"День седьмого ноября - красный день календаря" - вдалбливали нам в детстве стишок. Позже мы узнавали: не красный, а черный. День, положивший начало беспредельно жестокой полосе нашей истории.

Нам говорили, что это - день великой революции. Оказалось, что наоборот - день узурпации революции, день кровавого переворота, положившего конец февральской революции и начало таким политическим репрессиям, перед которыми пресловутые репрессии "кровавого царского режима" детским лепетом показались.

70 лет лютования откровенно бесовской большевистской идеологии - в далеком прошлом, но исцеления общества не произошло. Мы по-прежнему в глубокой яме, в стране политического террора, тюрем, лагерей, жесточайших политических расправ, в вакууме полной утраты нравственных ориентиров. Расправа с гражданским активистом Константином Фетисовым и журналистом Олегом Кашиным в канун 93-летия октябрьского переворота - наглядная иллюстрация всему, что мы сейчас переживаем.

Мне кажется, то необходимое, что в силах мы сделать ради исцеления страны и общества, - это отказаться от зла в самих себе, от порыва ответить ударом на удар, злобой на злость, агрессией на атаку.

Только ненасильственные методы борьбы помогли в новейшей истории людям во многих странах избавиться от дурных режимов, добиться свободы, законности и приемлемых условий жизни.

Отказ от ненависти и зла - это тот фундамент, та первая ступень, не встав на которую, мы будем продолжать скользить вниз, скатываться в пропасть.

Нападение на Костю я связываю, безусловно, с его гражданской деятельностью. Костю я знаю два года, он человек неравнодушный и очень активный. Когда были самые первые нападки на Химкинский лес, когда мы впервые увидели бульдозеры в лесу, буровые установки, Костя был с нами, очень нас поддерживал. Самое сложное время в лагере Костя проводил с нами.

Он постоянно организовывал пикеты в защиту Химкинского леса. Стоит вспомнить и пикет, который был накануне: он был посвящен такой животрепещущей теме, как левобережная помойка. Эта помойка с десятиэтажный дом уже разрослась, она не пахнет уже даже, она смердит. И трассу Москва – Санкт-Петербург почему-то проложили рядом с этой помойкой, а не по ней самой. Участники пикета требовали закрытия этой смердящей свалки. Вообще непонятно, как в городской черте такая помойка может существовать.

На пикете господин Питеримов, заместитель мэра Химок Стрельченко, лично показал пальцем на Костю, и его - единственного из пикетчиков - забрали. Что было в отделении милиции, не совсем понятно, но он должен был явиться в суд в понедельник.

Естественно, Костя в понедельник уже ни в какой суд не явится, потому что вчера вечером на него напали. В подъезде его ударили битой по голове с такой силой, что бита сломалась. Ранение сильнейшее, вся левая часть головы синяя, кровь из ушей шла. Он был в тяжелейшем состоянии, потерял сознание.

Благодаря участию Сергея Митрохина и депутата Госдумы Геннадия Гудкова (они неравнодушные люди, я им звонила практически ночью, и они взялись за это дело) Костю удалось отправить на реанимобиле в больницу, где ему сделали операцию. Я консультировалась с врачом, он сказал, что очень хорошо, что все так оперативно произошло. В таких делах чем быстрее делается операция, тем лучше. Иначе потом может начаться воспалительный процесс. Если бы чуть-чуть промедлили, пришлось бы ждать, когда гематома спадет.

Хочу сказать, что мы здесь видим то же самое, что и с Мишей Бекетовым. Точно так же два года назад на Мишу напали неизвестные. На Мишу напали 12-13 ноября, а на Костю 4-го. Но Мише повезло меньше: он пролежал практически двое суток на морозной земле. И его состояние ухудшалось с каждым часом неминуемо. Костя повезло больше, потому что его сразу обнаружили и тут же отправили в больницу, сделали операцию. Я рассчитываю, что с Костей все будет хорошо.

В обоих случаях мы видим одинаковую картину бездействия милиции. Химкинская милиция вчера по вызову никуда не приехала, зато через 4 часа сотрудники позвонили жене и стали вяло интересоваться: «Ну что у вас там?» Она сказала: «Товарищи, может, вы будете свою работу делать? Может, вы явитесь на место преступления? Начнете какие-то оперативные действия, будете соседей допрашивать? У меня орудие преступления – бита – на руках, может, вы его возьмете, исследуете его?» А они так вяло: «Ну а зачем? Мы лучше к нему в реанимацию съездим».

Даже мне, человеку далекому от сыска, совершенно понятно, что глупо ехать в реанимацию к человеку, который не говорит и лежит в бессознательном состоянии. Какой смысл в этом?

Мы не видим никакой активной деятельности милиции, когда дело касается действительно раскрытия преступлений. Но когда им надо схватить невинного человека, когда им надо человека с гражданской позицией завинтить, когда надо журналистке 40-килограммовой шею свернуть – это пожалуйста, тут они герои.

Мы считаем, что надо поднимать шум, потому что без этого, как мы поняли в случае с Бекетовым, ни черта не будет. По поводу нападения на Бекетова не было возбуждено дело по статье «покушение на убийство», а это именно оно и было. То же и с Костей – такие удары! Это определенно было покушение на убийство.

Они намерены эту тему замолчать. Мы лихорадочно думаем, что делать. Мы обратились к правозащитникам. Но просим всех подключаться и помогать по мере сил. Нужно добиться, чтобы дело было возбуждено. Нужны акции, обращения к президенту, в Общественную палату, письма в прокуратуру. Важно привлечь как можно больше внимания к этому случаю, чтобы дело не замяли.

Привет!

За четыре прошедших дня у взыскательной публики вполне мог поостыть интерес к событиям на Триумфальной 31 октября. Однако рискну повесить краткий рассказ, буду считать, что для истории.

После внезапного – для всех – маневра Алексеевой вариант похода на Триумфальную остался один: прийти привычно под колонны или на угол Тверской, и будь что будет.

Без нескольких минут шесть малой группой мы шли по Садовому к концертному залу Чайковского. По пути кучками торчали опера, журналисты, а в одной оказалась Катя Гордон с музыкантами. Я окликнул Катю, вместе дошли до колоннады и потом разделились: музыканты ушли на согласованный митинг, а мы двинулись в толпу у закрытой двери метро.

Перед дверью стояли человек 20 активистов «Солидарности» и совершенно незнакомые люди, неожиданно кто-то из подошедших развернул транспарант «Свободу Мохнаткину!» и «Шевчук 2012». У нас тут же сработал рефлекс: сцепились, образовали вокруг человека живой щит и стали кричать лозунги. Через 5-7 минут к нам присоединилась группа нацболов и несколько молодых яблочников. Менты, получившие приказ никого не задерживать, вытерпеть 10 минут безнаказанного скандирования не смогли и приняли тактическое решение – давить на людей с обеих сторон. С третьей, последней стороны наседали журналисты и опера.

Вы представляете час пик в метро, когда на людной станции пассажиры начинают влезать в переполненный вагон? Представьте, что они влезают 10 минут без перерыва и вы вот-вот начнете превращаться в фарш. Выход оставался один: орать на обезумевших ментов, давящих по обе стороны, и прорываться через журналистов и оперов на проезжую часть.

Прорвавшись, мы остановились прямо на дороге, держась друг за друга и тяжело дыша. Тем временем в бой пошли новые соединения серо-зеленой полицейской армии. Сначала нас выдавили с дороги – к тому времени уже перекрытой. Толпа, человек в 200 закричала: «В загон не пойдем! Убирай забор!» и сумела минут на 10 закрепиться у входа на митинг, где уже играла какая-то безумная фонограмма, призванная воодушевить скучающих у трибуны. Минут 10-15 шла вязкая позиционная борьба под заунывные причитания в милицейские мегафоны: «Граждане, проходите на митинг. Митинг согласован. Проходите». В итоге нами буквально продавили ограждение, металлоискатели шатались и грозили упасть кому-нибудь на голову. Толчея продолжалась и дальше, в один момент нас чуть не смешали в кашу вместе с полковником Бирюковым, в другой раз я почти долетел до Милова.

Главный момент произошел, когда под колоннадой собралась новая толпа из пришедших + авангард из запасного нацбольского полка. А наши вымотанные силы подкрепились смелыми людьми из согласованной части, уставшими слушать нелепые в такой ситуации возгласы правозащитников. Теперь с обеих сторон давили мы и сумели объединить все пространство, включая проезжую часть, в единую акцию. «Площадь наша!» - разнеслось по Триумфальной и гулким эхом прошлось под колоннадой.

Под конец митинга были две попытки прорыва: по Тверской и по Садовому. В районе угла на Тверской получилась страшная давка, меня чуть не размазали о штакетник, а спереди послышался звук осыпающегося стекла: менты слишком резко стали загонять людей в метро, да так, что загнали своего же омоновца в рекламный щит.

Наглухо заблокированный, я видел спины убегающих по Садовому все новых и новых отрядов ОМОНа. Там прорыв удался. Кто-то дошел аж до Белого дома.

4 ноября в 13.35 по местному времени в городе Петровске-Забайкальском были задержаны с листовками и плакатом «Нет политическим репрессиям!» Наталья Филонова и Надежда Низовкина.

Наталья Филонова, активист движения «Солидарность» и депутат городской думы Петровска-Забайкальского, посещала судебные заседания на процессе Низовкиной и Стецуры. (Процесс проходит в Улан-Удэ, девушки обвиняются по ст.282 в распространении листовок.) Надежда Низовкина приехала на выходные к Наталье Филоновой из Улан-Удэ как к человеку, поддерживающему ее на суде. Днем они пришли на стадион «Труд», где проходила ярмарка сельхозпродукции, и развернули плакат «Нет политическим репрессиям!». Одновременно они раздавали прохожим листовки с информацией о политических репрессиях и призывами к их прекращению. В течение первых 20 минут сотрудники милиции реагировали на действия активисток спокойно. Затем внезапно подъехавший наряд милиции схватил их и без предупреждения, в грубой форме, избивая и пиная ногами, поволок в машину.

Самым драматичным было то, что это происходило на глазах пятилетнего ребенка Натальи Филоновой, инвалида-сердечника, перенесшего две операции на сердце. Наталья видела, как его забрала незнакомая женщина, и за все время пребывания в отделении ничего не знала о его судьбе.

Отпустили Низовкину и Филонову только в 19.40 по местному времени, в темноте. Девушки с трудом добились, чтобы им выдали копии протоколов. Наталье Филоновой при задержании сломали палец, нанесли телесные повреждения, так что в отделении милиции она испытывала боль в ногах и теле. Надежду Низовкину в отделении сильно ударили по лицу, когда на вопрос одного из задержанных, сидящих за решеткой, она протянула листовку.

Ребенок Натальи Филоновой, к счастью, нашелся, но пребывает в состоянии стресса, ничего не ест.

На мой вопрос по телефону, за что задержали девушек, дежурный в отделении милиции ответил: за несанкционированный пикет. Однако же не ответил, кто давал санкции здоровым и крепким мужчинам в милицейской форме выламывать руки хрупким девушкам, пинать их ногами, бить по лицу.

Фамилию милиционера, сломавшего палец Наталье Филоновой, в милиции назвать отказались.

Сегодня утром с проверкой перед 4 ноября сотрудники питерского "Центра по борьбе со здравым смыслом" (так антифа называют между собой новую политическую полицию, созданную пару лет назад на базе УБОПа - Центр "Э" при МВД РФ) пришли на одну из квартир, где проживают антифашисты, заявители завтрашнего пикета, согласованного властями где-то в районе "Спортивной".

Хозяева как раз выходили из дома, чтобы попасть на конференцию "Ксенофобия, неофашизм и антифашизм в современном общественном контексте". Сотрудники Центра "Э" проверили у них документы, но из подъезда не ушли.

Как стало известно хозяевам квартиры, поехавшим таки спокойно в университет, милиционеры принялись доставать разговорами соседей, зачем-то отключили у них дома электричество, а затем заклеили глазок (sic! воровские приемчики!).

Недавно к подъезду жилого дома выдвигалась "махновская контрразведка", которая подтвердила наличие там машин и сотрудников Центра "Э", в том числе и тех, кто ранее не раз допрашивал антифашистов.

Теперь ребята едут домой с конференции в универе и, судя по активности политической полиции, могут туда не доехать.

Не знаю, какие цели преследуют питерские менты - открыто помочь нацистам с завтрашней информационной картиной дня, загодя арестовав организаторов антифашистского пикета, или просто у них от служебного рвения фуражка на мозге поперечную извилину протерла, но, думаю, гласность в этом вопросе не повредит.

Ушел из жизни Виктор Степанович Черномырдин, яркий и самобытный человек и политик.

Для нас его имя прежде всего связано с событиями июня 1995 года в Буденновске, когда террористы взяли в заложники около двух тысяч человек, в том числе пациентов городской больницы. Черномырдин, временно исполнявший тогда обязанности президента Российской Федерации, наперекор правилам силовых ведомств, согласился провести переговоры с главой террористов Басаевым. Мудрое, волевое решение Виктора Степановича спасло тысячи жизней и помогло завершить «первую чеченскую войну».

Как оказалось, этот случай стал единственным примером в новейшей истории России, когда для политика такого масштаба в разрешении подобного кризиса важнее всего было спасение человеческих жизней.

Выражаем искреннее соболезнование родным и близким Виктора Степановича.

Все люди смертны.

Виктор Степанович Черномырдин был похож на собственные фразы. Совершенно спонтанные решения и слова, на мой взгляд, содержащие больше смысла, чем, может быть, в них вкладывал автор.

Кем считали Черномырдина после Гайдара? Чуть ли не реакционером, во всяком случае, аппаратчиком. Однако в его действиях было слишком много человеческого.

В конце концов нельзя забывать, что именно Виктор Степанович Черномырдин дал полномочия тем людям, которые вели переговоры с Шамилем Басаевым в Буденновске (я имею в виду группу Ковалева). И именно Виктор Степанович Черномырдин – тот руководитель России, который договаривался именно об освобождении заложников, а не о штурме и уничтожении террористов ценой жизни заложников.

И наверное, это ему зачтется. А не только его бесспорный вклад в русский язык. Глядя за окно, мы можем вслед за ним повторить: «Никогда не было, и вот опять!»

Получилось как всегда. Но он хотел как лучше.

Когда мы с Максимом были в СИЗО, правоохранительные органы в конце концов выяснили, что произошло, и говорили нам прямо: «Ваша роль нам известна, и мы готовы вас на кого-то поменять». То есть они хотели, чтобы мы сказали, кто организатор, и они обменяли бы нас на него. Поэтому термин «химкинские заложники» выглядел довольно логично. Полностью сознавая, что мы не совершали никаких незаконных действий, они все равно чего-то требовали от нас.

У нас есть такая полицейская структура – Центр по борьбе с экстремизмом. Когда пошли разговоры о реформе милиции, о том, что нужно сокращать количество правоохранительных органов, у меня была уверенность, что эта структура будет расформирована одной из первых. Потому что какой экстремизм может быть, например, в Подмосковье? Где здесь ваххабиты? Понятно, что они есть в Чечне, Дагестане, но в Подмосковье их нет. Есть, правда, преступления на национальной почве – то, чем занимаются нацисты. Но все они и так квалифицированы в Уголовном кодексе, по многим статьям политические мотивы и так уже выступают как отягчающее обстоятельство. Поэтому я не видел никакой потребности создавать некое отдельное ведомство, которое фактически выполняет функции политической полиции.

Как известно, Центр «Э» создан на базе бывшего РУБОПа. Очень много пришлось разговаривать с сотрудниками центра в последнее время. Эти люди все время боролись с организованной преступностью, у них в голове есть некая уголовная матрица. Мы можем с ними два часа разговаривать, и я могу долго им объяснять, почему молодежь идет в нацистские группировки, почему идет в антифашистское движение, почему происходит борьба между ними, но сотрудники усваивают только то, что им нужно. Например, спрашивают: «Вот вы сидите. Откуда у вас деньги на адвокатов?». Я говорю: «Нам люди собирают». Они говорят: «Ага, то есть у вас есть общак, и все туда скидывают». То есть это вот так усваивается, а остальное, что говорится, вообще пропускается мимо.

Это ведомство, которому, как мне кажется, относительно нечем было заняться в Подмосковье. И тут вдруг оно получило некое оправдание своему существованию и бросило все силы, которые у них были, на антифашистское движение. Начались облавы на концерты. Да у нас в Жуковском начиная с 2006 года концерты на открытом воздухе проходили по нескольку раз за лето. И милиция всегда была в курсе.

И вот я сижу в тюрьме - и выясняется, что в Жуковском «предотвращен погром городской администрации» в мою защиту. На самом деле там был музыкальный концерт, люди туда приехали, и местная милиция, с которой прежде постоянно договаривались, решила это использовать – вот, мол, какие мы крутые. Это называется «предотвратили» - задержали 16-летних парней и девчонок.

Самое главное – методы работы: побывав в милиции, трое написали заявления в Генпрокуратуру, что их там пытали, заставляли давать показания против нас. Абсолютно нелепая ситуация. Все эти люди, которые привыкли работать с уголовниками, вошли в совсем иную среду, где нужно как минимум по-другому вести диалог. Но они ведут его так, как могут.

Более того, когда я вышел на свободу и вернулся в свой город Жуковский, я узнал, что Центр «Э» допросил очень многих людей. В том числе моих соседей, людей, с которыми я в школе учился, не имеющих никакого отношения к общественной деятельности. После допросов по всем городским СМИ и официальным структурам были разосланы списки «лиц экстремистской направленности», в том числе «членов экстремистских организаций».

Я, конечно, в этом списке на первом месте, а потом идут мои школьные друзья, люди, с которыми спортом занимался, начальник одной конторы, где я работал. И все они в списке обозначены как некие «АНТИФА». К слову, нигде не было признано, что антифашистские взгляды являются экстремизмом. Это вообще постоянно происходит, когда со следствием общаешься. Все время спрашивают: «Почему ты антифашист?». Я говорю: «Ну, наверное, потому что не фашист». Как еще можно на это ответить?

На свободе со мной встретился представитель городской администрации, который сказал: «У нас тоже проблемы с дорогой, только, пожалуйста, не надо ничего устраивать». И явно видно, что ему составили некий образ мой, не соответствующий реальности: мол, все – я вышел, силы стягиваются, город окружают и так далее. Какой-то театр абсурда.

В общем, я считаю, что события у химкинской администрации 28 июля очень поспособствовали тому, чтобы сделать из антифашистов экстремистов и оправдать существование таких полицейских структур, как Центр «Э».

Жестокое избиение в Петербурге молодой учительницы начальных классов Ольги Харитоновой бывшим питерским милиционером Андреем Петровым в помещении школы в присутствии учеников повергло в шок здравомыслящую часть населения России. Более циничного преступления в отношении женщины я не помню за свою сорокалетнюю работу в милиции и адвокатуре.

Если бы не видеоролик в Интернете, трудно было бы поверить, что кто-либо в стенах детского учебного заведения осмелился избивать учительницу. Уверяю, даже самый отъявленный рецидивист с многолетним стажем пребывания в местах лишения свободы при таких обстоятельствах никогда не поднял бы руку на молодую женщину.

В ходе первоначальных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий выяснилось, что избивший педагога сотрудник охранного предприятия Андрей Петров не только был в прошлом сотрудником милиции, но и находился в оперативной разработке как участник организованной преступной группировки, занимающейся незаконным сбытом наркотиков. В отношении лиц, занимающихся борьбой с наркоманией и наркобизнесом, оперативные мероприятия осуществляются полицейскими ФСКН. По сообщениям СМИ, в результате обысков у Петрова и других членов преступной группы были обнаружены и изъяты наркотические средства - героин, кокаин, гашиш, амфетамин - и огнестрельное оружие.

Закономерный вопрос к правоохранительной структуре, документировавшей преступную деятельность Петрова: если в отношении бывшего сотрудника милиции осуществлялась разработка, подразумевающая негласное наблюдение, прослушивание телефонных переговоров и другие оперативно-розыскные мероприятия, то почему не было предотвращено совершенное в отношении учительницы преступление, предусмотренного ст. 119 УК РФ – «угроза убийством или причинение тяжкого вреда здоровью»?

Преданные гласности обстоятельства преступления свидетельствуют о том, что избиение могло иметь трагические последствия. Требуется служебная проверка, по результатам которой необходимо установить и привлечь к ответственности за халатное отношении к должностным обязанностям разработчиков экс-милиционера.

По прошествии нескольких дней руководство ГУВД Петербурга почему-то не проинформировало общественность, в каком милицейском подразделении, в какой должности и звании ранее работал обвиняемый Петров и когда и по каким причинам он ушел из милиции. Предполагаю, что это сделано специально: в последнее время участились случаи, когда в результате отсутствия воспитательной работы руководителей с личным составом дерзкими преступниками становятся бывшие милиционеры. Вызвавшее большой общественный резонанс преступление требует приезда в Петербург сотрудников центрального аппарата МВД России для тщательной проверки отдела внутренних дел, в котором служил Петров, на предмет того, поддерживал ли он связи с действующим сотрудниками милиции и не причастны ли милиционеры к незаконному обороту наркотиков.

Видеозапись показывает, что, избивая беззащитную женщину, Петров действовал без всякого опасения, что будет задержан и привлечен к уголовной ответственности. И действительно, он не был задержан милиционерами, с которыми он раньше работал, на месте преступления. После возбуждения уголовного дела и предъявления обвинения дознаватель ОВД не собрал необходимых доказательств, чтобы суд избрал обвиняемому меру пресечения в виде содержания под стражей. А это нужно было сделать во избежание дальнейших противоправных действий со стороны агрессивно настроенного охранника в отношении потерпевшей и свидетелей. В результате, находясь на свободе, Петров стал угрожать расправой директору школы.

Возмущение общественности заставило прокуратуру изъять уголовное дело из производства дознавателя отдела внутренних дел, где якобы ранее работал Петров, и передать для дальнейшего объективного расследования в Следственный комитет, а также изменить меру пресечения с подписки о невыезде на содержание под стражей.

Преступные группировки из действующих и бывших сотрудников милиции представляют для общества повышенную опасность. Такие преступники хорошо знают стратегию и тактику работы милиции, расстановку сил и средств. Им знакомы методы и способы раскрытия преступлений, они умеют скрывать следы преступления, направлять следствие по ложному следу, подбрасывать улики невиновным, физически устранять свидетелей преступления.

Государство должно быть готовым к тому, что из тысяч уволенных по разным мотивам и сокращенных в результате реформы милиционеров найдутся такие, которые организуются на почве совершения криминальных преступлений. Следственно-судебная практика свидетельствует, что преступники из числа бывших милиционеров нередко связаны с действующими сотрудниками милиции.

Как противостоять милицейской преступности? Ответа на этот вопрос нет в проекте закона «О полиции». На основе тридцатилетнего опыта работы в милиции я убежден, что необходимо создать независимую от органов МВД оперативно-розыскную службу, контролирующую деятельность полиции. Ее основное функцией должно быть проведение негласных оперативно-розыскных мероприятий в полицейской среде в целях предупреждения и изобличения лиц, совершивших или намеревающихся совершить преступления, а также поддерживающих криминальные связи с бывшими сотрудниками милиции.

Когда два года назад я решил стать сотрудником Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) по Москве, я догадывался, что это, как и любая общественная деятельность, будет отнимать много времени и сил. В общем-то так и получилось – иногда меня просто не хватает. А иногда охватывает легкая паника.

Когда мы, например, ходили в женский СИЗО № 6, там было много ситуаций, каждая из которых сама по себе просто сенсация, о каждой надо кричать и придавать ей соответствующий резонанс. Но я понял, что испытываю чувство некоторой вины перед теми, кто на меня понадеялся, хотя я всем всегда говорил: «Друзья, я вам ничего не обещаю, я просто постараюсь вашу проблему высветить».

Комиссия заточена под то, чтобы проверять, как соблюдаются права заключенных. Когда мы с администрацией заходим в камеру, все всем всегда довольны, по-другому не бывает. В основном люди боятся, хотя и не все, бывают отчаянные. А мы ходим как свадебные генералы, какая-то ширма, декорация. Спросишь – ой, хорошо всем, прям санаторий. И медициной довольны, и питанием. А без администрации мы ходить не можем.

Мы приходили в СИЗО, чтобы переписать всех, кто болен и кто по экономическим статьям сидит. Заходишь в камеру, называешь себя, начинаешь переписывать. Люди воспринимают это как надежду, помощь в их деле. Выкладывают подробности дела, свои доводы, как будто я решающая инстанция, как будто от меня зависит решение об их освобождении. От этого мне неуютно, я чувствую себя Хлестаковым. Они потрясают бумагами, рассказывают свои истории, а я сижу и как будто изображаю, что я вообще чего-то значу.

Правда, были и какие-то успешные действия. По нашему ходатайству выпустили одну беременную на пятом месяце, у которой дома еще четверо детей. Мы передали молельный коврик блогеру Дудко. Постарались поддержать осужденную журналистку Айгуль Махмутову, даже приобрели для нее холодильник на общественные деньги (в Интернете Аня Каретникова объявляла сбор), но не успели передать – она уехала на этап. Она здесь была под следствием по второму делу (по первому у нее срок закончился УДО), ее отправили куда-то в область досиживать. Очень трагическая история. Но она очень хорошо держится. Мы два или три раза ее навещали.

Многие работники СИЗО не верят в нашу бескорыстность. Вот я по просьбе, подследственного связываюсь с адвокатом, о чем-то прошу, что-то передаю. И, видимо, трудно поверить, чтобы в наше время человек бросил все свои дела и ходатайствовал о ком-то чужом за спасибо. Одна подследственная так и спросила – сколько стоят наши услуги? Я сказал, что нисколько, но, похоже, она так и не поверила. Я думаю, что подозрение такое витает в воздухе вокруг комиссии. Может, даже внутри комиссии кто-то кого-то подозревает.

К нам постоянно поступают сигналы. И сейчас есть пара жалоб, по которым в данный момент работаем. У одного человека, которого я встретил в СИЗО, Николая Петровского, отобрали гражданство России. Он работал по контракту в Бресте, в университете, где создал юридический факультет и на нем же преподавал. Когда до окончания контракта ему недолго оставалось, он как-то резко высказался про Лукашенко. Его стали преследовать, потом закончился контракт, и он вернулся в Россию. Белорусский КГБ и тут стал его преследовать.

Первый раз его задержали в марте, доставили в отделение милиции, где сделали запрос в ФМС. После подтверждения российского гражданства Николая отпустили. При втором задержании ответ на аналогичный запрос был противоположный: ФМС сообщила, что Петровский является гражданином Белоруссии. Николай рассказал мне, что когда они работали в Белоруссии, им почему-то чуть ли не насильно, как он говорит, всучили белорусские паспорта. Но сам он заявления о лишении российского гражданства не писал никогда. На тот момент, когда мы у него были, подходил к окончанию срок в 40 дней, после которого его должны были экстрадировать или отпустить. На днях собираюсь звонить его жене, узнавать, как у него дела.

Теперь что касается отделений милиции, где мы тоже регулярно бываем. Поначалу для сотрудников милиции закон об ОНК, даже когда он уже действовал и был подкреплен приказом их министра Нургалиева, был новостью, и нас просто не пускали на порог некоторых отделений. И далеко не сразу мы приучили их к мысли, что нас надо пускать.

В Мещанском отделении как-то после акции 31-го числа мы простояли часа два или три, и милиционеры очень гнусно себя вели. Во-первых, имело место законотворчество: они выдумывали про какие-то сутки, которые должны пройти с момента уведомления о посещении, еще какие-то нормы, которых в законе нет. Но у нас-то при себе всегда есть закон - вот, покажите пожалуйста. И тут уже шли в ход всякие милицейские фантазии – я уж к ним давно привык: мол, у меня есть закон, но он в кабинете, а канцелярия сейчас закрыта.

Еще распространенный прием у милицейских начальников - это когда взрослые люди в звании полковника, подполковника говорят: «Сейчас приду, через пять минут» - и все, пропадают навсегда. Не стесняются просто прятаться.

В конце концов, путем жалоб и обращений в вышестоящие организации мы их к себе приучили. Заняло это где-то полгода. И сейчас во всей Москве нас пускают в любое время. И мы там в принципе существенную помощь оказываем. Многие задержанные говорят, что покуда мы не пришли, милиционеры совсем себя по-другому вели. Был такой эпизод. На ночь оставили ребят после какой-то протестной акции. Мы приехали, потребовали для них горячего ужина и постельных принадлежностей. Сотрудники милиции засуетились как-то, никак не могли с каким-то замом по тылу созвониться (он все не брал трубку), никак не могли найти ничего без него - а в итоге всех выпустили.

За время работы я заметил такую вещь, которую очень хотелось бы исправить. За два года работы мы так и не упорядочили работу нашей комиссии. Нет горячей линии, где сидел бы человек на телефоне и принимал бы звонки. Мы реагируем на жалобы, но каким-то непонятным путем они до нас доходят. Во многих изоляторах висят наши контактные данные, и многие пишут письма, но я понимаю, что эти письма будут неизвестно когда нами получены.

Небольшие деньги на оплату одного-двух секретарей могли бы улучшить эту ситуацию. Нужно чтобы людям было куда обратиться, чтобы все письма упорядочены были, чтобы было место, куда вся информация стекается.

Ну и конечно, хотелось бы законодательство подправить. Когда мы встречались с английскими посетителями тюрем, мы узнали, что они могут встречаться с заключенными так, что представитель администрации их видит, но не слышит. Это очень важно.

Я подал документы на новый срок в ОНК. Может, я и хотел бы спрыгнуть, но товарищи пристыдили меня. Это утомительно. Но надо.

Исходя из всего того, что раньше происходило, Ходорковскому и Лебедеву вынесут обвинительный приговор. Но скорее всего дадут не полный срок - не столько, сколько просит прокуратура. Что-нибудь такое "лояльное", в пределах девяти лет.

У меня сегодня за день было, можно сказать, два процесса. Я не была на суде Ходорковского сегодня, ходила только на общественные слушания, но была на суде Орлова-Кадырова. Процесс тоже совершенно политический, где тоже понимаешь: будет то, что скажут, несмотря на всю смехотворность, на то, как смешно выглядит представитель Кадырова. Все это было и на предыдущем суде. И все равно произошло то, что должно было быть. Приговор был обвинительный, но чуть мягче, чем просили.

Мои друзья, которые когда-то работали в "ЮКОСе", потом плавно расползлись по каким-то нефтяным компаниям. И все они считают, что такого, как было там, больше нет. Те, кто работает в ТНК-BP, рассказывают, например, что это только формально называется "Бритиш Петролеум", реально там не осталось никого из иностранных специалистов – всех вытеснили. Нет таких условий больше в стране. Нет нормальной работы для специалистов-нефтяников, которые занимаются в том числе и наукой в этой отрасли.

Я сама из Томска, где "ЮКОС" очень активно работал. Я помню, что "Газпром" не делал ничего, а "ЮКОС" строил дома творчества, открывал школы, выплачивал стипендии, строил дороги и так далее. И это все было очень ощутимо. Я помню, когда Ходорковский был еще под арестом, у нас проходили какие-то митинги, в которых участвовала молодежь, студенты, которые получали юкосовские стипендии. Потом все это утихло.

Непонятно, когда и как эта история закончится. Я боюсь говорить о том, что будет. Конечно, очень хотелось бы, чтобы всех, кого нужно посадить, посадили, а тех, кого нужно оправдать, оправдали. Но я настроена ужасно пессимистично.

Незаконная власть, фальсифицирующая не просто выборы, но весь избирательный процесс, не может не пресекать самовольные скопления людей, даже невинно-экологические, не то что социальные. Пока речь о небольших группах, дубина по головам действует. Политическую точность расчета Лимонова на 31 число власть недооценила. Возможно, потому, что полагалась на небеспричинное отторжение автора либеральными кругами.

Алексеева, вместе с другими правозащитниками, переступила эту политическую глупость и долго поддерживала Лимонова, внятно объясняя, что свобода собраний нужна не ему одному и помогает выяснять отношения. Одно дело – общая цель, другое - протест. Для общей цели объединяются с единомышленниками. Для мирного протеста – со всеми недовольными действиями власти, число и взгляды которых неведомы. А силовые протесты, революции, тем и опасны, что в них вырываются непредвосхитимые стихии, потому и преступна власть, своей безответственностью и безучастием их провоцирующая.

Распространяясь, протест умножался. Число приходивших 31-го на Триумфальную росло, а с ним число избитых и задержанных, и премьер- министру пришлось лично подчеркнуть правомерность битья по головам. Рос и отклик, и власть решила выпутываться из новой славы. Но наша власть привыкла думать, что всегда права - и расстреливая, и реабилитируя. Так она себя повела и на Триумфальной. Согласилась, наконец, разрешить митинг, но не более чем на восемьсот участников. Лимонов потребовал большего, но Алексеева, встретясь с самим Сурковым, согласилась.

И вот у гостиницы "Пекин" она провела дозволенный митинг. Лимонов, проклявший ее, как мог, участвовать отказался, а на другой стороне площади набралось множество его сторонников, и ОМОН втискивал их в зону дозволенного митинга, множа число его участников, в целом дошедшее на площади до двух тысяч. И этот абсурд очертил политическое сознание Алексеевой, Лимонова, Суркова и прочих лидеров.

Не в том ошибка Алексеевой, что она встретилась с Сурковым и другими. Коль скоро они разрешали митинг, почему не обсудить с ними встречные просьбы - скажем, если придут не две, а двадцать тысяч, не перекрывать движение по Тверской, а спускаться по Садово-Кудринской. Но она приняла их прямое антиконституционное требование - ограничить число участников. А могла сказать: В Конституции про число не сказано, да и как отсчитать восемьсот, и что делать с остальными? Сколько придет, столько и будет.

Не в том ошибка Лимонова, что, браня Алексееву, он плохо выбирал слова. Брань на вороту не виснет. Плохо, что он не оценил ситуацию политически и на дозволенном митинге, где присутствовало больше восьмисот, не показал на этом примере абсурд антиконституционной позиции власти и нелепость согласия с ней. А опыт советских времен говорит, что каждый отвоеванный у монопольной идеологии клочок годится, чтобы способствовать прояснению умов. Но, видимо, у Лимонова тоже были свои соображения.

Власти радуются «расколу в нигилистах», но и они не выиграли. Битья вроде почти не было, арестантов поменьше. Но омоновцы не вдруг стали всех пришедших загонять в зону дозволенного митинга, превышая разрешенный лимит. Даже Лимонова туда загоняли. Значит, начальство, давшее такой приказ, наперед понимало, что собрание к восьми сотням не сведется, а избивать избыток себе дороже. Зачем же ввели лимитирующую цифру, оформленную с Алексеевой, если понимали, что придется силой затаскивать сторонников Лимонова на митинг, который, не будь этой цифры, и без стараний ОМОНа был бы общим? И даже митингуя порознь, в итоге собравшиеся все равно соединились.

Дело, видимо, в том, что властям опять виртуальное важней реального. Советская власть тоже не слишком ловко тасовала постулаты идеологии в поисках комбинаций, суливших спасение от бравшего за горло кризиса. При исчерпывающей информации о реальности Политбюро ЦК КПСС просто не знало, как с этим быть, что и вынудило к перестройке. Нечто подобное, как показала 31 октября Триумфальная площадь, происходит сегодня. Возможно, снова нас ждут большие виртуальные события, и важно не упустить за ними реальность. А в Питере 31 октября били и хватали, как обычно.

В Госдуму поступил законопроект, предлагающий ввести цветовую шкалу террористической опасности с тремя уровнями: "синий" (повышенный), "желтый" (высокий) и "красный" (критический). Поскольку законопроект вносится правительством, можно считать, его принятие делом решенным. Авторы кивают на опыт США, где пять цветов террористической угрозы появились сразу после сентября 2001 года.

Отставая от Америки по части технологий и прочих полезных вещей, мы только-только подобрались к тому, что в США уже, мягко говоря, вышло из моды. Еще летом министр внутренней безопасности США Джанет Наполитано объявила о намерении заменить "цветомузыку" более эффективной системой, для чего была создана соответствующая комиссия. Вообще в последние годы эта "радуга террора" вызывает вал критики. Тема стала любимой для американских комиков ("вчера синий стал розовым, и теперь половина страны думает, что мы беременны"; "добавили узор в клеточку - на случай, если нас атакует Шотландия" и пр.). Убедились американцы и в том, что "пятицветик" легко использовать в политических целях - особенно перед выборами. А главное, критерии в этой системе настолько размыты, что практический эффект от нее в Америке близок к нулю.

А с пользой от российского варианта "цветомузыки" совсем плачевно. Думе пока предлагается утвердить саму идею цветовой шкалы, а, как говорится в пояснительной записке, "порядок выработки критериев для этих уровней, равно как меры безопасности, принимаемые на каждом уровне, должен будет определить президент РФ". То есть был бы горшок, а чем заполнить еще подумаем.

И для кого придумывается этот алгоритм? Для специалистов? Так у них есть градация мер и система оповещения в случае угрозы теракта, как региональная, так и общефедеральная. Для граждан? Чтобы однажды утром им показали по телевизору красную карточку и сказали, что сегодня не рекомендуется спускаться в метро, появляться в общественных местах и пр.? Или в рамках программы в каждом доме будет бомбоубежище, где можно пересидеть красную тревогу? Иначе получится никчемная имитация деятельности.

Так что к обеспечению безопасности россиян эта иллюминация никакого отношения иметь не будет. Не говоря уже о самих террористах, которые в данном случае стопроцентные дальтоники.

В своем последнем слове Михаил Ходорковский дал оценку происходящему в стране. Он заявил гражданам, что мы теряем Россию. Здесь наши с Михаилом Ходорковским политические позиции совпадают.

За семь лет в тюрьме Ходорковский сохранил удивительное мужество. Я по-прежнему утверждаю, что он невиновен. Тем не менее надежда на то, что судья примет правосудное решение, минимальна. Давить надо на главу вертикали. Ходорковский и Лебедев семь лет безвинно сидят в тюрьме и, судя по всему, к сожалению, будут сидеть еще несколько лет.

Я был первым свидетелем со стороны защиты на этом процессе и в своих показаниях привел доказательства их невиновности и политической мотивированности их уголовного преследования. Возможно, что вертикаль в целях имитации правосудия снизит срок с 14 до 12-13 лет. На самом деле это издевательство над правосудием и здравым смыслом.

И у cамого лучшего переводчика смысл оригинала порой меняется, плывет. Ведь в языках не схожи не только морфологии да синтаксисы, но и значения конкретных слов, имеющих к тому же разные коннотации. Modern на русский переводят и как «современный», и как «новый», а вместо modernisation пишут «модернизация», то есть, не переводят. Понимать ли это слово как «осовременивание» (что по-русски означает прилаживание к новому), или как-то еще, - сразу не поймешь. А точней бы перевести - «обновление», создание нового. Реформы Петра, внешне приблизившие страну к Европе, но не менявшие общественный порядок, модернизацией не называли, хоть после них Россия сто лет вооружалась и одевалась, как Европа. Шила «панталоны, фрак, жилет, хоть этих слов по-русски нет». И жила без слова «модернизация».

Ныне оно торчит везде, а зачем не объясняют, и не выясняют, в чем модернизация состоит. Медведев внятно выразил волю к технической модернизации и отверг политическую. Он затеял Сколково по петровской модели и хочет оборудовать наши демидовские заводы новейшей техникой.

(Дальше...)

Булат Барантаев из Новосибирска описал в своем жж, как, зачем и почему был вчера задержан Артем Лоскутов:

"Сегодня, как известно, полковник Музалев предъявил мне обвинение в организации несанкционированного шествия 31 октября в Новосибирске. Мне предложили дать объяснительную, которую можно было занести хоть вечером.

В районе обеда Артем пишет мне, что его Музалев тоже пригласил на беседу "для дачи объяснительной". Я Артема предупредил, что скорее всего тоже будет обвинение.

К вечеру списываемся и договариваемся идти в РОВД вместе: я - отдать бумажку, он - на беседу.

Около 19:30 НСК приходим к Музалеву в его кабинет на Мичурина, 27. Он, конечно же, предъявляет Артему такое же обвинение, как и мне, - долго переписывает протокол с образца как у меня. Артем пытается спорить о том, что есть шествие, а что - прогулка и т.п. Рассказывает, как видел двух злополучных девочек с транспарантами про любовь к Новосибирску в районе ТЦ Аркада и не подумал, что они - часть нашего сообщества, так как не подходят по теме. Музалев повторяет обвинение. Я предлагаю не спорить, а поговорить об этом в суде. Я удивился, почему меня вызвали по этому делу в обед, а Артема - вечером. "Занятость" - был ответ. Позже я понял, зачем Лоскутов был нужен в Центральном РОВД вечером.

Музалев и его помощник Толян убеждены, что нам платят за проведение акций. Музалев сказал, что зато он работает за 40 тысяч дни и ночи и зачастую без выходных. Они удивлены, почему проблемы с правонарушениями милиционеров и вообще реформа МВД для нас - "Святой Грааль". Считают, что нормальных людей такие проблемы волновать не должны. Я рассказал им, что у меня вот такое хобби - восстанавливать демократию и законность в России, и когда это хобби будет исчерпано, я займусь только великом и горными лыжами.

Позже, когда тема воскресных собраний с прогулками была завершена, Музалев сказал Артему, что 3 августа состоялся суд по его делу с несанкционированной акцией в Первомайском сквере (дело с Каскоимитатором) и что ему присудили штраф в 500 рублей, на уплату которого был месяц и что Артем не заплатил.

Артем отметил, что это было удивительным заседанием суда, так как ему пришло в октябре письмо о том, что заседание прошло без его участия и что он о нем даже не знал.

Я вспомнил, что оппозиционеров, бывало, и за 100 рублей неуплаченного штрафа сажали на 10 суток - Артем посмеялся.
Но каково же было наше удивление, когда Музалев сказал, что Артема задерживают для помещения в Изолятор временного содержания в рамках "мер обеспечения".

Артем переспросил: "Вы действительно хотите меня задержать? Я ведь могу на суд и так приехать!" Музалев ответил утвердительно что-то вроде: "Ну, не все же вам над нами издеваться".

Судя по всему, и мое, и представление Артема о порядочном таком полковнике Музалеве, отце 11-летнего и 7-месячного ребенка, испарилось вмиг. Мы увидели мстящего сотрудника органов, представителя другой религии, с сознанием "враг или свой" - для которого мы, кто хотят добиться законности и гражданских свобод, - лишь вредители.

Это была жесть, Артем сразу стал писать в Twitter, я - SMS. После оформления бумаг за Артемом пришел конвоир. Музалев конвоиру: "Вы с этим молодым человеком вежливо общайтесь и на Вы". Я поинтересовался: "А что, с другими гражданами России вы по-другому? Хамите?" Но вопрос остался без ответа - Лоскутова увели на обыск и опись личных вещей.

К зданию РОВД подъехал брат Артема Юра. Он выяснил номер протокола и поехал к банкомату Сбербанка, чтобы оплатить штраф. Привез квитки об уплате.

Около 22:10 НСК Артема Лоскутова на "пятерке" увезли в Изолятор временного содержания на ул. Писарева, 64, где он будет находиться до утра 2 ноября.

Утром во вторник Мировой судья Кировского района (на Петухова, 57) рассмотрит дело о неуплате штрафа и вынесет решение. Думаю, в связи с оплатой штрафа после предоставления документов Лоскутова выпустят. Судьям можно звонить по телефонам (383) 342-6093, 344-2062, 342-2083".

От себя еще добавлю, что сейчас Артема все еще пытаются осудить. Сначала привезли не в тот суд, теперь вот-вот должно начаться заседание. После недавних избиений (Артема и его девушки Маши) и вот этого странного судилища у меня уже нет сомнений, что новосибирские менты сильно напуганы, и пытаются в ответ запугать молодого художника. Видимо, сила юмора Артема и его акций для них сокрушительна.

Утверждения защиты экс-главы "ЮКОСа" Михаила Ходорковского и бывшего руководителя МФО "Менатеп" Платона Лебедева о их невиновности являются ложными. Как передает РИА "Новости", об этом заявил прокурор Валерий Лахтин. "Мы не считаем необходимым подробно останавливаться на том, что наговорила защита и обвиняемые, поскольку все сказанное является явной ложью, и мы уверены, что суд, уйдя в совещательную комнату, удостоверится в этой явной лжи",- сказал он.

По словам Лахтина, подсудимые строили свою защиту на формировании в обществе мнения о политической составляющей своего уголовного дела, а информацию об этом они распространяли через подконтрольные им СМИ.

Если Лахтин не дурак, то кто? Ведь любому дураку понятно, что он не считает необходимым отвечать на аргументы защиты и подсудимых не потому, что он такой гордый и умный, а именно потому, что ответить нечего. Ни ему, ни всей ОПГ - объединенной прокурорской группе. И мне интересно, откуда у Лахтина такая уверенность, что судья Данилкин, только уйдя в совещательную комнату, сможет "удостовериться в явной лжи" защиты? А в явной лжи Лахтина и Ко где ему удостоверяться, если он уже имел неоднократную возможность сделать это непосредственно в зале судебных заседаний?

Нет, Лахтин определенно не умный человек, если говорит такое: подсудимые формировали в обществе мнение через подконтрольные СМИ. А кто мешал Лахтину и Ко формировать свое, путинско-каримовско-лахтинское, мнение через подконтрольные Путину и Сечину СМИ? Причем, если Лахтин успел заметить, Ходорковский и Лебедев находятся за решеткой, а Лахтин пока на свободе. Так кому проще формировать мнение? И что это за не названные Лахтиным "подконтрольные СМИ"? "Новая газета"? "Эхо Москвы"? Первая, как мне показалось, подконтрольна явно не бывшим владельцам ЮКОСа, а бывшему полковнику КГБ. "Эхо Москвы" - и вовсе "Газпрому", за которым всегда маячит тень Путина. Заметьте: подконтрольные Путину СМИ (а их десятки, если не сотни) о процессе почти не говорят - никогда и ни при каких условиях. Лахтина боятся? Или облажаться вместе с такими горе-прокурорами? (Хотя куда уж там дальше-то лажаться...)

И еще. Специально для Лахтина: политическую составляющую в этом деле и лепить-формировать не надо - она вылезает изо всех щелей этого позорного дела. А некто Путин своими мантрами типа "руки в крови" еще усилил эту составляющую. Так что совет Лахтину: иди к Путину и пожалуйся ему на распоясавшихся за решеткой подсудимых и подконтрольные им СМИ. Да, не забудь еще и про СМИ всей Европы: они тоже, судя по всему, "подконтрольны" Ходорковскому.

Стратегия-31 за прошедшие 15 месяцев — это не только винтилово в Москве и Питере. На протяжении прошедшего года каждое 31-е число люди выходили на акции Стратегии-31 и в тех городах России, где не чинили препятствий проведению митингов, и во многих городах зарубежных стран, где вообще нет проблем со свободой собраний. Зачем??? Ведь в их городах все было тихо и спокойно?!

А затем, что люди требовали свободы не только и не столько для себя, но для всех граждан в ДРУГИХ городах, где свобода собраний подавлялась. Не в последнюю очередь — свободы для москвичей.

Но почему-то, как только в Москве стали намечаться просветы в плане возможности проводить митинги, все вокруг стали говорить, что «дело сделано, надо придумывать что-то новое».

Что сделано?! Что новое?! В десятках городов людей хватают и не дают выйти на мирные митинги. Куча социальных групп не имеет возможности публично заявить о своих проблемах — это вам и дольщики, и автомобилисты, и (какой ужас!) ЛГБТ-граждане, и кого только ни возьми. Откройте доклады МХГ, занимающейся мониторингом соблюдения прав человека, — фактов беззакония море!

Только об этом никто не знает: докладов правозащитников никто не читает, ведущие СМИ провинциальными проблемами не интересуются, голос людей оттуда никому не слышен.

Так почему бы москвичам в самом центре столицы не заняться тем, чтобы регулярно каждое 31-е число на массовых протестных митингах озвучивать эти факты, добиваться свободы собраний ДЛЯ ВСЕХ граждан России! Почему бы не оказать помощь всем россиянам, как они оказывали помощь московским акциям каждое 31-е число?

А есть ведь еще и совершенно неприемлемый и антидемократический «Закон о митингах» ФЗ-54, принятый стараниями Путина и ЕдРа. Не пора ли начать действовать, чтобы добиться его отмены? А еще разработать и предложить достойный проект в качестве альтернативы этому издевательству над правом.

«Стратегия-31» закончится победой лишь тогда, когда свобода собраний станет неукоснительно соблюдаться для всех граждан по всей стране и по любой волнующей граждан проблеме. До победы еще очень далеко.

Большой, хотя и неоднозначный успех. Большой, потому что пришло много людей, думаю, тысячи три. Потому что прорвали милицейские кордоны несколько раз. Потому что шествие устроили, по образцу легендарного Антикапитализма-2002. Много слов уже на эту тему сказано разными умными людьми.

А неоднозначен успех по вине наших недавних союзников – правозащитных организаций, которые предпочли уютненький «сурковский» загончик на 800 человек бескомпромиссной защите права на свободу собраний. Позавчера ОМОН, внутренние войска и 2-й оперативный полк милиции дружными усилиями заталкивали пришедших на Триумфальную граждан на митинг имени Суркова-Алексеевой. Мне изрядно помяли ребра в этой давке, но все же оцепление, повторюсь, мы неоднократно прорывали. Митинг, на который милиция усиленно загоняет людей, ей-богу, изрядно подпортил карму и репутацию тем, кто его организовывал. 2-й оперативный полк – хороший индикатор оппозиционности митинга, поверьте.

Большинство участников воскресной акции на Триумфальной, от блогеров левых убеждений до модных хипстеров, предпочли наш несогласованный митинг детищу Суркова. Это говорит о том, что люди приходят на акции Стратегии-31 отнюдь не поучаствовать в банальном митинге с его металлодетекторами, ограждениями и ораторами. Подобных митингов в Москве хватает, да и что нового там может человек услышать? Все и так ясно, как в старинном анекдоте.

На Стратегию-31 граждане приходят, чтобы вступить в конфликт с властью и победить. Государство все последние годы в противостоянии с обществом доказывало свою «крутость», подавляло общество. Возник запрос на победы общества, граждан, над государством. А победу можно одержать только в том случае, если вступить в конфликт.

На Триумфальной площади мы защищаем свободу мирных собраний, митингов и демонстраций, которая наступит не когда согласуют акцию на Триумфальной, а когда будут согласовывать все уведомления о проведении массовых акций, не только на Триумфальной и не только в столице. Пора задуматься и о других свободах, незаконно отнятых у нас властью. Ну а 31 декабря встретимся на Триумфальной площади.

P.S.

В Петербурге сильнейшие репрессии против организаторов Стратегии-31. Андрей Пивоваров из РНДС осужден на 27 дней ареста, Андрей Дмитриев и Андрей Песоцкий (оба из «Другой России») осуждены, соответственно, на 5 и 14 суток. Кроме того, против ряда активистов питерской «Другой России» возбуждено уголовное дело по статье 282.2 УК РФ («участие в экстремистской организации»), идут обыски, людям грозит до трех лет тюрьмы.

По той же статье возбуждено уголовное дело в Приморье - тоже против организаторов Стратегии-31 Александра Курова и Игоря Попова. Вот почему бы правозащитникам не заняться своим делом – защитой этих граждан? А с политикой мы уж сами справимся, обойдемся без согласований с Сурковым.

В октябре 2010 года в результате расистски и неонацистски мотивированного насилия погиб один и пострадали не менее 16 человек (в октябре 2009 года 4 человека были убиты, 28 человек получили различные ранения). Всего с начала 2010 года от подобных нападений в России погибли 26 человек и не менее 276 были ранены. Нападения произошли в Москве и области (один погибший и 5 пострадавших), Петербурге и области (5 пострадавших), Перми (не менее 3 пострадавших) и  Свердловской области (3 пострадавших). Всего же с начала года расистские нападения были зафиксированы в 42 российских регионах.

По уровню насилия, считая с начала года, по-прежнему лидируют Москва с Московской областью (13 погибших, 108 пострадавших), Петербург с Ленинградской областью (1 убитый, 40 раненых) и Нижний Новгород (2 погибших, 16 раненых). В остальных городах количество пострадавших не превышает 10 человек.

По-прежнему основным объектом нападения являются выходцы из Центральной Азии (10 погибших, 60 раненых). Вторую по численности группу пострадавших составляют представители молодежных субкультурных групп, антифашистской  и левацкой молодежи (3 погибших, 59 раненых).

В октябре 2010 года было вынесено не менее 6 обвинительных приговоров, связанных с расистским насилием, в которых был учтен мотив ненависти: два – в Москве, по одному – в Республиках Адыгея и  Карелия, Приморском крае, Тюменской области. В этих процессах были осуждены 28 человек (лишь 4 из которых получили условные сроки без дополнительных санкций). Самым резонансным, безусловно, стал приговор Московского городского суда, вынесенный за 15 убийств В.Кривцу и Д.Уфимцеву (получивших соответственно пожизненный срок и 22 года лишения свободы). Всего же с начала года по делам, связанным с насилием, в которых учтен мотив ненависти, было вынесено не менее 71 обвинительного приговора и осуждено 249 человек (в том числе 85 – условно без дополнительных санкций). За ксенофобную пропаганду в октябре 2010 года было вынесено не менее 4 приговоров по обвинению в возбуждении ненависти (ст. 282): в Астрахани, Йошкар-Оле, Кирове (по совокупности с обвинением в публичном оправдании терроризма)  и Курске, и один – в публичных призывах к экстремистской деятельности и в идеологически мотивированном вандализме (ст.280 и ч. 2 ст. 214). В последнем случае в Ярославле были осуждены вандалы, устроившие массовую граффити акцию с угрозами судьям и представителям правоохранительных органов в связи с делом группы ярославских неонацистов, которое в октябре начали рассматривать в суде (сама «акция» прошла летом). В «пропагандистских» процессах октября  были осуждены 6 человек, причем 4 из них – условно, без дополнительных санкций.

Всего с начала года обвинительными приговорами по обвинению в возбуждении ненависти (ст. 282) завершилось 46 процесса против 54 человек (26 осуждены условно); по обвинению в публичных призывах к экстремистской деятельности (ст. 280) – 5 процессов против 5 человек (все осуждены условно) и 6 процессов по совокупности 282 и 280 статей, в которых осуждено 7 человек (из них трое условно. Еще двое освобождены от наказания за истечением срока давности).

14 октября 2010 года был обновлен Федеральный список экстремистских материалов. В него были добавлены пп. 695-706. На этот раз в него были включены материалы РОНС, антиизраильские видеофильмы и материалы кавказских спепаратистов.  По состоянию на 14 октября 2010 года в списке, который теперь включает 706 позиций, 4 позиции «обнулены» (материалы исключены с сохранением нумерации); 32 позиции в списке находятся неправомерно, т.к. решения о признании материалов экстремистскими отменены судами высших инстанций и иных решений к настоящему моменту принято не было; 47 позиций дублируют друг друга.

Тогда же после длительного перерыва был обновлен и Федеральный список экстремистских организаций. Он был дополнен «Объединенным Вилайатом Кабарды, Балкарии и Карачая» и Приморской региональной правозащитной общественной организацией «Союз славян»(самоназвание – «Союз славян Дальнего Востока»). Таким образом, на 14 октября 2010 года этот список включает в себя 14 организаций, чья деятельность запрещена в судебном порядке, и продолжение этой деятельности карается по ст. 282-2 УК РФ (Организация деятельности экстремистской организации).

В области неправомерного применения антиэкстремистского законодательства сохраняются все основные направления злоупотреблений. Во-первых, продолжаются уголовные и административные преследования адептов новых религиозных и мусульманских групп – саентологов и Свидетелей Иеговы, последователей Саида Нурси и др. Причем в отношении первых санкции основываются на уже отмененном решении суда о признании почти трех десятков трудов Рона Хаббарда экстремистскими. Во-вторых, продолжается практика преследования за политическую критику как за возбуждение ненависти к «социальной группе представители власти» и аналогичных «социальных групп». Самым ярким событием в этой области стало признание экстремистской организацией «Армии воли народа» (АВН) Юрия Мухина. Основной претензией к АВН, судя по различным заявлениям представителей государства, является требование через референдум  (т.е. ненасильственно) таким образом изменить Конституцию, чтобы была введена норма, согласно которой не одобряемые народом чиновники могли быть наказаны вплоть до смертной казни.