12-15 ноября 2010 года: новые дни единых действий за прекращение «химкинского дела» и снятие обвинений с Алексея Гаскарова и Максима Солопова

В конце октября общественные активисты Алексей Гаскаров и Максим Солопов были освобождены из-под стражи. Они были арестованы через сутки после акции 28 июля в защиту Химкинского леса. До суда Алексей и Максим на свободе, но дело против них не закрыто. Им предъявлено обвинение, по которому их могут посадить в тюрьму на срок до семи лет. Дата суда пока не назначена. Тем временем следствие требует их возврата под арест. Кроме Алексея с Максимом в деле еще двое обвиняемых, а в ближайшее время могут появиться новые. Все это время следствие упорно фальсифицирует протоколы, улики, свидетельства, силой выбивает показания из сотен задержанных и преследуемых. Куда денутся эти пухлые тома фальсификаций? Они лягут в основу обвинения на суде. Поэтому нынешнее освобождение Алексея и Максима из-под стражи — это не окончание битвы, а сигнал к дальнейшим решительным действиям. Не позволим прикрыть незаконное уничтожение леса и репрессии против его защитников запачканными одеждами фальшивого правосудия. Добьемся прекращения «химкинского дела» и снятия обвинений со всех активистов!

Почему власти настойчиво делают из граждански активных людей преступников и требуют для них тюремных сроков? Потому же, почему не ведутся или спущены на тормозах дела по избиениям и убийству журналистов, нападениям на жителей Химок. Не наказаны милиционеры, которые избивали экологов и арестовывали участников законных пикетов, безнаказанны следователи, которые пытали свидетелей по "химкинскому делу". Можно ли ждать справедливого суда, когда уже столько раз мы наблюдали беззаконие и несправедливость? Химкинские судьи неоднократно показали всем нам, что нельзя рассчитывать на их приверженность закону и здравому смыслу. Мы требуем прекращения дела!

Акция в Химках 28 июля стала ответом на правовой беспредел и насилие против местных жителей, журналистов, активистов. Она прошла на сильном эмоциональном порыве, когда все протесты не просто игнорировались властями, но жестоко подавлялись. В результате этой акции власти стали прислушиваться к голосу защитников леса. Кампания подхватила жаркий июльский порыв и продолжила действовать иными средствами. Власти должны прекратить репрессии против всех участников акции и защитников леса. С Алексея Гаскарова, Максима Солопова и других активистов должны быть сняты все обвинения.

Что мы предлагаем:

1. В дни единых действий 12-15 ноября проведите в ваших городах яркие акции на официальных политических и культурных мероприятиях, организуемых российскими властями, а также у посольств и консульств РФ, требуйте встречи с официальными представителями и передавайте им петиции. Любые российские компании, товары, мероприятия могут быть удачным поводом для акций.

2. Отправляйте факсы в Химкинский городской суд (+7-495-572-83-14), в Прокуратуру Московской области (+7-495-621-50-06) и президенту РФ (+7-495-606-24-64), требуя прекращения дела и снятия всех обвинений с Алексея Гаскарова, Максима Солопова и других активистов.

3. Продолжайте рассылать запросы в международные организации: Совет Европы, Европейский парламент, ООН и другие структуры, чьи адреса можно найти здесь.

4. Добивайтесь публикации в центральных и местных СМИ статей по делу химкинских заложников, чтобы проинформировать широкую публику о новой угрозе свободам и законности, приглашайте людей к солидарным действиям в поддержку Алексея и Максима и за прекращение сфабрикованного дела.

Информацию о проведенных вами солидарных действиях, а также копии писем, факсов и публикаций просьба присылать на наш электронный адрес: [email protected]

Дорогой Юрий Алексеевич!

Вы знаете, что я Вас очень люблю. Вы знаете, что я очень горжусь дружбой с Вами. И мне трудно найти слова, которые могли бы передать все чувства и все пожелания в связи с Вашим замечательным юбилеем.

Я просто надеюсь и хочу пожелать, чтобы Вы были таким же энергичным, таким же гордым человеком, каким Вы являетесь. Хочу Вам пожелать прекрасного здоровья, хочу пожелать, чтобы сбылись те прогнозы, о которых Вы мне говорили.

И хочу пожелать, чтобы мы вместе радовались тому, что будет происходить в стране, которую мы оба любим.

28 октября исполняется 80 лет академику Юрию Рыжову, крупному ученому и выдающемуся общественному деятелю. В конце 80-х - начале 90-х годов он был одним из лидеров демократической оппозиции коммунистической системе, а в последние годы неустанно борется за освобождение политических заключенных, участвует в подготовке Гражданского форума.

Грани.Ру от души поздравляют Юрия Алексеевича с юбилеем и желают ему всего самого доброго, прежде всего, конечно, крепкого здоровья. Будем рады и горды и впредь сотрудничать с Вами!

Юрий Рыжов на Гранях-ТВ

В драматических дискуссиях последних дней выявился один важный момент, в котором давно пора расставить точки над ё: чего, собственно, добиваются граждане, выходя на Триумфальную площадь? Какова их цель?

За год, казалось, безуспешных, но настойчивых попыток добиться права на проведение законного полноценного митинга на Триумфальной постепенно забылось, зачем он был, собственно, нужен, и у многих сложилось стойкое убеждение, что это и есть цель всей кампании — "провести митинг".

Но это абсолютно не так. Митинг как таковой не может являться "целью". Митинг — это средство. Это возможность громко и публично высказать то, что ты хочешь сказать, внятно озвучить те требования, которые ты считаешь необходимыми предъявить власти. Митинг — это возможность донести до широких слоев граждан свою позицию, сообщить им о происходящем беспределе в стране, призвать их присоединиться к общим требованиям.

Именно для того, чтобы всего этого не допустить, власти и запрещали, разгоняли и избивали граждан, выходящих на Триумфальную. Они не давали возможность участникам громко и публично озвучить свои требования, донести их до граждан, заручиться их поддержкой.

А потому добиться возможности проводить митинги (не один! а регулярные митинги каждое 31 число!) — это не «цель», это не «окончательная победа и дальше делать нечего». Это лишь ВОЗМОЖНОСТЬ НАЧАТЬ полноценную борьбу за свободу собраний в стране. Не за свободу собраний для вот этих активистов вот в это число на этой площади, а за свободу собраний для всех политических и социальных групп, для всех граждан, во всех регионах, по любым темам, которые волнуют этих граждан.

Так что даже когда не только на Триумфальной площади, а во всех городах России под напором граждан будут сняты все ограничения на проведение митингов по 31 числам, — это не будет «конец кампании», это будет НАЧАЛО ее развертывания в полном объеме и формате. К мирным регулярным митингам будут присоединяться все новые и новые граждане — уже не из числа активистов, а широкие слои граждан России, — усиливая мощь кампании.

Далее в ходе регулярных массовых и публичных митингов каждое 31 число во всех городах России необходимо будет:
1) озвучивать обстановку с соблюдением свободы собраний в стране,
2) предъявлять требования к властям по всем фактам нарушения этого права граждан,
3) развернуть кампанию с требованием отмены антидемократического путинского ФЗ-54, разработать и предложить свой проект закона о митингах, добиваться путем массового гражданского давления принятия этого закона и соблюдения его властями, и так далее.

Регулярные мирные массовые митинги каждое 31 число — это мощный инструмент давления на власти. И победа всей Стратегии-31 будет достигнута тогда, когда под давлением граждан свобода собраний будет восстановлена повсеместно на всей территории Российской Федерации.

Вспомните об этом те, кто не видит смысла выходить на Триумфальную, если оттуда уберут забор, ОМОН и автозаки. Борьба с оцеплением и забором на данной конкретной площади — это лишь стремление отвоевать трибуну. Дальше этой трибуной необходимо будет воспользоваться для достижения, собственно, поставленных целей.

И первая такая возможность представится 31 октября на впервые согласованном с мэрией легальном митинге на Триумфальной площади в Москве.

Московское милицейское начальство в лице Бирюкова извинилось передо мной. Мы не стали спорить насчет того, специально сломали руку или не специально. Милицейское начальство в лице начальника ОВД «Тверское» Паукова сказало, что «наши милиционеры не будут этого специально делать, но если это сделал наш милиционер, значит, он сделал это по ошибке, значит, он не рассчитал свою силу». Ну, то есть просто – так получилось.

Мы сошлись на том, что организация задержания и доставки задержанных 31 мая была плохой, и это в какой-то степени спровоцировало дальнейшую сидячую забастовку, и всякие акции протеста, и мой перелом руки. Конечно, если бы нас сразу доставили в отделение, никто бы не стал выступать, никому бы нервы не портили, не стали бы хватать за руки. Но это логика бытовая, а если мы берем логику формально-юридическую, то какие бы ни были причины, представитель закона не должен был себя так вести.

Мы говорили о том, что в Грузии не берут взяток, о том, что во Франции можно устраивать демонстрации, об отношении к милиции и о том, что было раньше, курица или яйцо: кто кого не любит больше – общество милицию или милиция общество.

Обсудили и вопрос возможности моего отказа от попыток получения юридической сатисфакции. Мои собеседники согласились с теми аргументами, что я хочу довести это дело до конца и что я в своем праве это делать. Так что это ни в коем случае не мировая.

Я никого не хочу извинять, потому что человек, облеченный званием защитника закона, не должен нарушать закон. Точка.

Текстов, подобных михалковскому манифесту, был мильон и будет мильон. Чего далеко ходить – только что подобный документ «Третий Рим. Суверенная модернизация» подготовила группа привластных православных, которые несколько растеряны и даже обижены. Кому они теперь интересны? В этих делах важен номенклатурный статус подписавшего документ, а вовсе не его содержание. Для начальства принципиально то, что с очередным набором слов выступил один из начальников, а не какая-то шваль приблудная.

Тем более что Михалков конкретен: должно быть три политических партии. Ни больше, ни меньше. Политика – плохо, геополитика – хорошо. Политическая независимость, индивидуальная свобода и рыночная экономика – сказки. Конечно, возникают некоторые вопросы. Как, например, следует понимать вот такое: «Мы вновь должны стать едиными и сильными, а Россия – Великой». Это, понятное дело, немного измененная цитата из Путина. Да, конечно, все верно, однако, согласитесь, совершенно непонятно, чем он десять лет занимался – один и на пару с Медведевым. Выходит, Россия сейчас не Великая, не Единая и не Сильная?

Но задавать подобные вопросы и разбирать подобные тексты бессмысленно. Не для того они пишутся. Удача или провал таких акций обусловлены верным выбором персонификатора. В данном случае демонстрируется полное безразличие к тому, что деятельность Михалкова вызывает в последнее время смех и возмущение – такое бывает одновременно. Никита Сергеевич, как уже говорилось, теперь снимает кино исключительно для начальства, а не для народа. Так и манифест этот – для начальства.

Подобной гармонии меж позициями художника и общественного деятеля никто еще не достигал. Только в русской драматургии у Антона Павловича Чехова есть такой персонаж – по-своему гармоничная личность. И одной фразой Михалков напомнил о нем: «Пришла пора – делать дело!» - восклицает Никита Сергеевич. Прямо как в финале «Дяди Вани»:

Серебряков (поцеловав дочь). Прощай... Все прощайте! (Подавая руку Астрову.) Благодарю вас за приятное общество... Я уважаю ваш образ мыслей, ваши увлечения, порывы, но позвольте старику внести в мой прощальный привет только одно замечание: надо, господа, дело делать! Надо дело делать! (Общий поклон.)

Зампредседателя РОСТО-ДОСААФ Роман Балашов обнародовал новую инициативу в области законодательства о военной службе. Согласно его предложению студентов со второго курса будут-таки, вопреки былым заверениям высших лиц государства, отправлять в армию, а в ДОСААФ потечет неслабый денежный поток на разработку каких-то методов подготовки к этому студентов.

Инициатива эта из ряда тех, которые в текущем году одна за другой «вбрасывают» военные. Больше всего шума наделали пересуды о якобы грядущем изменении «призывного» возраста, причем военные грозились внести законопроект, включающий это положение, в Думу к 1 сентября. На данный момент законопроекты, ненадолго появившиеся на сайте Минобороны в прошлом году, которые предполагалось «улучшить» этим положением, в Думу не поступали.

Между тем со всех концов страны поступают сообщения, что военкоматы активнейшим образом используют эти «страшилки» вкупе с постоянно опровергаемыми высоким начальством слухами о возвращении к двухгодичному сроку службы, чтобы убедить призывников пойти служить сейчас. И ведь верят! Помнится, в 2009 году промелькнул где-то в прессе случай, когда призывники платили взятки военкому за то, чтобы их призвали! Якобы, «план уже выполнен, но если хорошо попросите...»

Так как относиться к пожеланиям г-на Балашова? Не из разряда ли ли они того же блефа? Похоже, что нет. Процесс пошел в реальности.

Студенты Владимирского госуниверситета, обучающиеся по так называемым "неаккредитованным" специальностям, получили повестки из военкоматов. Аккредитовать специальность можно только после первого выпуска - то есть через пять лет с момента ее появления. Раньше отсрочка полагалась всем студентам государственных вузов. Но в законопроектах, вступивших в силу 1 января 2008 года, вместе с сокращением срока службы упразднили многие отсрочки. Мало замеченным в витиеватых формулировках закона остался факт, что теперь отсрочка положена только студентам аккредитованных специальностей. Некоторое время об этом не вспоминали - и вот тебе, юноша, и Юрьев день.

Старшекурсники (то есть те, кто поступил учиться до принятия такого закона) имеют шанс оспорить решение о призыве в суде.

Гражданам, чьи дети, внуки и племянники учатся в вузах, да и самим молодым людям, стоит поинтересоваться, аккредитована ли специальность. Вообще организации солдатских матерей давно рекомендуют студентам пройти тщательное медицинское обследование для определения категории годности. Многие из тех, кто удовлетворился «студенческой» отсрочкой, в силу разных обстоятельств оказываются перед перспективой попасть в армию с серьезными заболеваниями.

Мне говорят умные и образованные люди: "Соглашательская позиция (с властью) - крах борьбы за 31-ю статью!" И обязательно добавляют: "Ну ты же сам ВСЕ понимаешь". Вот тут вечная загвоздка. Привычка к умолчанию. Откуда я знаю, что я понимаю нечто так же, как другой человек? Поэтому я за проговаривание до конца.

Мы боремся за право проводить митинги. Есть Конституция, и есть закон о митингах, который несовершенен.

Несовершенен любой закон, потому что в пределе он опирается именно на это ОБЩЕЕ понимание неких элементарных вещей. На общую не только понятийную, но и моральную базу. Если она есть...

Наши законы несовершенны еще и потому, что манипулятивны. Они написаны исходя из того, что это ОБЩЕЕ понимание элементарных вещей КАК БЫ есть. Из того, что ВСЕ заинтересованы в одном: общей безопасности, общем благе и т.д. На самом деле законы написаны ради интересов государства, но не граждан.

Власть исходит из умолчания: "Все должно выглядеть законно, но при этом наши интересы первичны". А что "по умолчанию" у нас? Я вижу варианты:

1. "Мы боремся как бы за соблюдение законов и Конституции, но НА САМОМ ДЕЛЕ - за свержение власти"? Тогда мы ничем не лучше власти, потому что лжем. Хотя бы во благо.

2. Мы впрямь боремся за Конституцию и(!) закон. Тогда целью является именно конечная ДОГОВОРЕННОСТЬ с властью о согласовании митингов по закону. Вернее, приход к взаимопониманию, обоюдное признание неких понятий (безопасность, целесообразность и т.д.)

3. Мы боремся ТОЛЬКО за Конституцию (наше право). Тогда - и за изменение несовершенного закона, его уточнение. Чтобы устранить различные трактовки понятий обеими сторонами. Чтобы опять же – понимать друг друга и не допускать лжи государства.

4. Каждый из нас борется за свой кусок и отстаивает неприкосновенность СВОИХ представлений и понятий. Зачем тогда собираться?

Но есть ли у нас самих эти ОБЩИЕ ПОНЯТИЯ? Безопасность... Наш ребенок едет в школу на метро, а у выхода компания панков пьет пивко. МЫ можем выражать недовольство этим. Просто толкнут, испугают и пр. Даже неумышленно. И нас беспокоит безопасность ребенка. ПАНКИ исходят из того, что они никого не хотят напугать, а просто реализуют свое право стоять и пить пивко. А безопасность для себя рассматривают лишь в контексте "ментовского беспредела". Для МЕНТА безопасность - сохранение безусловного права делать с панками что угодно. Для моей ДОЧЕРИ (например) безопасность - наличие указателей в метро и на улице, чтобы не заблудиться и не получить "пару" за опоздание.

Никто никому не желает зла. Даже менты. Но каждый блюдет свою безопасность и видит опасность в ДРУГИХ.

История с толпой у метро не вымысел. Член питерской "Солидарности" сетовал мне, что в 6 вечера его дочь едет через Гостинку на занятия и его это беспокоит. Он не осуждал собирающихся там нацболов. Он готов принять их действия потому, что сам борется за те же права. Но сколько вокруг тех, кто эти права понимает так же?

Когда-то нам всем придется научиться договариваться. О понятиях, интересах и действиях. Друг с другом - чтобы добиться общей цели. С врагами - чтобы прекратить бесконечную и бесплодную войну. С будущей властью - чтобы не свергать ее постоянно и не быть в постоянном рабстве. Чтобы вырваться из замкнутого круга.

Что же с Триумфальной? Коли так случилось (не договорились пока промеж себя), то почему бы не начать учиться понимать и договариваться уже сегодня? Прийти всем и потребовать не делить нас. Убрать позорные загородки, которыми всегда ограничивают место "разрешенного" митинга, отделяя овец от козлищ. Потребовать СВОЕГО истолкования несовершенного закона, который не запрещает увеличивать количество участников, а лишь настаивает на некой договоренности с властями. Тем, кто пришел "по разрешению", вступиться за тех, кто его не признает. Доказать, что понятие безопасности для всех нас одно. И сколько бы нас ни было, мы не приносим вреда согражданам, а безопасность власти "для себя самой" нас не интересует.

31-го все будет зависеть от того, как мы себя поведем. Можно истерично восклицать "Все пропало, мы опять поссорились!". Но есть такое понятие - "cамосбывающееся пророчество". Можно встать друг за друга горой. Поняв, что у нас пока еще разные представления о методах действия. Но уже общая цель. Если она вправду общая.

В очередной раз чиновники пытаются как-то развести протестующих, стравить, навязать свои условия. И конечно, их цель – подавить активность вокруг Стратегии-31. Летом они предлагали «согласовать» акцию на Триумфальной, но без Лимонова-Косякина. Теперь они предлагают ограничить численность.

Конечно же, ни один из существующих законов не предполагает такую процедуру, как «разрешение властей» и даже «согласование». Есть закон федеральный – можно собираться, подав уведомление. Есть закон московский – подавать уведомление нужно в такие-то органы власти (префектуры и мэрию), и не нужно толпиться более двух человек на квадратном метре. То есть численность никто ограничить не может, а мы соберемся ровно в том количестве, в каком сможем поместиться на площади.

Поэтому попытка мэрии «урезать» предполагаемую численность – это такая «административная стратегия»: урвать хоть что-то, хоть как-то показать свою значимость. А если по закону – уведомление есть, мы приходим на Триумфальную и стоим.

Другое дело – организаторы. С одной стороны, по федеральному закону они главные, их решения на месте и во время акции – закон. Но, с другой стороны, надо понимать, что такое Стратегия-31. Это такое особое мероприятие, на которое приходят все, кто так или иначе сталкивается с произволом властей, ограничивающих наше право на мирные собрания. Мы приходим и заявляем: «Нам нужна свобода, и нам не плевать на статью 31 Конституции».

Стратегия-31 не принадлежит Лимонову, Алексеевой или Косякину, она принадлежит гражданам Российской Федерации. Так что кому нужны лидеры – следуйте за ними, кому нужна Свобода – просто приходите, как обычно, 31-го числа в 18.00 на Триумфальную.

Я приду. И буду стоять за свою свободу в том месте Триумфальной, где мне будет удобнее.

Мне кажется, рано говорить о расколе, потому что если есть разногласия, это не обязательно раскол. Никто же не сказал, что Лимонов и Косякин не примут участия в том митинге, который состоится. Мне об этом ничего неизвестно. Я надеюсь, что они на митинге выступят, это было бы совершенно правильно. Странно этого не сделать, раз есть согласованная акция. Поэтому говорить о расколе по крайней мере преждевременно. Надеюсь, что его и не произойдет.

Мы ведь хотим привлечь к себе людей? Вот я общаюсь с массой людей, которые не варятся внутри той или иной организаций, внутри тех, кто Стратегию направляет, но сочувствуют. Они абсолютно не понимают, почему надо отказываться от компромисса, который сложился. И отказ от него на данный момент, на мой взгляд, оттолкнет массу людей от Стратегии, вообще от дальнейшей борьбы. А мы хотим, чтобы как можно больше людей в борьбу вовлекалось. Поэтому надо дать людям возможность собраться и выступить, провести эту акцию - ведь добились в конце концов. Отказ выглядел бы странно.

Лимонов говорит: «Где оставшиеся 700 человек?» Но никто же их, надеюсь, не будет хватать, тащить в автозаки, не пускать. Сколько придет, столько придет. Я уверен, что у новых московских властей хватит разума и, в конце концов, инстинкта самосохранения, чтобы не разгонять этот митинг вне зависимости от того, сколько придет людей. Ну а организаторы, если придет больше людей, чем обозначено, будут нести какую-то ответственность: получат предостережение или оплатят какой-то штраф. Людмила Михайловна на это вполне готова. На мой взгляд, всем организаторам этого мероприятия надо быть готовыми.

Если мы хотим добиться таким образом окончательной победы – не оставить камня на камне от позиции московских властей, - то надо понимать, что это промежуточная победа, не окончательная. У нас победа где-то впереди маячит, когда 31-я статья у нас будет соблюдаться. Но этот компромисс – значительное продвижение вперед. Я в общем всегда был, как и Людмила Михайловна, как и многие другие наши единомышленники, противником бескомпромиссной борьбы. Когда люди говорят, что будут бороться бескомпромиссно, это попахивает большевизмом. А я не большевик, и не национал-большевик ни в малейшей степени, и слово «большевик» для меня является ругательным. Поэтому мы не хотим вести бескомпромиссную борьбу. Мы хотим вести последовательную линию: по принципиальным вопросам, конечно, на уступки не пойдем, но понимаем, что борьба предполагает готовность к тем или иным компромиссам.

Что будет дальше со Стратегией-31, я не знаю. Надо собираться, обсуждать, думать. Будущее покажет.

Друзья.

Считаю своим приятнейшим долгом сообщить всем, кому это покажется важным или хотя бы интересным, что в Сахаровском центре открывается Центр документальной фотографии под названием "FOTODOС".

Координатором этого нового проекта будет Александр Сорин, один из лучших, на мой взгляд, современных фотохудожников, выбору и вкусу которого я, во всяком случае, безоговорочно доверяю.

Открытие Центра состоится 28 октября в 19.00 в выставочном зале Сахаровского центра.

На открытии будет представлена выставка фотографий Олега Климова "Река-море".

До встречи.

На 28–30 октября в Петербурге и Старой Ладоге запланирована конференция «Начало Русского мира» с обсуждением тем о начале русской государственности, о споре норманистов с антинорманистами и т.п. Конференцию проводит московский Институт российской истории РАН совместно с ЮНЕСКО и другими организациями.

Удивляет тот факт, что в Оргкомитет конференции из профессиональных историков входит только член-корреспондент РАН А. Н. Сахаров, директор Института российской истории РАН. Все остальные члены Оргкомитета – не профессиональные историки, не лингвисты или археологи, а писатели, культурологи, издатели и греческие дипломаты и общественные деятели (только один из них – известный славист).

Конференция запланирована не в Москве, а в Петербурге и Старой Ладоге. Казалось бы, в ней непременно должны участвовать профессионалы, связанные с этими городами и много лет исследующие поднятые темы. Но ни директор Института истории материальной культуры РАН (Петербург) член-корреспондент РАН Е. Н. Носов, ни начальник многолетней Староладожской археологической экспедиции профессор докт. ист. наук А. Н. Кирпичников в конференции не участвуют и даже не оповещены о ней. (В программу включен доклад А. Н. Кирпичникова, но это сделано без его ведома и согласия). Не были извещены о конференции и многочисленные исследователи, занимающиеся проблемами истории Древнерусского государства в Москве, Петербурге, Киеве и прочих научных центрах – как подписавшиеся под этим письмом, так и многие другие.

Наше письмо не имеет в виду поставить под вопрос профессионализм тех, кто откликнулся на приглашение участвовать (среди них есть профессиональные ученые – византиноведы, археологи и другие). Мы говорим об организаторах конференции.

Стиль поведения А. Н. Сахарова в науке исключает открытые дискуссии по ключевым проблемам древнерусской истории. Надо полагать, с этим связано преобладание в обсуждении немногочисленных сторонников его убеждения в том, что варяги – это балтийские славяне. Напротив, когда в петербургском Эрмитаже в 2007 г. проводилась конференция на ту же тему, представители сахаровской точки зрения (его единомышленники В. В. Фомин и Л. П. Грот) были приглашены со своими докладами (в этом году труды конференции опубликованы), хотя подавляющее большинство специалистов продолжает считать, что варяги были скандинавами (норманнами). Из этого видно, кто не боится отстаивать свою точку зрения, а кто нуждается в монополии и административном ресурсе.

Для большинства профессионалов возникшая ситуация неудивительна. Слишком свежи впечатления от грубых выпадов А. Н. Сахаровым в адрес своих оппонентов (взять к примеру его статью в пресловутом сборнике «Антинорманизм», опубликованном в 2003 г.). Никаких новых аргументов ни Сахаров, ни Фомин не выдвигают, а старые давно опровергнуты. Сахаров и Фомин продолжают повторять свои доводы, надеясь не на их принятие специалистами, а на их восприятие неподготовленной аудиторией и на их одобрение определенными политическими кругами и институтами власти.

Сама формулировка темы не может не вызвать отторжения профессионалов. Конференция приурочена «к празднованию 1150-го юбилея исторического появления флота русов под Константинополем 18 июня 860 года, символизирующего становление Руси как независимого государства». Однако грабительский поход никогда и никем не отождествлялся со становлением государства и не может символизировать этот процесс. В составе флота русов 860 года могли быть славяне-гребцы, возможно, и отдельные воины, но организаторами и руководителями похода были скандинавы. Флот их был обычным для того времени флотом северных рейдеров. Имена предводителей – если отождествлять этот поход с походом Аскольда и Дира, описанным летописцем под 866 г., – безусловно скандинавские. Да и русская летописная традиция отнюдь не с этого события отсчитывала образование государства восточных славян.

Вообще же вопрос об этнической принадлежности Рюрика и его дружины не так уж важен. (Ведь шведов не смущает тот факт, что ими правит французская династия Бернадотов, а нас не смущал тот факт, что династия Романовых, начиная с Петра III и Екатерины II, была по происхождению немецкой.) Важно то, что эти заморские пришельцы быстро ославянились и сыграли свою роль в возникновении древнерусской государственности. Поэтому когда «антинорманисты» обвиняют своих оппонентов в антипатриотизме и русофобии, это чистейшая демагогия, призванная замаскировать слабость или отсутствие научных аргументов.

Вот почему организаторам конференции в духе «панегирической истории» противопоказано сообщество профессионалов – историков, археологов, лингвистов, этнологов. Подобные акции осуществляются и должны осуществляться без нас.

Белецкий С. В. – профессор, докт. ист. наук, в.н.с. Института истории материальной культуры РАН (Петербург);

Горский А. А. – проф., докт. ист. наук, истфак МГУ им. М. В. Ломоносова (Москва);

Данилевский И. Н. – докт. ист. наук, зав. кафедрой истории идей и методологии исторической науки ГУ-ВШЭ, г.н.с., зав. центром «История частной жизни и повседневности» Института всеобщей истории РАН (Москва);

Дворниченко А. М. – докт. ист. наук, зав. каф. ист. России, декан исторического факультета Санкт-Петербургского университета (Петербург);

Джаксон Т. Н. – докт. ист. наук, в.н.с. Института всеобщей истории (Москва);

Каштанов С. М. – член-корр. РАН, проф., докт. ист. наук, г.н.с., зав. центром «Специальные научные дисциплины сравнительного и теоретического источниковедения» Института всеобщей истории (Москва);

Кирпичников А. Н. – проф., докт. ист. наук, г.н.с. Института истории материальной культуры, заслуж. деят. науки РФ (Петербург);

Клейн Л. С. – проф., докт. ист. наук, предс. ред. совета «Российского археологического ежегодника» (Петербург);

Мачинский Д. А. – историк-археолог, Государственный Эрмитаж (Петербург);

Носов Е. Н. – член-корр. РАН, докт. ист. наук, директор Института истории материальной культуры РАН, зав. каф. археологии Санкт-Петербургского университета и член Президиума Петербургского научного центра РАН (Петербург);

Петрухин В. Я. – проф. РГГУ, докт. ист. наук, в.н.с. Института славяноведения РАН (Москва);

Платонова Н. И. – докт. ист. наук, в.н.с. Института истории материальной культуры РАН (Петербург);

Пушкина Т. А. – канд. ист. наук, доц. каф. археол. МГУ им. М. В. Ломоносова (Москва);

Пчелов Е. В. – канд. ист. наук, доц. РГГУ (Москва);

Столярова Л. В. – докт. ист. наук, г.н.с. Центра «Восточная Европа в античном и средневековом мире» Институт всеобщей истории РАН (Москва);

Успенский Ф. Б. – докт. филол. наук, зам. директора Института славяноведения РАН (Москва);

Хвощинская Н. В. – докт. ист. н., в.н.с. Института истории материальной культуры РАН (Петербург);

Щеглова О. А. – канд. ист. наук, с.н.с. Института истории материальной культуры РАН (Петербург).

Мэрия Москвы согласовала акцию 31 октября. Я считаю, что это победа тех людей, которые регулярно приходили на «Стратегию-31». Самое удивительное, что количество людей на акциях 31 числа не уменьшалось, а даже увеличивалось, несмотря на то что мэрия довольно жестко вела себя по отношению к мероприятию и его участникам. Зверски разгоняли людей, задерживали, количество задержанных чуть ли не до двухсот человек доходило. Поэтому грядущая акция – это наша общая победа.

У заявителей акции возникли некие стилистические разногласия. Людмила Михайловна, посоветовавшись с некоторыми регулярными участниками акции, приняла решение согласовать то предложение, которое выдвинула мэрия, а именно – ограничить эту акцию 800 участниками. Это решение поддержали три правозащитные организации: Московская Хельсинкская группа, Правозащитный центр «Мемориал», Движение «За права человека».

К сожалению моему и наших организаций, Лимонов и Косякин не согласились на эти условия, по-прежнему настаивая на цифре 1500 человек. Я считаю, что вообще спор абсолютно абстрактный. Мы не знаем, сколько народу придет. Но хочу сослаться на то, что совсем недавно, в прошедшую субботу, была проведена акция на Пушкинской площади. Заявители подавали заявку на 300 человек, и акция была согласована именно на 300 человек, но пришло 1500 человек, и никакой трагедии не произошло, никакого ограничения не было.

Требовать от заявителей точного указания цифры и наказывать за превышение довольно нелепо. В законе, который устанавливает порядок проведения публичных мероприятий, указано, что количество участников не должно превышать предельной нормы заполняемости площади. Каждый человек, который проводит митинг, надеется, что придет как можно больше народу. Сколько какая площадь вмещает – об этом идут постоянные споры с мэрией.

Конечно, когда предлагали 300 человек, а мы понимали, что может быть больше 1000, это было неприемлемо для заявителей. И та площадь, которая предлагалась, не могла бы вместить больше. Сейчас та площадка, которая предложена, рассчитана на 800 человек, по словам Людмилы Михайловны.

Там где 800, там может быть и больше, это всегда решается на месте. Формально эта площадь позволяет расширяться на проезжую часть. Придет больше – нам дадут возможность провести митинг и на большей площади. Если этого не получится, будет конфликт – это будет новая ситуация, будем разбираться на месте. Я предполагаю, что проблемы пока нет.

Никакого унижения ни я, ни Людмила Михайловна, ни Правозащитный центр «Мемориал» не видим в том, что согласован митинг на 800 человек. Мы сейчас помогаем Людмиле Михайловне обеспечить технику. Там будет звукоусиление, мы все заказали уже. И многие политики уже подтвердили свое участие в акции.

Мы призываем москвичей прийти на акцию 31 числа, чтобы закончить определенный этап борьбы за 31-ю статью, когда нам не согласовывали акцию. Приглашаю на согласованную акцию 31 числа в 18 часов.

Поскольку Эдуард Лимонов в своем журнале очень красиво и с надрывом описал, как я его обманула, расскажу, как это было с моей точки зрения.

22 октября утром мне позвонили из мэрии (обычно по поводу митингов-31 они звонят мне, поскольку в заявках мы указываем мои телефоны как контактные) и попросили приехать по поводу митинга 31 октября. Причем просили прийти всех трех заявителей. Я позвонила Эдуарду Лимонову и сообщила ему об этом предложении. Он сказал, что он не пойдет, поскольку считает бессмысленным разговаривать с невысокого ранга чиновниками, которые ничего не решают. А я считаю, что ходить на такие переговоры нужно, поскольку закон предусматривает согласование условий проведения акций между заявителями и властями. Лимонов сказал: "Тогда говорите только от своего имени".

Меня принял г-н Кадацкий, начальник отдела по безопасности Москвы. Я начала разговор именно с того, что я могу говорить только от своего имени. Он показал мне схему нынешнего состояния Триумфальной площади, обезображенной заборами, и объяснил, что они могут выделить узкую полоску между забором и тротуаром, где поместится от силы 200-300 человек. Я сказала, что на такие условия я согласиться не могу, потому что в последний раз было примерно полторы тысячи и никак невозможно из них выделить 200 привилегированных, которые попадут на митинг.

- Вы можете убрать забор и очистить площадку возле памятника Маяковскому, там может поместиться очень много людей, - сказала я.

- Забор принадлежит инвесторам, и мы не вправе его сносить, это принесет мэрии большие убытки, - объяснили мне.

- Зачем же вы разрешили инвесторам ставить забор? Ведь вы знали, что 31-го москвичи придут на площадь.

Так мы попрепирались примерно полчаса, и, поскольку я настаивала на том, что эта площадка не годится, переговоры кончились ничем.

Не успела я выйти из мэрии, как пресс-служба мэрии выпустила заявление, что они отзывают свое предложение Триумфальной площади и оставляют только Болотную и бульвар Шевченко. Мне позвонил Александр Аверин, доверенное лицо Лимонова, и спросил, что будем теперь делать. Я сказала: "Попытаюсь пробиться к новому мэру". Как раз в этот день шла его инаугурация. Вдвоем с Сергеем Адамовичем Ковалевым мы написали письмо г-ну Собянину, где изложили ситуацию и просили как-то эту проблему решить. Письмо было передано мэру в пятницу. В понедельник утром мне снова позвонили из мэрии и сказали, что г-н Кадацкий снова хочет говорить со мной. Я не смогла поехать в мэрию сразу же, поскольку в этот день был назначен президентский совет по правам человека, он проходил в Кремле и туда невозможно было прийти с опозданием. Я пообещала приехать сразу после совета, что и сделала уже в четвертом часу дня.

Я убедилась, что письмо к мэру оказало свое действие. Г-н Кадацкий показал мне другую площадку на Триумфальной площади, которую мэрия согласна предоставить для проведения митинга, гораздо больше по площади. По расчетам мэрии там может поместиться 800 человек митингующих и 200 журналистов. Я представляю себе этот участок. С моей точки зрения, там может поместиться больше людей. Но я не стала обсуждать вместимость предложенного участка, а спросила, гарантирует ли мэрия безопасность всех, кто придет на Триумфальную площадь.

- Да, конечно. Всем, кто будет мирно себя вести, мы гарантируем безопасность, - сказал начальник отдела по безопасности Москвы г-н Кадацкий.

Это, собственно, самое важное, о чем необходимо достичь соглашения с мэрией заявителям митинга. Прямо из мэрии я позвонила Эдуарду Лимонову и Константину Косякину с предложением встретиться, чтобы выяснить их позицию. Опять же, не успели мы встретиться, как пресс-служба мэрии уже заявила, что Людмила Алексеева согласилась на проведение митинга на 800 человек. Как видите, сообщение не полностью отражало содержание переговоров. Потому что для меня самым главным была гарантия безопасности для всех, кто придет на Триумфальную площадь в назначенное время. Конечно, при условии мирного их поведения.

К сожалению, оба заявителя заняли очень жесткую позицию: они настаивают на официальном заявлении участников не менее полутора тысяч, поскольку это число было указано в нашей заявке. Поскольку я и на этот раз предупреждала в мэрии, что я представляю только свою позицию, я позвонила г-ну Кадацкому и сообщила ему о позиции других заявителей. Он просил представить ее в письменном виде, и они тут же составили это заявление, напечатали его на моем компьютере, но я предупредила, что я такое заявление подписывать не буду. Поэтому под этим заявлением стоят только две подписи - Эдуарда Лимонова и Константина Косякина.

В сложившейся ситуации я сочла необходимым уведомить мэра Москвы о позиции моей и Ковалева, поскольку именно наше письмо к нему способствовало развитию переговоров. Цитирую:

«Мэру г. Москвы
С.С. Собянину

Согласно уже установившейся традиции, 31 октября в 18 часов на Триумфальной площади соберутся граждане в защиту статьи 31 Конституции РФ, гарантирующей нам право на мирные, без оружия собрания, митинги, демонстрации, шествия и пикеты.
На этот раз проведение митинга согласовано с московским правительством. Предлагаемая для проведения митинга часть Триумфальной площади вмещает, по расчетам мэрии, по крайней мере 800 участников митинга и около 200 представителей СМИ.
Мы полагаем, что все участники митинга разместятся на предлагаемой площади. Московское правительство гарантирует безопасность для всех явившихся на Триумфальную площадь при условии их мирного поведения.
Поскольку таким образом прекращается противостояние, длившееся более года, мы даем согласие на проведение митинга на Триумфальной площади на предложенной территории.
Людмила Алексеева
Сергей Ковалев»

В 9 утра на следующий день это письмо получил г-н Кадацкий, который обещал немедленно отправить его мэру. Он заверил меня, что этого достаточно, чтобы мэрия заявку на митинг не отзывала. Покамест я не имею письменного документа на этот счет, но так бывает обычно: сначала устная договоренность, а потом присылают бумагу. Я надеюсь уже завтра иметь письменный документ из мэрии.

Меня очень радует, что в организацию митинга 31 октября сразу включились три ведущие правозащитные организации Москвы - Московская Хельсинкская группа, правозащитный центр "Мемориал" и Всероссийское движение "За права человека". Эти организации год назад публично поддержали Движение-31, их руководители и активисты постоянно приходили по 31-м числам на Триумфальную площадь, поэтому они – законные и естественные организаторы и участники митинга. К сожалению, Эдуард Лимонов воспринял сообщение о том, что митинг состоится несмотря на его жесткую позицию, очень болезненно. Мое правило - не читать комментарии моих действий в оскорбительном тоне. Я и не этот раз придерживаюсь этого правила.

Одно могу сказать. Конечно, я помню, что идея защиты 31-й статьи Конституции РФ по 31-м числам принадлежит Эдуарду Лимонову, я по-прежнему ценю его вклад в Движение-31 и надеюсь, что он придет на этот митинг, в котором он имеет право быть ключевой фигурой.

Мне 58 лет. За свою жизнь я не совершил ни одного героического поступка. И ни разу не попадал в переплет вроде Вашего нынешнего. Это я к тому говорю, что у меня нет никакого морального права подталкивать кого-либо к героизму (а на процессе Лебедева-Ходорковского простое выполнение профессионального судейского долга требует огромного мужества). И тем не менее...

Наше Минобороны присматривается к Felin – французской экипировке «солдата будущего». Об этом во вторник на военно-морском салоне Euronaval-2010 в Ле-Бурже объявил замминистра обороны РФ Владимир Поповкин. Об экипировке пехотинца, напичканной новейшими средствами для ведения боя и выживания, российские генералы говорят уже второе десятилетие. Но даже армейский спецназ по сей день не имеет такой экипировки, которую хотя бы с натяжкой можно было назвать аналогом западных образцов.

Есть нечто подобное отечественного производства - «Бармица». Но в силу множества недостатков разработка годами остается разработкой. Нам вообще плохо дается все, что обращено к солдату, что должно обеспечивать его безопасность. Ракету еще туда-сюда сотворить можем, а удобную обувь, головной убор, надежный, но не пудовый бронежилет – ну никак не идет. По цене «Бармица», может, и аналог западному Felin, а по качеству соответствие то же, что у отечественного прибора ГЛОНАСС американскому GPS.

А ведь экипировка будущего – это и определенный уровень автоматизированной системы управления и связи. Пока никакие попытки компьютеризировать управление войсками военному ведомству не даются. Ни на уровне армии, ни на уровне «взвод-рота». Об этом свидетельствуют все последние учения. Поэтому есть большая вероятность, что закупленную французскую «одежку» быстро раскурочат до обыкновенных штанов и рубахи, а приборы ночного видения, дисплеи и прочие навороты с военных складов поплывут в руки охотников-рыболовов.

И наконец, главное. Сегодня в армии не хватает комплектов обыкновенного обмундирования - из серии «солдат вчерашнего». Практически исчезла парадная форма одежды. Для тех, кто служит на Севере, давно перестали выдавать утепленный вариант обмундирования. Вместо новой формы новобранцам выдают б/у. Носки, трусы, майку солдатам приходится покупать за свой счет...

На этом фоне генералы на западных салонах прицениваются к экипировке «солдата будущего», как представители каких-нибудь Эмиратов, где куры денег не клюют и можно себе позволить роскошь принарядить солдатиков в модный прикид.

Союз солидарности с политзаключенными с момента своего возникновения выступал в защиту политического заключенного ученого Игоря Сутягина, признанного таковым, в частности, авторитетной международной организацией Amnesty International.

Наша позиция - поддержка Игоря Сутягина и требование его освобождения - основывалась на выводах из общеизвестных явных нарушений как уголовного, так и уголовно-процессуального закона в его деле. Необоснованность его обвинения была столь очевидна, что лишь с третьего раза заказчикам удалось его осудить за государственную измену.
Мы уверены в обоснованности и справедливости признания Игоря Сутягина политзаключенным и рады его досрочному освобождению.

После обмена Игоря Сутягина на сотрудников российской разведки в СМИ развернулась кампания его разоблачения, состоящая, на наш взгляд, из несостоятельных эмоциональных обвинений в сознательной якобы работе на иностранную разведку. Главную роль в этой кампании играют публикации Юлии Латыниной, не в первый раз демонстрирующей правовой нигилизм и неприязненное отношение к правозащитной деятельности. Если бы нападки на Игоря Сутягина и поддерживавших его правозащитников ограничилась этим, вряд ли потребовалась бы какой-то особая реакция. К сожалению, в эту кампанию включился уважаемый Александр Подрабинек, что, на наш взгляд, требует от Союза солидарности с политзаключенными недвусмысленного выражения твердой позиции по поводу Игоря Сутягина и ситуации вокруг него после освобождения.

Внимательно изучив все аргументы, высказываемые в СМИ в связи с указанной ситуацией, мы подтверждаем свою уверенность в отсутствии каких бы то ни было доказательств работы Игоря Сутягина на иностранную разведку. Мы не считаем, что вынужденное признание своей вины в прошении о помиловании хоть в какой-то степени компрометирует Игоря Сутягина.

Мы уверены, что презумпция невиновности является универсальным принципом, которым мы руководствовались и будем руководствоваться впредь при оценке обстоятельств любого уголовного дела, тем более дела, имеющего, на наш взгляд, политическую подоплеку.
Мы уверены, что ни Александру Подрабинеку, ни другим российским правозащитникам нет никаких причин стыдиться своего активного участия в защите и поддержке бывшего политического заключенного Игоря Сутягина.

Чего же еще ожидать от наших прокуроров? Ведь они нынче, в отличие от прокуратора, рук не умывают. Уж больно народец пошел равнодушный: не кричит "Распни!" - вот и приходится самим изощряться в суровости и озвучивать новый срок для уже сидящих с 2003 года Михаила Ходорковского и Платона Лебедева: еще 14 лет за нефть, "похищенную путем переноса на баланс". Чтобы не вышли в 2011-м на свободу, отбыв свои 8 лет за такое же непонятно что. Хотя почему непонятно? Понятно, и очень даже! Дело не в хищении нефти, а в том, чтобы МБХ не смогли выдвинуть в президенты в 2012 году.

А теперь давайте представим, что судья проявит объективность. Ведь смог же он вызвать в качестве свидетелей всех этих людей: Касьянова, Геращенко, Грефа, Христенко. Ну почему нет! Возьмет и покажет прокурорам шиш. И не пройдет и года - и выйдет Ходорковский. И возглавит оппозицию. И будут все счастливы. Кремль будет по-прежнему рулить страной как хочет, несогласные, которым все разрешили, будут топтать площади - и ничегошеньки не изменится. Ну, возглавлял оппозицию Явлинский, ну, Каспаров, ну, Лимонов, ну, возглавлял Немцов - а теперь Ходорковского очередь. И что? А ничего. И скажет тогда Михаил Борисович в сердцах: "Не досидел!"

А сколько еще надо митинги по 31-м числам не согласовывать и сколько еще надо Ходорковскому с Лебедевым сидеть, чтобы народ наконец раскачать, - одному Богу известно. Потому что неравнодушные да несогласные в России спокон веку одни в поле воины. А русский бунт запрягает долго. Зато когда запряжет, будет безжалостен и беспощаден. И всем достанется, а неравнодушным и несогласным в первую очередь. Вот и не знаю я, что нам делать: смеяться над прокурорами или плакать о Ходорковском. А если отбросить все это скоморошество, все эти рассуждения о политической целесообразности? Мы с вами все участники большого театра абсурда. Давайте перестанем в нем играть. Забудем о том, богатые Ходорковский и Лебедев или бедные, за молодежь они или за стариков, за капитализм или за социализм, верующие они или не верующие, в конце концов. А просто вспомним, что государство отнеслось к этим людям несправедливо - так же, как может отнестись к каждому из нас. И что государство состоит из таких же людей, как мы. Поэтому о государстве надо тоже забыть. Развоплотить его - увидеть в нем не монстра, а кучку заблудившихся, таких же, как мы, людей. Может быть, тогда мы все станем чем-то одним и поймем наконец, что нам делать. Молиться вслух или про себя, а может, и не молиться вовсе - а просто взять и пройти сквозь тюремные стены. А то и снести их ко всем чертям!

Ситуация небывалая: такого действительно не было никогда. В любом процессе есть проигравшая и выигравшая стороны. В данном случае обвинительный приговор Ходорковскому и Лебедеву будет означать проигрыш всех сторон: обвиняемые получат еще несколько лет тюрьмы, власть - и конкретно Путин - полностью потеряет лицо, проиграет государство, проиграет общество, проиграет сама идея здравого смысла. Впрочем, последнее никак не заботит организаторов процесса. Их специализация - театр абсурда.

Речь идет уже не просто о Ходорковском и Лебедеве. Речь идет о будущем страны - какой она будет через пять, десять, двадцать лет. Надежду жить в правовом государстве потеряли все мы. Но мы не знаем своего будущего даже на час вперед, может случиться нечто непредсказуемое, и весь ход истории изменится. Кто мог в 1985 году предсказать, что коммунистическая идея рухнет? И в ситуации с Ходорковским и Лебедевым может возникнуть непредсказуемый поворот. Будем надеяться.

Прокуроры запросили 14 лет для Ходорковского и Лебедева. Ничего другого от них я не ожидал. Но тут же интересно не то, что попросила прокуратура, а что даст судья. С прокурорами все давно ясно: их интеллектуальные и нравственные способности давно оценены публикой, и здесь я ничего нового не скажу.

Тем, кто неравнодушен к судьбе обвиняемых, нужно менять политическую систему. На такую, в которой не будет политических заключенных, потому что в рамках этой системы – при авторитаризме – враги режима сидят в тюрьме. На Кубе, в Северной Корее, в Мьянме, в Иране, в Китае враги режима сидят в тюрьме. За что их сажают – это уже подробности, что у них в приговоре - никакого значения не имеет.

Нужно оказывать давление на власть всеми возможными законными способами. Публично, в прессе, на улице, у стен суда, если есть какие-то внутриноменклатурные возможности, то использовать и их (наверное, у кого-то они есть). Любыми путями необходимо отдавливать власть от стандартов авторитаризма, потому что политзаключенные – это примета авторитарного режима. Мы живем в авторитарной стране, и у нас не может не быть политзаключенных, к сожалению.

Надежда на решение суда небольшая. У нашего правосудия в путинскую эпоху надежда на торжество закона очень невелика. Но она есть. В данном случае можно говорить не о торжестве закона, а о некотором изменении представления о политической целесообразности в корпорации. О законе надо забыть. Если бы процесс шел по закону, Ходорковский давно был бы на свободе – столько нарушений со стороны прокуратуры. Речь идет о какой-то политической воле, видимо. Здесь можно только гадать и надеяться.