законе, потребовались очень большие эксцессы, очень много насилия и целенаправленной работы по разрушению конвенций, по которым это сообщество существовало, чтобы разрушить воровской закон. И были эти знаменитые войны в лагерях между придерживающимися и не придерживающимися закона уголовниками, и это все далось очень большой кровью, и это не было изменением, это было уничтожением. Уничтожением системы правил, по которым все существовало.

Хороший пример. Все читали "Три мушкетера". Бегают со шпагами люди, которым разрешено этим шпагами махать. И у них принято решать проблемы дуэлью. Каждый раз, когда это происходит (а это происходит сплошь и рядом), государство, которое считает своих солдат своей собственностью и не хочет, чтобы они друг друга убивали без пользы для короны, может стоять на ушах, делать личные выговоры, помещать их на некоторое время в Бастилию - ничего не изменится. Дуэли остаются, потому что это их внутренний способ регулировать отношения. И этот институт сильнее большинства вещей, большинства мер, которые этому может противопоставить государство. И только лет через 150, когда становится много людей, которым разрешено носить оружие, которые служат власти и не являются при этом частью этого сообщества благородных дворян, у которых другие ценности и представления о прекрасном, - только тогда обычай постепенно сходит на нет и за него становится возможным эффективно наказывать.

Так вот, перед нами то же самое сообщество, каким оно было за день до вступления нового закона в силу: те же самые люди, та же самая структура, а меняются какие-то формальные отдельные правила, по которым они действуют. Я вас уверяю: корпоративная солидарность, конкретные практики, что и как делается - это институты примерно той же силы, что описанные выше. К примеру, кого можно, а кого нельзя бить в отделении. Не надо думать, что милиционеры могут побить кого угодно. У них есть свои бытовые представления, с кем так можно, а с кем опасно. Есть свои "практики опознания". Периодически они ошибаются с "опознанием", и тогда бывает скандал. Рутина, представление о должном - это все остается с ними, и этот комплекс "понятий" и "практик" переварит любые нерадикальные изменения формальных правил.

МВД не может само себя реформировать, потому что то, что мы хотим реформировать, - это основа их деятельности, основа существования корпорации, а вовсе не какие-то эксцессы, которые поддаются уничтожению путем усиления контроля, перераспределения функций, наказания отдельных фигурантов и так далее. В законе не сказано о палочной системе и вообще ни слова о том, как должны выглядеть практики оценки деятельности этих людей. Это значит, что они себе напишут систему оценки деятельности, по сути такую же. Она может быть другой, но она будет основана на тех же самых принципах. Я ни минуты не верю, что милицейское начальство само для себя в состоянии придумать что-то кроме палочной системы. Все равно будет планирование от достигнутого. Может быть, спрятанное в какие-то другие названия показателей и формулы их расчета.

Второе, что делает абсолютно бессмысленным обсуждение конкретных позиций закона, - это положение о том, что государственный контроль над МВД осуществляется на уровне федеральной системы власти: президента, Думы, Совета Федерации и так далее. Это значит, что, к примеру, у милиционера, который подошел к вам на улице и повел себя с вами нехорошо, ближайшим начальником, к которому вы можете обратиться, является президент страны. Все остальные начальники над ним - это люди из его системы, которые связаны корпоративной системой ценностей и рутин. Условно говоря, если ваша проблема с этим милиционером не так велика, чтобы поставить на уши, как бывает, весь ЖЖ и администрацию президента, вам фактически не к кому апеллировать. Абсолютно отсутствует механизм разрешения рутинного простого конфликта между гражданином и милиционером. Суд в этом качестве не действует, и реформа МВД никак не изменит ситуацию в судах. Это просто другой кусок проблемы. Это совершенно другая структура, милиция не влияет на суды напрямую, и то, что суды, как правило, выносят решения против граждан, - это не результат внутреннего устройства МВД.

В законе, конечно, прописан какой-то общественный контроль, совет. Все понимают, что при нынешнем развитии гражданского общества в России это совершенная фикция. А близкого контроля и подчинения гражданским властям в законе не прописано вообще. Это значит, что они будут продолжать действовать, в том числе реформироваться, в соответствии со своими внутренними представлениями о прекрасном и рациональном.

Мне кажутся важными и очевидными несколько вещей, которые должны были появиться в законе.

Возвращение к местному уровню подчинения. Чтобы милиционеры мэра своего городишки боялись больше, чем своего начальства на два уровня выше. И местной подотчетности реальной, чтобы хотя бы наполовину они зависели от финансирования муниципалитета. Это избавляет нас от ситуации, когда вся милиция - это единая корпорация, которая отвечает только перед собой, внутри себя и способна противостоять любому местному сообществу, местным властям, людям и так далее. Милиция полностью противостоит сейчас гражданскому сообществу как таковому, включая гражданские органы власти. Это первое.

Второе, что было нужно прописать внятными словами. Это полный запрет на палочную систему, то есть на планирование деятельности, основанное на том, что вы должны просоответствовать некоторым показателям. Потому что всегда есть более легкие и рациональные, с точки зрения исполнителя, способы просоответствовать показателям, чем честно сделать то, что хотел тот человек, который эти показатели придумал. Если у вас есть план подобрать 10 пьяных в день на улице, вы не ходите по улице и не ищете 10 раз людей, которые действительно представляют опасность для себя или окружающих. Вы подбираете первые 10 человек, которые мало-мальски навеселе, отвозите их в вытрезвитель и больше уже не обращаете на пьяных никакого внимания, переходя к достижению следующего показателя.

Это базовое свойство плановой системы, и если оно чем-то лечится, то только обратной связью. Но никакой обратной связи в системе, которая контролирует сама себя, разумеется, нет. И не надо рассчитывать, что она появится отчего-то, это вопросы не к МВД, а к политической системе в целом. Именно поэтому этой конкретной милиции, которую мы имеем, хоть пять раз назови ее полицией, палочная система противопоказана.

Должны быть прописаны какие-то системы оценки внутренней деятельности как отдельного сотрудника, так и подразделения. Среди них не должно быть показателей, которых можно достичь путем "срезания углов". И это должен быть закрытый список, при котором должно быть положение, что милиционер, которому спустили целевые показатели, основанные не на этом наборе, имеет право подать в суд за нарушение законодательства за то, что ему ставят незаконные ограничения и требования.

Третье. Ничего невозможно сделать с милицией без того, чтобы в определенном смысле распустить и набрать новых. Или это должно быть выведение всех сотрудников за штат и прием на работу заново через какую-то внешнюю систему оценки, или это должно быть огромное обновление кадров, или, на худой конец, это может быть очень значительная перетасовка кадров, настолько большая, чтобы разрушились внутренние системы круговой поруки. Это должно быть разрушение социальной структуры милиции как корпорации, так или иначе. Никаким другим способом комплекс институтов, на которых она держится, невозможно реально изменить.

В связи с последними событиями и выступлениями Вани Афонина после акции в поддержку гей-прайда ко мне поступило много вопросов: изменилась ли моя позиция по гей-прайду, а так же необходимости борьбы за политические и гражданские права гей-сообщества?
Считаю своим долгом заявить, что есть рабочая группа по борьбе за права ЛГБТ-сообщества, состоящая из активистов движения "Солидарность" и представителей левых движений, (ЛевСД, КРИ), в которой Ваня Афонин является рядовым участником, как, впрочем, и все мы.

Эта рабочая группа готовила и провела акцию в поддержку гей-прайдов в Москве и Питере, обе акции поддержаны абсолютным большинством рабочей группы. Иван Афонин имеет свое, отличное от группы мнение о целесообразности и полезности прайда. Признавая за Ваней абсолютное право иметь свое мнение, я все же хочу подчеркнуть: его интервью, данное Второму каналу, где он высказал свое видение того, как и что нужно гей-сообществу в России, не поддерживается большинством участников рабочей группы. Это выступление не было согласованно с участниками группы и было для нас полной неожиданностью. Оно ни в коей мере не отражает мнение рабочей группы, а является частным мнением Вани Афонина.

Моя позиция остается неизменной на протяжении 5 лет: сначала политические и гражданские права и свободы для гей-сообщества, потом социальные права и гарантии, так как одно не может существовать без другого. Отсутствие у гей-сообщества политических прав и свобод, непризнание их государством как социальной группы, на которую должна распространяться Конституция, делает невозможной работу каких-либо социальных институтов для гей-сообщества кроме как в полулегальном режиме с постоянной угрозой уничтожения даже зачатков этих институтов.

Добиться равенства перед законом гей-сообщество может только бескомпромиссной борьбой с властями. Бескомпромиссной - потому что в области прав человека и гражданина не может быть компромиссов. Права человека либо есть, либо их нет.

Я готов сотрудничать и работать с каждым человеком или инициативной группой, если она разделяет ценности прав человека. У нас могут быть различные взгляды на методы, которыми мы идем к одной цели, но мое сотрудничество заканчивается там, где начинается компромисс в области прав человека и открытости гей-сообщества. Невозможно мое сотрудничество с теми, кто считает движение гей-прайда, которому я отдал столько сил, провокацией только за то, что мы бескомпромиссно добиваемся открытости гей-сообщества в России и выступаем не только за социальные, но и политические и гражданские права геев, лесбиянок, трансгендеров и бисексуалов.

Плодовитый литератор товарищ Юрий Мухин и ветеран спецслужб, китайский бизнес-аналитик Павел Басанец дали гневную отповедь Андрею Пионтковскому, предложившему позволить нынешним правителям России вывести значительную часть своего награбленного состояния и избавить их от уголовной ответственности (по совокупности содеянного). Пусть живут себе на уютных виллах. А их детишки (состоятельные молодые люди с хорошим западным образованием) получат шанс войти если не в элиту, то уж в субэлиту будущей свободной России. Цена этой беспринципности - отступит тень гражданской войны, которая вновь замаячила в этом мае, поскольку легендарное народное долготерпение стало таять на глазах и стало явно, что в обществе проходит аллергия на идею насильственного сопротивления власти, на восстание.

Довод Мухина - только увидев расправу над своими преступными и нерадивыми предшественниками, новые правители страны будут работать честно и самоотверженно, на благо народа. Номенклатура 20-х воочию была свидетелем расправ с элитой старой России (сама приняла в этом посильное участие). Однако, чтобы "подтянуть" свою "элиту" тридцатых-сороковых, Сталину пришлось расправиться с большевистской элитой (этот метод нашел поддержку у таких разных авторов, как сам Мухин и его антипод - Суворов-Резун). Однако сталинская элита пошла на разоблачение "культа личности", а затем брежневский партаппарат пресек оба варианта романтическо-мобилизационной реакции - заговор Шелепина в начале 70-х и "наведение дисциплины" Андропова в начале 80-х. "Народная расправа" с власть имущими, с одной стороны, создаст атмосферу террора, которая затянет и самих революционеров (скорее всего романтик Мухин станет одной из первых жертв чистки), а затем - когда общество устанет от террора - механизм "самоочищения" элиты будет отключен. Кажется, это называется Термидор. За ним следует оргия коррупции и стремительное разложение.

Проблема в том, что в атмосфере террора и нескончаемых разоблачений истинных и мнимых врагов не захотят жить люди честные, свободолюбивые, критически мыслящие. Они уедут. Как уезжают в США и Англию индийские интеллектуалы (на родине им платят неплохо, очень уважают, демократия есть, но только под окнами периодически режут "еретиков" - сикхов, мусульман...). И в новой революционной элите останутся одни демагоги, сражающиеся за власть, должности и имущество, вовсю орудуя дубиной народного гнева.

Басанец сетует, что без разоблачений и арестов негодяев из нынешней элиты (силами "честных чекистов") народ не узнает правды о преступлениях путинизма. Но вскрытие правды о преступлениях и амнистия виновников - разные вещи. Обещание амнистии - это будет самый лучший рычаг для давления на нынешних правителей в ходе торга за гипотетическим круглым столом режима и оппозиции. Современный испанец отлично знает, сколько и когда расстреляли франкисты (и сколько республиканцы). Но условием мирного ухода франкизма стала полная политическая амнистия. За попытку ее нарушить лишился поста знаменитый судья-разоблачитель Гарсон. Абсолютно беспринципная амнистия по двум путчам - 1991 и 1993 годов, - объявленная Госдумой в феврале 1994-го, убрала политическое насилие с повестки дня российской политики. И наступил гражданский мир. В Чили и Аргентине судят только самых отъявленных палачей и садистов.

Общество безусловно должно знать всю исчерпывающую правду. Одно это полностью делегитимирует нынешний режим, заблокирует его возвращение к власти, но если мудрая часть режима пойдет на бескровную капитуляцию, то почему бы не предложить гнилой исторический компромисс? Правители только должны четко понимать, что шанс на амнистию они имеют только, если откажутся удерживать власть, заливая улицы кровью и набивая тюрьмы. Всю оппозицию они не расстреляют, а потом начнется то, после чего будапештский октябрь 56-го с его мстительным кличем "Выстричь!" и развешанными на столбах чекистами и ответработниками им покажется тихими селигерскими игрищами.

Советские правители очень боялись кровавых восстаний и народных расправ. Будапешт на десятилетия стал их родовой травмой. Живые воспоминания о нем толкнули на расстрел демонстрантов в Новочеркасске в июне 1962-го и в Гданьске в декабре 1970-го. Этих расправ над "коммуняками" десятилетиями ждали диссиденты (одни - предвкушая, другие - страшась), их до обморока боялись "прорабы перестройки". Но ненасилие польской "Солидарности" и "бархатность" событий 1988-90 годов в Восточной Европе всех немного успокоили.

Осенью 1990 года в сверпопулярном тогда журнале "Огонек" вышла программная статья гуру раннего либерализма, сопредседателя Межрегиональной депутатской группы и будущего мэра Москвы Гавриила Попова. Статья была сделана в виде рецензии. Ее суть - прямое обращение к здравомыслящей части советской партхозноменклатуры: если вы без боя согласитесь с приходом демократов на значимые властные посты, то мы обещаем вам: а) уважаемый статус необходимого в обществе консервативного крыла элиты, б) все гражданские права, никаких люстраций, в) возможность стать частными собственниками и наслаждаться богатством в буржуазно-демократическом обществе.

Как все неписанные соглашения, это было исполнено идеально. Громогласно объявленный в ноябре 1990 года призыв к коммунистам "выйти из окопов" выродился в пару "митингов пыжиковых шапок". Скоро последовали стремительный провал ГКЧП и бесславный роспуск 19-миллионной "партии власти". Итог: превращения одной части КПСС и КГБ в новые правящие классы независимых национальных государств, а другой части - в солидные оппозиционные парламентские партии, получающие хорошую мзду на нужные голосования.

Через 20 лет со стороны Андрея Пионтковского явно последовало аналогичное предложение правящей группировке и особенно поддерживающим ее магнатам: сдайте самых отъявленных козлов, слейте путинизм - и у вас есть шанс.

Самое смешное, что гневная отповедь компромиссному предложению Пионтковского со стороны Мухина и Басанца - это прежде всего еще одно мощное подспорье либеральной оппозиции. Когда режим зашатается и будут назначены достаточно свободные выборы, то перед нынешними богатенькими буратинами и "беспартийными" экспертами и "еще более беспартийными" генералами, в том числе возрожденной полиции, будет стоять простой выбор - чью сторону занять: единомышленников Пионтковского, который отъявленный либерал-западник, но зато сулит им корректное обращение и некую даже юридическую амнезию; или же, напротив, единомышленников писателя Мухина, который хоть и обожает Сталина, отрицает участие НКВД в катынских расстрелах (то есть обладает массой патриотических добродетелей), но зато, что твой князь Дракула, сулит им виселицы и насаживание на кол.

19 лет назад советская партхозноменклатура уже сделала исторически верный выбор между поклонниками оппортуниста Попова и поклонниками принципиальной Нины Андреевой. Весьма вероятно, что и в следующий раз выбор будет сделан сердцем.

* Принципиальная ссылка на одноименную шестую часть эссе Григория Померанца "Сны Земли" (журнал "Синтаксис", Париж, 1984); отрывок здесь

Воскресные телепрограммы потрясли даже тех, кто критически относится к режиму Саакашвили. Кремлевский агитпроп перешел ту черту, которую ему вроде бы обозначили оба тандемократа и их приближенные: Грузия без Саакашвили - это будущий друг России. Как отмечено было в блогосфере - повторю еще раз: отмечено критиками грузинского президента, - вторая годовщина войны-080808 на ведущих российских телеканалах сопровождалась антигрузинской пропагандой в прямом смысле слова. То есть направленной против народа, а не правительства. Припомнили телевизионщикам и антиукраинские деяния того же рода.

При этом Кокойты и Багапш пугали реваншем Грузии, ссылаясь на высказывания Михаила Саакашвили о том, что грузины не примирятся с оккупацией части своей территории. Именно грузины, а не Саакашвили. Думаю, оба тандемократа хорошо понимают: чтобы произошло примирение, нужно не президента в Грузии поменять, а уничтожить грузинскую государственность.

Понимают и другое: не проиграв войну, Грузия выигрывает мир. Очень смешно это сформулировал Дмитрий Рогозин, до которого наконец дошло, что "Грузии оказывается массированная экономическая помощь, чтобы она на границах Южной Осетии демонстративно выстраивала "витрину грузинского капитализма", чтобы соблазнить своими достижениями жителей новых республик".

Конечно, это разврат и соблазн. Образец высокой морали - это 26 миллиардов рублей, выделенных в течение двух лет Россией для тридцатитысячного населения Южной Осетии, продолжающего жить в палатках и лицезреть руины. Видимо, Рогозин имел в виду "План действий по стратегии вовлеченности", принятый правительством Грузии 3 июля. В отличие от несуществующего "плана Путина", про который все уже забыли, этот документ конкретен. Он разрабатывает программу реинтеграции населения оккупированных территорий во всех аспектах - от бизнеса до гуманитарной сферы.

А Россия может предложить лишь оккупационный режим по образцу того, что существует на ее собственной территории. В нынешних задымленных городах он точно совпадает с тем, как была описана жизнь в оккупации Александром Твардовским: "Жить живи, дышать не смей".

Заметьте, про Науру, ХАМАС и вероломство Лукашенко - ни слова. Это уж совсем беспощадно было бы.

Но сами тандемократы ни Грузию, ни Россию не пожалеют. Опасность нового нападения на Грузию - уже тотальной войны, с установлением там оккупационного режима - со временем будет только возрастать. Чем очевиднее успехи Грузии и уровень развития ее правящей элиты, чем заметнее некомпетентность и деградация элиты российской, тем выше уровень русской угрозы. И не только для Грузии.

Собственно, ничего другого мы и не ожидали. Известно было и прежде, что нынешняя власть способна «сосредотачиваться» лишь на борьбе с несогласными, но никак не на осуществлении первоочередных и надлежащих функций. С 2002 года, когда Москву уже накрывал торфяной смог (куда меньших, надо сказать, масштабов), необходимо было окончательно решать эту проблему. За восемь-то лет!

Но нет. Опять пичкание седативной информацией (количество пожаров уверенно сокращается), хамские приветы высокопоставленных отпускников (ситуация в столице... ха-ха... не критическая, и вообще это не проблема Москвы, ха-ха-ха...) и традиционное ожидание, что все рассосется само-собой (молитесь усерднее, а не по улицам шатайтесь). Тандем-же продолжает уверенно рапортовать, словно купили в аптеке 2ХL презервативы, определенно большие на пару размеров, обводя при этом победным взглядом окружающих.

Ситуация близка к катастрофической, что очевидно будь-то с обывательской, будь-то с профессиональной точек зрения. Если не потушить пожары в Московской области немедленно, то расчет на скорое ослабление жары и дожди, больных, к примеру, с эмфиземой легких мало обнадежит. В условиях очевидного ухудшения ситуации без решительной и масштабной международной помощи Москве, да, впрочем, и всей средней полосе России уже не обойтись.

Так что самое время стучать в пресловутую рынду.

Более 700 подписей под текстом за три дня. Показательная история получилась, но в чем-то почти стандартная: некоторые комментарии, как и мнения интернет-пользователей в целом, прямо противоположные – «Правильно посадили, мало дали» и «Свободу Ване! Молодец, мы с тобой». Хотя непосредственно слов поддержки меньше – в основном просто согласие людей с самим текстом обращения – «подписываюсь», Ф.И.О, город, профессия и т.п.

Очевидно, что Открытое письмо деятелей культуры с критикой в адрес МВД поддерживает абсолютное большинство. Качественное большинство – интеллигенция.

Очень редко всплывают сторонники «умеренного конструктивизма», мол, резковато, надо все взвесить, прежде чем что-либо предпринимать.

А значит, подписавшие в общем согласны и с тем, что говорил и исполнял Иван Алексеев (Noize MC) со сцены. И вопрос, правомерно ли было сажать Нойза на 10 суток, похоже, в сознании людей отходит на второй план, а возможно, и дальше.

В целом атака "гостроллей" на само письмо полностью провалилась. А может, они просто в отпуске? Или заняты рындами? Нет, скорее греют ножки на солнышке где-то и готовятся к осени.

Из комментариев мы удалили 2-3 штуки исключительно оскорбительных, и то – от анонимов. Больше никакой модерации не проводилось. И даже при этом осуждающих действия Noize MC оказалось критическое меньшинство.

Вот, например, пользователь applechekist:

Он оскорбил всех сотрудников милиции, МВД и служащих в Волгограде солдат и офицеров ВВ. Не песней, а именно словами в адрес милиции (это я про высказывания про "животных"). Дешевый пиар, нарвался - отвечай. Пусть скажет спасибо, что не возбудили уголовное дело. Он вместо 180 часов работ получил 10 суток административного ареста (даже не 10). Ну и радуйтесь.

Чувствуется, что пользователь знает, о чем говорит. Много знакомых аргуМЕНТов, неправда ли?

При этом он сразу же добавляет: почему вы выборочно используете закон? Правовой нигилизм пополам с правовой демагогией - опасная штука. И тут же этим себя сажает в ту самую правовую лужу.

Ну что тут еще добавить? Спросить его про количество случаев выборочного использования закона ментами? Привести ему примеры?

Нет. Хватит. Почти никто на такие комментарии не обращает внимания, и люди продолжают подписываться.

7 августа в 17-00 у памятника Грибоедову на Чистых прудах в Москве состоится пикет, организованный Комитетом 19 января. Акция посвящена событиям в Химках – вырубке леса, нападению на его защитников, аресту антифашистов по подозрению в нападении на Химкинскую администрацию.

Противостояние в Химкинском лесу имеет свою несмываемую историю, своих мучеников, свою криминальную хронику. Это хроника преступлений химкинской бизнес-чиновничьей клики, уже несколько лет ведущей позорную войну с местными жителями, экологами, активистами – защитниками леса. Покалеченный наемными головорезами журналист Михаил Бекетов, убитый фашистами адвокат Станислав Маркелов, отстаивавший, в том числе, права химкинцев, неоднократные нападения на лидера Движения в защиту Химкинского леса Евгению Чирикову «хулиганов» в форме и в штатском, десятки арестованных и осужденных активистов, избиения, ложь, угрозы и провокации.

Силы распределились здесь так же ясно, как добро и зло в детской сказке – с одной стороны, алчные жирные правители с доберман-пинчерами и продажными писаками на содержании, с другой – самоотверженные борцы за чистый воздух, против проекта трассы, гибельного для местной экологии. С третьей стороны – большинство москвичей, сочувствующее (согласно всем опросам) защитникам Химкинского леса.

Именно этому большинству адресована тактика запугивания, террора, натравливания фашистских молодчиков на безоружных активистов. Именно этому большинству сегодня усиленно промывают мозги карманные ресурсы химкинских боссов и их покровителей, стараясь выставить всех защитников леса экстремистами или маргиналами.

7 августа мы, Комитет 19 января, проводим мирную, согласованную с властями акцию, вне привычных политических форматов, без политической символики и без флагов, с конкретными лозунгами.

Мы приглашаем на нее ВСЕХ, кто считает, что варварское уничтожение Химкинского леса и репрессии против его защитников должны быть немедленно остановлены.

Мы призываем поддержать Макса Солопова и Алексея Гаскарова, арестованных лишь за то, что являются открытыми, публичными представителями антифашистского движения, участвующего в противостоянии.

Можно не поддерживать силовые методы борьбы, но, чтобы избегать их, необходимы массовые акции протеста – чем больше людей собирается на мирные демонстрации, тем меньше необходимости в насилии, тем меньше у властей возможностей брать в заложники невиновных.

Остановить вырубку Химкинского леса! Освободить невиновных активистов!

Я убежден, что действия правоохранительных органов, связанные с расследованием событий вечера 28 июля у администрации Химок, носят недопустимый, антиправовой характер. Фактически разворачиваются репрессии против экологического движения в защиту Химкинского лесопарка и журналистов.

4 августа у здания пресс-центра с применением грубой физической силы, используя болевые приемы, ОМОНом была абсолютно незаконно захвачена Евгения Чирикова. Предлогом для этого задержания было обеспечение ее явки как свидетеля. До этого был задержан - как свидетель - журналист Сергей Смирнов. Перед этим были задержаны корреспондент "Новой газеты" Вероника Максимюк и корреспондент сайта Best Today Виталий Шушкевич. У них были обыски, хотя закон исключает обыск у свидетеля. 4 августа поздно вечером прошел обыск у корреспондента Газеты.Ру Григория Туманова.

Происходящее вопиющим образом нарушает статью 188 Уголовно-процессуального кодекса ("Порядок вызова на допрос"). Шушкевич, Максимюк и Чирикова не были законным образом уведомлены о вызове на допрос. В отношении них была нарушена статья 22 Конституции, декларирующая право на свободу и личную неприкосновенность. В случае с Вероникой Максимюк была также нарушена статья 25 Конституции - о неприкосновенности жилища.

Потоком идут сообщения о допросах несовершеннолетних - под предлогом сбора данных об участниках акции 28 июля - без педагога, психолога или защитника (в нарушении статьи 425 УПК). Иногда речь идет о физическом воздействии.

В протоколах задержания арестованных по обвинению в участии в действиях в Химках Алексея Гаскарова и Максима Солопова ложно указано, что они взяты "непосредственно после совершения преступления" (п.2 ч.1 ст.91 УПК), хотя это очевидно не соответствует действительности.

Одновременно известно, что срывающие действия защитников Химкинского лесопарка милиционеры неоднократно действовали совместно с наемными бандгруппами, нападающими на экологов и гражданских активистов.

Происходящее подтверждает правоту тех демонстрантов, которые несли в Химках баннер про фашистскую оккупацию. Очевидно, что правоохранительные органы, ставшие орудием обеспечения незаконной вырубки просеки в лесу и позорно не обеспечившие безопасность районной администрации, мстят за свое унижение.

Общероссийское общественное движение "За права человека" требует немедленного прекращения незаконных карательных гонений, как вопиюще нарушающих конституционные права и свободы.

Мы считаем арест Гаскарова и Солопова необоснованным и незаконным и рассматриваем их как жертв политических преследований.

7 августа в 17.00 у памятника Грибоедову на Чистых прудах в Москве состоится акция в поддержку защитников Химкинского леса и в поддержку арестованных по подозрению в нападении на химкинскую администрацию Макса Солопова и Леши Гаскарова.

Удивительно или неудивительно, но согласовать эту акцию с первого раза нам не удалось. Сначала префектура Центрального округа Москвы разучилась считать и сообщила организаторам, что 2 августа подавать на 5-е нельзя, так как нет трех дней до акции.

Вмешательство Льва Пономарева из Движения «За права человека» и посылание им факса с копией ответа прокуратуры по аналогичному запрету – в котором сказано, что префектура нарушила закон и право граждан на свободу собраний, – не возымели действия. Префектура в лице Седовой Маргариты Федоровны (уже не однажды замеченной в различных способах нарушения 54-го закона) сообщила организаторам, что пикет они «проводить не вправе». Организаторы готовят иск к префектуре, лично Седовой и префекту.

Но суд судом, а акция нужна. Поэтому было подано второе уведомление – на 7 августа, возражений против которого у префектуры не возникло. Зато возникли вопросы и опасения совсем у другой структуры.

Сегодня, 5 августа, в 11-48 мне как одному из заявителей по уведомлению позвонил некий оперуполномоченный московского управления ФСБ подполковник Псарев Алексей Владимирович. Представился он неохотно и даже уточнил, а поверю ли я такому представлению по телефону? Так что, может, и наврал, что подполковник :)

Далее между нами произошел такой диалог:

- Юлия Сергеевна, я хотел бы с вами поговорить.
- Слушаю вас.
- Мы могли бы встретиться?
- Зачем?
- Поговорить.
- Мы ведь уже разговариваем по телефону, разве этого недостаточно?
- Хорошо, давайте по телефону. Вы подавали уведомление на 5 августа, но вам было отказано, так?
- Так. Отказ был незаконным, я буду его обжаловать в суде.
- Да-да. Но речь не об этом. Вы можете подтвердить со своей стороны, что сделали все возможное, чтобы оповестить всех, кто был в курсе, что акции сегодня не будет?
- Я сообщила всем, кто был в курсе. Не знаю, насколько широко разошлась информация, но надеюсь, что все успели прочесть, что пикет перенесен.
- А 7-го числа что вы планируете делать в случае появления провокаторов? У вас есть алгоритм действий? Вы будете соблюдать закон?
- В случае провокаций я надеюсь на то, что присутствующие для охраны правопорядка сотрудники милиции сумеют их адекватно пресечь. Закон нарушать не планирую.
- Вы готовы сотрудничать с правоохранительными органами? А то некоторые организаторы начинают говорить, что это ниже их достоинства.
- Я не собираюсь сотрудничать с правоохранительными органами. Готова лишь взаимодействовать в рамках, необходимых для обеспечения безопасности участников пикета. А почему вы вообще интересуетесь ситуацией и вмешиваетесь в отношения между мной и префектурой? Как это вашей структуры касается?
- Мы не вмешиваемся в ваши отношения с префектурой, мы всегда следим за массовыми публичными мероприятиями и присутствуем на них, чтобы обеспечивать правопорядок. Просто здесь момент, сами понимаете, тонкий (понятное дело, Химки - куда уж тоньше. - Ю.Б.), вот мы и беспокоимся, чтобы не было нарушений закона.
- Что-то я вас на акциях особо не припомню. Хотя уже довольно давно провожу публичные мероприятия.
- Мы форму не носим.
- Так вы – те самые люди с видеокамерами, которые снимают активистов и никогда не представляются?
- А разве вы часто видите людей с видеокамерами в военной форме? Там все без формы.
- Но журналисты всегда сообщают, какое издание они представляют, а ваши бегают и пугаются.
- Я вам не скажу за всю Одессу, конечно, но если я буду в субботу, подойду к вам лично и познакомлюсь.
- Подходите. А в рамках чего вообще происходит эта наша беседа?
- В рамках закона «О ФСБ».

Человек, якобы или на самом деле работающий в ФСБ, не различает массовых и публичных мероприятий, хотя эти определения четко прописаны в законе. И перед звонком он не навел даже минимальных справок о человеке, с которым решил так доверительно поговорить, потому что очень удивился, что это не первая акция, организатором которой я выступаю. Совсем плохи дела в ФСБ, если там такие подполковники.

Дописала до этого заключительного абзаца, и только сейчас у меня возник вопрос: так это те самые предостережения о недопустимости нарушения закона, которые введены новыми поправками в закон «О ФСБ»? Это так быстро все начало работать? Я не склонна параноить по своему поводу, думаю, в стране еще не закончились люди, более интересные ФСБ, чем я. Но кто сказал, что это будет происходить громко и официально? Может, так и будет – тихо, улыбчиво, по телефону либо при встрече (если на нее согласиться), незаметно и не очень официально?

28 июля происходили очередные задержания. Это был день вырубки в Химкинском лесу, и в этот же день было нападение на администрацию. У нас были назначены общественные слушания с компанией ООО "Теплотехник", которая проводит вырубку, куда все химчане дружно пришли, я в том числе. Слушания, как известно, не состоялись, нас просто обманули. Мы, собравшиеся, приняли решение ехать на место вырубки.

Те люди, которые добрались до места вырубки, оказались окружены тремя кордонами милиции. Там была, видимо, вся милиция города. Они охраняли от нас незаконную вырубку. О том, что что-то еще происходит в городе, мы узнали непосредственно от журналистов, которые начали нам звонить.

Наше Движение в защиту Химкинского леса не политическое, мы просто боремся за свою среду обитания. Мы всегда утверждали и утверждаем, что действуем строго в рамках закона, в отличие от наших государственных чиновников и милиции. Наши методы – это пикеты, митинги, передача петиций. То есть все как в Европе.

У нас эта акция у химкинской администрации вызвала шок и трепет, потому что, поймите правильно, в нашем движении мамы, такие как я, бабушки, дедушки – очень законопослушные граждане, которые платят налоги, ходят на митинги и годами обивают пороги чиновников и просят: "Ну пожалуйста, соблюдайте закон!" Мы считаем, что бороться надо так, поскольку у нас нет другого ресурса. Поэтому акция вызвала в нас некое удивление.

Я очень сочувствую тем людям, которые сейчас задержаны. Я вижу, что у милиции нет реальных мозгов и реальных сил на то, чтобы задерживать реальных бандитов, поэтому они задерживают тех, кто плохо лежит. Мам двоих детей, людей, которые не могут оказать должного физического сопротивления, обычных граждан или вот этих несчастных парней. Как я понимаю, судя по материалам в Интернете, которые я читала, они никакого отношения к этому не имеют. Их просто делают козлами отпущения, для того чтобы поиграть бицепсами перед обществом и показать, какая у нас сильная власть и как все под контролем.

В заключение хочу сказать, что наше Движение в защиту Химкинского леса продолжает бороться в правовом поле. Что бы ни происходило, мы будем бороться в рамках федерального законодательства, потому что в отличие от премьера Путина и химкинской милиции мы федеральные законы чтим. Мы не будем участвовать ни в каких террористических акциях, потому что считаем, что насилие порождает только насилие.

Но тем не менее о том, что это может произойти, мы власти предупреждали еще три года назад. Мы говорили, что будет социальный протест, это абсолютно логично. Есть мирные граждане, а есть более молодые и радикально настроенные. Они считают, что мы неэффективны, поэтому они решают бороться по-другому.

Дым, который окутал Москву на три дня, как-то не сильно кого-то удивил. Оно и понятно – горит чуть ли не половина европейской части России. И видимо добрая часть россиян теперь считает, что дождь это не природное явление, а подчиненный господина чиновника с фамилией Шойгу: все как-то ждут, когда же данный бестелесный персонаж займется своими обязанностями по тушению лесных пожаров и очистке воздуха от продуктов горения.

Дым повсюду. Даже в моем скромном «живом журнале» появились несколько фотографий с «не видами» из окон френдов. Но вчера меня просто поразили станции метро. Там висел тот же смог, ровно той же густоты, что и на поверхности… Сначала подумал, что халтурят метрополитеновцы, не включая фильтрацию. Однако, с удивлением прочитал, что они «делают все возможное».

И тут вспомнилось, что метро является еще и убежищем в случае внезапных бомбежек и нападений «врага», что станции оборудованы специальным образом: системами фильтрации воздуха, воздушными подпорами входов – того, что может быть необходимо в случае применения «противником» оружия массового поражения и техногенных катастроф с выбросом сильнодействующих ядовитых веществ. То есть чему нас учат (точнее должны учить) - случилось что-то страшное (потекла химия, произошел где-то ядерный взрыв или раскидали где-то рядом боевую биологию), беги в метро.

Но теперь я точно знаю: если уж что действительно случилось – ложись помирать! Системы жизнеобеспечения, восхваленные в «Метро 2033» (книгой, написанной при помощи «экспертов»), не работают. Если эти системы неспособны защитить от едкого дыма, то они неспособны защитить и от ОВ или СДЯВ. Похоже, что они ушли туда же, куда ушли «пожарные машины и рынды» российских сел.

А если пойдет таки дождь, то будем ездить по туннелям на катерах, потому что экзамен по ГО и ЧС «Московский метрополитен» не сдал!

Поступок г-жи Дроковой, написавшей политический донос на человека, пригласившего ее на день рождения (коим приглашением она соблаговолила воспользоваться, на самом дне рождения возмущения поведением именинника не выражала, тихо ушла и написала донос) с этической точки зрения в комментариях вообще не нуждается.

С юридической точки зрения претензии г-жи Дроковой к г-ну Шушкевичу совершенно нелепы. Шушкевич имеет полное римское право распоряжаться своей частной собственностью так, как он считает нужным. Равно как и «селигерские» имеют неотъемлемое гражданское право высмеивать своих идеологических и политических противников. Хоть членов всевозможных президентских палат, хоть обычных граждан. Попытки притянуть их к суду за использование нацистской символики мало отличаются от кляузы г-жи Дроковой.

К слову, я вообще против запретов на любую символику, на любые тексты. Эти запреты еще как-то могли быть оправданны сразу после войны, но сейчас это анахронизм. «Майн кампф» надо не запрещать, а включить в обязательную школьную программу. Чтобы показывать: смотрите, дети, это кака. И если вы сегодня от какого-нибудь политика услышите вот это, вот это и вот это, умейте видеть, откуда уши растут. Я считаю, что фашистская партия должна действовать легально. Не маскируясь. Чтобы все видели: вот это фашисты. Страна должна знать своих героев. Чтобы они не расползались по другим партиям. Иначе мы просто не заметим, как они проползут к власти.

Те, кто лепит нацистскую символику на людей, к которым эта символика ни с какого бока не вяжется, всего лишь показывают этим, что они либо идиоты, либо мошенники. В обоих случаях хамы. Но не более того. В селигерской выходке гораздо омерзительнее другое. Ребятки ритуально надевали на колья головы своих врагов. Ментально это безусловно фашизм. Однако юридически привлечь их за это можно разве что по средневековым законам против колдовства.

Но та же средневековая магия лежит в основе публичного, демонстративного сожжения вражеских текстов. И избавиться от шлейфа исторических ассоциаций тут невозможно. Нашизм как гламурная модификация фашизма заразен. Оппозиционерам следовало бы об этом помнить. И быть разборчивее в знакомствах. Правила гигиены соблюдать. Иммунитет укреплять, наконец.

Вот уже почти год каждое 31-е число весь мир имеет возможность непосредственно наблюдать, как российская милиция обращается с гражданами, реализующими свое конституционное право собираться мирно и без оружия.

До тех пор пока судебная система ограничивалась штрафами и административными арестами на срок до 15 суток, наша борьба за реализацию конституционных прав еще могла восприниматься как обычный спор граждан с местной государственной администрацией. Хотя мы, свободные граждане России, всегда утверждали, что препятствование мирным собраниям - это уголовное преступление.

31 декабря 2009 года на Триумфальной площади г. Москвы около 18.00 был незаконно лишен свободы и на глазах 9 свидетелей избит милиционерами 2-го милицейского полка Сергей Мохнаткин. Сергей, единственный из захваченных в тот день, встретил Новый год в камере.

1 июня 2010 года он снова был незаконно арестован и 9 июня неправосудно приговорен к 2,5 годам лишения свободы. Сергей Евгеньевич Мохнаткин - обыкновенный гражданин, ни к каким протестным и политическим организациям он не принадлежал и не принадлежит. В милицейский автобус он был доставлен силой за то, что сделал замечание двум милиционерам, грубо обращавшимся с пожилой женщиной, после чего его обвинили в применении насилия по отношению к милиционерам.

Мы понимаем, как трудно поверить людям, в чьих странах демократия развивается более ста лет, в существование милиции, мэра, тем более суда, президента и парламента, нарушающих Конституцию своего собственного государства. И потому мы вынуждены обратиться к вам с просьбой, чтобы текст нашего обращения был представлен вашему правительству, президенту и общественности в прямом, дословном переводе в его оригинальном виде.

Приговор Сергею Мохнаткину - это прямой преступный произвол сверху донизу, начиная с тех кто издавал антиконституционные законы, отдавал антиконституционные приказы и заканчивая исполнителями: милиционерами, судьями и тюремщиками. Выяснить, кто отдавал эти приказы, не удалось даже российскому омбудсмену Лукину.

В настоящее время, принимая этих самых высокопоставленных государственных чиновников Российской Федерации на дипломатических встречах, форумах и саммитах, вы и ваше руководство должны знать, что пожимаете руки и способствуете международному авторитету людей, ежедневно нарушающих собственную Конституцию и особенно права человека, составляющие основу конституционного строя РФ.

Краткий список правонарушений этих чиновников мы перечисляем в приложении к этому обращению.

Мы призываем вас и всех людей доброй воли требовать немедленного освобождения С.Е. Мохнаткина и прекращения противоправной деятельности как высших должностных лиц нашего государства, так и исполнителей преступных приказов и распоряжений.

Мы совершенно уверены, что никакие экономические выгоды не могут перевешивать страданий людей, издевательств над российским законодательством и общепризнанными нормами международного права.

Текст согласован группами поддержки С.Е. Мохнаткина, "Списком избирателей - Свободные Граждане России" и открыт для подписания

Похоже, слова Юлия Кима из "Суда над судьями", сказанные несколько десятилетий назад, сегодня не просто не утратили остроты, но и все чаще становятся руководством к действию.

Еще в конце мая этого года судья Таганского районного суда Москвы Светлана Александрова инициировала в отношении меня дело об административном правонарушении по ч. 1 ст. 17.3 КоАП РФ ("неисполнение законного распоряжения судьи о прекращении действий, нарушающих установленные в суде правила"), предусматривающей в качестве наказания денежный штраф или арест до 15 суток.

На одном из судебных заседаний по делу Самодурова-Ерофеева о выставке "Запретное искусство-2006" судье Александровой показалось, будто я засмеялась над словами прокурора. Между тем в действительности я лишь улыбнулась, а смеялись мои соседи по скамейке. Судья вызвала судебного пристава и, не выслушав ни объяснений, ни доводов, удалила меня из зала.

Замечу, что я была едва ли не единственным репортером, освещавшим этот процесс подробно и постоянно. И в тот день также находилась в зале для выполнения своих профессиональных обязанностей журналиста, чему судья Александрова незаконно, на мой взгляд, воспрепятствовала.

В свою очередь, судебные приставы – что самое интересное, не присутствовавшие в зале при инциденте – составили протокол. Как следствие, вышедший из-под их пера документ не имеет ничего общего уже не только с реальными событиями, но даже с обвинением, предъявленным мне (по крайней мере на словах) председательствующей. Согласно этому протоколу, я "громко разговаривала и мешала ходу проведения судебного процесса, на неоднократные замечания судьи Александровой С.Ю. прекратить противоправные действия административного характера никак не отреагировала".

Тот факт, что мировой судья, к которой поступило мое дело, вернула обратно такой протокол, показался мне закономерным финалом абсурдной попытки осудить репортера за улыбку.

Однако ставить точку я, по всей видимости, поспешила. Сегодня из Таганского суда мне прислали "извещение", где некое "должностное лицо" – не раскрывая почему-то свою должность – приглашает меня этот протокол переписать. Получается – "задним числом".

Как тут не вспомнить строки Юлия Кима?

Причина нынешних повсеместных пожаров – это, конечно, глобальное изменение климата. Некоторые люди говорили, что для России это будет хорошо – небольшое потепление поможет сельскому хозяйству. Но на самом деле это резкое изменение погоды приводит к засушливости, которая вряд ли может способствовать чему-то. Об этом только говорили недавно, а теперь это реальность.

Есть мощные силы, которые заинтересованы добывать и продавать нефть и прочие ископаемые углеводороды. Они тормозят развитие альтернативной энергетики и принятие решений, которые бы их ущемили в чем-то. Это мощное нефтяное лобби.

Своими силами нам справиться будет очень сложно, если возможно. Пожарная система в стране развалена. Где-то в отдельных регионах что-то сохранилось, какие-то остатки ее, но в целом картина неутешительная. Эта система постоянно передается из одних рук в другие, денег нет – они все на федеральном уровне остаются, так же, как и все решения. Картина в общем очень пессимистичная.

В разных регионах, особенно тех, где часто бывают пожары, есть опыт взаимопомощи граждан в подобных ситуациях, было бы полезно обратиться к нему и воспользоваться им. К примеру, на Дальнем Востоке очень часто бывают пожары – наверняка можно воспользоваться теми механизмами, которые задействуют его жители в таких ситуациях.

Если бы наше государство внимательнее относилось к проблеме изменения климата, такую ситуацию, конечно, можно было бы предотвратить. Введение альтернативной энергетики в одной только нашей стране дало бы ощутимый результат, так как наш вклад очень существенный в глобальное изменение климата.

В Индии, например, есть колледж, где обучают сбору систем солнечной энергетики. Через этот колледж прошло уже очень много людей, и целые поселки целиком перешли на солнечную энергию. Это сделано силами простых людей. Но для нас это непривычно – чтобы власти к людям прислушивались, и пока у нас такое вряд ли возможно.

Такие инициативы даже не требуют особых вложений. Часто для них достаточно совсем небольшого финансирования по сравнению с поддержкой каких-то огромных компаний, например. А отдача от этого очень большая.

Потенциал у России просто огромный: за счет сохранения лесов и вложения бюджетных денег на конкурсной основе в поддержку проектов альтернативной энергетики и энергосбережения. Даже одно энергосбережение уже может много дать.

В результате сворачивания военно-технического сотрудничества с Ираном потери России составят от 11 до 13 млрд долларов. С таким заявлением во вторник выступил российский Центр анализа международной торговли оружием. Причем эти немалые деньги страна теряет за относительно короткий период в десять-пятнадцать лет.

Все правильно. Отказ от партнерства с государством, военный бюджет которого растет с небывалой скоростью (с 2001 года он увеличился почти в пять раз) и составляет на сегодняшний день около 12 млрд долларов, безусловно бьет «Рособоронэкспорт» по карману. Не говоря уже о том, что в силу политических причин Тегеран на сегодняшний день один из самых верных партнеров по рынку вооружений – у него просто невелик выбор в этой области. И он, что немаловажно, платежеспособен.

И все-таки этой арифметике потерь есть что противопоставить. Неподчинение санкциям Совбеза ООН, конфронтация с ведущими державами мира – это весьма затратная политика, она обойдется России куда дороже, чем упомянутые млрд долларов. Всем очевидно, что без ряда компромиссов, к числу которых можно, в частности, отнести и сокращение объемов ВТС Москвы и Тегерана, не было бы и подписания нового соглашения между США и Россией по СНВ. Между прочим, этот договор, по оценкам экспертов, дает российскому бюджету экономию в десятки миллиардов долларов. Сколько стоит сворачивание, хотя бы некоторое, гонки стратегических вооружений? И не сосчитать так сразу. За скобками оставляем такой аспект, как дороговизна политики изоляционизма, конфронтации вообще.

А быстрые и большие деньги можно получить во многих точках мира. Например, от поставок оружия Северной Корее. Также прибыльное дело поставлять оружие в зоны конфликтов. Здесь ведь тоже можно вывести конкретную сумму убытков.

Думаю, кручиниться по поводу иранских долларов «Рособоронэкспорту» не стоит. На рынке вооружений достаточно спроса, удовлетворять который можно и без дружбы с сомнительными режимами.

Элла Памфилова больше не председатель Совета при президенте России по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. Это неправильно, совершена большая ошибка, которая может оказать большее влияние на развитие ситуации в обществе, чем это кажется на первый взгляд.

Я узнала об этом сегодня утром, находясь далеко от Москвы. Так же восемь лет назад, почти день в день, в Праге по телевидению в новостях я услышала, что Элла Памфилова назначена председателем Комиссии по правам человека при президенте. Услышала и подумала: "Хороший выбор. Пожалуй, в эту комиссию я бы вошла". Мы не были знакомы, но кое-что я о Памфиловой знала. Знала о том, как она в первые постсоветские годы часами просиживала в приемной премьера, чтобы добиться выделения денег на пенсии, на ту самую «социалку», которую молодые демократы пренебрежительно готовы были «отдать коммунистам». Это благодаря министру социальной защиты Памфиловой моя мама получала пенсию в два раза больше, чем была в то время моя доцентская зарплата, которая еще и выплачивалась с задержками.

Еще я знала от знакомого психиатра, как он ходил на прием к Элле Памфиловой и убеждал ее, что неправильно исключать всех психически больных людей из числа пенсионеров, которым оказывают помощь социальные работники. По словам моего знакомого, Памфилова ответила ему вяло, сказала: «Подумаю», - и он ушел, уверенный, что толку от его визита не будет. Но думала она недолго – уже на следующий день появился приказ, в котором исключающие диагнозы были точно обозначены, остальным психически больным было дано право получения социальной помощи.

Вернувшись в Москву, я узнала, что, как ни странно, действительно приглашена от «Мемориала» в памфиловскую комиссию. Мы начали работать и сразу взялись за серьезные проблемы: закон о российском гражданстве, ювенальная юстиция, лагеря беженцев, судебная реформа, пенсионное обеспечение солдат-призывников, ставших инвалидами в армии. Никогда ни Комиссия, ни потом (с 2004 года) Совет, ни сама Элла Памфилова не служили президенту (или президентам). Нашей задачей было помочь президентам служить обществу. Как они (президенты) пользовались нашей помощью и нашими экспертными возможностями – вопрос второй, но кое-что, и немалое, у нас за эти восемь лет получилось.

Сегодня мне не удалось поговорить с Эллой Александровной, и я не знаю, почему она приняла решение подать в отставку. Нападки всевозможных «костиных», «наших» (уж скажите прямо чьих!), которых нетрудно перепутать с «идущими вместе», поскольку идут «вместе» с теми же, чьи и эти «наши», - конечно, это противно. Но не стала бы Памфилова из-за них из Совета уходить.

Все шавки лают, когда это разрешает хозяин. Вот тут и вопрос: а нужен ли Совет президенту России? Он-то нуждается в советах тех, кого в Совет пригласил? Ему нужна поддержка Памфиловой? Почему он молчал все то время, пока вокруг Памфиловой стоял этот гнусный вой?

А ведь президент не всегда равнодушен к нападениям на публичных лиц. Одного публичного «мальчика» он назвал «не таким уж плохим». (Да важно ли, хороший мальчик или плохой - был бы наш мальчик!) Если кто-то не помнит: этим «мальчиком» был Рамзан Кадыров, а сказано это было год назад после похищения в Грозном и убийства нашей Наташи Эстемировой. И сразу стало ясно, какое решение примет суд по иску о защите чести и достоинства этого «мальчика» к Олегу Орлову, который заявил о его вине в том, что на вверенной ему территории происходят убийства неугодных ему жителей. А теперь еще и по тому же поводу Орлову предъявлено обвинение в клевете.

Когда же Памфилову самым нелепым образом обвинили в подлоге, никто сверху не цыкнул. И пожалуйста, суд принимает решение, что обвинение в подлоге – это не клеветническое утверждение, а оценочное мнение.

О неэффективности и зависимости нашей судебной системы не от закона, а от совсем иных факторов каждый раз публично говорила Памфилова на встречах Совета с президентом Медведевым, вызывая, кстати, его недовольство. «Что же мне? Этих (судей) разогнать и новых набрать?» - раздраженно спросил президент на нашей последней встрече 19 мая. Да не поможет это! И взяточников посадить – не спасет от коррупции, и генералов МВД снимать бессмысленно. Тут, как говорил старый водопроводчик, всю систему менять надо.

И снова скажу – совершена большая ошибка. Напрасно Вы, Дмитрий Анатольевич, так поспешили принять отставку Эллы Александровны. Может быть, у нее и были очень серьезные причины подавать в отставку. Но у Вас-то определенно были причины еще более веские ее отставки не принимать. Очень бы Вам еще пригодилась ее поддержка, советы и правда из ее уст. Недаром не самый добрый человек на свете Леонид Радзиховский сказал как-то, что Памфилова человек честный, смелый и вменяемый, что, согласитесь, тоже немаловажно.

А мы с Эллой Памфиловой не расстаемся, нам еще долго вместе работать в том самом гражданском обществе, содействовать развитию которого в рамках Совета у нас с Вами получается хуже, чем нам того хотелось бы.