Наталья Уварова – потомок известного графского рода, пожилая, но веселая и вечно молодая в душе французская журналистка, которую часто можно видеть на оппозиционных акциях, в Химкинском лесу или в Козихинском переулке.

Глядя на наглый праздник жизни нынешней доморощенной «элиты», Наталья как-то заметила мне: «Моя бабушка (урожденная княжна Волконская) любила повторять: никогда не презирай простой народ, мы его слишком презирали, и из-за этого с нами и случилось то, что случилось. И вот, - добавила Наталья, - я вижу, что эти новые идут тем же путем и придут к тому же результату».

Раньше Наталья работала в «Франс Суар», но была уволена за свои антипутинские статьи в 2008 году, сразу же, как только газету купил (и впоследствии погубил) Александр Пугачев, сын известного Сергея Пугачева. Сейчас она – московская корреспондентка вебсайта slate.fr. Но и там у Натальи начались неприятности... из-за ее антипутинской позиции.

По данным Натальи, в Париже (с филиалом в Москве) существует целая группа, профессионально занимающаяся отслеживанием недружественных Путину публикаций во французской прессе, с последующим написанием критических статей в блогах и возмущенных писем в редакцию. Наталья и стала одной из жертв этой скоординированной кампании, причем основной довод ее оппонентов заключался в следующем: она базируется только на оппозиционных источниках (т.е. «Эхо Москвы», «Новая газета», «Ведомости» - всех, которые неподконтрольны или слабо подконтрольны Кремлю) и потому чудовищно искажает радужную российскую действительность. Действительность же, с точки зрения лобби, такова: Путин – великий человек, которого можно поставить в ряд только с двумя личностями в истории: Махатмой Ганди и Де Голлем (буквально так и пишут!), который поднял Россию с колен, окоротил зарвавшуюся Америку и за это пользуется заслуженной всеобщей поддержкой своего народа.

Кроме людей, коммерчески или иным образом связанных с режимом, лобби включает в себя многих потомков первой эмиграции. Этих людей, не разбирающихся в российской реальности и выросших на мифах о «Святой Руси», захваченной и изнасилованной свалившимися невесть откуда большевиками, очень легко взяли в оборот путинские дипломаты, которые говорят им все, что они хотят услышать, и изображают себя (сами будучи выходцами все из тех же структур – КПСС и КГБ) представителями новой, Великой России – России их мечты, освободившейся от 70-летнего большевистского ига.

Лобби проникло достаточно глубоко в административные структуры. По словам Натальи, самый высокопоставленный и влиятельный пропутинский деятель - Жан де Буаю (Jean de Boishue), который является ближайшим советником премьер-министра и, между прочим, очень близок к Московской Патриархии. Одним из центров организации лобби, кроме посольства, является пресловутый «Институт демократии» во главе с главным нашим радетелем демократии и прав человека – Натальей Нарочницкой.

Влияние этой группы установилось настолько, что даже митинги 10 и 24 декабря не испортили во французских СМИ общей радужной картины: о них сообщали мимоходом, и даже в «Монд» писали, что эти митинги ничего неспособны изменить.

В целом, по словам Натальи, во французском истеблишменте падения Путина не хотят, так как боятся, что без Путина будет хуже – обычное настроение посредственных рутинных политиков, которые боятся любых изменений и хотели бы навеки заморозить статус-кво.

В ночь под Новый год хорошо подумать о чем-нибудь веселом и сказочном. Например, о революции.

Одни с ужасом, другие с надеждой, третьи сурово и решительно все чаще сегодня заговаривают о революции. «Русский бунт, бессмысленный и беспощадный! Нам не нужна революция!» «Мы не хотим революций!» «Нет ничего страшнее для жизни государства, чем революция!» «И мы, и мы, – кричат пьяные гости за новогодним столом (и я вместе с ними), – мы не хотим революций!» «Городовой! Подать сюда штыки! Шрапнель! Защитите нас от народного гнева!» Мы выучили урок 17-го года, мы знаем, что на смену февралям приходят октябри, а на смену октябрям приходит лагеря. Были однажды такие вот «декабристы», кого-то там разбудили ─ и пошло-поехало.

Правда, нынче-то на месте страшного народа не свирепые санкюлоты, не солдаты с матросами, а разве что футбольные фанаты, что-то вроде черносотенцев и нацистская шпана, их не так уж и много, но на погром хватит. Правда, многотысячные демонстранты вовсе не они, а как раз наоборот, приличные люди, аккуратно помещающие себя в рамки закона и ОМОНа, заклинающие себя мирностью протеста. Но и тогда, возражают, все начиналось цветами, студентами, интеллигентами (дальше непечатное)... Такая вот история. Такое у нас историческое мышление.

«Нет, – кричат другие гости (и я вместе с ними) – нам нужна именно революция!» «Кипит наш разум возмущенный!» «Нельзя терпеть!» «Кто был никем...» и т.д. Разуму стоит на время перестать кипеть и заняться своим делом: подумать. Кто же у нас «никто», готовый все перевернуть? Православные коммунисты? «Русские», которым нечего терять, кроме своей таинственной «русскости»? Не похожи на пролетариев ребята, кричащие: «Власть миллионам, а не миллионерам! Недра – народу!». Где революционный «класс», где его сознательная часть – «партия», где сознательная часть сознательной части – какой-нибудь ЦИК, где наконец, голова кипящего разума – вождь? Ведь не Дзюганов же? Может, Навальный? Вождь-то он, может, и вождь, да ведомых как-то не усматривается.

Схема революции требует «класса». Всмотревшись в людей с белыми лентами, теоретики говорят: средний класс. Или «РОГ» Белковского: русские образованные горожане. Шутка не ахти: приходится оговариваться, «русские» тут не те «русские». Имеется в виду, что социальный базис путинского ЕдРа, как показывают результаты «выборов», составляют, во-первых, такие нацанклавы, как Чечня, Дагестан, Мордовия и др.; во-вторых, слои преимущественно малообразованные; и в-третьих, глубинка, не считая подневольных бюджетников, военные части, зоны, дурдома и прочих хорошо организованных для правильного голосования граждан.

Лучше сказать: рассерженные образованные горожане. Но разве это класс? Нет. Просто граждане, рассерженные... чем? Самый распространенный тезис: «Нас достали!» Достали чем?

Вот еще штамп: «Верхи не могут, низы не хотят». Но, сограждане, верхи очень даже могут: труба есть, цены на нефть-газ пока высоки, на их 12-летний век хватит, а дальше хоть трава не расти. Чего это они не могут?! А низы... Одни хотят, чтобы с барского стола сыпалось больше крох, другие, научившись жить по барским понятиям, делают свои малые бизнесы, надеясь, что не всех посадят. Словом, единство партии и народа. Кто же все-таки не хочет?

Наверное, все же пресловутое Tiers état? Буржуазия, задавленная феодальной бюрократией, бузит? Может, на горизонте Генеральные штаты, зал для игры в мяч, Неподкупный, месье Гильотен? Не похожа ли наша сказка про революцию на сказку про белого бычка (см. выше)?

Скажите, кто-нибудь видел революцию, главный лозунг которой «За честные выборы!»? За честные - значит в соответствии с законом, даже с таким законом, какой есть. Революцию под лозунгом «За соблюдение законов государства!». Конечно, немедленно ответят: оранжевая. И что ж там революционного? Какой класс с каким боролся? Кто-нибудь брал киевский Зимний, захватывал почту, телеграф, телевидение, интернет? Учреждал реввоенсоветы? Нет, сидением на Майдане вырвали у власти перевыборы, победили, перессорились и проиграли на таких же выборах. Ох, чудится мне, что страшилка «цветных революций» сварена на той же алхимической кухне, что «суверенная демократия», «наши» и прочие поделки кремлевского мудреца, теперь отставленного, чтобы нас с другого конца модернизировать.

Революция - это переворот, насильственное изменение политического строя, «слом государственного аппарата». «Переход государственной власти из рук одного в руки другого класса, - учил нас дедушка Ленин, - есть первый, главный, основной признак революции как в строго-научном, так и в практически-политическом значении этого понятия». Учил и лукавил, как обычно. Впрочем, чем ближе было к делу, тем вернее он говорил: главный вопрос революции - вопрос о власти! Государство - машина подавления! Власть же берет не класс, а его партия, не особо интересуясь мнением класса. Да и партия не вся, а ЦК (суверенная демократия называлась у них демократическим централизмом).

Поскольку этот ЦК мозг, все прочее тело государства и общества - суды, министерства, «советы», печать, культура - превращается в партийные органы, из коих главный - ЧК, то есть орган того самого подавления, репрессий. На месте сложной структуры государственных учреждений и институтов, на месте конституционной на тот час монархии (дума, независимый суд, земство, сословия и т.д.) вырастает репрессивная вертикаль партии с головой вождя наверху. Монолитное единство партии и народа обеспечивается террористической вертикалью репрессивных органов, в просторечии ЧК. Политическая история последних почти 100 лет - это история вертикали: ЧК при ЦК или ЦК при ЧК. Так что в путинской вертикали нет ничего нового: Ленин путь озарил, Сталин вырастил, Путин превратил в сырьевую малину, во всероссийский паханат.

Этот почти уж столетний режим монопольной репрессивной вертикали на разные лады разрушал страну, а теперь угрожает самому ее существованию. Они могут, страна больше не может. Не низы, не классы, а люди. Разные люди, образующие множество разных классов, наций, конфессий, профессий, уровней образованности, идеологий, убеждений... Благополучие нашего общежития, жизни разных сообща, требует государства, а не декораций, законов, а не «понятий», строгих процедур, а не византийских интриг. Современному сложному обществу требуется сложное государственное устройство с независимыми институтами, учреждениями, с безусловной суверенностью закона, а не самозваного крестного отца.

Моя мысль проста: цель революции, о необходимости которой говорят сегодня самые разные люди, - упразднение паханата ради построения государства. Не построение социализма или либерального капитализма, тысячелетнего национального рейха или теократии - а нормального конституционно устроенного государства. Такая - государственно устроенная - форма сосуществования разных интересов, идей, сил, стремлений называется цивилизацией. Позвольте напомнить: от латинского civitas ─ город, гражданское общество. Это условие возможности нормальной политической, а следовательно, и хозяйственной жизни вообще. Ведь и политика от греческого «полис» - город, сообщество свободнорожденных, равно полномочных граждан. Где жизнь общества поражена колом вертикали, политика отсутствует, никакие изменения политическим, цивилизованным способом невозможны, остается только революция. Революция странная: ее цель ─ учреждение цивилизованного согражданства, установление политических взаимоотношений. Альтернатива ─ разбой, потому что там, где отсутствует политическая цивилизация, назревает гражданская война.

Пугайся не пугайся, революция уже идет. Вот два первых требования, предъявленных мирным митингом к власти: освобождение всех заведомо неправосудно осужденных и отмена сфальсифицированных выборов. Это непременные условия переговоров. Но выполнив эти требования, власть тем самым признает: (1) она узурпировала правосудие; (2) она собиралась осуществить государственный переворот... Она уличена, и городовой должен зачитать ей ее права.

Революционный поворот возвращает нас к поздней осени 1917 года: «Вся власть Учредительному собранию!» Может, на этот раз не разгонят. Как вы думаете?

"Комитет 19 января" планирует в первый рабочий день подать заявку в мэрию Москвы на проведение традиционного антифашистского шествия в центре города.

Три года назад 19 января мы потеряли Стаса и Настю, наших друзей.
После многих акций, шествий, митингов, выступлений активистов и простых граждан, потрясенных этой расправой, Тихонов и Хасис, сами несчастные жертвы нацистского дурмана, сели в тюрьму. Круг замкнулся, преступники наказаны, но мы продолжаем помнить, какими искренними в своих антифашистских убеждениях были адвокат Маркелов и журналистка Бабурова, мы ежедневно осознаем их отсутствие там, где сотням активистов самых разных движений и идеологических оттенков требуется бескомпромиссная адвокатская защита и заинтересованное журналистское освещение. Поэтому вот уже в третий раз в день их убийства, в самый холодный день в году, мы выйдем на гражданское антифашистское шествие, чтобы напомнить о необходимости продолжать нашу ежедневную борьбу с фашизмом - каждому в своей повседневности. Чтобы распознавать фашизм в обыденных вещах, нам нужно быть предельно внимательными и зоркими. Фашизм мимикрирует и, не меняя сути, постоянно меняет маски.

Но есть такие изменения, которые только слепой не заметит. Три года назад нацисты перешли от поголовной резни мигрантов к точечным, более "эффективным" политическим убийствам: так мы потеряли Федора Филатова, Ивана Хуторского, Стаса и Настю. После того как те двое сели на нары, ультраправые прижали было хвосты, но год назад в ответ на беспредельное хамство и продажность судов и милиции мы получили уродливый и бессмысленный беспредел Манежки. Теперь, в декабре 2011-го, во время массовых протестов против фальсификации выборов мы снова видим крайне правых, стремящихся выглядеть пореспектабельнее, на собраниях протестных оргкомитетов и на трибунах митингов.

Они кричат, что хватит кормить Кавказ, хотя Кавказ далеко не самый дотируемый регион, а проблема лишь в местной власти, присваивающей все ресурсы и подавляющей несогласных. Они пичкают неокрепшие умы демагогией о мигрантах, но готовы ли они к тому, что их национал-демократические единомышленники в случае прихода к власти в странах Европы начнут вышвыривать оттуда русских как этнически и религиозно "неполноценных"? Они критикуют режим, но многие из них всегда готовы послужить ему за мелкую плату, разгоняя акции оппозиционеров и лагеря экологов. Именно такие станут опорой для нынешнего режима в случае реальной угрозы демократической революции, требующей свободы и равенства для всех. Вместе с другими оппозиционерами они выступают против антиэкстремистского законодательства, но его отмена нужна им лишь для того, чтобы безнаказанно оскорблять и стравливать между собой народы.

Не мигранты и "инородцы" угрожают мифическому "коренному большинству", а ультраправое меньшинство угрожает большинству жителей России. Дело не в "русском вопросе", а в коррупции и несправедливом устройстве общества, позволяющем одним подавлять, эксплуатировать и затыкать рот другим, вне зависимости от национальности и вероисповедания. Национализм - обязательный элемент такого общества. Антифашистская борьба неотъемлема от борьбы за настоящую демократию, за право голоса для всех, кто его лишен. Бабурова и Маркелов доказали это своей жизнью и смертью.

Приходите на акцию их памяти с участием социальных и гражданских активистов, музыкантов.
19 января 2012 года, 19.01, начало Никитского бульвара.

Не забудем, не простим!

Россия для всех, кто готов в ней честно жить и работать!

"Комитет 19 января" - общественная антифашистская инициатива. В Комитет входят люди различных профессий: рабочие и учителя, адвокаты и жуналисты, художники и режиссеры, музыканты и социологи. "Комитет 19 января" был образован осенью 2009 в память об убийстве адвоката-антифашиста Станислава Маркелова и журналистки-антифашистки Анастасии Бабуровой нацистами в самом центре Москвы 19 января 2009. "Комитет 19 января" в третий раз проводит ежегодное гражданское шествие против нацистского террора.

1. Радикальность требований гражданского протеста определяется необходимостью согласования представлений в самом широком протестном спектре. В этой ситуации ярко проявляется общий методологический принцип о том, что чем меньше и проще (радикальнее) общее представление, тем большую массу носителей оно способно собрать. Таким образом, именно ширина и нечеткость политических ориентиров делают оптимальными наиболее радикальные варианты - вроде требования немедленных отставки и роспуска всех высших властных должностей институтов, формирования Временного правительства народного доверия и созыва Учредительного (Конституционного) собрания. Как компромисс - формирование Круглого стола, на котором представители власти и оппозиции согласовали бы алгоритм мирного перехода к демократии. Но для этого нужна ситуация реального двоевластия (путинская администрация никогда не уступит неорганизованному "протесту вообще"). А оно возможно лишь на основе достаточно мощного общегражданского движения протеста. Именно поэтому столь важен запуск действенных форм гражданской самоорганизации в виде "Движения 10 декабря".

2. Жесткость требований - это та самая опора, без которой невозможно перевернуть мир демонтировать режим. Только заявляя изначально достаточно жесткие требования, можно рассчитывать на получения приемлемого обществом результата в процессе их уточнения, согласования и адаптации к реальной общественно-политической ситуации. И, наоборот, стремление на ранних этапах "политического торга" угадать конечный результат, уступить оппоненту, пойти на компромисс обессмысливает весь этот процесс. Ведь со слабым и нерешительным оппонентом никто не будет взаимодействовать на равных.

3. Жесткость или даже радикальность требований по формуле "требуйте невозможного" кажутся парадоксом лишь изнутри существующей бутафорской политической системы. Без достаточно мощной общественно-политической рефлексии, позволяющей основным акторам гражданского движения вырваться из душного мифа "суверенной демократии", невозможно выйти на новый стратегический уровень, поставить перед собой достаточно яркие цели, способные мотивировать критическую массу гражданского вещества, достаточную для запуска необратимого процесса трансформации всей системы общественно-государственного устройства. Без этого любые изменения останутся ритуальными, совершаемыми внутри существующего политического балагана.

Все революции начинаются неожиданно. Ленин за полтора месяца до Февраля 1917-го говорил, что его поколению, вероятно, не суждено увидеть начала будущей революции. Он ошибся. Вот и декабрь 2011 года преподнес груду сюрпризов всем тем, кто годами мечтал о «пробуждении народа».

Благодаря нечистоплотности спецслужб мы теперь знаем, что для либеральных лидеров накануне Болотной оставалась абсолютной загадкой ожидаемая численность митинга. Не буду ломать из себя пророка: мы тоже не ждали такого массового участия. Вряд ли многие сегодня смогут похвастаться прозорливостью...

Да и откуда было взяться апокалиптическим предчувствиям и алармистским настроениям? Что вообще произошло нетривиального?

Выборы сфальсифицировали? Да не смешите, граждане! Это самое будничное событие, если вы, конечно, проживали в России последние 15 лет. Здесь фальсифицировали выборы за выборами, и никто не выходил на майдан. Более того, застрельщиками и организаторами протеста выступили ведь не те, чьи голоса украли «жулики и воры», - партии думской оппозиции, – а совсем другие люди. То есть проблема лежит глубже вопроса о прошедших выборах. Или вообще в стороне от него.

«Украденные» выборы стали лишь формальным поводом, мобилизующим предлогом массового протеста. Но его реальной пружиной стал кризис всей социально-политической конструкции путинской России, исчерпание «социального контракта», на который опиралось все здание суверенной демократии.

В этом контракте было много статей. Их число и содержание иногда менялось в соответствии с эволюцией экономики и политической конъюнктурой. Но в нем были фундаментальные принципы, пересмотр которых был невозможен. Главным из таких принципов был «консенсус элит». Путинский режим (считая сюда и срок формального президентства Медведева) мог существовать только в условиях относительного единства в верхах общества.

Но с началом мирового экономического кризиса под угрозой оказалось как раз это единство правящего класса. Обострились противоречия между разными финансово-промышленными группами относительно вступления страны в ВТО. Усилились споры между сторонниками сохранения «социальной стабильности» и теми, кто требовал ускорения либеральных реформ. Борьба за раздел бюджетного пирога стала приобретать почти военный характер. Наличие весьма авторитарного «арбитра», призванного разводить конфликтующие стороны и формулировать условия компромиссов, стало тяготить слишком многих в истеблишменте. Наконец, интересы личных друзей и ближайшего окружения «национального лидера» вступили в противоречие с интересами всего господствующего класса в целом или как минимум его значительной части.

Постепенный рост напряжения в системе чувствовали на протяжении последних двух лет многие. Но до взрыва, казалось бы, дело не доходило. Правящей олигархии удавалось удерживать под контролем общественную ситуацию. Прямого вызова Кремлю никто из представителей элиты бросить так и не осмелился. Опыт "ЮКОСа", казалось, научил капитанов бизнеса осторожности. Вместо конфликта внутри элит общественные ожидания, порожденные в истеблишментарной среде и затем растиражированные через медиа, фокусировались на сценарии постепенной умеренной либерализации политической жизни сверху. Это должно было увеличить объем плюрализма элит, облегчив им борьбу за свои интересы в новых условиях. Символом этих надежд стал президент Медведев со своими сентенциями вроде «свобода лучше несвободы».

Четыре года важные аналитики интерпретировали банальности г-на Медведева в том смысле, что в России начинается политическая оттепель. Капитаны бизнеса и региональные бароны называли «политической весной» всего лишь ситуацию, в которой у них будет больше влияния на принятие ключевых решений. О том, чтобы допустить большинство населения к выбору политического и социального курса страны, речь никогда не шла. Но вслед за боссами и олигархами в «демократическую» риторику начинали верить менеджеры их корпораций и слушатели их радиостанций.

И вот наступило 24 сентября. Правящая олигархия поступила как пьяный футбольный болельщик, который отрезал себе тестикулы в знак траура после поражения любимой команды. Она ампутировала собственную социальную базу. Выбирая Путина, камарилья руководствовалась не интересами «правящего класса» в целом, но своими эгоистичными групповыми расчетами. Такая балагановская мелочность дорого будет стоить всей системе.

Под аплодисменты андроидов режим спилил-таки сук, на котором сидел. Все, для кого паролем была постепенная «либерализация», поняли, что с ними никто считаться не будет. И вот мы видим в рядах «декабристов» Кудрина, Юргенса, Собчак...

Вслед за лидерами либеральной части истеблишмента на улицы пошли те, кто находится в плену – пользуясь термином Грамши – идеологической гегемонии господствующего класса. Те, кто слушает или читает либеральные СМИ, те, кто работает в офисах крупных компаний, те, кто верит в либеральную утопию «открытого общества». Оппозиционные медиа сумели создать ажиотаж, который затронул далеко не только людей либеральных взглядов, но механизмом, приведшим в движение механику протеста, стал именно раскол элит.

(Полный текст)

Вот уже 10 тысяч человек намерены принять участие в акции, запланированной в Москве на 4 февраля. «Мы пойдем – пойдем мирным шествием — по Садовому кольцу и Новому Арбату», - написано на страничке акции в Фейсбуке.

Очевидно, «пойдем к Кремлю», имеют в виду авторы инициативы. Куда же еще можно идти с Садового по Новому Арбату? Только к Кремлю. Если так, то это отличная инициатива. Отличная в первую очередь от того, что было на Болотной и Сахарова, когда масса протестующих по воле самозваных вождей подчинилась власти – отказалась озвучить свои требования в непосредственной близости от ее центральных органов: ЦИКа, Госдумы и Кремля. Теперь можно надеяться, что протест будет услышан, что власть не сможет проигнорировать его.

Также отлично, что дата и формат акции не имеют ярко выраженного автора. Толком никто не знает, кто предложил это первым, а значит, никто из политиков не сможет приватизировать движение, слить его или использовать его в своих эгоистических целях. Если авторами были безымянные народные модераторы, так и слава богу – пусть так и будет.

Обязанность же политических лидеров сейчас (без различия идеологий) – поддержать народную инициативу именно в нынешнем ее виде. Ни в коем случае не пытаться влиять на нее. Например, менять дату, формат и прочее, ибо лучшее – враг хорошего. Самое ценное в этой инициативе то, что она уже есть, не принадлежит никому, содержит в себе атакующий курс и поддержана людьми.

Модераторам тоже следует быть тверже. Объявили акцию в таком формате – так и отстаивайте ее до конца. Хватит уже слушать «бывших». Слушайте улицу, голос улицы. Голос своего НАРОДА.

Дорогие соратники!

С новым 2012 годом!

Уходящий 2011 год принес нам радость поднимающегося гражданского общества. Система пока немного пошатнулась, она продолжает огрызаться на нас, но я верю, что в 2012 году на улицы выйдет гораздо больше людей и что скоро придет время, когда мы будем жить в свободной стране.

Берегите себя, нам еще многое предстоит вместе сделать. Желаю всем здоровья, крепкого круга товарищей и чтобы мы все скорее жили в здоровой и свободной стране.

Диалог граждан с Путиным уже идет.

Граждане заявляют стотысячным митингом: мы не желаем жить в условиях паханата. Путин называет их бандерлогами. Выборы сфальсифицированы, это государственное преступление, говорят граждане. Путин предлагает обращаться в крышуемые его режимом суды. Под Новый год, в то самое время, когда его ОМОН снова винтит на Триумфальной граждан, он оповещает граждан, что нынешняя возмущенная Россия видится ему «островком стабильности».

А кроме того, теперь, по словам А. Кудрина, он ищет способ сообщить обществу, что он готов к переговорам. Уважаемый господин Кудрин, подскажите своему другу хороший способ (тем более что он позиционирует себя как православного человека): «Поди сейчас, сию же минуту, стань на перекрестке, поклонись, поцелуй сначала землю, которую ты осквернил, а потом поклонись всему свету, на все четыре стороны, и скажи всем, вслух: "Я убил!"».

А общество ему ответит, как сказала несколько лет назад на митинге незабываемая Маша Гайдар: «Вы имеете право хранить молчание. Вы имеете право сделать один звонок. Вы имеете право на адвоката. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас».

Недавно говорили о бурных российских событиях со специалистом по истории русской революции профессором Ричардом Спенсом, и я вспомнил, как еще в 1926 году Георгий Федотов писал:

Теперь нет города в России, где не было бы Музея Революции. Это верный признак ее смерти: она на кладбище.

В советской школе мы «проходили» революцию именно как музейный экспонат, заспиртованный и мумифицированный, оттого и знаем ее плохо. Урок не пошел нам впрок. Декабрьские тезисы Андрея Илларионова – идеальный программный документ, но что с ним сделали вожди разгневанного электората? Учинили «круглый стол» для «переговоров» или там «диалога» с Путиным при посреднике Кудрине (Путин уже сказал, что этот «взрослый мальчик» никого не представляет).

Они, вероятно, вспомнили польский «круглый стол» 1980-х. Но та ситуация была совершенно другой. По всей Польше действовали местные организации «Солидарности». Через них организовывались забастовки на крупнейших промышленных предприятиях. Не оппозиция приглашала власть за стол переговоров, а власть была вынуждена прийти и сесть за этот стол.

Ничего этого в России пока нет. У Илларионова ясно сказано: режим нелегитимен. Следовательно, переговариваться с ним не о чем. Круглый стол, предложенный Илларионовым, - не для переговоров с режимом, а для обсуждения повестки дня общегражданского движения.

Первый пункт этой повестки очевиден: Россия без Путина. «Честные» президентские выборы – это фарс, с видеокамерами или без. Хватит, порулил. Пора и честь знать. Касьянов, Сатаров, Алексеева и Кудрин должны сделать то, что сделали в феврале 1917-го Шульгин и Гучков – привезли Николаю II проект манифеста об отречении. Путину в Бочаров Ручей или Ново-Огарево надо привезти на подпись бумагу с обязательством не избираться на третий срок. Окончательную бумагу. Фактическую. Пусть потом пишет в своем дневнике, что «кругом измена, и трусость, и обман».

Выборы 4 марта отменить вплоть до конституционной реформы, результатом которой станет парламентская республика.

О конституционной реформе пишет и Лилия Шевцова. Но откуда она возьмется, кто ее проведет? Для организации этого процесса необходимо создавать параллельные органы власти. Их избирать не надо. Никто не избирал в 1917 Временный комитет Госдумы. Петроградский совет был избран на Таврической площади, где собралось от 300 до 500 человек. А потом в Министерство путей сообщения пришел комиссар Временного комитета Думы депутат Бубликов и взял под контроль все железные дороги империи, исключив переброску в Петроград войск с фронта и остановив царский поезд на станции Дно.

И не надо никакого штурма Кремля. Это и будет революция, которую почему-то все так боятся.

Дикий приговор Таисии Осиповой взорвал, как оказалось, не одного меня. Знакомые активисты, которые, как и я, ранее предполагали по возможности избегать винтилова, чтобы нормально встретить Новый год, или даже вовсе не собирались выходить в этот день на Триумфальную, договорились об акции. В большинстве это были активисты «Солидарности», а концепцию разработала Надежда Митюшкина: именно она придумала налепить на белые майки буквы и составить своими телами надпись «Свободу Тасе!».

Акция прошла вполне успешно. Мы относительно долго продержались, сцепившись и скандируя: «Свободу Таисии Осиповой! Свободу Сергею Удальцову! Свободу политзаключенным!». Наконец всех свинтили и закинули в автозак. И вот тут-то начинается, собственно, история, которая и послужила темой этой заметки.

Вскоре после нас в автозак вводят бомжеского вида молодого парня. Мы его прозвали «сурковская пропаганда». Те из нас, кто был на Триумфальной 31 августа, сразу его узнали. Он ходил тогда вокруг нас с ярко накрашенными помадой губами, под камеры нашистов делал «рот фронт» и всячески выражал свою солидарность. Впрочем, ничего снять тогда нашистам не удалось, потому что Дима Монахов тотчас указал на него пальцем и громко возгласил: «А вот перед нами типичный представитель движения "Наши"». «Я же за вас» - пытался было возражать бомж, но с Монаховым тягаться не мог, и нашисты его увели под Димины комментарии. Потом, однако, я увидел в каком-то фоторепортаже, как это чудо ведут в автозак. Чудо довольно улыбалось напомаженными губами. Фото было помещено без комментариев в ряду обычных фотографий, иллюстрирующих акцию – хоть частично, а нашистская провокация удалась.

На этот раз бомж, которого закинули вместе с целой сумкой бутылок, не улыбался, а начал канючить, чтобы его отпустили домой. При этом он размахивал какой-то справкой. Справку рассмотрели – это было направление в психиатрическую больницу с довольно тяжелым хроническим диагнозом. Звали бомжа Дмитрий Абдулкадыров. Как выяснилось из дальнейшего разговора: живет где-то в Измайлове, родители умерли, брат в психбольнице.

Бомж долго хныкал, а затем вдруг начал кричать и плакать, умоляя выпустить его. «Да ведь он точно на лекарствах сидит и выпил при этом – тут все что угодно может быть», - заметила Митюшкина и угадала: плач и крик закончились обмороком. Быстро явилась бригада «скорой» (очевидно, дежурившая на площади), смерили давление и удалились. А больного бомжа вместе с нами повезли в ОВД «Мещанское».

По ходу дела выяснилось, что бомж был взят не только с бутылками, но и с плакатом. «Что же ты слово «олигархи» написал через «а»? – выговаривали ему полицейские, несказанно повеселив тем самым остальных людей (менты дают уроки грамотности!). «А откуда у тебя плакат?» - спросил я. «С неба упал» - подмигивающим тоном ответил бомж. Впрочем, тотчас спохватился и начал плести, что-де подобрал плакат на проспекте Сахарова. Но что именно было написано на плакате, я в тот момент не полюбопытствовал.

И лишь читая протокол, обнаружил в нем, что я принимал участие в несогласнованном митинге «с использованием плакатов с надписью: Свободу политзаключенным, свободу узникам совести, свободу олигархам». Тут меня и осенило. Спрашиваю одного из товарищей: «А что, у бомжа был плакат «Свободу олигархам»? - «Ну да». Подхожу к бомжу: «Значит, у тебя был такой плакат?» «Как? Что?» - забегал глазками и понес бред. Больной-то, значит, больной, а чует, чье мясо съел!

Когда половину из нас уже выпустили и мы стояли перед отделением, ожидая остальных, несколько врачей вывели бомжа. «Эх, в «Матрос-скую тишину» ув-возят!» - залихватски выкрикнул он, когда его запихивали в машину cкорой помощи.

В новости бомж со своим чудесным плакатом, слава богу, не попал. Зачем нашистские пакостники все это изобрели и проделали? Зачем использовали невменяемого человека? Для фотографий на своих нашистских сайтах? Для того чтобы снять ролик и выложить на Ютюбе? Бог его знает. Хотел бы я посмотреть на тех, кто это устроил... Хотя вру, не хотел бы. Если меня подташнивало уже от несчастного Абдулкадырова – то что бы я почувствовал при виде всей этой сурковско-нашистской мрази?

Наступающий год много хороших людей встретит за решеткой. Количество политзаключенных у нас, к сожалению, не убывает. Протестно-митинговая волна пока что не вразумила власть пересмотреть политику закручивания гаек и судебно-следственного беспредела, иными же словами – преступной античеловечности и жестокости.

Аресты за гражданские акции – еще один виток политических репрессий, причем сравнительно новый. Все-таки за митинги и пикеты крайне редко задерживали более чем на 3-5 часов с самых времен советского застоя. Теперь же это вошло у власти в привычку. Арест Ярослава Никитенко 25 декабря – это просто возврат к застою, когда сажали исключительно за правозащитную деятельность. И Никитенко сегодня – узник совести в чистейшем виде. Он был взят в тот момент, когда осужденного на очередные 10 суток Сергея Удальцова увозили под возмущенные возгласы общественности. Не за пикет, не за митинг, не за «Россию без Путина» – просто за то, что пришел поддержать другого незаконно осужденного. 10 суток, которые поучил Никитенко, – срок вовсе не маленький. Это – не «всего лишь», это целые 10 суток – за то, за что он ни на минуту не должен был быть задержанным. Новый год Ярослав Никитенко тоже встретит в неволе.

Во время судов над Удальцовым и Никитенко и Тверской мировой, и Тверской районный суды продемонстрировали еще больше хамства, чем ровно год назад – Хамовнический суд на приговоре Лебедева и Ходорковского. Туда хоть журналистов пускали за ограждения, здесь же журналистов выпихивали спецназовцы в масках.

Благо не задержали никого на стихийно образовавшемся митинге в защиту политзаключенных на Пушкинской площади 29 декабря, где собралось около 500 человек. Конечно, это не то количество, что было на двух недавних массовых митингах, но ведь люди шли сюда на пикет в защиту Сергея Удальцова, который не был санкционирован, а значит - мог быть жестоко разогнан. Полицейских автобусов вокруг Пушкинской площади стояло огромное множество, памятник и сквер со всех сторон оградили. У власти на этот раз хватило разума не разгонять людей, пустить их в сквер за ограждания, дать возможность провести спокойный митинг в формате встречи с депутатом.

Но на каждое обнадеживающее событие у нас пока что по несколько беспросветно-безнадежных. Так, на митинге прозвучала в какой-то момент радостная весть – выпущен на свободу Матвей Крылов. Хоть и осужден, хоть и приговорен – но все-таки не к лишению свободы. Но тут же пришла новость о задержании в Краснодаре гражданского активиста Сурена Газаряна, вышедшего на одиночный пикет в защиту Удальцова. Позже выяснилось, что Газаряна приговорили к штрафу в 2 тысячи рублей и в тот же день выпустили. Однако же арест и осуждение за абсолютно законную гражданскую акцию – унылый знак времени. Забавно, что Газаряна задержали в костюме Деда Мороза и вместе с ним – девушку в костюме Снегурочки.

Выступающие на митинге у подножия Пушкина в тревоге повторяли имя Таисии Осиповой, приговор которой вот-вот должен был прозвучать. И я не очень понимала, почему он до сих пор неизвестен – ведь вечер уже! Мне звонили из Смоленска в середине дня, говорили, что суд ушел на совещание, приговор вот-вот должен быть оглашен, и я удивлялась, почему до сих пор его не огласили.

Только поздним вечером мне пришла sms о том, что приговор Таисии огласили в 23.15 - 10 лет! Я была в шоке и тут же перезвонила в Смоленск, не зная, чему возмущаться больше - тому ли, что молодой женщине и маме малолетнего ребенка дали такой безумный срок, или же тому, что приговор, назначенный на 11 утра, огласили после 11 вечера. Мне рассказали, что тяжелобольную Таисию томили весь день в ожидании приговора в каких-то диких условиях, в клетке, в подвале... Судьи и работники суда ближе к вечеру устроили корпоративную новогоднюю вечеринку, шумно веселились и выпивали, в то время как на другом этаже люди сидели в ожидании приговора. В конечном итоге Таисия встретила свой приговор поздним вечером практически в одиночестве.

Что это – агония "правоохранительной" системы? Демонстрация силы и хамства в ответ на цивилизованный, мирный гражданский протест? Или же просто – полная потеря представителями власти человеческого облика?

Мне понравилось 29 декабря выступление молодого человека, отсидевшего срок в спецприемнике после митинга 5 декабря. Не отрицая необходимости гражданского протеста, он сказал, что перемены к лучшему можно начинать только с самих себя. Что у нас не будет добрых перемен, пока мы сами не станем лучше. Это верно. И в этом плане меня обнадежили лица людей, приходивших на массовые митинги в качестве рядовых участников – куда больше, чем поведение некоторых амбициозных участников протестов, устраивающих склоки за место у микрофона, грызню за лидерство (что смотрится особенно смешно в тот момент, когда ничего еще толком не добились).

В этом плане обстановка у микрофона на Пушкинской мне понравилась больше, чем на проспекте Сахарова. И хоть никогда у меня не было левых симпатий, но я не могу не отметить, что поведение левых сегодня куда более адекватно, чем некоторых правых. Выступавшие на Пушкинской Илья Пономарев, Олег Смолин, Борис Кагарлицкий не делали акцента на своей левизне, их выступления носили скорее правозащитный, чем политических характер, и с местом у микрофона здесь обращались куда более демократично. Не то важно сегодня, какие взгляды мы декларируем, а то, как мы делаем это, насколько цивилизованно, насколько вежливыми умеем быть с политическими оппонентами. Без этого не будет солидарности, а без солидарности – победы.

И не могу в этой связи не выразить респект Удальцову. Вдохновляет, как из левого радикала этот человек эволюционировал в настоящего поборника социализма с человеческим лицом, в социалиста западного образца, протест которого исключает призывы к классовой ненависти, к противозаконным действиям. Особенно ярок его последний призыв не вредить несчастной Боровковой. Я очень не хочу, чтобы Удальцов продолжал свои сухие голодовки. Он должен беречь свое здоровье, он должен жить. Такие люди очень нужны сегодня обществу.

Будем помнить сегодня обо всех, кто встречает Новый год в застенках без вины, всех политзаключенных, особенно о тех, кто уже отсидел немалые сроки. Ни одного без вины осужденного, ни одного без вины в неволе – вот первый лозунг, который нужен нам сегодня.

И будем прежде всего людьми – без этого ничего не добьемся.

Илья Мильштейн начинает свою статью с цитат из Алексея Кудрина и Алексея Навального. Высказывания эти касаются возможности признания Путина легитимным президентом при условии проведения честных выборов 4 марта. Кудрин: «Если будут честные выборы, пусть страной управляет победитель. Даже если это будет Путин». Навальный: «Проведем честные выборы и возьмем Кремль... в том смысле, что там будут сидеть люди, которых избрали. Может быть, там Путин будет сидеть... вполне вероятно, но только на честных выборах».

Кудрин и Навальный – политики совершенно разные. Первый – бывший чиновник высокого ранга, то ли недавний, то ли еще и нынешний друг Путина. Второй – совершенно несистемный оппозиционер, автор знаменитого слогана про партию жуликов и воров. Но оба сходятся на том, что Путина вполне можно будет признать президентом, если выборы будут честными. И прозрачными. Аки слеза.

Самое интересное, что только вчера то же самое говорил мне один знакомый. Он до самого последнего времени считал, что правление Путина очень полезно и благотворно для России после «лихих 90-х». Признавая наличие у Путина отдельных тактических ошибок, он тем не менее постоянно убеждал меня в правильности его стратегии. Навел порядок, вот что главное. «Поднял Россию с колен» – никакого повода для иронии, тем более для ерничества, он в этой фразе не находил. Зато поднимал меня на смех, когда я заикался о небывалых даже для России масштабах коррупции (он, потерявший какие-то доходы в результате дефолта 1998 года, не мог простить этого Ельцину; он искренне убежден, что коррупция при «дедушке» в разы превышала нынешнюю).

События 24 сентября на съезде той самой партии жуликов и воров его также ничуть не смутили: он как-то даже логически объяснял мне – а скорее самому себе – правильность и законность намеченной рокировки.

Его убежденность в верности пути, по которому идет Россия, основывалась, как мне представляется, на том, что такого же мнения придерживалось большинство. Так, как он, думали многие – и в России, и здесь, в эмиграции (причем, это впечатление усиливалось федеральными российскими каналами, просмотру которых он отдавал предпочтение). А мнение мое и таких, как я, – это мнение маргиналов. Оно имеет право на существование, но и только.

Какие-то сомнения посетили его лишь сейчас – видимо, потому, что мнение, которого, как он считал, придерживались исключительно маргиналы, теперь вдруг стало достоянием масс – что показали митинги 10 и 24 декабря. И он, которому, конечно, невыносимо трудно расставаться с собственными иллюзиями, чуть ли не просительно задал вопрос: «Ну, а если выборы 4 марта пройдут совершенно честно и за Путина действительно проголосует большинство, это же будет законно, что он станет президентом?»

Илья Мильштейн почти всю свою статью посвятил объяснению того, почему новое, пусть даже самое честное избрание Путина в президенты смертельно опасно для страны. Он, кстати, совершенно прав, когда пишет, что «до марта рукой подать, и уже ясно, что в столь сжатые сроки найти Путину замену технически почти невозможно». Предположим, что, когда появится оппозиционный кандидат в президенты, который сможет «объединить Россию против Кремля», тогда пусть участвует и Путин, а президентом пусть станет победитель в честной борьбе. Но тогда надо как минимум переносить президентские выборы на более поздний срок, чтобы дать время появиться этому самому чудо-богатырю от оппозиции. А а для этого, в свою очередь, надо отменить цензуру на ТВ, провести открытые дебаты, чтоб народ узнал своих героев, и т.д.. В общем, нужно время, и немалое.

Но главное ведь не в этом. Допустим, чудо-богатырь от оппозиции появился. Причем не волнуйтесь – это не ненавистный многим Немцов, Касьянов или Рыжков, это даже не Каспаров или, не дай бог, Чубайс. Это совершенно новое лицо, ни в чем таком в «лихие 90-е» не засветившееся. Назовем его, условно говоря, «новый Ельцин». И этот «новый Ельцин» в сжатые сроки завоевывает доверие многих россиян, как когда-то, в конце 80-х, сам дедушка. Дикая популярность. Действительно народный чудо-богатырь, способный в честной борьбе победить чудо-юдо – путинский режим. И что же – пусть Путин участвует в выборах?

Путина нельзя допускать к выборам, прежде всего вот почему. С разоблаченным шулером больше играть никто не садится. Даже если он пообещает выбросить крапленые карты и играть самым наичестнейшим образом. Не то что играть – в любом приличном доме. ему никто не подаст руки и укажут на дверь.

Почему же мы готовы допустить к выборам шулера, попавшегося на массовой подтасовке результатов выборов в парламент страны, за полгода до выборов президентских на всю страну бесстыдно заявившего по сути что выбирай – не выбирай, а президентом будет он?

«Я так понимаю, 31-е теперь актуально как никогда», - написала вчера вечером в своем Твиттере журналист «Эха Москвы» Ирина Воробьева. Чем именно был вызван этот эмоциональный всплеск нередко скептической Ирины, я не знаю, однако сам думаю точно так же.

Эйфория от многочисленных митингов на Болотной и Сахарова постепенно проходит. Пьянящее чувство свободы и силы (нас сто тысяч!) сменяется ощущением невыполненной миссии: результаты выборов не отменены, Госдума приступила к работе, а Чуров как ни в чем не бывало готовится посадить Путина нам на шею еще на двенадцать лет.

Зато оживились лидеры оппозиции. Реальные и мнимые. Многие из тех, кто хотя бы раз стоял на трибуне, готовы теперь выступать в роли переговорщиков с Кремлем. Пыхтят, толкаются локтями... Вот только Кремль ни с кем переговариваться не собирается и явно ведет свою игру, цель который выиграть время – дотянуть до 4 марта.

Иначе и быть не могло. В Кремле, как к ним ни относись, сидят вовсе не кисейные барышни, и что такое слабость, они понимают отлично. Лидеры оппозиции, те, что согласилась 10 декабря на Болотную, подчинились Кремлю, проявили слабость, и никакие десятки тысяч граждан, заботливо собранные ими в полицейский загон, не изменят этого распределения ролей.

В своих дальнейших действиях Кремль будет исходить именно из этого обстоятельства. Если на президентских выборах победит Путин, уверен, страну ожидает волна реакции. Той самой, из советских учебников истории. Политическая же реформа, которую нам теперь всячески рекламируют, суть дымовая завеса, призванная закамуфлировать путинский реванш.

Доказательства? Пожалуйста. Выстроенная за последнее десятилетие репрессивная система не меняется ни на йоту. Антиэкстремистское законодательство, созданное для борьбы с политическими противниками власти, отменять никто не собирается, центр «Э» (охранное отделение и 5-е управление КГБ в одном лице) по-прежнему делает свои черные дела, а политзеки как сидели, так и сидят. Более того, их количество увеличивается.

Любой режим, действительно готовый к реформам сверху, начинает с демонстрации серьезности своих намерений – выпускает политзаключенных (вспомните звонок Горбачева Сахарову). В нашем случае происходит обратный процесс. Матвея Крылова за стакан воды кинули в Бутырку на несколько месяцев. Ольге Шалиной изменили условный срок на реальный – три года. Сергея Удальцова чуть не уморили в спецприемнике на Симфиропольском, и нет никакой уверенности, что это история закончилась.

Самым же вопиющим, «химически чистым» случаем стал приговор Таисии Осиповой, вынесенный вчера смоленским судом. Тот факт, что судья Дворянчиков в течение дня бесконечно переносил оглашение и произнес страшную цифру – 10 лет – только поздним вечером, фактически ночью, в отсутствиие прессы, но в присутствии оперов, которые инициировали это дело, безошибочно свидетельствует о репрессивной сущности как этого конкретного приговора, так и всей системы в целом.

Так что оставьте надежды на либерализацию. Ее не будет. Не будет до тех пор, пока мы не перестанем уступать власти даже в малом. Пока не перестанем бесконечно повторять мантру про «не подставлять под дубинки». Пока не поймем, наконец, что свобода требует жертв. Да, жертв! А те, кто к этому не готов, будут жить на коленях. И поделом.

В Москве граждане, которые не уступают власти, собираются на Триумфальной площади. Завтра, 31 декабря. Приходите.

Михаил Касьянов от имени Круглого стола заявил: «Мы готовы к диалогу с властью».

Но оппозиционные политики, системные и несистемные, уже много лет готовы к диалогу с властью. Эксперты и аналитики, кажется, тоже давно готовы. Готовы и правозащитники. Беда в том, что не была готова власть.

Сейчас, заявляет Алексей Кудрин, к диалогу готова и власть. Отвратительно-циничные замечания Путина по адресу протестующих, продолжающийся беспредел с Сергеем Удальцовым и другими политзаключенными, лицемерные предложения к недовольным итогами выборов обращаться в суд и многое, многое другое заставляет в этом усомниться. Однако рано или поздно власти придется пойти на переговоры. Проснувшееся общество найдет способ ее к этим переговорам принудить.

По-моему, лучше говорить не о диалоге, а именно о переговорах. Диалог общества (представленного партиями, профсоюзами, общественными организациями, различными ассоциациями и объединениями, творческими союзами, институтами экспертов и т.д. и т.п.) с легитимной, честно выбранной властью о том, «как обустроить Россию», мы отложим до тех пор, когда у нас будет такая власть. Сейчас нам нужны именно переговоры, предметом которых должны стать насущные конкретные вопросы: о форме и сроках освобождения политзаключенных, о механизмах перехода власти; о возможных гарантиях некоторым представителям правящей пока группировки. Важно понять, что речь идет не о диалоге власти с оппозицией, старых элит с новыми элитами и т.п., а именно о переговорах между властью и рассерженными горожанами, обманутыми избирателями, людьми, выходящими на митинги, - словом, гражданами, которые больше не желают жить под нелегитимной воровской властью, демонстративно попирающей мораль и закон. Эти стороны должны выбрать своих представителей на переговорах. Кудрин, кажется, предложил себя в представители со стороны власти. Это их дело.

Но готовы ли к переговорам мы? С одной стороны, да – по требованиям к власти есть вроде бы общественный консенсус. Эти требования изложены в резолюциях митингов. Но кто будет представителем на переговорах с нашей стороны?

Уважаемые участники круглого стола!
Вы нас даже не представляете!
Поясню. Если бы у нас были честные выборы, я бы голосовала за ПАРНАС. Люди, собравшиеся за круглым столом, те, кого их оппоненты называют либерально-правозащитной тусовкой, с небольшими оговорками представляют меня и близких мне по убеждениям людей. Но сейчас речь идет о другом. Говоря «вы нас даже не представляете», я имею в виду не себя и людей близких мне убеждений. Таких людей, по разным оценкам, от 5 до 20 процентов. Среди людей, взволнованных тем, что происходит в стране, среди участников митингов их, может быть, больше. Но дело не в этом. Сказано десятки раз, что начинается не политическая, не идеологическая, не социальная даже, а моральная революция. Среди протестующих огромное количество либералов, левых, правых, националистов, людей всевозможных других идеологий, людей без сложившихся политических убеждений. Нас объединяет вовсе не идеология. И вот этих «нас», господа, вы даже не представляете. И решения, достигнутые на гипотетических переговорах, на которых представителями сторон будут, условно говоря, Кудрин и, условно говоря, Касьянов, с большой вероятностью будут нелегитимны в глазах значительной части общества, как нелегитимна нынешняя Дума.

Но представители необходимы. Невозможно вести переговоры с митингующей толпой. Такие представители должны быть наделены полномочиями этой самой толпой, должны ее представлять. Они должны быть каким-то образом выбраны.

Как выбрать таких людей и наделить их полномочиями, чтобы это было легитимно, то есть чтобы большая часть протестующих людей это признала? Это очень трудная задача. Но ее надо поставить и попытаться решить.

Предлагаю один из способов такого решения. Устраивается электронная голосовалка, где нельзя накрутить голоса с помощью роботов (знающие люди говорят, что это можно сделать), с авторизацией и идентификацией голосующих. Составляется список из людей, которые заявят, что они готовы представлять наши интересы. Участники круглого стола уже заявили. Навальный заявил. Илья Пономарев заявил. Отлично. Предложат себя и другие авторитетные люди. За этих людей голосуют сотни тысяч. Из них выбирается 100 человек выборщиков, набравших наибольший рейтинг. Эти 100 человек открыто, с обязательной трансляцией в прямом эфире (СОТВ, "Свобода", "Дождь", "Эхо Москвы"), проводят ряд заседаний и выбирают из своего состава пятерых (шестерых, восьмерых) переговорщиков и 20-30 советников и помощников.

Этот способ не безупречный и очень спорный. Но я убеждена, что выбранные таким способом люди будут заведомо представительнее, чем самозваные представители элит. На очевидное возражение, что не все пользуются Интернетом, можно ответить: Интернетом пользуются миллионы людей, и они при такой процедуре получают возможность повлиять на состав переговорщиков. Сотни тысяч, а может быть, и миллион-другой этой возможностью воспользуются. А если под предлогом защиты прав тех, кому недоступен Интернет, некие элиты сами себя назначают в переговорщики, то они заведомо менее представительны. Кажется, что-то в этом роде предлагал и Алексей Навальный.

Еще бы хорошо с кандидатов в переговорщики взять публичное обещание не вступать в сепаратные переговоры с властью.

Среди выбранных таким образом выборщиков, возможно, не будут пропорционально представлены все политические силы. Возможно даже, что профессиональные политики окажутся в меньшинстве. Но речь, как уже было сказано, идет вовсе не о политике.

На вчерашнем несанкционированном митинге в защиту Удальцова я призвала вступать в Революционный антинавальный комитет. Не потому что Удальцов сидит после голодовки, а Навальный на свободе и не истязал свой организм. Нет, я считаю, что весь организм нашей пока-еще-революции заражен ядом навализма как явления. Его отличительные особенности – ненависть к любой политической конкуренции (диалогу) и при этом патологическая тяга к диалогу с властью (сговору). И это притом, что сама власть пока ни о каких переговорах вроде бы не просила?

Обычно диктаторы оправдывают себя необходимостью решительной борьбы, но навалисты открыто добиваются капитуляции всего движения. С многотысячной трибуны проект «Алексей Навальный» вслух объявляет свою цель: предотвратить революцию, как будто речь о войне или эпидемии.

«Нас так много, что мы могли бы пойти на Кремль прямо сейчас, но мы не пойдем!» Показательно, что народ на это холодно промолчал. Странная логика для молодого и эффективного менеджера, каким он стремится выглядеть. Любой вождь, в таких условиях претендующий на президентский пост, повел бы ТАКУЮ толпу на Кремль, иного выхода у него бы и не было. И только человек, с которым уже договорились, станет удерживать готовую силу от штурма. Да, его сделают президентом, но только в уплату за предательство. Выходит, его заранее растили в лубянском инкубаторе и к его «возмужанию» приурочили всю ситуацию!

Таких коронационных почестей не видел и Путин. Толпе задается настойчивый и многократный вопрос: «Кого вы хотите видеть президентом? Может быть, это Алексей Навальный? Да! Навальный? Да! Слово предоставляется Навальному!» Они не гнушаются демонстрировать солдатскую отрепетированность такого «народного волеизъявления»! Дико, но на митинге люди уже проявляют откровенный страх, они молчат и боязливо оглядываются на любое критическое слово в толпе. Они откровенно боятся проблем за критику этого митинга! Судя по реакции, люди уже воспринимают Навального как представителя власти или спецслужб, что недалеко от истины.

А как было неделю назад на собрании оргкомитета митинга – фактически самопровозглашенного органа власти? Посмотрим, как появился Навальный там, среди двух сотен человек. В маленький зал он вошел с подчеркнуто царским опозданием.

«Поприветствуем Алексея Навального!» Аплодисменты кучки вокруг стола, испуганное молчание в демократической массовке. И стало нехорошо. Тени под жесткими глазами, спокойно сжатые челюсти, немногословная речь – но сколько раз он предоставлял слово самому себе! Ведущим его назначили лениво и односложно: «Кто будет ведущим? - (Вяло махнув рукой.) Навальный». Даже воровских авторитетов так не назначают, с одной реплики. Так у воров за это можно получить под ребро, а здесь собрались безоружные либералы, поверившие в свободу. Если кто и может здесь получить, так только от самого Навального – у него, говорят, много друзей из нациков.

Недовольство в зале вынудило его «поставить вопрос о пере(?)выборах ведущего». «Да!» – отозвалась публика. И никаких перевыборов не последовало. В другой раз он заявил: «Хотите, я отдам свое выступление одному из наблюдателей? Дайте мне наблюдателя!» И такого не оказалось в зале. Навальный просто разминался, проверяя, что ему можно. А заодно выявлял неблагонадежных. И вообще просто издевался, хотя земля горела у него под стулом. У него неплохая выдержка, говорит часто, но емко и безыскусно. В литературоведении это называют «никакой язык», то есть язык простых понятий, никаких усложнений и красивостей. Сам он напоминает хорошего опера – сильного и без рефлексии. Но, кажется, он умеет ненавидеть.

Первым он заткнул Льва Пономарева, пообещав лишить его слова, и бедный статусный деятель угрюмо замолчал. Другого выступающего заткнул за то, что тот представился(!), хотя сам же требовал представляться. С этими представлениями была большая афера: Навальный постоянно повторял, что надо записываться для выступлений, но все те, кто многократно выступал, не записывались. Я пыталась настаивать на записи своей фамилии, но бесполезно. Таким образом, каждый, чьей фамилии он типа не знает, физически не может быть записан, а если ее выкрикивать, это тоже не помогает. Вот и вышел расклад: одни говорят по много раз и без регламента, другие - ни разу. Те, кто говорит, сконцентрированы вокруг стола. Навальный модерирует буквально так: «Немцов, готовится Каспаров, потом я. Белов, готовится Немцов, потом я. Я совершенно авторитарно буду решать, кому выступать, хоть мне мои 15 суток и не дают такого права»...

«Дают ему 15 суток такое право! Я полностью согласен с Навальным!» – вторит ему Немцов. Это тот самый Немцов, который невыдержанно кричал, что Чирикова работает на Навального! Запись обнародовали, и он резко подчинился Навальному. И кстати – где сама Чирикова? На этом собрании ее не было. На митинг она явилась, но говорила негромко и не претендуя ни на что, ближе к концу. Кто хоть немного знаком с манерой выступления Чириковой, тот не узнал бы ее увядший голос на митинге 24 декабря. Один компромат – и они разом приобрели двоих именитых подпевал!

На этом оргкомитете решались три основных вопроса: резолюция митинга, голосование за право выступать на митинге и квоты на выступление «малым социальным группам». Обсуждение резолюции Навальный прервал на середине убойным демагогическим приемом: «Мы не должны говорить от имени народа! Никакой резолюции не должно быть». Оговорившись, он заявил: «На революции не свет клином сошелся (нервный смех в зале). Ой, то есть на резолюции!»

По вопросу о голосовании выступил Билунов. Тихий и приличный либерал, он был уполномочен заявить, что Удальцов имеет многозначное число фальшивых голосов. По вопросу о квоте мы попытались требовать «квоту регионалам». Я, в частности, заявила с места, что если есть квота русским националистам, то почему нет квот другим националистам? «Да, да, нужны и другим националистам», – меланхолично отозвались сзади. Каспаров в частной беседе прокомментировал это так: «У нас московский митинг! У нас столица! Не могу – Билунов, объясни ты!» Состоялся разговор с Билуновым опять на ту же тему: раз московский митинг претендует на смену власти в стране, то он должен представлять и особые интересы регионов, а не скатываться на муниципальный уровень. «Вы знаете, – таинственно улыбнулся он, – тот другой оргкомитет, что будет заседать завтра, еще хуже!»

И что бы вы думали? На митинге глядь – Билунов (почему-то не названный по фамилии) выводит под руку на трибуну человека, тоже не названного по фамилии. Вот вся его речь: «Меня зовут Игорь. Я из далекого Челябинска. У нас маленький город, а вышло 300 человек. Я горжусь нашими активистами!» Вот вам и квота регионалам! Скромняшка Игорь выступил за всех – они учли замечания, дабы не позориться!

26 декабря на акции у Тверского суда народ прошел сквозь Навального, с вызовом крича: «Свободу Удальцову!» Он почувствовал именно вызов, потому что громкость усилилась. И он изменился в лице. Только вопросы журналистов развеяли его тревогу. А сегодня, на такой же акции, на следующий же день после публикации нашей декларации, я призвала вступать в Антинавальный комитет. Пора.

Что сегодня производится над нами – обман или насилие? Не будем оправдывать себя, мы не дети! Честнее назвать это самообманом и мазохизмом. Человек, выращенный в лаборатории диктатора, сменяет его на наших глазах, на наших лицах, на наших спинах. Ему рисуют нимб из 15 суток, проведенных в переговорах с заказчиками, и, только выйдя из-за решетки, он зарубает резолюцию митинга и политически уничтожает большинство оргкомитета. Публично заявленная акция по блокированию Госдумы проваливается, несмотря на сотни имен, подтвердивших свое участие. Да сами ли они ставили свои фамилии, или это массовый взлом аккаунтов: ведь эти люди не явились!

Какой сегодня расклад по персонам? Навальный навалился, Удальцова удалили, Чирикова дочирикалась, Немцов онемел, и все действительно за одного. В сущности на всех распространена одна технология – навались и "онеми" честолюбивых политиков до уровня своих навальняшек. С каждым это сделали по-разному: Немцова опозорили, Чирикову и Удальцову-жену задавили авторитетом возраста, а самого Удальцова сломали в камере. Уже сегодня видно, что левый сиделец принципиально поддержал Навального, видимо, отчаявшись выйти на волю. Однако именно его видеообращение на митинге включают только со второго раза, и именно ему приписывают тысячи фальшивых голосов на собрании оргкомитета. Почему-то видеообращение Горбачева включилось легко! И у Навального только пара сотен фальшивых голосов, уже чисто для приличия.

Судя по всему, переговоры с Удальцовым еще не завершены – на них потребовалось еще 10 дней. И эти дни, не занимаясь восхвалениями Удальцова, мы участвуем в его защите, и делаем свои выводы.

Я сама пережила голодовку и реанимацию и считаю себя вправе смотреть на Удальцова без пиетета. Но его – реального конкурента – держат в изоляции, циничной в отношении даже не обвиняемого в преступлении. Его – потому что он опасен. А в это время на престол взбирается истинный преемник Путина, по ступеням трибуны и триумфа, по нашим глоткам, в будущем – по нашим жизням. Кто позволяет себе наглое подавление несогласных в маленьком зале оргкомитета, тот начнет уничтожать физически, как только сядет в кресло президента. Он наверняка запомнил всех, кто гневно уходил с собрания или не аплодировал ему...

Я знаю, нас можно объявить сторонниками Путина и Кургиняна, однако вот наш пароль: революция и равноправие! Это не по нутру ни тому, ни второму!

Мы за ликвидацию силовых структур и репрессивных законов. Мы за демократичный порядок формирования непризнанного правительства. Бог свидетель, мы попытались работать в рамках их оргкомитета, на цивилизованных основах дискуссий и голосований, но это не работа, а зачистка. Они не хотят переговоров внутри оппозиции, зато хотят переговоров с властями? Что ж, тогда они получат от нас иные методы борьбы с их узурпацией.

Они не хотят выслушивать тысячи граждан и сотни оппозиционеров. Они объявляют своих оппонентов в лучшем случае «активистами» (=рядовыми), не имея за плечами десятой доли наших усилий и наших жертв. Если так поступают со своими, то народ они вообще замочат. Да и который народ? Они выражают интересы только одного класса – московских предпринимателей и менеджеров. Ах, да – и РУССКИХ.

Каждому, кто войдет в наш комитет, мы обещаем трибуну или анонимность. Пусть нас публично обесчестят, если мы лишим слова хоть одного человека. Мы примем от каждого любую форму и любую долю помощи нашему делу. И это дело – спасение (говоря их словом) от культа личности и от предательского конца. Спасение прав и достоинства каждого человека от чекистской безжалостности другого человека.

И последнее. На ЖЖ «Солидарности» уже высказываются предположения, что кто-то «прячется за Низовкину и Стецуру». Фамилия этого демона не называется, вместо нее – маты. Подтверждаю свое авторство этого заявления. Также беспокоит исчезновение из заголовка слова «антинавальный»... Навальновская цензура уже пошла.

Российский декабрь, обернувшийся политической весной, вызвал такое общественное возбуждение, что уже раздаются голоса: мол, и политзеки вот-вот выйдет на свободу, а чудодея Чурова, наоборот, «уйдут», и явится народу во всем своем блеске обновленный Путин. Обновленный? Ну, если только костюмчик сменит, а заодно и часики. Хотя... хотя и он занервничал, начал фигуры переставлять - и еще скольких переставит: одного чекиста туда, другого сюда... Встрепенулась и чуткая элита: как бы не пропустить момент! И не успел народ выйти на площадь, как ему навстречу уже кинулись они, такие разнообразные, но все как один готовые служить новому делу. Неважно какому. Но чтоб обязательно плавать сверху. И будут плавать!

Да что флюгеры - те же либералы с демократами, патриоты и примкнувшие к ним экологи кинулись наперегонки соревноваться: кто из них оппозиционней. И пока они в этой толчее доказывают друг другу, что «вас тут раньше не стояло», вспомним о том «пушечном мясе», которым питаются эти самые политики. О тех «малых сих», что становятся вольными или невольными жертвами любого противостояния. Как стал такой невольной жертвой Сергей Мохнаткин.

Услышали ли вы голос Лены Санниковой, что призывала писать заключенным? А если услышали, хорошо ли понимаете, о чем писать тому же Мохнаткину? Смею заметить, он нуждается не столько в ритуальном подбадривании, сколько в действенной помощи.

Сергею Евгеньевичу за решеткой не просто плохо - он сейчас в опасном противостоянии с администрацией колонии. Обе стороны вошли в клинч в сентябре этого года, когда суд отказал Мохнаткину в смягчении условий содержания – переводе на поселение. Тогда все и обострилось: он стал жаловаться на порядки в колонии, а однажды сорвался и на ровном месте объявил голодовку. А жалобы на администрацию и отказ от пищи - это, как вы знаете, недопустимая вещь в том потустороннем мире. Оттуда можно жаловаться на что угодно и на кого угодно - хоть на Господа Бога! - но только не на них, вертухаев. И Мохнаткину объявили: «Хочешь по закону? Будет тебе по закону...»

И «по закону» он уже второй месяц практически не выходит из шизо. Нет, все делается по правилам: не более 15 суток подряд! После отбытия этого срока зека обязательно «поднимают» по режиму на сутки-двое, а потом снова водворяют в карцер. А причина всегда найдется, в том числе и провокаторская. Но вот последний раз поводом стала его жалоба прокурору на то, что у него, Мохнаткина, отобрали телефон(!)

Да, он человек наивный и настолько «отдельный», что... А что такое быть отдельным на зоне, полагаю, объяснять не надо. И дело не только в том, что Сергей Евгеньевич не был готов к заключению под стражу, но и в том, что он лишен как материальной, так и юридической поддержки. И психологической тоже. Нет, он получает письма, иногда бандероли и даже небольшие денежные переводы. Но их не хватает на самое необходимое. Ему ведь никто не передает в посылках ни носков-трусов, ни мыла с шампунем, ни сигарет, ни тех же лезвий для бритья. А ведь хочется еще и колбаски, и конфет с печеньем...

Теперь же Сергей Евгеньевич лишился и своей замечательной «придурочной» должности завхоза и тех жалких пятисот рублей, что перечислялись ему на счет от зарплаты. Об этом нам сообщил заместитель начальника колонии по воспитательной работе подполковник А.Г. Шмелев. Это был второй визит тверских мемориальцев, но, как и предыдущий, он закончился лишь беседой с начальством. (Собрались было ехать в третий раз, когда узнали – Мохнаткин снова в карцере.)

И надо сказать, оно, начальство, может, и скрипя зубами, но было словоохотливо. Тот же Шмелев, тот же и.о. начальника колонии С.В. Иванов пространно отвечали на наши вопросы, вот только во встрече с Сергеем Мохнаткиным отказали – не положено. Да мы и сами понимали, что из карцера на свидание не выводят.

Надо сказать, что мы имели сведения и из другого источника. И странное дело: зоновское начальство было благожелательней в своей характеристике зека Мохнаткина, чем другая сторона. И хотя это дало объемную картину, но главным делом была личная встреча с Сергеем Евгеньевичем. К сожалению, это пока не получается.

А так хотелось объяснить ему, что бодаться с вертухаями, да еще по мелочам, - себе дороже. Да, именно так и сказать! Этого ведь не могут себе позволить зеки куда как более именитые, а уж человеку, по сути лишенному полноценной юридической помощи, это совершенно неподъемно. Вот и тот блицвизит адвоката, что случился в ноябре, лишь усугубил положение нашего заключенного. Адвокатам тоже не стоит качать права. А то получается фанаберия на пустом месте.

И не надо пытаться делать из Сергея Мохнаткина борца! На амбразуру пусть кидаются другие – молодые, крепкие, горластые. Амбразура таких любит. А Сергею Мохнаткину нужно просто выстоять во враждебной ему среде. И не только выстоять, а вернуться на волю. И уже на воле самому решить: кидаться ему с головой в политический омут или постоять в сторонке.

Вот только прежде нелишним будет напомнить одно важное обстоятельство: после колонии ему некуда будет податься. И что его ждет после освобождения – неизвестно: ни семьи, ни жилья, ни работы...

Но и теперь все горько и одиноко, хоть и находится он среди людского скопища. К тому же никто с воли не рвется к нему на свидание. Хотя раз в месяц это может сделать любой. А он, повторяю, так нуждается в психологической поддержке, в простом разговоре по душам...

Приезжайте. И если не увидите Сергея Евгеньевича, то посетите славный город Торжок – уже хорошо. И пишите письма. Особо прошу это сделать бывших сидельцев. Вы-то наверняка сможете дать практические и дельные советы. И найдете убедительные слова, что помогут человеку продержаться до конца срока.

(ФОТО)

Потрясающим событиям конца 2011 года уже дан интересный и полезный анализ в блогосфере. Считаю нужным, однако, добавить следующее.

Определение "партия жуликов и воров" - безусловно успешный девиз кампании против "Единой России". Смысл этого слогана, однако, представляется мне ограниченным. На митинге 24 декабря в Петербурге я сказал, что нельзя забывать, что мы имеем дело с не только жуликами и ворами, но и убийцами. Впрочем, в этом случае речь должна идти о "коалиции" партий.

Среди жертв путинизма:

- Анна Политковская, выдающийся человек десятилетия. Ее наследие бросает тень на лозунг, с которым вышел на политическую арену Алексей Навальный: "Хватит кормить Кавказ!". Навальный – человек молодой, но не настолько, чтобы иметь право не вспомнить о временах, когда лозунг Политковской был (фигурально): "Хватит бомбить Кавказ!"; - Саша Литвиненко, расследовавший среди прочего массовое убийство при взрывах 1999 года, спровоцировавших вторую чеченскую. Литвиненко лишь иногда и не всеми упоминается как жертва режима, будто бы он – особый случай: мало ли что может случиться с амбициозным популистом. Добросовестный же взгляд на дело Литвиненко (которым я занимался досконально) не оставляет сомнения, что полониевый след ведет из Лондона в Москву.

Говорю в первую очередь об Политковской и Литвиненко, так как хорошо знал их лично. Но сколько их на самом деле, жертв партии убийц! Эстемирова, Червочкин, Евлоев, Магнитский, Камалов... Жертвы "Норд-Оста", Беслана. И бесчисленные мирные люди разных национальностей, включая русскую, погибшие при бомбежках и зачистках на Кавказе. Всех погибших не назвать, как и тех, кого "лишь" искалечили...

"Не забудем, не простим!" По поводу этого лозунга, который скандировали с подачи Навального на митинге 24-го, завязалась дискуссия: мол, правильно ли в православной культуре отказывать в прощении. Незамеченным осталось одно обстоятельство. "Не забудем, не простим!" не очень гладко следовало у Навального за чем-то вроде "своего не отдадим", в самом прямом, материальном смысле. То есть, грубо говоря, не забудем, что нас обокрали, и не простим жуликов. Что ж, по-человечески понятно – у меня регулярно крадут кошельки и другие ценные вещи (однажды это сделал наряд милиции), и я часто в мысленном гневе отрубаю ворам руки. Коррупция действительно источник зла в России, хотя началась она очень давно. У нас украли голоса - но и это, друзья, не впервые. Неважно – самое главное, что мы проснулись. Однако страстный роспиловский голос звучал мелковато для "Не забудем, не простим!" Именно потому, что до преступлений, которые действительно нельзя забыть (и нельзя простить – государству и его чиновникам), логически рукой подать.

Вспоминается классификация Бродского: ворюги и кровопийцы, то есть убийцы. Говорят, что пришедшие к власти в 90-х воры все же предпочтительней коммунистических убийц. Но путинизм, до которого Бродский не дожил, может в логике этой схемы считаться диалектическим синтезом воровства и убийства.

Сегодняшнему пробудившемуся обществу хочется новых идей и новых людей. В этом направлении лидирует Навальный. Как многие, я был рад появлению потенциального лидера большинства демократов. Неудачная речь Навального перед группой националистов на тему "Хватит кормить Кавказ!" забылась в декабрьской эйфории. Его "интерактивная" речь на митинге 24-го, с короткими фразами и неумолимо напористыми вопросами к аудитории, была эффектной, хоть и вызвала у меня неприятное чувство, что аудитория таким образом превращается в толпу. Казалось, на сцене поп-звезда, которая после предсказуемого ответа на вопрос должна еще крикнуть "Не слышу!". Откровенно говоря, даже от оборота "этот парень" (о Путине) – кальки с английского that guy - мне лично было не по себе. Как и от вульгарно-развязных ноток в голосе оратора.

Полагаю, что с этими своими нюансами восприятия я нахожусь в меньшинстве. Большинство в протестном движении считает, что сейчас не до деталей: главное – не профукать революцию. И попытки путинистов дискредитировать Навального, приписывающие ему "фюрерство", ставят критические замечания коллег по оппозиции в неудобный контекст. И, надо сказать, попытки эти становятся все изобретательнее. Один "телефонный разговор с Путиным" ("шутка", по словам Венедиктова) чего стоит. "...Давайте обсудим позицию по абортам, по смертной казни, по гей-парадам" (якобы слова Навального). Но такая "шутка" (провокация и ложь) способна ввести в заблуждение, поскольку большинство из нас пока не знает, что думает Навальный по вышеуказанным "позициям". Это не его вина. Пока. Но если блогер Навальный, антикоррупционный активист Навальный, очень симпатичный парень Алексей, хочет стать политиком, достойным широкой поддержки и даже поста президента, он должен очень скоро убедить нас, что у него есть видение – зрелое, нравственное, философское – будущего нашей страны. И глубокое понимание ее прошлого.

Я не знаю, что будет. Никто из нас не знает. Каков результат сопротивления? Он прост, но его нельзя потрогать. Сопротивление - это «НЕТ». «Нет» чему? и ради чего? «Нет» превращению человека в... просто «человеко»? В самое адаптивное и живучее существо на планете?

Зачем сопротивляться, когда есть возможность просто выживать? Ответа НЕТ. Мы не знаем, что такое человеческое достоинство и зачем оно нужно.

Мы не знаем, почему мы в какой-то момент говорим себе: хватит!

Шансов на позитивное развитие событий в ближайшем будущем почти не осталось, страна в тяжелейшем психологическом состоянии. Кажется, что гарантии физического выживания для большинства сохраняются только системой. Но система эта невыносима.

Сопротивление абсурдно и в ближайшей перспективе контрпродуктивно. Но именно потому, вопреки всяким прагматическим соображениям, я выбираю сопротивление.

Музыка революции и в наше время, и всегда - это музыка одиночества. Мы все одиноки. Что может быть очевиднее? Человек одинокое существо. И потому умеет творить и любить. Мы любим друг друга как одинокие. В глубине нашей души живут невысказанные слова: мы не нуждаемся в подачках. Мы хотим обнаружить сами перед собой и, значит, перед миром свою абсолютную ценность. Это совершенно безнадежная и недостижимая цель. Но она дает нам странную безнадежную надежду.

Все главное в жизни, вся наша любовь, все наше одиночество и вся наша связь с людьми определены в начале и в конце музыкой. Музыкой, которую мы слышим даже тогда, когда нас убедили, что у нас нет слуха.

Массовое возмущение - это наша надежда, что что-то изменится в системе. Но личное, то есть экзистенциальное сопротивление абсурдно, оно почти лишено надежды. Поэтому декабрь одновременно радостен и невероятно грустен. Нам разрешили то, на что мы не должны просить разрешения. И митинги прошли без физических жертв. И никто не вправе считать это неудачей. Но в сердце живет ощущение, что этого недостаточно. И потому стоит продолжить бессмысленное одиночное противостояние. Поэтому стоит рисковать. Иначе невозможно ни услышать, ни создать, ни исполнить наивную музыку революции. И это не гламурная «классика» сытых, и не псевдоромантическая пена крутых, и не наркотическая попса толпы. Это музыка тишины, в которой рождается личный выбор.

Поэтому я не призываю никого идти на Триумфальную, я иду на нее вопреки здравому смыслу. Музыка говорит – пора!

К большому сожалению, наш политический язык настолько неточен, что сбивает с толку. Кто «правые» - нацисты или, наоборот, прохоровцы? Кто «левые» - зюгановцы или, наоборот, лимоновцы? А дальше - по Оруэллу: службы, регулярно и грубо нарушающие права, именуются «правоохранительными», органы дезинформации называются СМИ, ну и конечно, нет ничего опаснее для общества, чем служба безопасности. Но я о другом.

Если попробовать внимательнее отнестись к некоторым важным словам, многое вдруг прояснится.

1. Путинский режим в точном смысле слова следует называть олигархией. Поскольку с 90-х новый капитал был в тесной связи с новой властью, словом «олигарх» стали называть быстро сверхобогатившихся бизнесменов. Но олигархия - не власть богатых (плутократия). Олигарх - не крупный и независимый бизнесмен, а член олигархата. Олигархия означает не власть капитала, а власть немногих, власть некой корпорации. Тот же греческий корень, что в слове олигофрения: умственная недоразвитость. Язык остроумно подсказывает: олигархия - это режим, который обрекает общество на политическую олигофрению. «Дума» при олигархате олигофренична. Общество же с помощью СМИ, присвоенных олигархатом, погружается в глубокую наркотическую дрему: спортивные зрелища, забавы, юмор из общественной уборной. На месте угасшего сознания отращиваются две слепые эмоции: верноподданнический восторг и пещерная ненависть к «врагам» (Кургинян: «США - сатана»).

Олигархат - это бесконтрольная власть некой корпорации, которая, конечно, может использовать (и вовсю использует) эту власть для обогащения, но не в обогащении дело, а в таком режиме, когда обогащает не труд, а служебное положение. Богатство независимого бизнесмена зависит от того, как ведется бизнес, он заинтересован в развитии бизнеса, в модернизации, в благоустройстве инфраструктур, дорог там и прочего. Олигарх, богатство которого зависит от служебного положения (своего или кремлевского друга), заинтересован только в стабильности этого положения. Создаются не производства и рабочие места, а чиновничьи структуры и их служебные места - источники их доходов.

2. Отсюда естественно перейти к следующему слову - коррупция. Это латинское слово означает вовсе не только денежные махинации: взятки, откаты, распил бюджета, рейдерские захваты и прочие элементы олигархической политэкономии. Коррупция - это порча, разврат, растление. Вот это и есть точное название того, что происходит с нашим обществом. Я говорю не о тех, кого развращают, покупая огромными зарплатами. Бог им судья.

Кремлевские политтехнологи, интеллектуалы-публицисты, крутые доморощенные ницшеанцы и насмешливые циники на разные лады внушают нам, что мораль несовместима с эффективностью, умом, успехом. Что у современных людей нет ценностей, а есть только интересы. Что мораль инфантильна, а цинизм – признак взрослости. Что само слово «честность» - удел неудачников и маргиналов. Украсть кошелек в автобусе - преступление, украсть голоса на общенародных выборах - политика, а политика, всем известно, грязное дело. Вот это и есть настоящая коррупция: растление.

Так вот, сограждане, на днях мы сделали философское открытие: мораль - не предрассудок, а форма, хранящая достоинство человека как человека. Опустился не бомж, у которого украли квартиру, опущен вор. Вор добывает свое, но становится вором. Убийца достигает своей цели, но становится убийцей и будет убивать уже без всякой цели.

Фальсификация выборов - уголовное преступление. Нас уговаривают привычно махнуть рукой и заняться своими делами. Но это значит, мы становимся соучастниками преступления, уголовниками в обществе уголовников. Отсюда блатной жаргон и вохровские шуточки нашего пахана. Мысль предельно проста: если мы с вами живем не по законам, а по понятиям, не только начальство, мы сами - уголовники. Вот мы и ужаснулись. Испугались за себя, за наших детей. Испугались больше, чем полиции. Пусть воры и убийцы боятся полиции. Полицейский, дающий ложное показание, должен бояться полиции. Карусельщики и единовбросы должны бояться полиции. Глава избирательной комиссии, исправляющий протокол, должен бояться полиции...

3. Вот еще два слова, в которые стоит вслушаться: со-знание и родственное - со-весть. Это, говорят, категории психологические, моральные. Верно. Но вы слышите - эти слова указывают на то, что мы знаем совместно, о чем извещены совместно. Общество в сознании, когда оно находится (находит себя) в общении. Я утверждаю: в истоках гражданского возмущения, от которого кремлевский олигархат старается отмахнуться, пафос в первую очередь этический, а этика - совсем не только личное дело. Когда личные моральные возмущения сообщаются, подавленное общество приходит в гражданское сознание: человеческое достоинство становится не только индивидуальной, а гражданской доблестью. Мы осознаем, что оскорблены все. Вот тут техника - современная информационная техника - стала (в противоборстве с олигархическими СМИ) средством общественного этического со-знания: с ее помощью мы узнали друг о друге, нас - разных по возрасту, этносу, статусу, профессии и конфессии - объединило чувство собственного гражданского достоинства, общий этос. Потом и потому мы встретились на митингах. Это своего рода цепная реакция со-знания, превращающая верноподданных холопов в граждан: событие этическое, совсем не только политическое. Более того, поскольку гражданское самосознание рождается в общении самых разных групп, мы на практике видим, что правила демократического общежития суть правила этические, а не программа какой-то партии.

Кадры, снятые на телефон или ручную кинокамеру, мгновенно распространенные в интернете, известили множество людей: вот как делаются подлоги. Вот как творится расправа. Вот стоит человек, одетый в форму судебного пристава, и у всех на глазах совершает служебное преступление: не пускает в зал судебных заседаний прессу и члена Государственной думы. Люди, одетые в форму полицейских, не только не предъявляют ему законного требования не мешать проходу, но, наоборот, просят разойтись. Сергея Удальцова у всех на виду незаконно арестовывают, сажают, губят. Мы об этом извещены, совместно ведаем, тогда со-весть перестает быть личным делом каждого и поселяется в обществе. Так люди приходят в себя из наркотического обморока, в который их погрузил олигархический режим. Мы - приходящие в себя, в сознание, - поняли: нам грозит коррупция гораздо серьезнее чиновничьих махинаций, коррупция в полном и настоящем смысле слова - катастрофическая порча человека. Этому и в самом деле стоит сопротивляться всеми силами.

Черное, черное небо.
Злоба, грустная злоба
Кипит в груди...
Черная злоба, святая злоба...
Товарищ! Гляди
В оба!
А.А. Блок

...я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
- Это не может быть! - сказал князь Андрей, - это было бы слишком гадко.
Л.Н. Толстой

После публикации предыдущей заметки читатели единодушно обвинили меня в ненависти к роду человеческому вообще и к умеренным лидерам Болота в особенности. Ну что же, если уж во мне видят нового Марата, то придется до конца выступить в его амплуа – разоблачить заговор «умеренных» и призвать к отсечению 100 тысяч преступных голов.

Во-первых, о ненависти. Я ненавижу систему, ненавижу не абстрактно-гражданской, а ЛИЧНОЙ ненавистью, и, я думаю, читатель согласится, что после Химок, Козихи и т.п. я имею на то основания. Хотя и не такие веские, как, например, Сергей Фомченков – муж Таисии Осиповой, Сергей Удальцов или Матвей Крылов.

И на происходящее я смотрю во многом под углом зрения, условно говоря, Химок и Козихи. Да, свободная политическая жизнь, реальная многопартийность и т.п. совершенно необходимы. Но необходимы они не сами по себе, а для того чтобы не вырубались леса, не сносились исторические памятники и не застраивались скверы и детские площадки - главное, чтобы люди чувствовали себя хозяевами на собственной земле... А не для того чтобы вернулись тучные для политтехнологов времена, изображенные в фильме «День выборов», времена, когда «демократия» шла своим чередом, а беспредел – своим.

Но разве не о том, чего я хочу, написано в программе ПАРНАСа? Разве не об этом говорил Явлинский всегда вообще и на проспекте Сахарова в частности? О, конечно, об этом! Я аплодирую и подписываюсь под каждым словом. Плюспятьсот!

Но каким же образом они собираются, по выражению Явлинского, «сменить систему»? Оказывается, исключительно «мирным и конституционным путем» (выражение того же Явлинского). Мы не хотим революций, нам не нужны революции, нам нужные честные выборы!

Но позвольте, где и когда вы встречали авторитарную систему, которая бы добровольно отправилась на слом? Где и когда вы встречали правящие группы, которые мирно и конституционно, из уважения к г. Явлинскому и иже с ним, совершили бы социальное самоубийство?

Нет, я не считаю, что лидеры движения должны вопить: к оружию, граждане! На фонари единоросов! Но, если они действительно (а не на словах) настроены на слом системы, наиболее адекватной позицией была бы такая: «Мы должны сломать систему мирно и конституционно, если это возможно, и силой, если это необходимо». Только такая заявка могла бы показать оппоненту, что перед ним серьезный противник, с которым, возможно, придется начать переговоры об условиях капитуляции. Но из всего набора митинговых ораторов в этом смысле высказался только один – Навальный.

А о чем же говорили остальные?

У Явлинского, как всегда, не обошлось без фирменной шизофрении: с одной стороны, «мы будем бороться в судах за каждый ваш голос», и немедленно вслед за тем констатация, что суды в этой системе зависят от власти. За прекраснодушными рассуждениями о том, какую систему «мы хотим», следует плавный переход к теме президентских выборов... Обвиняйте меня в извращенном политическом воображении, но за всем этим я не услышал ничего, кроме надоевшей классической арии: «Я – Тот, кто знает, как надо. Давайте я буду кандидатом от оппозиции, вы все проголосуете за меня – и будет вам щастье».

Немцов... Да что, собственно, останется, если очистить его речь, произнесенную хриплым голосом нового Дантона, от митинговой шелухи? Мы выставили требования, власть на них наплевала – но мы вновь их выставим. Медведев пообещал реформы, мы придем и проверим, как он выполняет обещания. И главное – 4 марта не голосуйте за Путина!

Позвольте, и это – все?

Они поймали за руку лохотронщиков – и требуют от них исправиться и стать честными, а затем продолжить игру. Хотя могут попросту разгромить казино.

Да, еще выступала Ксюша Собчак. Рассуждала о «гражданском обществе» и опять-таки безлидерском гражданском фронте, но... этот фронт, оказывается, нужен не для того, чтобы заниматься грязной политикой и мерзкой борьбой за власть. Это должен быть союз хороших людей за все хорошее, во главе с такими милыми, интеллигентными лидерами, как Борис Акунин. Они не будут бороться ни за какую власть, они будут лишь каким-то мистическим образом «влиять на власть» (т.е. на Путина и Ко?). А все, кто кричит о революции и походе на Кремль, - фу, провокаторы.

Чуете, откуда ветер-то дует?

И дело совсем не в Ксюше – дело в том коллективном Калигуле, который привел ее в оппозиционный Сенат. Привел ее, привел Деда Мороза со стихами – и не вывел на сцену никого из активистов Триумфальной.

Общее резюме. Что бы ни писали эти люди в своих программах – в реальности они настроены не на то, чтобы сломать систему, а на то, чтобы встроиться в эту систему, видоизменив и либерализовав ее под себя.

Лично для меня это значит одно: даже в случае, если они не сольют движение и движение (неожиданно для них самих) окажется настолько сильным, что вынесет их наверх – самого главного не произойдет. Немцов и Явлинский будут заседать в Думе, Касьянов или Кудрин будет премьером, Ходорковский и Лебедев выйдут на свободу – а фирма «Сатори» будет по-прежнему сносить исторические памятники, «Автодор» будет продолжать уничтожать Химкинский лес, а судья Боровкова по-прежнему будет сидеть на страже этих и многих других безобразий в Тверском суде. И Таисия Осипова выйдет на свободу, но те, кто вели следствие и выносили ей приговор (каков бы этот приговор ни был, нет сомнения, что он будет заведомо неправосудным), – останутся вершить законность, а те, кто не пропускал ей лекарства, будут так же издеваться над другими заключенными.

Всякий, кто читал Аполлодора или хотя бы Куна, должен помнить, что Лернейскую гидру невозможно уговорить превратиться в мирное сельскохозяйственное животное. Ее невозможно также победить, отрубив несколько особо наглых голов. Ей надо отрубить все головы, да еще и прижечь, чтобы ничего не выросло.

Иначе... Давайте-ка вспомним август-сентябрь 1991-го, когда из каждого утюга неслись причитания: «Не надо устраивать охоты на ведьм!», «Мы не хотим нового 1937 года!»

Вы, которые так горячо причитали тогда, которые шарахались от слова «люстрация», словно речь шла о какой-то зверской средневековой казни – почему же вы теперь возмущаетесь, что нами правит полковник КГБ?