Я как мог старался следить за ходом этого эпического фарса, официально именуемого вторым судебным процессом над Ходорковским и Лебедевым. С протоколами бесконечных и тягучих, как сны Веры Павловны, заседаний я время от времени знакомился в газетах или в Интернете. На одном из заседаний я побывал, чтобы видеть все своими глазами.

Я плохо разбираюсь в тонкостях юридических процедур. И совсем плохо понимаю что-либо в экономике и ее терминах. Я, как мне кажется, кое-что понимаю в драматургии.

Что процесс рушится и валится, что обвинению там не было чего высосать ни из пальца, ни из чего другого, было очевидно даже и без специальных знаний. Но процесс мучительно продолжался и казался бесконечным, как кажется бесконечным вязкий горячечный бред.

Но даже сквозь эту навязчивую и мутную какофонию было хорошо видно, как внутренняя свобода двух людей, обреченных на несвободу, растет, как царевич Гвидон в закупоренной бочке. Было видно, как они демонстрируют свою свободу с все большей и большей уверенностью и раскованностью. Была наглядно ощутима даже не интеллектуальная и даже не нравственная, а буквально антропологическая пропасть, разделяющая двух свободных, красивых, веселых, ироничных и явно резвящихся мужчин, находящихся внутри стеклянной клетки, и нервных, пугливых и суетливых людей, живущих, как им кажется, на воле. И, как им кажется, способных чужую волю ограничить.

Это, пожалуй, и было самое сильное и обнадеживающее впечатление, вынесенное из даже беглого знакомства с ходом судилища.

Давно и много общаясь с разными людьми, я, как мне кажется, научился по типу их жестового, мимического и речевого поведения понимать, кому я доверяю, а кому нет, даже и без знания "истории вопроса".

Представь себе, непредвзятый читатель, что ты не знаешь, кто есть кто, где и зачем. И до твоего уха доносятся речи двух людей.

Один из них, допустим, говорит: "В организованной группе он стал выполнять роль лица, которое совершало действия по заранее обещанному сокрытию похищенного и легализации похищенного путем использования своих знаний о зарубежных финансовых операциях".

А теперь послушай другого: «Буду откровенен. Я никогда не был готов защищать чьи угодно финансовые интересы ценой своей свободы, а, вероятно, и жизни. Мне страшно... Но оговаривать, врать, лжесвидетельствовать я не буду, а кроме этого от меня, к счастью, мало что зависит. Делайте со мной что хотите... Если руководство моей страны молчаливо одобрит заложничество — то тогда будет стыдно мне как гражданину России. Думаю, многим другим честным гражданам — тоже».

Скажи, читатель: кто из двух говорящих прав, а кто виноват? Кто умен, а кто глуп? Кто порядочен и смел, а кто убог и жалок?

Я очень хочу, чтобы судья Данилкин вынес оправдательный приговор. И очень на это надеюсь. И очень надеюсь, что он не упустит свой шанс войти в историю российского права со знаком плюс. Но даже если этого не произойдет, свободы их никто не лишит.

С одной стороны, рассуждая рационально, вообще вся история, которая предшествовала акции, и то, что происходило на ней, показывают не с лучшей стороны не столько организаторов, сколько тех, кто считает, что может модерировать Стратегию. Я имею в виду администрацию президента и ГУВД.

С другой стороны, если мы берем нерациональный момент, если рассуждаем не как политические животные, а как люди, граждане, то это одно из самых сильных ощущений, поскольку ты понимаешь, что люди вокруг тебя – это твои соратники, которые вместе с тобой дышат одним воздухом, требуют того же, что и ты. И это очень здорово. Наверное, такие плюсы могут перевешивать имеющиеся минусы.

Если мы посмотрим на историю Стратегии-31, то обычно все проходило по стандартному сценарию: собирались люди, их сразу начинали разгонять, разбивать на квадраты, выталкивать на Тверскую улицу, к метро или вдоль Садового кольца. Но сейчас в принципе поменялся формат мероприятия.

Люди получили возможность спокойно собраться. Но было понятно, что пришедшие не готовы к переоформлению Стратегии, потому что очевиден был порыв объединиться с теми ребятами, которые решили не принимать участие в согласованном митинге, остались под колоннами зала Чайковского и дважды прорывали милицейское оцепление. Поэтому в каком-то смысле люди, пришедшие вчера, пришли туда так, как они приходили на все предыдущие акции по 31-м числам.

Что касается поведения милиции, то оно было показательным. Я бы даже сказал нарочитым. Это разительно отличалось от происходившего раньше. Очень показательна была история с Лимоновым, который не хотел идти на согласованный митинг, но в итоге оказался на его площадке, его силой затащили. Это был креативный шаг со стороны власти.

Я не знаю, что будет дальше. Стратегия же говорит о 31-й статье Конституции, которая включает в себя и шествия, и демонстрации, и пикетирование, и мирные собрания. Если считать, что часть статьи мы выполнили – митинг был согласован, то теперь на очереди шествия. Следующим этапом нужно добиваться шествий. И в целом добиваться исполнения 31-й статьи без каких-либо ограничений.

Отправляю этот пост из автобуса, где мы - десять задержанных у Гостиного двора - ждем своей очереди у 203-го судебного участка. Вот вам и медведевская оттепель, господа либералы. Надо продолжать, нужно жесткое противостояние.

Вчера на Гостинке милиция действовала гораздо оперативнее, чем раньше: была поставлена задача как можно быстрее изъять всех активистов, задержания начались с первых же минут.

По поводу московской ситуации накануне 31-го я выражал огромное сожаление и надежду на то, что два митинга сольются в один по воле рядовых участников. Это значит, что движение граждан уже набрало тот разбег, когда отдельные неосторожные действия отдельных инициаторов не будут оказывать решающего влияния и оно будет продолжать развиваться своим чередом. Если вчера на Триумфальной действительно получилось объединить два митинга, то это здорово.

Я надеялся, что у этой власти кроме наглости и трусости есть еще способность хоть что-нибудь делать по-человечески. К сожалению, я обманулся. Да, конечно, власть отползла, но она организовала вчерашнее мероприятие так, как только она умеет. Представляете, сколько автомобилистов, которые ехали по внутренней стороне Садового кольца, хотели повернуть к Белорусскому вокзалу, потому что это единственный поворот? И они не могли этого сделать! И все эти несчастные автомобилисты проклинали, естественно, этих бузотеров – Алексееву и прочих, которые перекрыли им путь. А у этой власти подлой не хватило мозгов хотя бы сделать разворот вокруг туннеля, чтобы люди могли оказаться на другой стороне и как-то пробраться. Нет, на это мозгов у них не хватает, они не способны ничего сделать по-людски.

Это власть, которую просто необходимо гнать, просто совсем. Даже когда они пошли на попятную, они показали собственную ущербность. Надо разгонять большую часть этой доблестной милиции, этих несчастных омоновцев и всех их начальников. Потому что смотреть на это без ужасной горечи невозможно. Такая страна в руках у таких ничтожеств, не умеющих решить ни одни вопрос по-человечески.

Что касается двух митингов на Триумфальной, то мне кажется, Лимонов среагировал очень по-детски. Но очень хорошо, что в итоге два митинга объединились, хорошо, что народу было много, несмотря на дурацкие рогатки, идиотские заборы и все эти автобусы.

У моего любимого поэта Давида Самойлова есть замечательное стихотворение, которое начинается словами: «И жалко всех...» Вот мне жаль этих несчастных ребят-срочников, которые стоят здесь часов пять, наверное. Туалетов здесь нет, все перекрыто. А эти солдатики в метро? Вы посмотрите на этих солдатиков: им же хочется дать чего-нибудь сладкого, какую-нибудь конфету – такие они бедные и жалкие стоят множество часов.

Это вот такое неуважение ко всем. И к тем, кто хочет заявить, что Конституцию надо уважать, и к слугам этой самой власти. Жалко всех. Не жалко только тех, кто осуществляет эту власть.

Кто захватил власть в стране? Лубянские. Чекисты. Это хунта, и Путин – часть этой хунты. В начале 2000-х, когда Путин стал президентом, я видел собственными глазами по какому-то главному государственному каналу: Путин приходит на какое-то собрание, там полный зал высших чинов КГБ-ФСБ. Поднеся руку к непокрытой голове, он говорит: «Докладываю: операция по захвату высот исполнительной власти удачно завершена». И улыбается своей фирменной улыбкой.

Он засланец страшных сил, которые привыкли быть самыми главными. Путинские мерзавцы рвут на части страну, пользуются национальным достоянием; друганы Путина, тимченки и прочие ковальчуки, не случайно миллиардеры. Это мафия, а он пахан.

Все это очень грустно, и то, что люди осмеливались кричать вчера, требуя отставки Путина, – это правильно. Потому что Путин – это позор нашей страны.

По манифесту Михалкова не оттоптался только ленивый. В основном напирали на авторский козлизм^* и дурную эклектику содержания. Но Никита Сергеевич имеет право на свое мировоззрение и может быть обуреваем консервативным романтизмом сколь его богемной^** душе угодно. Сейчас никто не вспоминает, что весь цикл романов про Исаева-Штирлица пронизан яростной полемикой с тоталитаризмом и шовинизмом (включая антисемитизм) и их мессидж – только вырвавшийся на поверхность эпизод отчаянного и, как показали события 90-х годов, безнадежного сопротивления называемой «русской партии», генерации, которая уже с середины 60-х годов все быстрее захватывала контроль над госбезопасностью, а также партийным и комсомольским аппаратом. Мудрый Юлиан Семенов предчувствовал, чем закончится для страны это кокетничанье чекистов с охотнорядством. Ну а мы уже 11 лет пожимаем плоды исторического поражения «шестидесятников». Собственно, вся философия этого манифеста заложена во первых строках нашего старо-нового гимна: «Россия – священная наша держава». В развернутом виде - Священная Византийская империя русской нации.

Поразительно другое - как стремительно заявила партия власти о принятии ею михалковского манифеста, так сказать, на вооружение. За несколько часов пытливые единороги овладели текстом и прониклись им до глубины своей бесхитростной души.

Итак, идеологи партии власти торжественно заявили, что им глубоко импонирует программа остановки в России исторического времени. Выпасть из динамичного окружения Китаем с одного фланга и либеральным Западом – с другого фланга, закуклиться в своей «континентальной империи» и попытаться остановить время...

(Автор предоставляет другим публицистам сыпать бесконечными историческими примерами того, как суровая реальность «открывала» подобные закрывшиеся в себе и отказавшиеся от реформ «священные» державы. Можно начать с чтения вслух толстовского «Петра Первого», а можно – с разглядывания японских гравюр с изображением эскадры коммодора Перри в заливе Эдо. Полагаю, что это только доставит эстетическое наслаждение.).

Добавлю только то, о чем пока говорится мало: что хоровое декламирование партией власти своих имперских пристрастий – это чудовищный удар под дых всем друзьям и сторонникам России в ближнем, среднем и дальнем зарубежье. Какой это неубиваемый козырь в руки всем поклонникам теорий^*** об имманентной имперской сущности России! И воображение отказывает представить, с каким выражением эти континентально-имперские фантазмы пересказывают сейчас в горах Кавказа (и к северу, и к югу от хребта).

Манифест насчет права и правды очень похож на идеологеммы вишистского правительства. После разгрома летом 1940-го престарелый маршал Петен покорил и успокоил растерянные французские души: «вот, дескать, к чему привели все эти масонские «либерте, эгалите, фратерните» - боши в Париже! Отныне наши лозунги: Вера-Труд-Авторитет».

Пафос режима Виши был в том, чтобы спасти традиционную «крестьянскую Францию», которую Третий рейх «счастливо» избавил от «развратного» и вечно бунтующего Парижа и от индустриального севера страны, но которой зато формально оставили империю^****. Он отрекался от почти двухсот лет французской истории начиная с энциклопедистов и тем более от Великой революции 1789-94 годов. Это был режим капитуляции, и не только военной, но и главное – духовной.

И теперь, спустя 70 лет, российская партия власть торжественно заявила – ей по душе только такая «вишистская» доктрина исторической капитуляции. Далеко отброшены нестиранные фиговые листки «управляемой и суверенной демократии», и нагло засверкал имперско-просвещенной духовно-консервативный «геоавторитаризм».

Вместо эпилога. За два года до начала Первой русской революции в Зимнем дворце прошел роскошнейший костюмированный бал в стиле царствования Алексея Михайловича Тишайшего. Это отечественная правящая элита демонстрировала всему миру, что ее идеал - допетровская Святая Русь. Ну, а мир (англичане, японцы, немцы...) мотал на ус.

^* Козлизм – это особое состояние души, будет время, напишу о сем феномене отдельно. Некоторым аналогом его может быть арготическое полупи*ор.

^** Вообще вести идеологическую полемику с гениальным исполнителем роли сэра Генри Баскервиля – это некоторое дурновкусие.

^*** "О, сколь же мудр профессор Бжезинский!" - сейчас восклицают они.

^**** По крайней мере ее африканскую и ближневосточную части. Алжир и Тунис заняли немецкие и итальянские войска, а Индокитай - японцы, но французскую колониальную элиту оккупанты не тронули.

Во вторник, 2 ноября 2010 года, в 16.00 в Музее и общественном центре имени А. Сахарова (ул. Земляной вал, д. 57, стр.6, проезд до ст. метро "Курская", "Чкаловская", "Таганская") состоятся Общественные слушания на тему: "Итоги второго процесса Ходорковского-Лебедева: вердикт общественности".

В течение полутора лет, пока шел процесс Ходорковского-Лебедева, на судебных заседаниях в Хамовническом суде Москвы присутствовали российские и зарубежные правозащитники, общественные и политические деятели, эксперты, политологи, деятели культуры и науки, журналисты и другие граждане России.

Данные Общественные слушания - это подведение итогов проведенного многомесячного мониторинга, на которых общественность вынесет свой приговор, свой вердикт.

Кто неравнодушен, кто был на процессе, кто своими глазами видел абсурд происходящего - приходите на собрание общественности.

Кровь, капает, капот, калечить, казнь, Кремль, координация, курс. Кавказ, курс, координация, криво, курс, координация, кокаин, колоться, кровь, карать. Криво. Колониализм, кривой.
Кремль, крепкий. К...
Колокол. Как? Кавказ, концепция, курс, координация, клевета, Кремль, клевета.
Кавказ. Какой? Концепция, кардинальный, курс. Каторга. Колебание, команда, колыхнуть.
Кабала, кандалы. Концепция, кабинет, кавардак, каверза, кавказец, кадры, курс, кадровый, каждый. Кинжал, Кавказ, консервативный. Контраст, клин.
Коалиция, календарь, команда. Канитель.
Канон, коварный, кануть. Канон, каллиграфический, кануть. Когда?
Количество, команда, камера. Команда, квалификация, капитал, капиталовложение, корректировать Канон, конкретный. Колебать, количество, капкан, комитет, карьерист, кляуза, компрометировать.
Клятва, конспирация, корень, красноречие, каскад. Километры.
Квалификация. Коалиция, колоссальный, концентрация, крепнуть, качество, казна.
Комбинация, комментарии. Коммерция, коммуникация, конкурировать, концентрация, кредит.
Кто? Конгресс, кворум. Когда? Крест, Коран, контакт, космополитизм.
Конвульсия, конфузить, капитуляция, конец, компенсация, конечно.
Кавказец, космополит. Кафе, клиентура, качество. Клуб, композиция. Культура, книга, кипа. Кинофильм, кинотеатр, камера.
Конституция.
Констатировать класс.
Колыхнуть...

Конец

Как-то неоправданно быстро сошла на нет тема синяков Владимира Владимировича. Не беря в расчет объяснения пресс-секретаря премьера о неудачно упавшем на физиономию начальника свете, большинство сведущих людей сходятся на косметической версии. Если действительно предположить, что нацлидер пошел-таки по скользкой дорожке нарциссизма (что я предполагал в одной из своих публикаций), то опасения за психическое, а то и физиологическое здоровье премьера становятся далеко не простой формальностью. Между прочим, после Киева он отправился в Самарскую область, где некоторые из лицезревших Путина наличие «припухлостей» подтверждают.

Куда заведет эта скользкая дорожка НАШЕ ВСЁ, остается только гадать. Я всегда считал, что поцелуи детей в живот, дружба с монакским принцем Альбером и откровенные фотосессии (по пояс) до добра не доведут. Ощущение такое, как говаривал герой Лесли Нильсена из "Scary Movie-3", что за кремлевской стеной дела творятся похлеще, чем в свое время в NEVERLAND’е у Майкла Джексона.

Возможно, милые истории про «старика Кабаева» не так уж и сомнительны... по сравнению с чем бы то ни было еще.

Господин Чубайс!

Ваше заявление газете Handelsblatt, если оно правильно процитировано, лежит за пределами этики и нравственности. Читаешь - и прямо мороз по коже! Не может быть "преувеличенным" внимание к судьбе любого человека, когда речь идет о его свободе, о его судьбе, и еще шире - о жизни и смерти. Ваша (я нарочито пишу слово ВАША) и ваших единомышленников модернизация ничего не стоит, пустое бряцание словом, если за ней стоит такое отношение к человеку.

Я сейчас не говорю конкретно о Ходорковском, Лебедеве, Пичугине и других юкоcовцах, попавших в мясорубку российского правосудия.

Я задаю Вам вопрос: для кого Вы собираетесь свершить эту пресловутую модернизацию - для галочки и отчетности, распилив неведомо сколько миллиардов? Или для людей? Если для людей, то прежде всего нужно людям вернуть чувство собственного достоинства и веру в тех, кто эту (именно эту, "сколковскую") модернизацию задумал.

Думаю, суд над Ходорковским и Лебедевым разрушил эту веру до основания. Конечно, ее рушили, но не столь ужасающими темпами, предшествующие шаги власти - разрушение Конституции и так называемая ВЕРТИКАЛЬ власти, законы, направленные против общества, принятые в последние годы, невиданная никогда в истории человечества по размаху приватизация - прихватизация общенародного достояния.

У нас ведь сегодня уже не власть, а от вершины вертикали, включая и суды всех инстанций, до последнего чиновника - коллективный маньяк Чикатило. Маниакально воровать, засуживать, убивать, обманывать - это краткий перечень дел, которыми занята власть.

Мы уже пережили одну модернизацию. Она началась с освобождения всех (всех до одного) политзаключенных. Она была неожиданной в нашем застое и краткой. Мы были доверчивы, радостны и добры. Не провели люстрацию, не вычистили авгиевы конюшни всяких Органов, вместо Учредительного собрания, избранного народом, доверили создание Конституции учредительному совещанию. И много еще чего не сделали. И мы очень быстро продали ту модернизацию за "чечевичную похлебку" и столь многообещающий ваучер. Теперь вот вы хотите, чтобы нынешней политической элите доверили ВАШУ модернизацию. Вначале экономическое чудо, а на второе блюдо - политические изменения. Я слишком старый человек - полагаю, что не доживу, но под руководством такой политической элиты (а вы ведь и есть эта самая элита) страну, хоть она, родимая, долготерпелива, ждет один лозунг - "Вставай, страна огромная". И она встанет. Очнитесь и обернитесь лицом к человеку - это не только к вам относится. И без вранья. Это ко всей вертикали. Человек – основа любой модернизации.

И одно маленькое напоминание - как раз о вранье. Когда только началась суетня вокруг ЮКОСа, первое лицо государства - Президент страны - заявил, что ЮКОС честно куплен неким "Байкалфинансгруп". Было сказано, что это лично ему известная и достойная фирма (точных слов не помню). У публики это заявление вызвало некую растерянность, потому что журналисты разыскали эту никому дотоле неизвестную "груп" в каком-то затрапезном здании в Тверской области, рядом то ли с пивной, то ли с закусочной.

И вот прошло два суда. И только что объявили - на пороге третий. И никто из этой таинственной "груп" не появился в заседании суда - ни в качестве свидетеля, ни в качестве покупателя и ни в каком другом качестве. Так, может, именно этот "Байкалфинанс" украл все то, что инкриминируется Ходорковскому и Лебедеву? И уместен второй вопрос, сквозной в романе Максима Горького: "Да был ли мальчик? Может, мальчика-то и не было?" И третий вопроc: может, был какой-то другой мальчик? Почему и как мог наш российский суд обойти молчанием то, в чем уверял всю страну ее президент?

Вы считаете, что осуждение Ходорковского и Лебедева - ошибка. Ошибки исправляют. Я считаю осуждение их, так же как и осуждение Пичугина, преступлением. За преступления судят.

Я, Казанцев Роман Сергеевич (Пупкин Василий Иванович, Пим Артур Гордон, зовите меня Измил et cetera), в соответствии со ст. 31 Конституции РФ и Федеральным законом № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, шествиях, демонстрациях и пикетировании» уведомляю вас о проведении мною митинга 31 октября 2010 г. в 18.00 на Триумфальной площади г. Москвы, посвященного защите ст. 31 Конституции Российской Федерации от превратной и оскорбительной для граждан трактовки упомянутой статьи со стороны исполнительной власти. Это я про вас.

Возможно, вы будете удивлены – но я, Пупкин Василий Иванович, гражданин России, не являюсь членом ни Национал-большевистской партии, ни Международной Хельсинкской группы. Также я не состоял сотрудником каких бы то ни было пятых колонн либо зарубежных разведок - о чем могут свидетельствовать мои соседи, всегда отмечавшие мое трезвое поведение.

Меня зовут Артур Гордон Пим, и я считаю унизительным для себя то, что исполнительная власть продолжает считать меня объектом манипуляций с чьей бы то ни было стороны. Так вышло, что я пользовался законом всемирного тяготения задолго до того, как узнал фамилию Ньютона. И, при огромном уважении к заявителям акции, сформулировавшим «Стратегию-31», я остаюсь в известном недоумении: отчего это садовник полагает, что сможет договориться с господином Ньютоном, чтобы яблоко падало хотя бы медленно и не больно?

Зовите меня хоть Измаилом, хоть Чертом Лысым – но яблоки посыплются лишь когда созреют - и сразу всей массой, еще и помноженной на ускорение. 200, 800 или пять тысяч фруктов будет этот урожай – зависит уже не от садовника; тем меньше это зависит, например, от Лимонова.

Тех же, кто полагает себя способным влиять на ход физических процессов, я уведомляю о том, что я, Казанцев Роман Сергеевич, в соответствии со ст. 31 Конституции РФ et cetera...

В декабре вам придется договариваться уже со мной. Адрес в редакции.

В спорах о том, что такое хорошо, а что такое плохо применительно к акции 31 октября на Триумфальной, эмоциональная составляющая играет огромную роль. Оно и естественно: спорят те, для кого вопрос свободы собраний стал личным, а «борьба за площадь» - личной борьбой с режимом. Порой эмоции перехлестывают через край. Тогда мы слышим и читаем о подлости, предательстве, провокациях и т.п.

Эмоционально я и сам, пожалуй, на стороне «непримиримых». Ведь я, как и другие, боролся не за право провести митинг за свободу собраний на Триумфальной, а за свободу собраний в России в целом. И митинг на Триумфальной, согласованный или нет, лишь символ этой более широкой борьбы. Поэтому естественно было бы, чтобы большой, не сталкивающийся с препятствиями и ограничениями власти митинг был ее финалом, символизировал завоевание российским обществом реальной свободы собраний.

&nbspДля власти же, наоборот, естественно было бы поскорее лишить борьбу за соблюдение 31-й статьи Конституции символа, согласиться на митинг на Триумфальной и не менять ситуацию в целом. Понятно, что внятным символом борьбы против нарушений и ограничений права на свободу собраний Триумфальная площадь может быть только при условии отказа властей в проведении мероприятий на ней. Только в этом случае в борьбе за площадь есть единство формы и содержания, порождающее очевидные ясность и справедливость позиции митингующих, вовлекающее в ряды борющихся новых и новых людей.

&nbspДля меня остается загадкой, почему власть не догадывалась соглашаться на акции по 31-м числам раньше. Версий можно предложить и предлагается много. Все они, однако, нелестны для интеллектуальных и стратегических способностей принимающих решения представителей режима.

&nbspТак или иначе, мы не можем помешать власти согласиться наконец с поданным уведомлением раньше, чем в стране достигнута свобода собраний, и тем самым, признав, с одной стороны, нашу победу, попытаться, с другой стороны, выбить у нас из рук оружие. Рано или поздно это должно было случиться. В чем я согласен с Эдуардом Лимоновым, так это в том, что нам, требующим неукоснительного исполнения закона, безусловного соблюдения уведомительного принципа публичных мероприятий, не только незачем, но и прямо противопоказано идти на уступки власти, добровольно ограничивать себя в правах, искать с властью какого-то компромисса.

&nbspПосмотрим, что произошло с 31 октября. Я явлюсь рядовым участником акций по 31-м числам на Триумфальной площади, поэтому сужу о событиях по публичным заявлениям организаторов и участников оргкомитета Стратегии-31.
Организаторами было подано уведомление на митинг на Триумфальной площади. Мэрия не предложила им изменить ни место, ни время мероприятия. Между тем именно с таким предложением (точнее с отказом от его принятия) связывает закон (Федеральный закон N 54-ФЗ "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях") запрет на проведение публичного мероприятия, уведомление о котором было подано в установленные сроки.

&nbspПункт 5 статьи 5 этого закона устанавливает, что «организатор публичного мероприятия не вправе проводить его... если с органом исполнительной власти субъекта Российской Федерации... не было согласовано изменение по их мотивированному предложению места и (или) времени проведения публичного мероприятия». Именно этой нормой закона в 99% случаев обосновываются фактические запреты на проведение оппозиционных митингов и шествий. Именно в случае поступления от властей предложения об изменении места и времени должна согласно закону запускаться процедура согласования публичного мероприятия.

В случае же если от властей предложения об изменении места и времени не поступало, говорить о согласовании невозможно. Мероприятие проводится в соответствии с поданным уведомлением.
&nbsp
С мнением же властей о допустимой численности участников публичного мероприятия ситуация другая. Закон требует от органа власти «довести до сведения организатора публичного мероприятия информацию об установленной норме предельной заполняемости территории... в месте проведения публичного мероприятия». Эта информация не является условием проведения мероприятия и не требует никакого ответа - ни положительного (согласия), ни отрицательного (отказа) - от организаторов. Даже если такой ответ по каким-то причинам дается, он не влечет за собой никаких правовых последствий.
&nbsp
Таким образом, митинг на Триумфальной стал «согласованным» или «разрешенным» (оба термина не совсем верны, но специального термина для беспрепятственно проводимого митинга у нас нет) через три дня после подачи уведомления, когда выяснилось, что мэрия не выдвигает предложений изменить место и время мероприятия. Именно тогда стало ясно, что достигнута победа.

&nbspВ силу вышесказанного, с юридической точки зрения, на мой взгляд, говорить о чьем-то (прежде всего Людмилы Алексеевой) согласии на меньшее число участников митинга и некоем «предательстве» бессмысленно. Я не касаюсь при этом вопроса о непристойности и недопустимости слов «предательство» или «подлость» в отношении таких людей, как Людмила Алексеева и Сергей Ковалев. Их использование выходит за рамки всяких приличий и компрометирует тех, кто их употребляет. Равно бессмысленно говорить об особой (в отличие от остальных организаторов) заслуге Людмилы Михайловны в достижении победного результата. Юридически статус митинга на Триумфальной от ее переговоров и согласий не изменился.

&nbspОднако поскольку закон и не требует в данном случае от организаторов публичного мероприятия никаких дополнительных согласований и переговоров, то если уж не соглашаться с Людмилой Алексеевой, так не с юридической, а с политической и моральной точки зрения. Раз власть согласилась с поданным уведомлением, надо проводить мероприятие в соответствии с ним, а не идти на поводу у власти, ведя беспредметные и не предусмотренные законом переговоры. Тем более нехорошо такие переговоры выглядят, когда без согласования с двумя другими организаторами и с представительным оргкомитетом их по своему произволу ведет один человек, даже такой уважаемый, как г-жа Алексеева. Тут, я лично считаю, Людмила Михайловна допустила серьезную ошибку.

&nbspНесмотря на то, что легальный митинг на Триумфальной на условиях, указанных в уведомлении, - большой успех Стратегии-31, можно и нужно придираться ко всем действиям власти, которые несут в себе элемент произвола и покушения на свободу собраний. В данном случае это и установка забора на большей части Триумфальной площади, и попытка выделения под митинг площадки, якобы вмещающей только 1000 человек (800 участников и 200 журналистов), и требование подписания организаторами не предусмотренных законом согласий и писем.

&nbspПо сумме вышеуказанных причин неизбежностью оказывается проведение 31-го октября на Триумфальной площади фактически двух акций: говоря привычным языком, «согласованной» и «несогласованной». У организаторов обеих есть своя, заслуживающая уважения логика борьбы за свободу собраний, а реальная ситуация вполне допускает двоякое толкование. На мой взгляд, главное не пойти на поводу у власти и не переругаться, а на какую из акций идти – неважно. Лично я постараюсь принять участие в обеих.

Власть впервые пошла на уступки и после долгих торгов согласовала митинг в рамках Стратегии-31 с ограничением числа участников до 800. Ежу понятно, что это ограничение незаконно, как, впрочем, и сам забор на Триумфальной. И все же это маленькая победа оппозиции: власть прогнулась и уступила!

Но самое важное то, что эта передышка нужна и самим участникам Стратегии 31. Во первых потому, что на согласованном мероприятии мы наконец получаем возможность спокойно и внятно объяснить свою позицию: наши требования, цели, задачи и способы их достижения. Объяснить тем, кто по разного рода причинам не мог приходить на несогласованные митинги. А это, на мой взгляд, просто необходимо.

Далее. Не согласен с теми, кто говорит, что Людмила Михайловна Алексеева ведет себя как "политик", а не правозащитник.

Правозащитники вечные оппоненты власти - любой. Потому что любая власть (в том числе и оппозиция, когда придет к власти) будет нарушать права человека. Существенное отличие будет в том (я по крайней мере на это надеюсь), что если путинская хунта нарушает права человека намеренно и масштабно, то после демонтажа режима грядущая власть сведет такие нарушения к минимуму, а происходить они будут из-за неповоротливости и громоздкости государственной машины. И задача правозащитников - исправлять подобные "косяки". Для этого нужен диалог власти и правозащитников; необходим и поиск компромисса.

Так и со Стратегией-31: мы смогли достичь промежуточной победы; теперь время подвести итоги, собраться с силами и идти дальше: бороться не за часть, а за всю Триумфальную. Отстоим Триумфальную - начнем бой в рамках Стратегии за Юрия Долгорукого; отобьем эту площадь - потребуем вернуть право на шествия по центру Москвы. Именно это надо объяснить людям в спокойной обстановке. Согласование с властями митинга в рамках Стратегии 31, пусть даже и с ограничением числа участников, дает нам эту возможность.

Не спрашиваю, почему в вопросе о митинге на Триумфальной площади Людмила Михайловна Алексеева и Сергей Адамович Ковалев поступили так, как поступили. Не спрашиваю, почему к ним присоединились "Мемориал" и движение "За права человека". Объясню, почему считаю их поступок некрасивым.

Стратегия-31, на мой взгляд, кончилась в тот момент, когда согласие на митинг на Триумфальной на 31 октября дала только один из "держателей лица" Стратегии и АВТОРОВ ЗАЯВКИ НА ЕГО ПРОВЕДЕНИЕ - г-жа Алексеева, проигнорировав Лимонова и Косякина. Сергей Ковалев в этой истории сыграл роль "соломки" для Людмилы Алексеевой, которая одна бы не решилась так поступить, но, видимо, Ковалеву так не кажется. На митинг 31 октября на Триумфальной площади, который разрешили Алексеевой и Ковалеву и в организации которого они вместе с "Мемориалом" и движением "За права человека" решили и имеют несчастье участвовать, я, конечно, не пойду. И, думаю, не один я.

Я ходил на эти митинги ради того, чтобы власти признали мое личное, а также Лимонова (который подавал на него заявки вместе с Алексеевой и Косякиным) и всех граждан, конституционное право туда свободно приходить (причем независимо от того, какое ограниченное число участников согласуют власти). Поэтому дело не в числе согласованных на 31 октября Алексеевой и Ковалеву участников митинга. Им могли согласовать и 900, и 1000, и 1200 участников. Суть того, что произошло, в исключении Лимонова из числа авторов заявки на митинг, а именно это фактически сделали Алексеева и Ковалев СВОИМ СОГЛАСИЕМ на предложенные мэрией условия БЕЗ СОГЛАСИЯ НА ЭТИ УСЛОВИЯ ЛИМОНОВА И КОСЯКИНА.

Ведь Лимонов и Косякин подавали заявку на 1500 человек и на меньшее число не соглашались (правильно или неправильно, это уже другой вопрос). Людмила Михайловна Алексеева с помощью Сергея Адамовича Ковалева своим согласием на условия, предложенные мэрией, без согласия на эти условия Лимонова и Косякина прикончили Стратегию-31 как принципиальное дело, а в этом была ее сила. (Почему Ковалев давал мэрии вместе с Алексеевой согласие на митинг, заявку на который он не подавал, разумному объяснению не поддается.)

Дальше начинается другая история и другая стратегия. Возможно, она тоже будет интересной, думаю, что на это Людмила Михайловна, "Мемориал", движение "За права человека" и рассчитывают. Но история Стратегии-31 закончилась, и закончилась, к сожалению, еще одной маленькой политической подлостью в большой политической игре "ради победы идеалов демократии". Так это всегда бывает. Когда правозащитные или политические авторитеты кого-то "кидают" (в этом слове нет оскорбительного смысла, это термин, лучше которого я не подобрал), то не иначе как ради большой и светлой или новой цели.

Когда два года назад я решил стать сотрудником свердловской Общественной наблюдательной комиссии (ОНК), я надеялся реализовать задачи оперативной правовой помощи заключенным, находящимся в тюрьмах и колониях, следственных изоляторах и спецприемниках. Считал, что попытки осуществлять правозащитный прием заключенных позволят на новом уровне их консультировать и защищать их права.

Я побывал в различных колониях и СИЗО, в большинстве из них многократно, в связи с грубыми нарушениями прав человека со стороны должностных лиц ГУ ФСИН. В частности, многократно посещал СИЗО-1 в Екатеринбурге при получении информации о конкретных нарушениях прав человека на жизнь и здоровье, больше всего по проблеме распространения туберкулеза и неудовлетворительного лечения. Также посещал исправительные колонии (ИК), лечебные исправительные учреждение и изоляторы временного содержания (ИВС) в городах Ивдель, Нижний Тагил, Верхотурье, Каменск-Уральский, Богданович, Сухой Лог, Березовский, в поселках Сосьва и Восточный.

Если перевести нашу деятельность в цифры, то за период реальной деятельности ОНК Свердловской области – с марта 2009 года (когда начала функционировать ОНК) и по октябрь 2010 года - удалось посетить и провести выборочное обследование ситуации с правами человека в 25 исправительных учреждениях и 13 изоляторах временного содержания. При посещении мест принудительного содержания граждан мы проводили выборочные встречи с заключенными по вопросам обеспечения их права на жизнь, здоровье, человеческое достоинство, юридическую защиту.

Мы зафиксировали неприемлемые условия пребывания заключенных: высокую заболеваемость туберкулезом в СИЗО-1, непригодность здания в СИЗО-1 для содержания туберкулезников, отсутствие необходимого лечения. Были также установлены факты сокрытия преступлений против заключенных в ИК-62 в Ивделе, в колониях поселка Сосьва, ИК-52 в Камышловском районе.

При очень большой территории Свердловской области, разбросанности исправительных учреждений, нередко при отсутствии дорог (пос. Сосьва, Гари, Азанка и др.) поездки занимали по нескольку дней; еще время уходит на оформление актов и заключений по результатам поездок. По моим подсчетам, за неполных два года работа в ОНК заняла лично у меня не менее 30 рабочих дней.

Большую трудность представляло нередкое отсутствие второго человека для чрезвычайного посещения колоний. Мы можем инспектировать любое учреждение только в том случае, если нас как минимум двое. Но очень часто не находилось человека из ОНК, который был бы готов поехать со мной в СИЗО, ИВС или спецприемник даже в экстренных случаях. Приходилось откладывать посещение на неопределенное время.

Моим напарником в большинстве экстренных случаев мог быть Алексей Соколов, мой коллега и соратник по ОНК. Но против него было сфабриковано уголовное дело, сейчас он отбывает срок вдали от дома. Я считаю, что происшедшее с Алексеем говорит о реальности угрозы фабрикации дел против активных членов ОНК. Алексей был активен, вскрывал факты нарушения прав заключенных, факты коррупции и жестокости сотрудников ГУ ФСИН, и его таким образом «нейтрализовали».

Были попытки дискредитации и моей деятельности. Органы внутренних дел Свердловской области пытались изыскать компромат против меня, когда я посещал ИВС в Березовском 21 октября 2010 г., под предлогом поиска каких-то документов в сумке. Безусловно, такие действия связаны с активной деятельностью членов ОНК.

Но это что касается активных членов ОНК. Увы, не все таковыми являются. Взять хотя бы работу ОНК с мая по сентябрь 2010 года. По сути никакой работы не было. И из-за проблемы «второго человека» мне очень часто приходилось действовать как представителю правозащитной организации, без полномочий ОНК. В таких условиях я посетил более 30 колоний, оказал поддержку многим десяткам зэков, части из них в судах, что невозможно в рамках ОНК.

В октябре мне все же удалось расшевелить нашу комиссию: я вынудил председателя ОНК Степанову дважды посетить СИЗО-1 в связи с проблемой туберкулеза. 21 октября поездка в Березовский, о которой я писал выше, состоялась при участии еще двоих членов ОНК.

Практическая деятельность комиссии внесла определенные изменения в представления о реальной деятельности правоохранительных структур власти, вынужденной считаться с результатами своей деятельности. При всей скромной возможности общественников осуществлять свою деятельность за счет личного времени и финансовых средств, органы власти вынуждены обращать внимание на многие, даже непрофессионально полученные сведения по фактам нарушения прав человека в местах принудительного пребывания граждан и принимать определенные меры по предотвращению этих нарушений.

Об эффективности деятельности ОНК в Свердловской области говорить пока рано. Из-за продолжающейся закрытости и часто необъективного предоставления информации по формальным ответам органов власти невозможно дать объективную оценку ситуации по таким проблемам, как распространение туберкулеза, физическое и моральное насилие над заключенными, трудности с лечением опасных заболеваний, реабилитация заключенных перед освобождением. Невозможно до конца осветить и проанализировать и многие другие вопросы, возникшие в результате деятельности ОНК.

Я планирую войти и в следующий набор ОНК по Свердловской области и намерен продолжать активную работу в комиссии.

О метафизической стороне акции художника Тер-Оганяна в защиту художника Мавроматти

Сама акция заключалась в следующем: художник Тер-Оганян, выставивший ряд требований перед устроителями русской выставки в Лувре, так и не встретив поддержки и понимания ни у художников, ни у кураторов, был вынужден встать с плакатом перед зданием парижского музея с требованием изъять свои работы с выставки: "J'exige de retirer mes tableaux du Louvre". Основным требованием Тер-Оганяна была выдача болгарского паспорта находящемуся в вынужденном изгнании художнику Мавроматти. В противном случае Мавроматти, которого преследуют в России по 282-й статье Уголовного кодекса за проведение одного перформанса, будет вынужден в качестве протестной акции прибегнуть к публичному самоубийству. Об этой акции можно прочитать в блоге самого Тер-Оганяна.

Бурное обсуждение позиции Тер-Оганяна и его художественной акции в поддержку Мавроматти накалом дионисических страстей напомнило мне об Элевсинских мистериях. Тех самых, у которых христианство позаимствовало позднее свою литургию. В самом деле, "борьба против экстремизма" в правовом поле 282-й статьи УК РФ имеет и некоторый метафизический аспект: героическое = иррациональное = "дионисическое" (как назвал бы его Ницше) вступило в борьбу с гедонистическим = рациональным = "аполлоническим". В древности Дионис являлся вовсе не богом виноделия и вина, как принято считать в наше непросвещенное = непосвященное = профанное и далекое от всякого героизма время. Дионис изначально был богом, курирующем духовную трансформацию посвященного в Элевсинские мистерии. Кстати, элевсинские мисты (посвященные) не были "верующими" в современном значении слова, они были "знающими" - самая главная тайна жизни любого живущего на земле человека заключается в знании того, что будет с ним, когда он умрет. Верующий верит в некий будущий посмертный сценарий (христианский, исламский, буддистский и т.д.), а знающий просто знает. Элевсинский мист не был банальным "язычником", каким выставляют его недообразованные православные батюшки, - он был именно "знающим".

Знание выше веры. Об этом не принято нынче широко говорить, так как это никак не вяжется с генеральной линией партии, а российские госчиновники-партийцы далеки не только от народа, но и от всякой не приносящей стабильного дохода метафизики. Они не погружаются в классические древние тексты, изучив латынь и древнегреческий. Они просто идут в церковь и крестятся. А в свободное от походов в церковь время госчиновники борются с коррупцией и самозабвенно служат русскому народу. А также дают согласие на уголовное преследование всякого художественного свободомыслия. Так, например, Владимир Устинов в бытность свою генпрокурором писал: "Для меня как Генерального прокурора и как мирянина Русской Православной Церкви, а равно для миллионов моих единоверных соотечественников, далеко не безразлична судьба нашей России, которая в моем сознании отождествляется с Православием и верой, с пониманием того, что только обращение к вечным и непреложным христианским истинам способно предоставить подлинные перспективы возрождения народу России, обрести людям подлинный смысл своего бытия и спасение". В итоге художник-безбожник Тер-Оганян и художник-верующий Мавроматти, как несогласные с прокурорской позицией "подлинного смысла своего бытия и спасения", после возбуждения двух уголовных дел по статье 282 УК РФ были вынуждены покинуть Россию, ибо, как пишет экс-генпрокурор далее, "ряд ключевых позиций и даже целые пласты современной российской жизни, которые, как мне кажется, уже давно должны быть освоены и облагорожены Православием, остаются пока в запустении и не обогащены нормами христианской нравственности".

То есть по сути "обогащением нормами христианской нравственности" нынче занимается прокуратура. После серии уголовных дел, возбужденных против деятелей искусства, следующим закономерным этапом "обогащения" должны стать уголовные дела против преподавателей классических гимназий, переводчиков классической литературы, историков философии и самих философов - ведь они насаждают "не облагороженные православием ценности". Далее - по уже много раз отыгранному сценарию и по многочисленным заявкам трудящихся, верующих в "вечные и непреложные христианским истины", - заполыхают костры, в которые полетят книги, которые к Православию не имеют никакого отношения. В костер с легкой праведной руки трудящихся-верующих полетят Платон, Плутарх, Овидий, Гомер, Ямвлих, Ницше и т.д. и т.п., список будет огромен.

Вернемся, однако, к богу Дионису, разорванному титанами, и к художникам Тер-Оганяну и Мавроматти: акции "Юный безбожник" и "Не верь глазам своим" являются по сути дионисическими и посвящающими - и Тер Оганян, и Мавроматти героически творили ценой собственной крови и в результате оба из-за уголовного преследования вынуждены жить в изгнании. Их художественный героизм мало кому понятен и почти не нашел отклика даже в арт-среде: гедонистическо-гламурно-аполлоническое арт-сообщество не в состоянии оценить подлинность настоящего дионисического художественного жеста. Герои в наше негероическое время одним кажутся циничными самопиарщиками, другим - полными идиотами. Между тем болгарское правительство отказывается продлевать Олегу Мавроматти паспорт и намерено депортировать художника в Россию, где ему грозит реальный тюремный срок.

В знак протеста Олег Мавроматти готов провести акцию публичного самоубийства. И это не пустая пиар-провокация, а настоящая дионисическая акция. Акция ценою человеческой жизни.

Подписать письмо в поддержку Мавроматти можно тут!

Дорогой и бесконечно уважаемый Юрий Алексеевич! Дорогой друг!

Поздравляю от всего сердца. Неважно, что оно больное, а важно, что искреннее.

Многих лет на радость друзьям и близким и в помощь нашей больной стране.

С памятью в душе об Андрее Дмитриевиче, от его и своего имени,
Елена Боннэр

В защиту Людмилы Алексеевой и Сергея Ковалева

На всех доступных ему ресурсах Эдуард Лимонов называет «подлым» поведение Людмилы Михайловны Алексеевой, согласившейся на «компромиссный» вариант проведения митинга 31 октября на Триумфальной площади (800 участников вместо первоначально заявленных 1500), и не жалеет пренебрежительных эпитетов в ее адрес. Самое мягкое – брошенное Лимоновым в адрес как Людмилы Алексеевой, так и Сергея Адамовича Ковалева, - что они, мол, «устарелые, уходящие типы».

А в ответ – тишина. Никто не ставит на место гражданина Лимонова, возомнившего себя вождем революции и одновременно – ее совестью и честью (впрочем, на сайте «Нацбол.Ру» Лимонова именно «вождем» и называют).

Одни, видимо, считают, что его нынешняя «антипутинская» позиция и придуманная им «Стратегия-31» делают его неприкосновенным для критики, а другие - как это, увы, свойственно интеллигентам - не находят подходящих слов для того, чтобы дать отпор зарвавшемуся хаму, оскорбившему человека с абсолютной репутацией, единодушно уважаемого в российском правозащитном и демократическом сообществе.

Конечно, с точки зрения Лимонова, и Алексеева, и Ковалев – «устарели». Ведь, когда Алексеева и Ковалев выступали против войны в Чечне, при этом Ковалев, будучи уполномоченным по правам человека, вел переговоры об освобождении плененных боевиками российских солдат в Грозном, а затем – об освобождении заложников в Буденновске, Лимонов горячо одобрял действия российских властей. Тогда он заявлял, что «впервые за время президентства президент сделал шаг к стабильности, сохранению границ и объединению русских в русском государстве», и предлагал «ввести цензуру в средства массовой информации на все материалы, касающиеся ситуации в Чечне, запретить журналистам Российской Федерации, под страхом суровых наказаний, находиться в расположении дудаевских формирований и вести оттуда репортажи, освободить от занимаемых должностей военных и гражданских лиц, позволивших себе характеризовать действия правительства, президента и русской армии в Чечне как преступные». А в 2008 году, когда Алексеева и Ковалев выступили против российско-грузинской войны, Лимонов вновь встал на сторону властей России, требовал взятия Тбилиси и обрушился на либералов и правозащитников, осуждающих действия российского режима: мол, «изоляция от своего собственного народа намного опаснее изоляции от мирового сообщества».

Ни Людмила Алексеева, ни Сергей Ковалев не были замечены в восхвалении военного преступника, убийцы и палача Сребреницы Радована Караджича, преданного суду Гаагского трибунала. Не то что Лимонов, заявивший, что «он был настоящим героем своего народа и сделал все, что и должен был сделать на его месте истинный сын боснийских сербов», и что «в глазах сербского народа таким он будет всегда, какое бы решение ни вынес трибунал в Гааге». Да и стрелять по осажденному Сараево (что с восторгом описывает Лимонов в своей «Книге мертвых» - в октябре 1992 года, будучи в гостях у Караджича, он стрелял по Сараево из пулемета) ни Алексеевой, ни Ковалеву в голову бы не пришло.

В отличие от Эдуарда Лимонова, ни Людмиле Алексеевой, ни Сергею Ковалеву никогда бы не пришло в голову призывать к силовому присоединению к России «русскоязычных» областей Казахстана, или заявлять «Россия – все, остальное – ничто!».

И уж конечно, им никогда бы не пришло в голову после трагической гибели Леха Качиньского злорадствовать, что «поляки переусердствовали, видимо, в добывании извинений от России за расстрел польских офицеров в районе Катыни до такой степени, что прогневали Высшие Силы, отвечающие за российско-польские отношения». И что поляки, мол, «надвигались на нас при каждом удобном случае, они приходили к нам с мечом и в армии Наполеона, а с Гитлером не пришли, наверное, только потому, что он избрал их объектом агрессии».

Не принимайте все это близко к сердцу, Людмила Михайловна и Сергей Адамович: оскорбляя вас, Лимонов не сможет нанести ущерб вашей репутации. Зато он может заставить многих приличных людей задуматься о том, стоит ли выходить с ним вместе на площадь. И стоит ли подавать ему при встрече руку.

В видеообращении "приморских партизан", всколыхнувшем недавно Рунет, есть две стороны. Первая - это всплеск интереса и масса откликов, в которых прозвучали и сочувствие разных оттенков, и восхищение — как скрытое, так и нескрываемое. Сотни омоновцев с вертолетами и собаками ловили этих ребят, а они как ни в чем не бывало выбрались в укромное местечко и дают себе интервью... Впечатляет! К тому же они, оказывается, не только местным ментам, но и всей системе вызов бросили и демонстрируют твердую убежденность в своей правоте в преддверии неминуемой расплаты. Это вызывает симпатию.

Фактическая сторона сюжета осталась как бы в тени. Но она на поверхности - стоит лишь без эмоций выслушать этих ребят. Они рассказывают, как зарезали ножом спящего человека - возможно, пьяного, что, впрочем, не подтверждено. Однако фактом этой смерти они не удовлетворены и вдогонку пинают покойного: злобно насмехаются над ним, обзывают и даже грозятся осквернить могилу. Другой подвиг, в котором отчитываются юноши, — застрелили человека в затылок, предварительно избив. Не уточняется, трое били одного или пятеро, но подразумевается, что это была не драка один на один. Истязаемый кричал и звал на помощь, что в особенности забавляет юных робингудов и вызывает у них презрительный смех. Вместо междометий они часто употребляют мат, что, впрочем, простительно: другой речи в своем окружении они скорее всего не слышали. Молодые люди утверждают, что действуют для народа, но не скрывают презрения к слабому и трусливому люду. Не совсем понятно, умеют ли они без высокомерия относиться даже друг к другу: один размахивает во все стороны пистолетом, не замечая, как тычет дулом в лицо сидящему рядом товарищу...

Двоих из них уже нет в живых, трое сидят. Корректно ли замечать всю эту тень сюжета? Ведь они же убивали не просто, а из идейных соображений, со злом боролись... Однако такая борьба со злом напоминает даже не народовольцев или эсеров, которые все-таки убивали конкретных людей за конкретные злодеяния, устраивая предварительно какое-то подобие суда. Тут скорее на память приходят черносотенцы, громившие и убивавшие по признаку национальности, или большевистские комиссары, расстреливавшие за принадлежность к тому или иному сословию. Сам человек, его личность и степень предполагаемой вины в такой борьбе не имеют значения, а хладнокровная безжалостность только приветствуется.

Бесстрашие впечатляет, конечно. Комиссары тоже были бесстрашны — и пленили своей холодной головой и горячим сердцем немало утонченных натур. Однако же что могут наворотить такие вот будущие комиссары, если возьмут в свои руки хотя бы малую толику власти или вдохновят на такие же подвиги хоть малую часть молодежи? Впрочем, неутешительную картину грядущего они сами непроизвольно выдают в своем обращении, отчетливо проговаривая: «...страна катится в пропасть, и мы поможем ей быстрее докатиться до этой пропасти своими убийствами и хаосом... а те, у кого открыты глаза, будут стрелять, убивать, помогать нам...»

Тут уже даже не Ульянов-Ленин, а сам Петр Степанович Верховенский вспоминается. Стереотипы поведения интеллигенции, однако же, недалеко ушли от описанных полтора столетия назад в «Бесах». Трагедии минувших эпох ничему, оказывается, не учат, и образованный слой общества определяет свои симпатии по-прежнему - "себя губя, себе противореча, как моль летит на огонек полночный".

Расплывающемуся в улыбке умиления оппозиционно настроенному интеллектуалу как будто невдомек, что те, кто отчетливо говорит: «Мы не признаем ни федеральные законы, ни местные... Мы свои автоматы пристреливаем по вашей конституции...», — уже нацелили те самые автоматы на его пока еще вполне уютный и приемлемый для обитания мирок. Вирус большевизма заразителен, и он уже вовсю гуляет по России, тряся и лихорадя нервозное, лишенное интеллектуальной и духовной преемственности юное поколение.

Чем-то напомнил мне этих отчаянных ребят из Приморья — и по внешнему облику, и по внутреннему складу — другой герой дня, за которого встала горой куда более крупная часть российской общественности. Это более законопослушный молодой человек, куда лучше владеющий логикой и речью. Однако вирус того же большевизма неуловимо сквозит в его словах и поступках. Я говорю о Егоре Бычкове, борце с наркоманией с помощью наручников. Не сомневаюсь, что это искренний и мужественный парень, действительно веривший, что спасает людей. Однако же методы его полностью вписываются в концепцию, выраженную коротко и ясно одним из "приморских партизан": «Нам ваши законы побоку...»

Ох, откуда я только не слышу в наш пробужденный к новому большевизму век злые насмешки в сторону гуманности и закона. Одна из звезд отечественной журналистики даже термин такой недавно сочинила: инфантильный гуманизм. Такое замысловатое словосочетание прозвучало в радиопередаче, где доказывалась оправданность методов Егора Бычкова в борьбе с наркоманией и... дознавателей на Северном Кавказе в борьбе с терроризмом. Мол, эти самые инфантильные гуманисты, которые ратуют за человечность и закон, только мешают благородным рыцарям решать насущные проблемы. Потому что эти самые проблемы, по мнению автора словосочетания, решать следует любыми методами, будь то жесточайшие пытки и массовые убийства на Северном Кавказе или самопальные тюрьмы с голодом и наручниками в Нижнем Тагиле. «Нам ваши законы побоку», а цель оправдывает средства, как говаривали В.И. Ульянов и И.В. Джугашвили.

Однако сторонники подобных методов почему-то в упор не хотят видеть, что ни одна из этих проблем, будь то терроризм, наркомания или ментовской беспредел, противоправными и бесчеловечными методами не решается, а наоборот, усугубляется, загоняется вглубь, делаясь действительно неразрешимой.

Взять тот же терроризм на Северном Кавказе. Уже десять лет правоохранители отчитываются о несметных количествах «уничтоженных» боевиков — и что же? Чего достигли все эти «зачистки», пытки похлеще средневековых и практика «уничтожения» людей? Только того, что сопротивление зажгло уже весь Северный Кавказ, где дня не проходит без убийства или теракта. Равно и наоборот — сами кавказские комбатанты не добились силовыми методами ничего кроме бесчисленных потерь, ужесточения режима, усечения свобод в республиках. То, что еще лет десять назад можно было распутать тонким и кропотливым миротворческим процессом, теперь заведено в безвыходный тупик, в неисцелимую стадию беды.

Милиция у нас сегодня в таком состоянии, что исправить ее, пожалуй, можно только распустив и создав новую. Что же сделали для этого "приморские партизаны"? К сожалению, ничего - кроме увеличения и без того избыточного зла. Чтобы реально снизить коррупцию, насилие и прочую преступность в милиции, нужны титанические усилия гражданской общественности. А это не зарезать спящего мента, не выстрелить в затылок обезоруженному, на это нужно куда больше ума, выдержки и энергии.

На сайте «Движения за права человека» ведется мониторинг сообщений прессы о пресечении преступлений сотрудников милиции по всей стране. Список пополняется практически ежедневно. Так кто-то ведь добивается возбуждения этих уголовных дел, кто-то трудится над тем, чтобы установить общественный контроль за милицией, не оставлять безнаказанными преступления ее сотрудников. Вот бы куда энергию этих молодых людей! А сколько усилий нужно, чтобы добиться-таки реформы милиции, чтобы понять, как лучше эту проблему решить в наших тяжких условиях. Методы "приморских партизан" — только помеха в таком и без того нелегком деле.

Егор Бычков воевал против наркомании, другой беды нашего общества, с помощью пыток. Хвала тем, кто добровольно пошел на пытки, чтобы излечиться подобным способом. Однако же как можно приковать человека наручниками к койке против его воли? Из благих побуждений? Инквизиция тоже считала, что действует в интересах тех, кого подвергает страданиям. Уровень наркозависимости в городе снизился? Но как этому верить, если главный нарколог России четко говорит, что вылечить наркомана, закрыв его в комнате, невозможно - для этого нужен долгий процесс в стационаре с участием психологов и работников социальной службы. Как бы пригодилась энергия Егора Бычкова, если бы он попытался добиться устройства на Урале хотя бы одного заведения с профессиональным и человечным лечением наркозависимости!

Незадолго до вынесения приговора Бычкову мне с обыкновенным спамом стали приходить призывы в его защиту (завидный энтузиазм - за политзэков бы так заступалось!). Там были и приглашения вступить в группу с таким названием: "За продажу наркотиков — сажать пожизненно!" Вот так лозунг! Особенно с учетом всех, мягко говоря, несовершенств нашего правосудия. Неисцелима, однако, эта большевистская уверенность, будто арестами и тюрьмами можно хоть что-то всерьез исправить. Боюсь, и расстрела бы потребовали, не будь у нас моратория.

Наше общество испытывает тяжелейший дефицит человечности. Однако же я надеюсь, что есть еще люди, убежденные в том, что истязаниями и убийствами не победить зла. Таким людям не нужно благоденствие в мире решенных проблем, достигнутое насилием и жестокостью. На них-то вся и надежда.

Уважаемый Юрий Алексеевич!

В нашей стране по пальцам можно пересчитать людей, которые могли бы похвастаться столь богатым опытом и столь впечатляющими достижениями в таких разнообразных сферах, как теоретическая физика и дипломатическая служба, разработка ракетно-космической техники и руководство ведущим российским вузом. Сегодня особенно потрясает Ваша по-прежнему неуемная энергия и неустанное стремление действовать во имя общественного блага.

Хотел бы пожелать Вам крепкого здоровья, счастья и реализации всех Ваших планов, прежде всего нашей общей задачи – чтобы Россия стряхнула с себя путы нынешней бизнес-диктатуры и стала по-настоящему свободной и процветающей страной.

С глубоким уважением,

Михаил Касьянов

В трифоновском "Долгом прощании" молодая актриса сталкивается с тем, что теперь назвали бы сексуальным домогательством со стороны режиссера. "Подруги говорили: "Чего ты уперлась? Мужик уязвлен, согласись для смеха. Подумаешь, не убудет". Примерно с такими же доводами еще недавно обращались многие наши системные либералы к лидерам Стратегии-31: "Не видите, что ли, правитель уязвлен, ну согласитесь выходить не на Триумфальную, а на Болотную или куда еще - подумаешь, не убудет". В ответ эти практичные люди слышали, что в 31-й статье про экстерриториальность Триумфальной площади ничего не сказано и что от компромисса с властью за счет конституционного права граждан всем нам именно что убудет.

В последние дни обстановка изменилась - теперь начальство милостиво допускает оппозиционеров на Триумфальную, но настаивает на ограничении числа участников акции. Тут обрадовалось даже решительное движение "Солидарность". Оно "считает победой оппозиции согласование протестного митинга на Триумфальной площади 31 октября и готовность властей отказаться от насилия во время его проведения". Ну, насчет отказа от насилия еще неизвестно. Некое значительное лицо туманно пообещало, что все, кто выйдет на площадь в назначенный день и час, будут в безопасности, а это может подразумевать и то, что "лишних" будут мирно препровождать в участок. А главное, удручает та готовность, с которой наши благонамеренные граждане (в том числе и некоторые прославленные правозащитники) приветствуют такие "уступки Кремля". В конечном счете уступают в такой ситуации не власти, а их оппоненты. И уступка эта никак не на пользу гражданскому обществу.

Между тем некоторые комментаторы вообще не принимают Стратегию-31 всерьез. Устало-ироничный Леонид Радзиховский полагает, что если бы протесты в России были, как во Франции, по поводу пенсионного возраста или чего-то другого, прямо связанного с нашим карманом, то не было бы и никаких споров из-за места для демонстраций - вопрос был бы решен явочным порядком. А тут речь идет о чем-то несущественном - о каких-то там правах граждан. "Зачем вы собираетесь? Чтобы сказать «мы собираемся, потому что нам запрещают собраться»? Или есть еще что-то? Ну, если есть еще что-то, ну скажите... Если сказать нечего, то имеет место чистая игра. Ну, играйте дальше. Я, например, большой сторонник игр. Это развлекает и их, и тех, кто наблюдает за этой игрой. Мы – бесплатные зрители". Видимо, г-н Радзиховский и другие "бесплатные зрители" искренне не могут уразуметь, как это находятся люди, дорожащие свободой и достоинством и даже готовые с риском для себя отстаивать эти отвлеченные и бесприбыльные штуки.

Но в определенном смысле Леонид Александрович прав. То, что происходит сейчас вокруг митинга 31 октября на Триумфальной, действительно напоминает игру между властью и оппозицией. Но правила этой игры устанавливает один из партнеров. И делается это таким же образом, как в "Поручике Киже" Тынянова: "Перед сном он (поручик Синюхаев. - Н.Р.) садился играть со своим денщиком в карты. Он выучил денщика в контру и в памфил, и когда денщик проигрывал, поручик хлопал его колодой по носу, а когда он сам проигрывал, то не хлопал денщика".