Это тот самый случай, когда не читал, но осуждаю. Вернее, не смотрел, но осуждаю. Осуждаю, естественно, тех, кто эту очередную подлость от НТВ сделал. Посмотреть же ее мне мешает чувство неловкости, которое я не могу преодолеть даже ради благого дела. Даже ради того, чтобы получить возможность более эффектно размазать по асфальту тех, кто это сделал. Ладно, надеюсь, что кое-что у меня и так получится.

Нет, у меня нет никаких предрассудков ханжеской пуританской морали. Всегда был и остаюсь сторонником самой широкой сексуальной свободы, а так называемые «семейные ценности» всегда ассоциировались у меня с правом пахана вразумлять жену и детей при помощи плетки. Вот только я, родившийся и выросший в СССР, получивший ортодоксально коммунистическое воспитание, каким-то странным образом именно в результате этого воспитания усвоил: нельзя подглядывать в замочную скважину.

Сам не знаю, как это произошло. Мои либеральные партнеры убеждены, что коммунистическая идеология учит ровно противоположному, что она отрицает право человека на личное пространство. И ведь действительно, в жизни я часто сталкивался с людьми, понявшими ее именно так. С людьми, готовыми устроить разбор «аморалки» на собрании «трудового коллектива». С людьми, не считавшими зазорным рыться в чужих вещах. Или рыться в чужих мыслях и чувствах, читая чужие письма. Я встречал заботливую маму, считавшую совершенно нормальным залезть без спроса в дневник своей подрастающей дочери, а потом зачитывать из него гостям, чтобы показать, какая у нее растет дура. В воспитательных целях, разумеется. Для ее же блага.

Короче, понятия не имею, с чего это я в достаточно раннем возрасте решил, что у человека должно быть свое неприкосновенное личное пространство. Я только знаю, что я был не один такой в СССР. Люди были разные, хотя вроде бы все получали одно и то же идеологическое воспитание. Или почти все. Но только одни были рады устроить разбор аморалки на собрании трудового коллектива, другие воспринимали это так, как будто это их публично раздели и глумятся. Как будто это их шмонает и лапает лагерная охрана. Одним нравилось быть этой самой охраной, другим нет.

Тюремно-лагерный режим в принципе представляет собой продуманную, изощренную систему унижения человеческой личности. Ритуального, символического растаптывания ее достоинства. Именно эту функцию выполняет институт регулярных «шмонов». В любой момент к тебе могут прийти и начать рыться в твоих вещах. Начать тебя лапать. Раздеть. Потому что ты ни в чем не принадлежишь себе. Ты никто и ничто. Лишение права на неприкосновенное личное пространство в тюремном быту для нормального человека гораздо более тягостно, чем ограничение свободы передвижения и доступа к большей части жизненных благ.

Про политическую борьбу часто говорят, что это драка без правил. Мы позволяем себе обзывать политических противников грубыми, обидными словами с целью формирования к ним негативного отношения в обществе. Мы не стесняемся (и правильно делаем) вторгаться в сферу личных и семейных отношений, когда это касается коррупционных финансовых схем. Но только подглядывание за интимной жизнью человека и выставление ее напоказ не имеет к этим схемам никакого отношения. Вот это и называется оскорблением и унижением человеческого достоинства. Вторжение в личное, интимное пространство - это и есть оскорбление и унижение человеческого достоинства.

Даже среди завсегдатаев дворовых драк лишь самые отмороженные беспредельщики не соблюдают неписанный запрет бить ниже пояса. «Демократический» троллинг депутатки Мизулиной был отвратителен, потому что ее старались ударить ниже пояса. Какой бы она ни была противной мракобесной ханжой, нельзя бить ниже пояса. У врага тоже есть человеческое достоинство и личное пространство. Оно есть даже у преступника и мерзавца. И это не выдумка глупых леваков.

Нормальный человек, ненамеренно заглянувший в чужую интимную жизнь, испытывает чувство неловкости. Как будто он невольно унизил других людей, даже если они об этом не догадываются. Или стал невольным соучастником тех, кто делает это намеренно. Делать это намеренно, влезать своими лапами в чужое личное пространство и радоваться возможности поглумиться может только быдло. Быдло - это то, что стремится растоптать человеческое достоинство. Это быдло может мнить себя элитой. Это может быть весьма образованное и профессионально подготовленное, успешное и состоятельное быдло. Элитная порода быдла. Но все равно это быдло.

Авторы «Касьянова дня» - обыкновенное быдло. И сегодня за эту поделку несет коллективную ответственность вся контора, именуемая «НТВ». Если кому-то из уважаемых людей не хватило фабрикации публичных доносов, по которым многие реально сели в тюрьму, чтобы понять, что этому быдлу нельзя давать снимать тебя в твоем рабочем кабинете, то может быть «Касьянов день» их в этом, наконец, убедит. Эти, с НТВ, нерукопожатны, потому что вместо рук у них потные, грязные лапы. С ними нельзя иметь дело, с ними нельзя делать селфи. Как с гестаповцами. И не надо говорить, что нельзя раскалывать страну и толкать ее тем самым к гражданской войне. Что нужно со всеми поддерживать отношения и вести диалог. Мы не забудем «Касьянов день». Мы поименно вспомним тех, кто нас лапал. Как говорил сталинист и антисемит Харчиков в своей признанной по суду экстремистской песне - готовьте списки!

Наверное, в первую очередь надо бы говорить о главном герое этой истории - Ильдаре Дадине. Но если короля часто делает свита, то истинный герой сам освещает окружающее пространство, выявляя сущности, обостряя проблемы и заставляя проявляться характеры. Поэтому начну с других.

Судья. Ильдар Дадин — сама очевидность. Он произносит очевидные истины. Заведенное на него дело очевидно неправедное. И возражать на это практически нечего. Как ни изворачиваются его преследователи, очевидность эта не уменьшается, а игры их выглядят дешево и бездарно. Например, судья. Дело о «многократном нарушении» было заведено в тот момент, когда двух из трех необходимых для статьи 212.1 административных постановлений еще просто не существовало. То есть, суды уже вынесли решения, но на них были поданы жалобы, а до рассмотрения жалобы приговор считается не вступившим в силу. То есть уголовное дело в тот момент просто не могло быть заведено. Никак. Как сказал в суде Генри Резник, одного этого достаточно, чтобы дело закрыть и приговор Дадину отменить.

Защита просит апелляционный суд изучить постановления по «административкам» (с датами) и еще какие-то документы к каждой из них. Видимо, те самые жалобы, приложенные к делу, тоже с датами. Чтобы судье сразу все стало ясно. Но чтобы очевидность не вылезла наружу, судья Наталья Борисова использует дешевый трюк. Соглашается удовлетворить ходатайство защиты «частично» - исследовать только постановления по «административкам», но не рассматривать другие документы. С торжествующим видом судья читает бредовые постановления: Ильдар Ильдусович бегал, орал и всячески нарушал, проводя пикет из «приблизительно двух человек», и т.д. Так всем окружающим должно стать ясно, что Ильдар - человек плохой, а несовпадение дат никто не заметит. Но дело в том, что судья и так все знает. И начальство ее знает. И все знают. Так вылезает наружу еще один факт: судья - слепое, беспомощное и бездарное орудие террора.

«Проблема адвокатов». До сего дня можно было на все стоны притесняемой оппозиции отвечать: это не суды бесчестные, а адвокаты у вас плохие. Вот работали бы они добросовестно, ваc бы и не сажали. Конечно, и раньше оппозиционеров защищали отличные адвокаты. Но вот пришел Генри Резник. На перечисление его регалий и клиентов не хватило бы и двух заметок. Человек с непререкаемым профессиональным авторитетом. И что? На все его отточенные формулировки и ораторское искусство суд кладет с присвистом. Вопрос с «плохими адвокатами» оппозиции очевидным образом закрыт навсегда.

Пресса. Самое удручающее, что я увидел вчера в суде, это не безумное нелогичное решение суда, не дешевые разводки, не тюремные повадки приставов. Это Генри Маркович Резник, выдающийся адвокат, «ньюсмейкер», дающий у дверей суда интервью по делу важнейшей общественной значимости, «резонансному», как зовут такие в прессе. А напротив Резника - ни одной профессиональной телекамеры. «Свобода», «Дождь», «Грани» со своей легкой техникой, достаточной для интернета, да несколько блогеров с любительскими «мыльницами» или телефончиками. Я ходил на многие шумные суды еще с 90-х, но такого не видал. Зримое доказательство позорнейшей сущности российской прессы и в первую очередь телевидения.

Наконец, о самом Ильдаре. Он кристально чист и не умеет врать, а поэтому неуязвим. Люди у нас развращены давно насаждаемой идеологией вульгарного прагматизма и скептицизма в отношении высоких истин. Такие, как он, раздражают и утомляют многих своей упертостью. Но стоит увидеть его открытую улыбку или услышать взволнованный голос, все претензии забываются. Он спокойно «вредит себе», но этот вред тут же обращается в посрамление врагов. Он доказывает свою невиновность, говоря в суде, что в общей сложности его задерживали около 30 раз. Казалось бы - отпетый «рецидивист», давно пора сажать. Но ведь это лучшее доказательство последовательно мирного характера его протеста. Если бы он хоть раз позволил себе что-то мало-мальски криминальное, его давно бы упекли по уголовке. Но и воинствующие радикалы не могут обвинить его в стерильной «белоленточности» из-за его абсолютного бесстрашия.

Вокруг таких - абсолютно невиновных - обвинители ведут мутные игры с намеками: "Мы все понимаем, вышел конфуз, ты просто сиди потише, слегка покайся, а мы тебя как-нибудь на "условку" вытянем. С нас ведь тоже начальство требует, дай нам основания тебя простить!". Так недавно было с Ваней Непомнящих. Такие, как Ильдар или Ваня, просто не понимают этого языка.

Ильдару противопоказано говорить на казенном языке. Он добросовестно старается в суде, но сбивается, теряет мысль. И вдруг сквозь заикание и попытки подчинить себе чужие штампы прорывается совершенно чистый голос: «Пока ты сидишь на кухне, ты - соучастник фашизма. Статья 212.1 - это лишь один из фашистских рычагов. Если я ему подчиняюсь, всё, они меня сломали. Ребята, не переживайте! Насть, не плачь, все будет хорошо. Сила в правде. Мы победим. У честных людей совесть будет спокойна. Обращаюсь к палачам. Вы меня посадите, я этого не боюсь, но виновными будете вы, а не я".

Немного я опоздал (лет на 20 всего) с рассказом о деле милиционеров-убийц в Москве 80-х. Новая статья подробно о нем рассказывает, а документальные фильмы, вышедшие еще раньше, добавляют жутких подробностей об одном из участников этого дела, Коле Лобанове, с которым мне довелось посидеть недолго в одной камере в "Лефортове".

В том, что милиционеры грабили, избивали, а могли и убить за бутылку водки, в принципе сомневаться не приходится. Не удивляет ни то, что дело только тогда раскрутилось, когда погиб офицер КГБ, ни то, что преступники брали на себя и лишку, ни то, что не гнушались в качестве добычи ондатровыми шапками. (Сообщают, у милиционеров было их что-то около сотни. О них, шапках этих, еще скажу.) Но вот ведь живучее какое представление, что, мол, эти «силовики» одно, а те другое, как будто не все люди. Вот и в президенты взяли подполковника, даже не генерала какого захудалого. А, ничего, из КГБ - и так сойдет. Ну, про этого скоро нам обещают рассказать, что у него там с шапками или чем еще. А я пока напомню про то, что сам видел.

***

Нет, от "ментов" всего можно ожидать, а вот ЧК совсем другое дело, они по крайней мере не обманывают. Есть у них даже что-то вроде кодекса чести. Благородство даже какое-то.

Такие или почти такие утверждения мне не раз приходилось слышать от своих сокамерников в московской тюрьме КГБ "Лефортово". Положительно, многократное независимое повторение одного утверждения заставляет задуматься, даже когда против него восстает все внутри тебя. К тому же неизменная вежливость гэбэшных вертухаев, провожающих тебя на допросы, любезность следователя, который, конечно же, "шьет" тебе дело, но ведь вежливо же, черт возьми. Ни тебе побоев, ни крика, ни мата. Все на "вы", с улыбкой. Если в чем забудется - начнет, к примеру, шантажировать, - так очень быстро, даже охотно становится на место, как только напомнишь. Все это очень выгодно отличается от манер следователей МВД, с которыми если кто не сталкивался, то все равно хорошо себе их представляет по многочисленным рассказам.

Не скажу, конечно, что все это заставило меня усомниться в своей прежней оценке, но интереса к ним прибавило: интересно же, а почему такая легенда возникла. Даже и теперь, в постперестроечные времена, когда и сам-то КГБ то ли есть, то ли нету его уже, легенда упорно продолжает жить. Конечно, это полностью соответствует интересам самого КГБ (или как его теперь называют), что само по себе почти определенно указывает на источник. Однако что же им помогает сохранять свой легендарный образ, настолько противоречащий действительности? Скрытность, конечно.

Так вот кое-что о реальных манерах и о действительных случаях, которые бывают с нашими рыцарями чистых рук, горячего сердца и холодной головы. История, о которой я узнал, настолько не вписывается в канонический образ, что воспринимается как вымышленная. Да только я не братья Гримм, сочинять не умею. Хотите верьте, хотите нет, а дело было так.

После суда меня привели в другую камеру, дожидаться, пока придет мой приговор, да пока подойдет очередь на этап в лагерь. Вваливаюсь, весь обвешанный своим скарбом, В импровизированном мешке из наволочки нехитрое мое камерное имущество, из подмышки все норовит выскользнуть свернутый матрац.

- Здравствуйте, меня зовут Иван Ковалев, можно попросту Ваня.

- Коля, Саша, - представляются мои новые соседи. Оба смотрят как-то кисло. Конечно, в тюрьме как в тюрьме, не очень-то повеселишься, но эта парочка уж слишком печальная. Когда я кончаю возиться со своими шмотками, продолжаем знакомиться. Тогда и выясняются причины для печали.

- Я был милиционером, ментом то есть. Обвиняют в убийстве, грозит расстрел, - сообщает Коля.

Ага, об этом милицейском деле вся тюрьма знает, а я так даже и на суде про него упоминал всего несколько дней назад. Теперь это мне, значит, экскурсию напоследок устроили - спасибо, очень интересно . Но о Коле расскажу в следующий раз, а сейчас Саша.

Высокий худой парень с коротким ежиком на голове. Какого-то болезненного вида. Позже я научусь безошибочно угадывать бывших лагерников по внешности, даже и тогда, когда у них волосы уже отросли. Пока же у меня мелькает лишь смутная догадка, и Сашин вид оставляет какое-то странное впечатление.

- А я был чекистом, - говорит он.

Хорошенькая компания собралась, милиционер-убийца, чекист с неизвестно еще каким уголовным прошлым, да я, "подрыватель основ". Ну, посмотрим, что нам поведает Саша. Рассказывает он без охоты, маленькими кусочками, но постепенно, за недельку-другую, из них складывается милая история.

Три чекиста, три коммуниста решили однажды немного подзаработать. Точнее, сперва их было два, а потом добавился еще и третий - мой Саша.

Работал Саша в отделе по борьбе с международным терроризмом. Вроде бы в его обязанности входили наблюдение за этими самыми террористами, а иногда и их задержание с возможным применением приемов рукопашного боя. По работе Саше приходилось ездить на машине иностранного производства. Зачем обязательно на этой "иномарке", как он ее называл, я так и не смог понять. Но в какой-то момент разбил наш Саша свою драгоценную иномарку. Может быть, авария случилась в ходе очередной романтической погони за матерым международным террористом, а может, просто был пьяный вояж по ресторанам, не знаю, Так или иначе, кончилось это для Саши печально. Был он разжалован из капитанов в лейтенанты, да еще и в долги огромные влез: за рабочую машину платить ведь надо. Платить надо, а платить нечем, приходится влезать в новые долги, чтобы отдать старые, - и так без конца. До того это все Сашу издергало, что уж и жизнь не мила. Тут и встретились Саше два приятеля - капитаны КГБ, с которыми он работал раньше в одном отделе. Встретились - и говорят.

- Ну что, Саша, у тебя тяжелое положение, у нас тоже, надо как-то это дело поправлять.

- Да как поправлять-то, я уж и не знаю, что делать, хоть в тюрьму, хоть в петлю, все равно, лишь бы только не мучиться так-то вот, - отвечает Саша.

- Ты, друг, в тюрьму не спеши, а в петлю и тем более, - переглянулись приятели. - А что делать, мы тебе подскажем. Помнишь нашу прежнюю контору на "Студенческой", где вместе работали до твоего перевода? Как думаешь, сколько денег соберется там в кассе взаимопомощи под Новый год? Ведь столько народу там служит, каждый скидывается по пятерочке, по десяточке, так наберется прилично. К концу месяца побольше, а к концу года и подавно. Если удачно момент подгадать, так можно взять тысяч 40. (Дело было в 80-е годы, когда в России счет еще шел на рубли а не на доллары.) 40 на троих поделить сумеешь? Вот и считай.

- Да это бы хорошо, денег может и больше оказаться, но как-то...

- Что "как-то"? Какие там "как-то"? Мы уже пробовали взять эту кассу, да неудачно, ключ нужен. Вот это и будет твоей частью работы, а остальное уж мы сами. Пойдешь домой к председательнице кассы взаимопомощи, инсценируешь обычное домашнее ограбление, а возьмешь только ключи от сейфа. Она тебя не знает, ничего не заподозрит, а пока ключей хватится, мы уже дело сделаем.

- Ох, женщина ведь, - смутился Саша.

- Противная баба, - сообщил один из приятелей

- И фамилия у нее ПИЯВКИНА, - добавил другой.

Этот аргумент оказался решающим. Противную бабу по фамилии Пиявкина можно грабить не стесняясь.

Скоро сказка сказывается, да и дело тоже быстро делалось. В назначенный день надел мой Саша темные очки (хорошо еще, что не чулок на голову натянул), взял блокнотик с ручкой и отправился к гражданке Пиявкиной грабить. Спрашивается, а зачем грабителю блокнотик? Оказывается, аксессуар был продуман. Чтобы легче проникнуть в дом, Саша представился агитатором, который ходит по квартирам и проверяет уровень политических знаний избирателей. Пиявкина подвоха не ожидала, сразу же впустила агитатора-грабителя и вполне исправно отвечала на вопросы об очередном историческом съезде - тогда это был, кажется, 26-ой. Саша аккуратно записал все ответы и... ушел. Вышел из квартиры, остановился в подъезде, подумал немножко , вспомнил о приятелях, дожидающихся снаружи, о своих тяжелых обстоятельствах... вздохнул и повернул назад. Вернувшийся агитатор попросил у гражданки Пиявкиной попить. Та пропустила его на кухню, налила воды. Ну, тут уж Саша решился. Отпил глоток для храбрости, а остальное неожиданно плеснул в лицо Пиявкиной - та аж присела с испугу. Потом наш агитатор "имитировал серию ударов в область головы" - так элегантно он выражался, рассказывая мне об этом. Тут неожиданно обнаружилось, что Пиявкина и в самом деле баба противная - оправилась от испуга и начала сопротивляться. Куда подевались все навыки агента по борьбе с терроризмом? Никак он не мог скрутить несчастную женщину, таскал ее по всей квартире. То в ванную затащит, то, наоборот, в коридор потянет (по материалам суда там Саша хватался за утюг - как полагала Пиявкина, чтобы стукнуть ее по голове, по Сашиным утверждениям, чтобы связать ее шнуром). Наконец как-то увязал свою жертву, уложил на кровать, а сам стал рыться в бельевом шкафу, имитируя грабителя, который ищет спрятанные в квартире деньги.(Почему-то действительно во многих семьях это место считается как бы домашним сейфом.) За этим занятием нашего горе-грабителя и застала милиция. Дело в том, что на всем протяжении этой битвы, в соседней комнате по пояс в окно висела старушка-мать Пиявкиной и звала на помощь. Саша говорил потом, что решил лучше быть арестованным, чем продолжать такую жизнь. Ну, если ему хотелось, чтоб я так думал, так я уж не стал в выражать сомнения.

На следствии Саша твердо придерживался версии квартирного грабителя-одиночки и ни слова не сказал о приятелях. Как он говорит, это показалось настолько необыкновенным, что его возили даже к самому Андропову. И председателю КГБ наш чекист правды не сказал. Суд дал шесть с половиной лет и отправили Сашу в лагерь под Нижним Тагилом по прозванию "Красная Шапочка".

Это прозвище лагерь заслужил потому, что туда посылают сотрудников милиции, КГБ, прокуратуры, всякую советскую чиновную знать. Естественно, милиционеров оказывается больше всего, ну а фуражки у них, как известно, с красными околышами. Саша был убежден, что таких лагерей всего три по стране - кроме этого еще в Свердловске и в Алма-Ате. Это кажется сомнительным - осужденных милиционеров и всякой подобной публики, которую надо уберечь в лагерях от расправы уголовников, должно быть гораздо больше, чем на три лагеря.

Условия в этом лагере, однако, были вовсе не привилегированные. Основная работа - чугунное литье и обработка деталей. И производство то же, что у купца Демидова, начинавшего в этих местах лет двести назад, и технология не сильно отличается. Саша работал на сверлильном станке. Чтобы экономить дорогостоящее курево, а одновременно и укоротить перекуры, он ломал каждую сигарету пополам и курил прямо у станка, не отрываясь от работы. Рукава у телогрейки, чтобы рукам было свободней двигаться, он оборвал. Все эти ухищрения с сигаретами и с рукавами - чтобы выполнить норму. Однако в цеху было сильно холодно. Пока в станке была свежая эмульсия, которую заливали горячей, Саша грел руки (они, естественно, постоянно коченели) о бачок. Когда эмульсия остывала, бегал в соседний цех электролиза и быстро отогревал прямо в электролизной ванне. Еды, конечно не хватало. Кто сумел приберечь на вечер кусок хлеба, у того сегодня праздник. Немудрено, что через полгода, когда Саша вернулся в "Лефортово", здешние медсестры его не узнали. И через пару месяцев льготного лефортовского режима, когда я повстречал Сашу, у него еще продолжался фурункулез и вообще было видно, что ему сильно досталось.

Зеков просто так не возвращают, всегда есть какая-то причина. Чаще всего это оказывается новое следствие по другому делу или по вновь открывшимся обстоятельствам старого. Конечно, Саше 6ыло нетрудно догадаться, что раз его везут назад, значит, теперь по его делу стало известно что-то новое. Решение он принял сразу, как только ему сказали: "С вещами". Меньшим сроком отделается тот, решил Саша, кто расскажет больше и быстрее остальных.

Обстоятельства, оказывается, действительно изменились: кассу все-таки ограбили.

- Ну, рассказывай, - встретили его в Москве.

А когда он кончил, спросили.

- Так что же ты раньше молчал?

- Да вы же сами из КГБ, должны понимать. Ну, рассказал бы я все сразу. Во-первых, вы бы мне не поверили, а во-вторых, если бы даже и поверили, доказательств-то нет никаких, значит, эти двое моих сообщников остались бы на свободе. И что бы тогда было со мной в лагере, когда в КГБ работают два недруга?..

Возразить на это было нечего.

Вскоре задержали одного из Сашиных приятелей-сообщников. Приятель начал давать показания на себя и на всех остальных еще в машине. Видимо, оказался таким же сообразительным как и Саша. Второй, когда арестовали, тоже не стал утруждать следователей. И так они втроем рассказывали наперегонки обо всем - и что сделали, и что собирались, и о чем думали только. Двое приятелей подробно рассказали следствию, как они "взяли"-таки злополучную кассу после Сашиного суда, убедившись, что о них он не сказал ничего. Рассказали и о том, что когда договаривались с Сашей, то вовсе не собирались делить с ним добычу на самом деле. Его бы только пригласили на дележку на Ленинские (так тогда звались Воробьевы) горы, а труп утопили бы потом в Москве-реке. Видеозапись этих показаний Саше прокрутили следователи.

Да, было отчего загрустить Саше в камере. К тому же в это время уже шел суд, а на адвоката Саша был обижен, потому что тот ненароком сказал: «Раньше офицеры в таких ситуациях стрелялись». Но больше всего Саша был озабочен тем, что сказать в своем последнем слове.

- Как писать, "со слезой"? - спросил я, когда он попросил меня помочь.

- Я с радостью приму любое ваше решение, потому что самый суровый приговор выносит мне моя совесть, - прочел Саша в суде свою бумажку.

Суд "скостил" полгода, оставив шесть лет лагерного срока. Подсудимый был рад. Остальные два богатыря получили, если я правильно помню, 8 и 10 лет. Оно и немудрено. За ними числилась ведь касса. Оказалось в ней, кстати, ровно 10 тысяч. Помнили бы они свою науку (ведь юристы как-никак), взяли бы на рубль меньше - получили бы первую часть статьи и сроки гораздо меньше. Но пожадничали - и вот результат. Правда, результат этот учитывал и другую их преступную деятельность. Как я узнал из обвинительного заключения по делу, эта парочка рассказала о себе, что они украли пять норковых шапок. Три на своем рабочем месте в гостинице "Россия” (работа, значит, была следить за иностранцами), да две у сослуживцев - комсорга и еще кого-то из начальства. Суд оценил все шапки в 350 рублей.

Когда читали приговор, один из них шепнул Саше:

- Слушай, нас трое, двоих могут послать в один лагерь, а с ним (кивнул он на второго) сидеть не хотелось бы, какой-то он неблагородный, неинтеллигентный даже. Давай попросимся в один лагерь с тобой?

* * *
- Есть в них какое-то благородство, - гласит легенда. -"Раньше офицеры в таких ситуациях стрелялись", - вздыхает Сашин адвокат.

Так то какие офицеры стрелялись. А этим бы шапки воровать. Вот уже скоро 100 лет они такие. И не меняются. И не изменятся.

1987-2016

В Кировском суде Саратова продолжается процесс по делу заключенного Сергея Хмелева. 24 и 29 марта были допрошены так называемые потерпевшие. Двое из них утверждают, что в день избиения Хмелева их и не было в зоне. В ходатайстве запросить книгу регистрации и биллинг их переговоров защите отказано. Адвокат Маргарита Ростошинская повторно заявила ходатайство о прекращении содержания подсудимого в клетке, и судья Новиков опять отказал не только в ходатайстве, но и в приобщении его текста к материалам дела. В другом ходатайстве - отправить дело в прокуратуру в связи с тем, что по факту избиения Сергея Хмелева продолжается прокурорская проверка, - судья тоже отказал. Хоть очевидно, что судить человека за «ложный донос», в то время как не окончена еще проверка по самому заявлению об избиении, - это абсурд.

Между тем начались репрессии в отношении самой Ростошинской. Разнообразные угрозы в связи с защитой Сергея Хмелева поступали ей и раньше. А вскоре после отмены приговора Сергею Хмелеву в областном суде ей позвонила следователь Ивлева и пригласила на «конфиденциальную беседу» в связи с делом заключенного Беляева. Надо сказать, что Андрей Беляев, подзащитный Маргариты Ростошинской, в то время уже вторую неделю держал голодовку в связи с бездоказательностью обвинения и отсутствием каких-либо следственных действий в течение полугода с момента ареста.

Ростошинская, конечно же, пошла на беседу в надежде, что крик души Беляева наконец услышан и в его деле начнутся хоть какие-то подвижки. Но когда Ростошинская зашла в кабинет Ивлевой в отделе Следственного управления МВД по Саратову, следователь закрыла дверь и заявила, что будет допрашивать Ростошинскую в качестве свидетеля в связи с оперативной информацией, будто бы Ростошинская оказывала давление на неустановленных свидетелей. Манера общения была откровенная: «На этом основании от дела отведем, нечего нам палки в колеса засовывать!"

В кабинете уже сидели двое в штатском.

«Я указала следователю на ее непорядочность и на нарушение закона, встала и пошла, - пишет Ростошинская. - И тут началось! Она буквально вскочила со стула со словами: "Я никуда тебя не отпущу, пока протокол не подпишешь!" - и закрыла дверь. К здравому смыслу на глазах у тех гражданских, которые впоследствии оказались понятыми, я пыталась призвать следователя минут сорок! Что это за незаконное лишение свободы, что за оказание давления!!! Все же мне удалось открыть дверь и буквально выбежать в коридор. Вслед за мной бежит и Ивлева!.. Она схватила меня за руки, орет на весь отдел, из соседнего кабинета кричат: «Не отпускай ее, пока не подпишет! Как на войне, короче...» (из записи Ростошинской в фейсбуке от 4 марта 2016).

Вырвавшись из следственного управления и приехав в свой офис, Ростошинская обнаружила на теле синяки и ссадины и обратилась в больницу. Там ей была оказана помощь, прежде всего в связи со стрессовым состоянием. В тот же вечер Ростошинская написала заявление в Следственный комитет и прокуратуру на преступные действия Ивлевой. Получила отписки. И через несколько дней Ростошинскую отстранили от участия в деле заключенного Беляева, поскольку... она была допрошена в качестве свидетеля. Под фиктивным протоколом стояли подписи «понятых». Ростошинская тут же обжаловала это в порядке ст. 125 УПК и вскоре получила отказ в удовлетворении жалобы.

Таким же образом была отведена от дела Беляева адвокат Светлана Белова. А когда в середине марта началось новое рассмотрение по делу Сергея Хмелева в Кировском районном суде Саратова, Маргарита Ростошинская вдруг узнала, что может стать фигурантом уголовного дела по ч.2 ст.309 УК (оказание давления на свидетеля) в качестве обвиняемой!

«Вчерашним числом рапорт и выделенный материал с непонятно откуда вдруг взявшимися документами направлен в СК для проведения проверки в отношении меня, так как следователь усмотрел статью 309 в моих действиях... Что же будет дальше? Ведь в моих действиях нет состава преступления. Какое решение примет СК на реакцию следователя на активную защиту? Откажут в возбуждении или все-таки возбудят в отношении адвоката 309 УК РФ? А может и привлекут к уголовной ответственности и таким образом исключат мое участие в том числе в деле Сергея Хмелева?.. Интересно, когда-нибудь придет конец этой борьбе с "не коридорными" адвокатами?!», - пишет Маргарита Ростошинская.

В нашей стране адвокаты в особенности нуждаются в защите. Вспомним Станислава Маркелов, который жил в обстановке постоянных угроз, но обращать на них внимание не успевал. Его убили.

В романе Харпер Ли «Убить пересмешника» показано, какой внутренней силой должен обладать адвокат в противостоящей ему дикой, агрессивной среде. И какую злость может вызвать у этой среды позиция вдумчивого адвоката, который выполняет свой долг профессионально и бескомпромиссно.

У нас сегодня в роли такой среды оказывается не толпа праздных люмпенов, а самые что ни на есть респектабельные следователи и прокуроры, получившие, как ни странно, юридическое образование.

Вспомним, как был арестован адвокат Михаил Трепашкин за несколько дней до начала процесса по делу о взрывах домов в Москве, где он должен был защищать потерпевших. Ему откровенно подкинули пистолет в машину и посадили за «хранение оружия» на долгие четыре года. Вернувшись из заключения, он тут же приступил к адвокатской деятельности. Так вот, сегодня против Михаила Трепашкина снова возбуждено уголовное дело.

Он обвиняется в разглашении данных предварительного следствия (ст.310 УК), которых он, разумеется, не разглашал, а просто дал комментарий корреспонденту «Коммерсанта» в связи с грубыми нарушениями закона в деле арестованного Сергея Мурашкина. И сегодня снова нужно защищать Михаила Трепашкина.

Но вернемся к Маргарите Ростошинской. Фабула дела такова. Осенью 2015 года на процессе по делу Сергея Хмелева должен был выступить в качестве свидетеля защиты бывший заключенный ИК-17 Андрей Беляев. Он отбывал наказание одновременно с Сергеем Хмелевым и готов был свидетельствовать о постоянных пытках, вымогательствах и жестоких избиениях в этой колонии. Однако 15 октября, когда Беляев вышел из дома, чтобы предстать перед судом, на него напали неизвестные, схватили и увезли. Вместо Беляева в суд явилась его перепуганная жена и рассказала о случившемся.

Позже выяснилось, что Беляев был схвачен оперуполномоченными ГСУ. В народе это саратовское подразделение называют «Коброй». Мне приходилось читать заявления с жалобами на чудовищные пытки в «Кобре», поступавшие в Фонд «В защиту прав заключенных».

«Как рассказал впоследствии Беляев, ему сообщили, что ни в какой суд он не поедет, показания давать не будет, и ему придется признаться в каком-нибудь преступлении. Позже, когда они не смогли заставить Андрея оговорить себя, были задержаны несколько его знакомых, которым угрожали, заставляли подписать бумаги, а одного даже избили. По данному факту, кстати, удалось добиться возбуждения уголовного дела!» - пишет Маргарита Ростошинская.

Она и взялась защищать Андрея Беляева. В течение полугода ни одного следственного действия с Беляевым не было, и за что он сидит в тюрьме, понять было невозможно. В ответ на все процессуальные жалобы Маргариты Ростошинской приходили дежурные отписки. Устав от неизвестности, Беляев объявил в феврале голодовку. Ростошинская рассказала о голодовке журналистам, и в тот же день случился эпизод с ее «допросом» в следственном комитете. Это было 25 февраля. А в начале марта ее, как «допрошенную», отстранили от дела Беляева.

«Мы убеждены, что единственной причиной уголовного преследования Ростошинской является стремление ФСИН и следственных органов Саратовской области прекратить ее профессиональную деятельность. Мы также убеждены, что необходимо как можно скорее прекратить ее преследование и обеспечить ей защиту и нормальные условия для работы», - пишет Лев Пономарев, обращаясь в аппарат уполномоченного по правам человека.

Сергею Хмелеву периодически намекают в тюрьме, что, мол, в колонии его «давно уже ждут». А недавно сотрудники следственного изолятора рассказывали ему историю о каком-то адвокате, которого застрелили за его активную позицию. А что, мол, было с подзащитным - «вообще страсть!».

Между тем процесс по делу Сергея Хмелева продолжается. Следующее заседание в Кировском районном суде Саратова состоится во второй половине дня 7 апреля.

Нас, украинских журналистов и российского правозащитника Игоря Каляпина, чеченцы выводили из гостиницы «Грозный Сити», мотивируя это тем, что Игорь плохо отзывается об их главе, «которого они любят»... На выходе из гостиницы Каляпина обступили чеченские женщины с криком, как ему не стыдно обижать их главу, ведь если бы не он, «они бы до сих пор убирали мусор на улицах»... Я видела, как рядом со мной все это снимает на камеру молодой чеченец, издевательски смеется и называет это убожество «историческим батлом»... Потом чеченские гопники напали на Каляпина, забросали его тортом и яйцами. А когда охрана выводила нас за территорию гостиницы, я спросила у охранника, конечно же, тоже чеченца: «Что же вы делаете, с нами ведь там может случиться что угодно?», на что он ответил: «Мне все равно, что будет с этим подонком, не надо было приезжать», - имея в виду правозащитника Игоря Каляпина.

Было очень больно за гордый чеченский народ. И именно в этот момент подумалось о крымских татарах.

В декабре 2015 года мне удалось побывать на Совете старейшин крымскотатарского народа города Алушты. Во время совещания старейшины изучали Конституцию Российской Федерации и писали письмо Путину с просьбой поддержать их в вопросе изучения крымскотатарского языка в школах (в июне Государственный совет Крыма принял закон "Об образовании в Республике Крым", согласно которому образовательная деятельность в Крыму осуществляется лишь на одном государственном языке - русском).

Было похоже, что они действительно верят, что Путин прочитает это письмо и его добрая воля снизойдет до крымских татар города Алушты.

Интересно, что лишь один старейшина напомнил, что наряду с крымскотатарским, нужно писать и про украинский язык - ведь в Конституции Республики Крым речь идет о трех государственных языках. От этого предложения большинство отмахнулось: пускай украинцы сами защищают свои права. Я не знаю, ответил ли старейшинам Путин. Но знаю точно, что ни украинский, ни крымскотатарский языки в крымских школах до сих пор не изучаются.

На мой вопрос к старейшинам, понимают ли они, что еще ни одному народу не удалось защитить свои права в составе России, я услышала много о том, как двадцать три года Украина ничего не делала для защиты крымских татар, нередко ущемляя коренной народ Крыма. Поэтому для них по большому счету нет разницы, в каком государстве отстаивать себя. Да, в этих словах была горькая правда: государство Украина за период независимости не смогло восстановить права коренного народа Крыма, так же, как не смогло обеспечить правами любой другой регион страны. Но разница в соблюдении фундаментальных прав человека Россией и Украиной для меня была очевидна, а для старейшин Алушты и многих других крымских татар, с которыми довелось пообщаться, - нет.

Почти трехсоттысячный крымскотатарский народ после оккупации Крыма разделился на три большие условные группы: проукраинские крымские татары, пророссийские крымские татары и собственно «крымские» крымские татары. Большинство проукраинских во главе с председателем и некоторыми членами Меджлиса выехали на территорию Украины, очень многие их них политически активны и пытаются предпринимать шаги по деоккупации полуострова. Остальные две группы остаются в Крыму и пытаются найти способы сосуществования с оккупационной властью - с той лишь разницей, что для одних это естественный процесс восстановления крымскотатарской автономии в рамках РФ, а другие продолжают жить в Крыму потому, что это их историческая родина, о которой они и их предки так долго мечтали, находясь в депортации, и они ее не покинут, что бы там ни было.

Фундаментальным и основополагающим для своей деятельности документом все крымские татары независимо от взглядов признают только Наказ крымскотатарского народа, принятый в 1965 году, во времена депортации, на первой всесоюзной встрече. Документ состоит всего из пяти пунктов. Во втором пункте наказа говорится о восстановлении национальной государственности крымскотатарского народа (на тот момент - социалистической).

«Государственность - в рамках существующей политической системы и международных отношений, - поясняет Васви Абдураимов, председатель правления общественной организации «Милли Фирка», имея в виду, что по большому счету особой разницы для коренного народа нет, будет он восстанавливать свою государственность в рамках России или в рамках Украины.

Таким образом, раскол между крымскими татарами на материковой Украине и в Крыму растет. Далеко не все на полуострове поддерживают действия своих земляков за его пределами. Как раз после подрыва опор ЛЭП и начала энергетической блокады Крыма в декабре 2015-го в Керчи бесследно пропали двое крымских татар. Местные власти выдвинули версию, что эти двое отправились в Сирию воевать на стороне ИГИЛ, но многие крымские татары, в том числе правозащитники, с которыми тогда удалось пообщаться, были уверены, что это месть россиян крымскотатарскому народу за блокаду Крыма, которую на материке начали и его представители в том числе.

Все чаще уже даже не от оккупационных властей, а от самих крымских татар можно услышать словосочетание «беглые лидеры Меджлиса», все чаще говорят о том, что ни Мустафа Джемилев, ни Рефат Чубаров на самом деле никогда не были лидерами всего народа и не могут действовать от его имени. Один из моих собеседников, бывший член Меджлиса, находящийся в оппозиции к окружению Джемилева и Чубарова, утверждает, что такое отношение у многих крымских татар к ним было и раньше: якобы Мустафа и Рефат никогда не отстаивали интересы народа, а делали политическую карьеру в Украине. По его мнению, именно из-за позиции Джемилева и Чубарова за двадцать три года в Украине так и не был решен крымскотатарский вопрос. Так это или нет - можно было бы считать внутренним делом народа, если бы оккупационные власти Крыма не играли на этих разногласиях.

«Зачем они создают батальон «Крым»? Это же пиар-акция, не больше. Но как она отзовется на крымских татарах, живущих в Крыму, ни Джемилев, ни Чубаров, ни Ислямов не думают, - возмущается собеседник. – В конце концов, как быть с мирным сопротивлением, которым так гордились крымские татары?»

Масла в огонь подливает и созданная два года назад общественная организация «Къырым», которую возглавил вице-спикер Госсовета Крыма Ремзи Ильясов, а его ближайшими помощниками стали председатель Госкомнаца Заур Смирнов и вице-премьер Крыма Руслан Бальбек. «Это организация, которая не только близка к крымским властям, это организация крымских властей, - говорит Васви Абдураимов. - Ну какая это общественная организация? Это структура государственной власти, работающая на условно общественных началах. Члены этой организации кто? Чиновники управлений межнациональных отношений, которые созданы при каждой администрации».

Интересно, что и пророссийская «Милли Фирка», и считающие себя прокрымскими старейшины Алушты к созданной «властями» организации «Къырым» относятся очень насторожено. «Если мы войдем в эту организацию, у нас есть хотя бы один шанс из ста, что нашу позицию услышат. Если не войдем, они все равно примут те решения, которые им нужны, но повлиять на них у нас не будет ни малейшего шанса», - говорит на совете старейшин общественный деятель Садык Берберов, который был на всекрымском съезде «Къырым», проходившем в том таки декабре. Он встречался с Ремзи Ильясовым, постпредом Путина в Крыму Олегом Белавенцевым и приехал в Алушту рассказать старейшинам о съезде. Выслушав Берберова молча и взяв у него газету «Мераба», которую раздавали на съезде, старейшины откладывают рассмотрение вопроса о сотрудничестве с «Къырым» до следующего заседания.

«Мы должны понять, что если замкнемся в себе, если не будем вести диалог с властями, мы ничего не добьемся», - убеждает крымских татар с первой полосы своей газеты вице-спикер Ремзи Ильясов.

Нужно понимать, что все эти дискуссии и поиски путей развития народа проходят в атмосфере тотального страха. Некоторые крымские татары отказываются говорить под запись или называть свои имена. Некоторые, узнав, что я приехала из Киева, назначают встречи на неприметных остановках общественного транспорта или вообще в супермаркете строительных материалов. Кажется удивительным, что при этом они надеются на восстановление прав коренного народа и собственной государственности в структуре РФ. Но они надеются...

Конечно, сравнивать судьбы чеченцев и крымских татар неправильно. Оба народа, как и остальные в «тюрьме народов», пережили немало разных трагедий, каждая из которых по-своему ужасна. Чеченцы через две войны сопротивления пришли к тому состоянию, в котором забрасывают яйцами правозащитников и свято верят в мессию Кадырова. Крымские татары, оставшиеся в Крыму, в большинстве своем культивирующие мирное сопротивление, пока верят, что у них в тюрьме будет особая камера с особыми правами. Кстати, чеченцы, оставшиеся в Чечне, тоже верят, что иметь такого лидера, как Кадыров, - это их особое право.

Все граждане РФ знают, что митинги надо согласовывать. Даже те, кто никогда в них не участвовал. Потому что граждане РФ твердо знают, что "должен быть порядок". Полиция РФ тоже уверена, что "должен быть порядок". Да и я тоже считаю, что порядок должен быть. Остается вопрос, что каждый понимает под этими словами. В нормальном обществе все возможные разночтения в таких сложных и субъективных понятиях устраняет Закон. В отношении митингов такой закон есть - ФЗ-54 "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях".

Про то, что обязательное согласование общественных акций с властями не соответствует 31-й статье Конституции, еще с 2009 года публично заявляли на Триумфальной основатели "Стратегии-31". Теперь они немного подзабыли о своих требованиях, но не о них речь. Кто-то до сих пор не согласен ходить за разрешениями в мэрию, но большинство уже привыкло. Есть же потребность хоть как-то выразить свое мнение! И мы идем на согласованный митинг. Что же мы "согласовали"? Читаем закон:

В уведомлении о проведении публичного мероприятия указываются:
1) цель публичного мероприятия;
2) форма публичного мероприятия;
3) место (места) проведения публичного мероприятия, маршруты движения участников
4) дата, время начала и окончания публичного мероприяти
5) предполагаемое количество участников публичного мероприятия;

Еще сказано, что каждое место имеет "норму предельной заполняемости". Если она критически превышена, полиция вправе потребовать от организаторов прекратить допуск граждан на эту территорию. И даже прекратить митинг, если "возникает реальная угроза для жизни и здоровья граждан". Разумно? Вполне. Еще полиция может требовать прекращения митинга, если участники "совершают противоправные действия". Дерутся, например, или ломают скамейки в сквере, а организаторы сами не могут с этим справиться. Лично я не против, с некоторыми оговорками и уточнениями.

Но там не сказано о том, что полиция должна обносить место митинга железными загородками, как вольер для диких животных.
Там не сказано, что приходящие на митинг люди должны, смущенно суетясь, выворачивать карманы, потому что "рамка зазвенела", и проходить ее снова и снова.
Там не сказано, что люди должны покорно разворачивать на входе плакатики, которые они усердно рисовали на кухне накануне ночью - чтобы стоящий на "рамке" полицейский мучительно напрягал извилины, пытаясь понять, "правильный" это плакат или нет.
Там не сказано, что любой полицейский может диктовать любому пришедшему, где ему стоять, как дышать и во что одеваться.

Что же может полиция по закону?
"Требовать от организатора и участников публичного мероприятия соблюдения порядка его организации и проведения".
Еще в законе есть важный пункт о правах граждан:
"Организатор публичного мероприятия, должностные лица и другие граждане не вправе препятствовать участникам публичного мероприятия в выражении своих мнений способом, не нарушающим общественного порядка".
Вновь и вновь - о пресловутом "порядке". Что же это за зверь такой?

А это - представления человека о допустимом. У всех оно разное. По-моему, порядок - это когда полицейский знает свое место и не мешает жить людям. По мнению полицейского, это его священное право - унижать любого, кто не в форме. Видимо, по мнению тех, кто приходит митинговать в загончик, это право быть униженным, выменянное на право постоять с плакатиком. Каждому - свое.

В Нижнем Новгороде 27 марта прошел антивоенный пикет, посвященный годовщине российской аннексии Крыма. Возможно, это была одна из последних крупных политических акций на Большой Покровской - губернатор Шанцев предлагает запретить публичные мероприятия на главной улице города.

Российский и украинский флаги, плакаты солидарности с Олегом Сенцовым, Надеждой Савченко, Дарьей Полюдовой... Парочка бессильных нодовцев, ЦПЭ в сторонке, периодические крики возмущения и ругательства, редкие слова поддержки. Два-три раза пришлось оттаскивать буянов, обошлось без мордобоя. Солнечно и ярко.

Позорное заявление «уполномоченного по правам человека» Памфиловой о том, что адвокаты Надежды Савченко загнали ситуацию в тупик непризнанием решения суда, весьма примечательно. Оно вновь наглядно демонстрирует факт окончательной деградации российской придворной правозащиты. По мере прогрессирующей фашизации режима функция доброхотов при людоедах, отговаривающих своих хозяев от избыточной жестокости, улетучивается. Остается лишь функция уговаривать жертву насилия не сопротивляться. Расслабиться и получить удовольствие.

Столкнулись логика сопротивления и логика коллаборационизма. Кремлевский пахан прекрасно отдает себе отчет в международных последствиях отказа освободить Надежду Савченко, не говоря уже о последствиях ее возможной гибели. Скорее всего он даже догадывается, что Савченко не удастся обменять ни на коридор в Крым, ни на «федерализацию» Украины. Захваченные террористами заложники не обмениваются на политические уступки. От силы - на возможность отползти в свою берлогу без пули в голове, прихватив с собой пару своих освобожденных подельников. А менять Савченко на расколовшихся российских спецназовцев не интересно самому Путину. Они для него - ничто. Чего же он хочет, в чем смысл торга, гадают многомудрые обозреватели.

А ведь он не хочет ничего, кроме того, чтобы или сама Надежда Савченко, или хотя бы правительство Украины (а лучше они вместе) «признали решение суда». Символически. Чтобы написали бумагу или с просьбой о помиловании, или с просьбой передачи Савченко Украине «для отбытия наказания». С подписью и печатью. Вам жалко такой малости? Всем же понятно, что в случае «передачи Савченко Украине для отбытия наказания» оно будет освобождена, как только пересечет границу. Ну, покричит для порядка наш зомбоящик, но всем же будет понятно, что это договорняк. Путину всего лишь надо, чтобы с ним поиграли в договорняк. А без этого освободить Савченко не позволяет «российское законодательство». Вы же сами говорите, что основа права - процедура. Пахан не может нарушить закон.

Режиму гангстеров принципиально важно, чтобы жертва их беззакония признала законным лживый спектакль, в котором законность не ночевала и близко. Хотя бы молчаливо, согласившись на участие в заведомо лживой, фальшивой процедуре. Чтобы она согласилась тоже солгать. Потому что это и есть заставить играть по своим правилам. Нагнуть. Заставить солгать.

В своем поединке с шайкой гангстеров Надежда Савченко целит в жизненно важный орган их власти. Она демонстрирует, что человек может не подчиниться их гангстерским правилам. Физически может. Конформисту, готовому оправдать любую подлость словом «заставили», нестерпимо, когда кто-то готов жертвовать собой за правду и свободу. Надежда Савченко разрушает молчаливую круговую поруку, на которой держится власть гангстеров в России.

Надежда Савченко - солдат на передовой. Это ее война против шайки гангстеров, вторгшихся в ее Украину. Но это и война за освобождение России от власти гангстеров. Надежда Савченко дает России надежду на освобождение. Не мешайте ей. Солдат на передовой знает, как распорядиться своей последней гранатой, своим последним патроном, своей жизнью, чтобы нанести максимальный урон врагу. Не толкайте солдата под руку, когда он целится во врага. Иначе вы и есть этот враг. Каждый, кто говорит Надежде Савченко «плюнь, да поцелуй злодею ручку», - добровольный помощник ее палачей. Наших палачей. Тот помогает шайке гангстеров удерживать власть над Россией.

Пока сплоченное великой национальной идеей показывания всему миру кузькиной матери путинское большинство отмечало день своего развращения, не поддавшееся соблазну крымнашизма меньшинство продолжало вяло обсуждать вопрос, какой способ вывернуться из крымской мышеловки является наиболее честным и достойным. Уместны ли, например, всевозможные международные конференции и «переходные периоды» для справедливого и гуманного решения крымского вопроса.

Лично я, когда захвачу власть путем вооруженного переворота, взяв штурмом Кремль, верну Крым Украине без каких бы то ни было предварительных условий и немедленно. Ровно за то же количество дней, за которое он был захвачен «зелеными человечками» и аннексирован Россией. Даже если 120% населения Крыма будет против. Даже если пресловутые 86% россиян будут против. При этом я исхожу в первую очередь из национальных интересов своей страны - из необходимости остановить процесс нравственного растления российского народа, а не из желания понравиться соседям.

Должны найтись люди, которые скажут одуревшей массе: «Вы все врете про защиту русских в Крыму. У вас за душой нет ничего кроме утробного желания кого-нибудь нагнуть (в первую очередь американцев, разумеется)». И скажут это максимально грубо и обидно. Болезнь показывания кузькиной матери почесыванием за ухом и поглаживанием по головке не лечится.

Другой вопрос, справедливо ли обвинять в конформизме и подыгрывании крымнашизму тех оппозиционеров, которые, надеясь использовать для изменения политической ситуации в стране путинские «выборы», говорят о переговорах, международных конференциях, переходных периодах и повторных референдумах. Как это делают лидеры «Яблока» и некоторые деятели парнасовской «демкоалиции». Когда о необходимости учитывать интересы и стремления населения Крыма говорит Сергей Давидис - человек, занимавший безукоризненно честную позицию по чеченской войне и делавший все возможное и невозможное для ее прекращения, - он действительно не хочет для крымчан судьбы судетских немцев, а не подлаживается под Кремль и путинский электорат.

Непризнание аннексии Крыма в любой форме, даже с такими лукавыми недоговоренностями, как у «Яблока», работает на разрушение «крымнашистского консенсуса». Мешает снять вопрос с повестки дня. На наглые заявления Кремля о том, что Крым - это российский регион, который Москва ни с кем не будет обсуждать, отвечает: «Врете. Обсуждать придется».

Часто самые непреклонные противники крымнашизма сами оказываются в крымской мышеловке, когда, защищая приоритет международного права, они начинают в принципе отрицать право народов на самоопределение вплоть до сецессии, то есть отделения от того государства, в составе которого они оказались недобровольно. Вместо того чтобы попытаться показать путь встраивания этого права в целостную международно-правовую систему, в которой оно будет увязано с другими правами и ими обусловлено. До сих пор это попытался сделать один Игорь Яковенко в своей полемике с лидерами «Яблока». Приведу выдержку из его собственного «плана крымского урегулирования»:

После прекращения аннексии жители Крыма и Севастополя, не желающие жить в Украине и не желающие никуда уезжать из своих домов, имеют полную возможность начать политическую борьбу за присоединение к России или за создание самостоятельного государства путем референдума. В полном соответствии с европейскими стандартами этот путь, которым шли шотландцы, идут каталонцы, оказывается неблизким и трудным. Этот путь требует от политиков умелой и упорной борьбы, а от населения требует стать гражданами, обрести политическую субъектность.

Ничье право на самоопределение не может быть реализовано с помощью аннексии, осуществленной путем обмана, манипуляций и международного разбоя. Абсолютный запрет на одностороннее насильственное отторжение территории соседнего государства, на котором держался весь международный порядок после Второй мировой войны, должен быть восстановлен. Страна-агрессор должна понести ответственность. Любой потенциальный захватчик должен твердо знать: любую захваченную территорию рано или поздно придется возвращать. И вот когда этот принцип будет подтвержден, когда один из крупных международных игроков перестанет руководствоваться в своей внешней политике желанием показывать кузькину мать, вот тогда можно будет ставить вопрос о реформировании системы международного права. Об устранении противоречия между правом на сохранение территориальной целостности и правом на самоопределение. О создании работающего международного механизма реализации права на самоопределение. Международного механизма ликвидации режимов, посылающих войска расстреливать мирные демонстрации, бомбящих собственные города и сжигающих заживо в подвалах сотни их жителей.

И вот тогда, наконец, сможет реализовать свое право на самоопределение гордый и красивый народ с трагической судьбой. Народ, который ведет борьбу за свободу не первую сотню лет и который не первую сотню лет в своих геополитических играх предают буквально все. Сорокамиллионный разделенный народ курдов.

Майор милиции (и как его занесло туда, человека с высшим педагогическим историческим образованием?), ветеран труда Петр Ефимович Стаховцев отбывает пожизненное лишение свободы в Мордовии, ИК-1, поселок Сосновка. Стаховцев сидит с 1989 года. Дело против него сфабриковано.

16 марта 2016 года Зубово-Полянский районный суд (судья Нина Заренкова) отказал 70-летнему Стаховцеву в условно-досрочном освобождении (к пожизненно осужденным УДО может быть применено по отбытии 25 лет).

Если бы в 1987-1989 гг Стаховцев действительно совершил вмененные ему преступления - создание банды и убийство одного человека, - он давно бы вышел на свободу. Но он невиновен и потому сидит уже 27 лет.

Когда после отставки и самоубийства министра внутренних дел СССР Щелокова были организованы проверки, в том числе в Иркутской области, где Стаховцев возглавлял один из райотделов уголовного розыска, он был включен в прибывшую из Москвы бригаду МВД СССР. Бригада поработала несколько месяцев, отправила начальника УВД на пенсию, многие лишились постов (373 работника были уволены из правоохранительных органов области). Комиссия уехала. А Стаховцев остался. И хотя, как он уверяет, «никого не сажал, никого не увольнял, никого не заложил», сразу же его перевели из престижного уголовного розыска в отдел охраны, а через пару лет списали на него все случившиеся в его районе кражи и ограбления, якобы он создал банду и тайно руководил ею. О том, кто же именно был главным бандитом, и о том, что это майор Стаховцев планировал операции и чертил схемы проникновения в помещения, остальные члены банды - привлеченные по делу относительно реальные бандиты - даже не знали и никогда до суда своего «руководителя» не видели.

Реальным подчиненным Стаховцева по работе был инженер Андрей Дядченко, молодой человек, имеющий какие-то связи с преступными группами и, как оказалось, специально устроенный по поддельным документам в отдел Стаховцева. Весь приговор в отношении Стаховцева - абсолютно искусственный, построен исключительно на показаниях Дядченко. Других доказательств против Стаховцева нет. Но и Дядченко не был руководителем этой банды. Кто действительно верховодил преступниками, Стаховцев, я думаю, знает. Знал он, через чьи руки и в чью пользу пошло награбленное. Знает, но не может сказать. Когда майор был задержан, с него взяли подписку о неразглашении оперативной информации, которой, естественно, полно в его деле. Сведения об оперативно-розыскной деятельности отнесены законом к государственной тайне.

И еще одно обвинение, кроме создания банды, - убийство (по первому приговору - два убийства, но второе было отменено в кассации Верховным судом, что не повлияло на смертный приговор).

Полная необоснованность обвинения в убийстве Богомолова, не снятого со Стаховцева по сей день, лучше всего доказывается самим приговором. Цитирую: «с целью завладения более совершенным оружием... Стаховцев предложил Дядченко совершить вооруженное нападение на отдел внутренних дел Баядаевского района». Далее в приговоре излагаются несколько безуспешных попыток похитить автомобиль для осуществления плана. Наконец, Стаховцев и Дядченко (все это только по показаниям самого Дядченко, единственного свидетеля всех преступлений), «реализуя план бандитского нападения... 10 октября 1987 г. вечером с помощью милицейского жезла на окраине города Иркутска остановили ранее незнакомого им гражданина Богомолова, ехавшего на принадлежащей ему машине «Жигули». Затем подробно описывается, как Богомолова убивали. Сначала молотками, после чего застрелили. «Погрузив труп Богомолова в багажник, Стаховцев и Дядченко поехали в село Баяндай, но нападение на РОВД совершать не стали в связи с приездом туда группы сотрудников милиции». Несолоно хлебавши, «бандиты» поехали назад, в объезд, но в лесу «автомашина на лесной грязной дороге забуксовала. «После неудачных мер, принятых Стаховцевым и Дядченко, чтобы выехать, они решили уничтожить автомашину… путем поджога». А труп Богомолова здесь же, как поведал суду и следствию Дядченко, закопали.

Богомолов пропал осенью 1987 года.

Труп нашли 30 апреля 1988 года.

Экспертиза трупа была проведена в мае 1988 года, еще одна комиссионная в ноябре 1988 года.

Эти экспертизы, обе, не совпадают с показаниями Дядченко, которые он дал осенью 1989 года. Тогда же, в октябре 1989 года, труп выкапывают и делают «правильную» экспертизу.

Когда, как пишет Стаховцев, он «обратил внимание следователя Китаева Н.Н. на расхождение выводов экспертов и показаний Дядченко… Китаев Н.Н. сообщил мне, что он не даст мне адвоката и что я не буду допущен к проведению экспертизы по трупу Богомолова, а он имеет знакомых экспертов, кандидатов наук, которые вынесут любое заключение, а Дядченко все подтвердит». В постановлении об отказе следователь указал,что «Стаховцев не осведомлен об этом преступлении и только будет мешать экспертам... Судья Федорова Г.И. этот документ скрыла от суда высшей инстанции, в протокол суда не внесла», а в ходатайстве о проведении независимой экспертизы и следственного эксперимента по трупу Богомолова отказала».

Вел дело Стаховцева упомянутый следователь прокуратуры Николай Китаев, ставший в 1992 году старшим помощником Восточно-Сибирского транспортного прокурора. Китаев, занимающийся сейчас спокойной преподавательской работой, написал и уже не раз переиздал монографию «Неправосудные приговоры к смертной казни» (надо ли пояснять, что дело Стаховцева среди них не упоминается).

Как пишет Стаховцев, этот Китаев держал его в пресс-хатах, не допускал к нему врачей, когда тот истекал кровью, лишал пищи, заставлял целовать свои ботинки, а когда Стаховцев отказался, применил нервно-паралитический газ. «4.10.1989 меня посадили в холодную камеру пыток, где не было света и с окна стекала вода, образовался лед, температура ниже 0. Там я прыгал трое суток, после меня ударили металлической арматурой по голове, при этом составили протокол о том, что Стаховцев П.Е. «пытался покончить жизнь самоубийством», за что наказали - 10 суток карцера».

Именно это «нарушение режима», а также еще две реальных попытки самоубийства после пыток и избиений судья Заренкова приняла во внимание, отказав Петру Ефимовичу в УДО. Вот что Стаховцев пишет о последней попытке суицида: «Указ Президента РФ Ельцина Б.Н. № 453 от 4 марта 1994 года я не подписал, о замене смертной казни пожизненным лишением свободы, ибо не совершал вменяемых мне деяний. По прибытии в учреждение ЕО 256/5 Вологодской области 20 апреля 1994 года зам. начальника учреждения ЕО 256/5 Макаров Владимир Алексеевич организовал в отношении меня террор, меня каждый день били, заставляли подписать Указ Президента РФ Ельцина Б.Н. № 4 от 4 марта 1994 года о замене смертной казни на пожизненное лишение свободы, били ежедневно по три раза в день, а 28 августа 1994 года, не выдержав издевательств, я влез в петлю. С 12 часов ночи до 4 утра 29 августа я был без сознания, затем в 8 часов утра 29.08.1994 года за членовредительство меня посадили в карцер на 15 суток».

Это было в колонии на «Огненном острове». Со временем Петр Ефимович стал у администрации на хорошем счету, после 1994 года взысканий у него там не было, только поощрения и благодарность «за хорошее поведение и добросовестный труд».

Поэтому, когда отбытый срок стал приближаться к 25 годам, его переводят в Мордовию.

Снова Стаховцев сбился с пути исправления: то заснет на табуретке в дневное время - взыскание (погашено), то ступит не туда в тапочках - взыскание (погашено).

А уж когда ходатайство об УДО было направлено в суд, и даже проведено первое заседание, на котором судья вынесла решение «отложить рассмотрение на 15 марта», Стаховцев прямо же на следующий день, 26 февраля, окончательно обнаглел. Цитирую акт:

«Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт о том, что сегодня, 04.03.2016 года, в 09 часов 15 минут осужденный Стаховцев Петр Ефимович 18.06.1945 года рождения отказался от предоставления письменного объяснения по факту допущенного нарушения установленного порядка отбывания наказания, выразившегося в том, что 26.02.2016 г. в 17 часов 06 минут, содержась в камере № 76, находился в камере с нарушением формы одежды, а именно без костюма х/б. Чем нарушил главу 3 пункт 14 ПВР ИУ.
В ходе беседы объективные причины отказа не представил.
Подписали:
Инспектор ГБ: старший лейтенант вн. службы Плешаков Н.В.,
Ст. специалист по СР: подполковник вн. службы Глухов С.И.
Ст. специалист по СР: подполковник вн. службы Берестов С.Б.».

«Факт нарушения порядка зафиксирован видеокамерой», - торжествует судья Заренкова. То есть доказательства налицо. Кто скажет, что отказ необоснованный? Скажу - конечно, необоснованный. И к тому же незаконный. Для осужденных к пожизненному лишению свободы только злостные нарушения порядка могут быть причиной отказа в УДО (часть 5 статьи 79 УК).

Суд постановил, что старый, больной, находящийся на постельном режиме человек должен сгнить в застенках за то, что, страдая недержанием, он поспешил в туалет «без костюма х/б». Он болен? У судьи Заренковой есть ответ: «вопрос об освобождении от отбывания наказания по состоянию здоровья рассматривается в ином порядке». При этом суду известно, что освобождение по болезни пожизненно осужденных хотя и не запрещено законом, но на практике не бывает никогда. «Сам факт отбытия осужденным установленного срока, необходимого для условно-досрочного освобождения, не свидетельствует о том, что он не нуждается в полном отбывании наказания», - вбивает гвозди судья Заренкова.

Читала ли судья приговор Стаховцева? Что она думает о его вине? Ей это не интересно. Да, суд, рассматривающий ходатайство об УДО, не вправе давать оценку приговору и касаться виновности и невиновности осужденного. Но решение суда выносится не только на основании взысканий и поощрений, а прежде всего по внутреннему убеждению судьи.

Чтобы это убеждение сложилось в верную картину, помимо исчерпывающих материалов, положительно характеризующих личность Стаховцева, его адвокат Дмитрий Динзе приложил, в частности, заверенную копию заявления осужденного к пожизненному лишению свободы Дядченко, направленное еще в 2001 году Генеральному прокурору, которое начинается так:

«Я, Дядченко Андрей Валентинович, в настоящем заявлении указываю, что хочу дать новые, правдивые показания по делу 5922. В данном деле я вынужден был оговаривать Стаховцева Петра Ефимовича...»

Пусть даже судья или кто угодно другой убеждены, что вступивший в законную силу приговор обязательно соответствует действительности. Но даже если, не принимая в расчет всего сказанного выше, считать Стаховцева виновным в том, что написано в приговоре, его все равно следует немедленно освободить, потому что он уже вдвойне отсидел все, что положено за те преступления, которые на него навесили. Изученная нами вся судебная практика, без единого исключения, говорит о том, что за бандитизм и убийство одного лица пожизненное не назначается. Есть случаи, когда назначается 13, 15 18, 20 лет, но не более того. И это самый существенный довод за освобождение Стаховцева в любом порядке, виновен он или невиновен. В первом случае он вдвойне отсидел свое, во втором случае - вдвойне чужое.

И последнее.
Представляю себе, каково сейчас Петру Стаховцеву.
Предлагаю и прошу поддержать его. Ему будет легче, если он получит от вас телеграмму, несколько слов сострадания, ободрения, надежды. Адрес: 431120, Республика Мордовия, Зубово-Полянский район, пос. Сосновка, ФКУ ИК № 1, участок, Стаховцеву Петру Ефимовичу.

В Саратове начался новый процесс по обвинению заключенного Сергея Хмелева в «заведомо ложном доносе» на избивших его сотрудников колонии. Напомню, что меньше месяца назад областной суд отменил обвинительный приговор Сергею Хмелеву по этому делу и отправил его в прежний суд на новое рассмотрение. Однако новизной пока что не пахнет. Опять тускло освещенный зал Кировского районного суда, скамья подсудимых в железной клетке с толстыми прутьями, худой до истощения заключенный за решеткой - и мускулистые, хорошо упитанные «потерпевшие» в зале. Прокурор все тот же, Алексей Трофимов. Только судья новый.

Судья Михаил Новиков ведет процесс на удивление тихо. Никакой диктофон из зала уловить его речь не в силах, и остается только надеяться, что сидящая ближе к нему секретарша, ведущая протокол, его слышит. Поэтому уместным было ходатайство адвоката Маргариты Ростошинской об аудиопротоколировании заседания. Она заявила, что протоколы судебных заседаний велись в предыдущем процессе с грубыми искажениями и купюрами. При этом аудиозаписи, сделанные адвокатами, материалами дела не считаются и апелляционным судом не рассматриваются. На официальном сайте суда, заметила адвокат, есть объявление о наличии в Кировском суде шести залов, оснащенных комплексом аудиофиксации.

Судья в ходатайстве отказал.

Неожиданным для судьи стало ходатайство Маргариты Ростошинской о прекращении пытки подсудимого в виде пребывания его в клетке. "Содержание в клетке предусмотрено для животных в зоопарке, но не для людей», - заявила адвокат.

Адвокат объяснила, что помещение подсудимого в клетку оказывает влияет на установку судьи: раз в клетке сидит, значит, виновен. Она сослалась на решения Европейского суда по правам человека, признавшие содержание подсудимых в клетке пыточными условиями.

После отказа адвокат попросила хотя бы оборудовать клетку столиком, чтобы подсудимый мог делать записи, необходимые для его защиты. Прокурор возразил, что в клетке есть столик, но Хмелев показал, что если использовать как столик примыкающую к поперечной стенке доску, то к судье он будет сидеть спиной.

Судья, однако, не разрешил подсудимому сидеть к нему спиной, а в ходатайствах не только отказал, но и категорически отказался приобщать их материалам дела.

Маргарита Ростошинская попросила отразить в протоколе, что расценивает как пытку дальнейшее содержание Сергея Хмелева в клетке, которая не оснащена даже столом для ведения записей.

«Впервые сталкиваюсь с отказом в приобщении письменного ходатайства!», - сказала она позже.

Нисколько не удивило меня и то, что судья отказал Сергею Хмелеву в ходатайстве о привлечении меня в качестве защитника наряду с адвокатом, однако обсудил его подробно и даже поинтересовался наличием у меня диплома юриста. Маргарита Ростошинская заявила аналогичное ходатайство письменно со ссылками на букву закона. Не знаю уж, чем я досадила прокурору и группе лиц, именующихся в этом процессе потерпевшими, или чем напугала их, однако все они решительно высказались против включения меня в процесс.

После того как судья по настоянию прокурора отказал практически во всех ходатайствах подсудимого и его защиты, Сергей Хмелев завил отвод прокурору. Он пояснил, что Алексей Трофимов лично заинтересован в обвинительном приговоре, был обвинителем на предыдущем процессе, является сотрудником Пугачевской районной прокуратуры и находится в давних дружеских связях с сотрудниками пугачевского УФСИНа.

«Это одна большая дружная семья. Он фактически является адвокатом потерпевших», - сказал подсудимый. Маргарита Ростошинская добавила, что прокурор активно препятствует Сергею Хмелеву осуществлять свою защиту.

Для вынесения отказа в этом ходатайстве Михаил Новиков удалялся в совещательную комнату.

Затем началось рассмотрение дела по существу. Прокурор зачитал все то же обвинение: 24 апреля 2015 года осужденный Хмелев, находясь в СИЗО-1 города Саратова, написал заявление о совершении против него тяжкого преступления сотрудниками колонии ИК-17 города Пугачева Эдуардом Зейналовым, Андреем Бовкуненко, Павлом Рыгаловым и Сергеем Александровым. «Реализуя преступный умысел», Сергей Хмелев заявил, что 22 января 2015 года он был жестоко избит сотрудниками колонии. Тем самым, пояснил прокурор, Хмелев «совершил преступление, предусмотренное ч.2 ст.309 УК РФ, - заведомо ложный донос о преступлении, соединенный с обвинением лица в совершении тяжкого преступления».

Судебное следствие началось с допроса потерпевших. Эдуард Зейналов, заместитель начальника колонии, сообщил, что против него выдвигалось обвинение, будто бы он придрался к форме одежды готовящегося к этапу в больницу Сергея Хмелева («одни говорят — к свитеру, другие — к майке» - усмехнулся Зейналов), и отдал своим подчиненным распоряжение Хмелева избить. Тогда как на самом деле Зейналов в тот день видом не видывал Сергея Хмелева.

Адвокат Маргарита Ростошинская начала допрашивать Зейналова, и суть ее вопросов сводилась к тому, что если 22 января Хмелев в плановом порядке был этапирован в больницу и никто его в тот день не избивал, то что может обозначать имеющееся в деле заявление Сергея Хмелева от 22 января 2015 года о том, что никто его не избивал и ни к кому он претензий не имеет. Кто и в связи с чем у него это заявление отобрал.

Однако именно на этом месте, ввиду замешательства Зейналова, судья Новиков прервал процесс, назначив следующее заседание на первую половину дня 24 марта.

От исхода процесса по этому делу зависит не только судьба Сергея Хмелева. Окончательное обвинение по его делу даст зеленый свет тюремному произволу. Сегодняшний ГУЛАГ утверждает право безнаказанно калечить и пытать заключенных, держа их в животном страхе, полностью попирая их права и человеческое достоинство. В условиях, когда судебная система коррумпирована и надломлена, когда принимается множество репрессивных законов, дающих возможность держать за решеткой совершенно не опасных для общества людей, когда увеличивается количество политзаключенных в стране, проблема произвола и беззакония в местах лишения свободы должна тревожить всех.

Как и судьба заключенного Сергея Хмелева.

В Бостоне (США) в ночь на 16 марта умер Александр Сергеевич Есенин-Вольпин.

Алек Вольпин всегда был свободным человеком, чей дух веял, где хотел. Он строил невероятно смелые теории в математической логике - той области знания, которой занимался всю жизнь, - и преподносил их в дар науке. Он писал яркие и раскованные стихи, в которых последними словами ругал коммунистический режим, и читал эти стихи кому угодно и где угодно - хоть в Москве конца 1940-х, хоть в тюремной психиатрической больнице, хоть в карагандинской ссылке. Он всегда следовал только разуму и отказывался подчиняться эмоциям, вступавшим с разумом в противоречие. К пребыванию в тюрьмах, ссылках и психиатрических больницах он относился стоически и философски.

Именно он в 1960-е открыл - сначала для своих друзей, затем для нарождавшейся гражданской оппозиции, для будущих правозащитников, для диссидентов всех толков и мастей - ценность права, важность соблюдения властью ее же собственных законов. Вольпин вернул изначальный смысл словам «гласность» и «гражданин».

Алек не только вновь сформулировал мысль об общественной значимости права, к началу 1960-х прочно забытую в СССР, не только теоретически доказывал необходимость и достаточность соблюдения действующих законов для обеспечения свободы и достоинства - он никогда не упускал случая продемонстрировать правильность своей философии на практике.

Так было в 1963, когда он подал в суд на мерзавца-журналиста, печатно повторившего и развившего ту ложь, которую о нем, Есенине-Вольпине, произнес на Пленуме ЦК главный идеолог партии Ильичев. Для тех времен это был невероятный поступок. Но не для Алека: он и на Ильичева подал бы в суд, если бы счел это более логичным.

Так было в 1965, когда он придумал и организовал знаменитый «митинг гласности» на Пушкинской площади, ставший началом правозащитного движения в Советском Союзе - первого гражданского движения в нашей стране.

Алек Вольпин был необыкновенной личностью: ученым, философом, поэтом, учителем жизни...

И еще он был необыкновенно светлым и добрым человеком.

Мы скорбим вместе со всеми, кто знал и любил Алека.

Общество «Мемориал»

Биографическая справка

Александр Сергеевич Есенин-Вольпин, сын Сергея Есенина и Надежды Вольпин, родился 12 мая 1924 года в Ленинграде. Математик. В 1949 году арестован в Черновцах (Украина), обвинен в чтении стихов и отправлен в Ленинградскую тюремную психиатрическую больницу, в 1950 принудительное лечение было снято, и по решению ОСО Вольпин отправлен на 5 лет в ссылку, которую отбывал в Карагандинской области (Казахстан). В 1953 году амнистирован и вернулся в Москву. В 1959 году снова арестован за общение с иностранцами, признан невменяемым и отправлен в Ленинградскую специальную психиатрическую больницу. Тогда же опубликовал за границей сборник «Весенний лист», в который включил свои стихи и эссе «Свободный философский трактат». Освобожден в 1961.

Есенин-Вольпин - инициатор и один из организаторов «митинга гласности» на Пушкинской площади (5 декабря 1965) в защиту Синявского и Даниэля. Именно это событие считается отправной точкой правозащитного движения. В 1968 году принудительно помещен в психиатрическую больницу имени Кащенко (ныне психиатрическая больница №1 им. Алексеева), освобожден после протестов многих советских математиков. В 1969 году написал один из самых популярных самиздатских текстов - «Юридическую памятку для тех, кому предстоят допросы» («Как вести себя на допросе»), а в 1970-1972 принял активное участие в качестве эксперта в деятельности общественного Комитета прав человека, организованного в Москве В. Н. Чалидзе, А. Н. Твердохлебовым и А. Д. Сахаровым. В 1972 году выехал в США для чтения лекций по математике.

26 мая 2016 года Наталье Горбаневской исполнилось бы 80 лет. Последние 4 года ее жизни мы с моим мужем и соавтором Кириллом Сахарновым дружили с Наташей (так она, несмотря на разницу в возрасте, всегда просила ее называть) и много ее снимали. Вместе с Павлом Литвиновым и Виктором Файнбергом она стала героиней нашего дебютного документального фильма "5 минут свободы" о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади и молодых гражданских активистах в современной России, наследующих традиции поколения диссидентов. Многие видели этот фильм на благотворительном вечере 26 августа 2013-го в поддержку политзаключенных, который мы проводили в концертном зале "Мир", приурочив его к 45-летию демонстрации. Никогда не забуду, как набитый битком зал приветствовал Наташу стоя. А днем раньше она в последний раз вышла на площадь, чтобы поднять вместе с единомышленниками свой легендарный плакат "За вашу и нашу свободу".

Работая над фильмом "5 минут свободы", мы собрали большое количество материалов с участием Горбаневской. Среди них очень личные интервью о жизни до войны и после, о поэзии, о приходе в правозащитное движение, съемки на квартире Горбаневской в Париже, на Красной площади в Москве, в бывшей московской коммуналке, откуда она уезжала в эмиграцию, в Перми на не существующем уже ныне гражданском форуме "Пилорама" и, конечно, ее вечера поэзии. Большая часть этих материалов не была использована в фильме. И с нашей стороны было бы эгоизмом не предъявить их зрителю.

Наталья Горбаневская часто давала интервью, говоря о своем участии в легендарной демонстрации. За этот и другие поступки ее нередко называли героиней. Горбаневская всегда возражала на это: "Я не героиня, я обычный человек". Эти ее слова мы использовали для нашего нового фильма, который так и решили назвать "Наталья Горбаневская: «Я не героиня»".

В нашем фильме мы хотим рассказать не только о ее выдающихся гражданских поступках, но и о Горбаневской-поэте, вернее "поэтке" - она всегда предпочитала это польское слово манерному "поэтесса". "Все в своей жизни я делала сознательно, и лишь стихи пишутся сами", - говорила Горбаневская.

Мы открыли сбор средств на фильм на сайте Planeta.ru, чтобы каждый неравнодушный к судьбе и поэзии этого необыкновенного человека мог внести свою лепту в создание фильма, сделав что-то важное для памяти о Наталье Горбаневской. Деньги нам нужны на досъемки в Париже, где у нас запланирован ряд интервью, а также на монтаж фильма и все работы, связанные с его завершением. Нашу краудфандинг-кампанию поддерживают Людмила Улицкая, Лев Шлосберг, Виктор Шендерович, Нателла Болтянская, Сесиль Вессье, Ярослав Горбаневский. Они приготовили ценные вознаграждения для наших акционеров.

Мы приглашаем вас поддержать фильм на странице https://planeta.ru/campaigns/gorbanevskaya.

В случае успешного сбора фильм можно будет увидеть уже этой осенью.

Фото Льва Шлосберга

14 марта мы с адвокатом Романом Качановым приехали в колонию строгого режима ИК-10 Пермского края к нашему подзащитному Борису Стомахину. До нас дошли слухи о том, что Борис, протестуя против наложенного на него дисциплинарного взыскания в виде помещения в штрафной изолятор (ШИЗО), объявил голодовку. Слухи оказались правдой. Вот как сам Борис рассказывает о сложившейся ситуации (разговорный стиль речи по возможности сохранен):

"У меня тут новая история, продолжается уже почти месяц. Вот 18-го числа будет ровно месяц. Ситуация была следующая. Где-то в пол-одиннадцатого утра, в 11 здесь сдается смена, вертухаи меняются, приходят новые. 18 февраля где-то незадолго до половины одиннадцатого заглядывает ко мне в кормушку дежурный уходящей смены, наставляет сразу же на меня видеорегистратор, говорит: "Будете объяснительную писать?" Я знаю, что это обязательная форма для подачи вот этого доноса, рапорта так называемого. На ШИЗО и все остальное. Я сразу говорю: "За что? Что случилось?" - "Вот сегодня утром вы, когда открывалась дверь, не представились и не доложили, как положено". Я на него в кормушку вот так смотрю, вытаращив глаза, и говорю: "Вы шутите или издеваетесь? Вы прикалываетесь?" Несколько раз спрашиваю: "Вы шутите?" Я думал, он шутит. Потому что нюансы следующие: хотя в ПВР (правилах внутреннего распорядка. - Ред.) написано, что, когда приходит начальство, дежурный представляется, называется, я просто с 14-го года здесь вот в этом здании, в одной и той же камере сижу, я знаю, что здесь такое не практикуется. Вообще не практикуется. Когда утром подъем, а вечером отбой, проводят эти дежурные вертухаи, ну там начальство ходит, ДПНК (дежурный помощник начальника колонии. - Ред.) там еще ходит обычно по коридору. Просто чисто функционально: открылась дверь, или выкинул матрас в коридор, или затянул из коридора. Все. Дверь закрылась. Никаких представлений, разговоров в жизни не было! Никогда никто вообще, никакие дежурные ни в каких камерах не представляются. Нет такого. Вообще нет такого никогда. Если бы они все представлялись, подъем бы тянулся на два часа дольше. Камер довольно много здесь. А подъем здесь по времени. Здесь все по времени. Я ему говорю: "Вы с ума сошли? Я не буду представляться! Какое не представился? Никто не представляется, никогда!" Короче, он ушел.

Я только незадолго перед этим, буквально за несколько дней, к стыду своему, наконец узнал и понял... На всех камерах, в том числе и у меня, висят такие листы А4, исписанные сплошь. Там везде - Стомахин, Стомахин, Стомахин , Стомахин... Фамилии мусаров и росписи. Они каждый день расписываются. К стыду своему, я только недавно обнаружил, что это график дежурств по камере. И они-таки на полном серьезе меня в моей одиночной камере каждый день назначают дежурным! Я дежурный на протяжении пяти месяцев! Шестой месяц сижу, я все дежурный каждый день по этой одиночной камере! Когда узнал, я, честно говоря, был в шоке. Не знал, плакать или смеяться! И вот на этом основании, что дежурный не представился в подъемке! Открылась дверь, начальству не доложил. Хотя, никто не докладывает. Открывается дверь не для докладов, не для этих рапортов, а затянуть матрас или выкинуть его.

Я сначала подумал, что это будет ШИЗО 15 суток. Как раз месяц с небольшим прошел, как кончилось последнее ШИЗО 12 января. Я стал просчитывать. У меня получилось так, что ШИЗО дается мне через равные промежутки времени. Кончается последнее, проходит месяц и еще 5-7 дней - и опять дают. Любой предлог придумают. На ходу изобретают. Я, короче, написал матери. И решил, что действительно надо голодовку объявлять. Что творится. Что это за хамство такое!

Потом там эти праздники, 23 февраля. Сижу жду, что будет. 24-го они вызывают на свою комиссию дисциплинарную. Зачитывают: 18 февраля в 6 утра не представился (не доложил по форме). Там надо крикнуть: "Камера, внимание!" Доложить, сколько народу в камере. Я не доложил, сколько у меня народу в камере! Он так не видит! В результате вместо 15 суток ШИЗО - год ЕПКТ (единое помещение камерного типа. - Ред.). В конце концов, ПКТ или ЕПКТ - мне все равно. Все равно права те же самые. А оставалось еще ПКТ три месяца. Они даже не подождали. Они поторопились. Из этих трех месяцев полтора - это отсиженные ШИЗО. Они ж добавляются. Я думал, когда истекут у меня эти месяцы ПКТ оставшиеся, то что они со мной делать будут, куда денут? А в СУС (строгие условия содержания. - Ред.) я больше не пойду. Вот они нашли решение. Они позаботились заранее. Дали мне год ЕПКТ.

Я пришел к выводу, что, если будут давать ШИЗО теперь, я буду объявлять голодовки. Потому что терпеть это больше нельзя. Они же от балды дают. Я отдал это письмо 26-го, в пятницу. 29-го, в понедельник, выдергивают меня опять же на эти «крестины», Дисциплинарные комиссии. Сидит за столом Асламов (начальник колонии. - Ред.). Остальные стоят. Подобострастно толпятся вокруг него. Вызывают меня опять под конец. Меня всегда последним вызывают. Начинается часа в четыре, часов в пять меня вызывают. Стою. Он мне: "Встань нормально!" А я облокачиваюсь о стену. Так-то тяжело стоять мне, с поврежденным позвоночником. "Я нормально стою". Он хотел, чтобы я навытяжку встал. В этом я ему не уступил. Обломал я его. Не боюсь я его. Он говорит, обращаясь к Безукладникову, начальнику ШИЗО всего: "Что это он у тебя нестриженый, небритый, подстриги его, побрей". И говорит какому-то охраннику, рангом поменьше, что рядом со мной стоял: "Убери его отсюда". Вывели меня. Ничего мне начальник колонии не сказал. Я стал догадываться, что это не к добру. Вызвал на комиссию и ничего мне не сказал. Убери его, и все. Что за хамство! Потом уже, примерно через час, когда закончилась эта комиссия, открывается дверь, стоит Безукладников: "Стричься идемте". - "Вы что? Мне опять ШИЗО 15 суток дали?" - "Да. Вы же были на комиссии!" - "А в чем дело? Что случилось? Я хочу посмотреть постановление!" - "Давайте я вас ознакомлю". Повел меня знакомить. Там написано следующее: 28 февраля в 20:15 нарушил форму одежды. Находился без нагрудного знака. Что является полной неправдой. Конечно, я давно решил, что, пока я буду сидеть где-то под крышей, помимо обычных условий содержания, я бирку носить не буду. Я давно это решил и всем сказал. Я ее не ношу. Но фишка в том, что 28 февраля было воскресенье. Я из камеры вообще не выходил весь день! То есть в камере роба у меня висит на крючке. Я ее не ношу. В камере ее никто не носит. Из камеры я не выходил, робу не надевал. Я не мог нигде показаться без бирки, тем более в 20:15. Это глухое время перед отбоем. Уже никто не приходит. Ни психологи, ни с посылками, никто не приходит и никуда в это время не выводит. Ждешь отбой. А тем более в воскресенье. В воскресенье вообще никто никуда не приходит и не выводит. Ходить некуда. Откровенная наглая ложь! Просто в глаза брешут! Тем более, ни на видео не заснято, а они всегда с видеорегистраторами ходят, ни объяснения не спрашивали. Ничего! Вообще ничего!

Я в знак протеста объявил голодовку. И держу до сих пор. Или надзиратели приходят раз в день, или сам врач. Но дело в том, что я отказываюсь от осмотра. Я вообще этой медицине не доверяю. Брезгую с ними общаться. Они режимом гораздо больше озабочены, чем здоровьем зэков. Если я отказываюсь от осмотра, они не настаивают. Ну так, фиксируют на видео. Я все время нахожусь в одной и той же камере. Что в ПКТ, ЕПКТ, что в ШИЗО. Единственный плюс, хоть не переезжать. Я думаю, это только потому, что там видеокамера. Она только у меня и висит. Нигде больше. А для меня ее специально оборудовали. Приходил еще опер Чертанов вместе с девчонкой-психологом. Чертанов - как сопровождающий. Сидит, просто слушает. А она меня расспрашивает про голодовку и про все. Она расспрашивает про те вещи, которые сама знать не может. А раньше приходила психолог - тетка такая, майорша. Она начальница психологической службы. Я у нее спрашивал, не можем ли мы без этого товарища пообщаться. Нет, дескать, не положено.

Голодовку я буду держать до окончания срока ШИЗО. Это единственный метод протеста, который мне остался. Буду держать до 16 марта".

В Нью-Йорке умер Виктор Балашов.

Мы стали друзьями как-то сразу, несмотря на разницу в возрасте и безумную, казалось, непреодолимую пропасть в жизненном опыте. Он появился у нас на диссидентской даче академического поселка в Абрамцеве сразу же после своего освобождения в 1972 году. У него за плечами уже было 10 лет заключения. Притом каких: Мордовия - побег из лагеря - новый срок - 3 года в крытой Владимирской тюрьме и снова Потьма! А мне было тогда 16, и весь мой «опыт» был опытом ожидания из лагерей брата Вадика Делоне.

И тем не менее мы каким-то загадочным образом сошлись, не знаю уж как.

Про его побег рассказывают легенды, а сам он говорил как-то о «технических» вещах (как не дал затравить себя собаками, как не дал волочить себя по снегу), как будто побеги из лагерей было делом обыденным, само собой разумеющимся.

Он вообще был необычным диссидентом: бэкграунд в виде Суворовского училища мало у кого был за спиной. А уж сама идея - кстати, реализованная! - напечатать листовки в официальной типографии ГРУ (да-да, Главного управления военной разведки!) была совершенно безумной и... удачной: КГБ туда доступа не имел, а все сотрудники решили, что молодой парень печатает порнуху, в чем он не стал их разубеждать.

Через два года знакомства и постоянных встреч, в 1974, кажется, году он эмигрировал в США. Время от времени звонил - кто помнит, это были звонки с того света: мы же все точно знали, что свидеться больше никогда не удастся. Удалось - в начале 90-х в телефоне раздался его знакомый голос: «Я в Москве, диктуй адрес, сейчас приеду!» Не так много на свете людей, с которыми после двадцатилетней разлуки разговор начинается так, как будто его прервали вчера. С ним именно так и было. Он приехал предложить России программы, которыми занимался в Йеле. Уезжал грустный. Не только потому, что они оказались неинтересны власти (по-моему, он к этому был внутренне готов), а потому что... «Ну вот объясни, почему ты пытаешься сам что-то сделать, а куча наших общих знакомых стонут, что им должны что-то сделать?» Он всегда всё делал сам.

В последние годы его «позывной» в фейсбуке - Vitruvius Technologos - связывал больше звонков. И это как-то не мешало: все равно за каждой строчкой звучал его голос. В прошлом году он затеял отслужить панихиду по тем, кто вышел в 1968 г. на Красную площадь одновременно в Москве, Париже и Нью-Йорке - смерть Наташи Горбаневской как-то потребовала это сделать. Его последняя запись в нашем чате от прошлой пятницы была о том, как собираются деньги на фильм о Наташе...

Теперь панихиду нам служить по нему.

Господи! Упокой его светлую душу в месте злачном, в месте покойном...

Балаш! Как же мне тебя будет не хватать! И не мне одному.

В Твери судят Андрея Бубеева, того самого, что на своей странице «ВКонтакте» поместил статью Бориса Стомахина «Крым - это Украина», а еще гифку с изображением тюбика зубной пасты и призывом «Выдави из себя Россию».

От тверского следственного изолятора до здания суда всего несколько сот метров. Казалось бы, зачем на бензин тратиться, когда в зал заседания можно и пешим порядком доставить. Кого другого - можно, но патентованного «экстремиста», каким является Андрей Бубеев, только в «стакане» автозака. И содержится он в спецблоке под неусыпным надзором видеокамер. А чтобы мало не казалось, по любому поводу давят штрафными изоляторами. По официальной версии - как отрицающего режим. Но вряд ли это так. Бубеев не похож на несмышленого простачка и прекрасно понимает, во что выльется «отрицание» режима содержания, когда светит пять лет лишения свободы: на условно-досрочное освобождение не будет никаких надежд.

Но нет надежд и на объективное судебное разбирательство. Какая объективность, когда после первого приговора в мае 2015 года Бубеева не отправили на поселение, а оставили в следственном изоляторе. Разумеется, свой короткий срок в 10 месяцев он мог бы и там отбыть, но нужен был не для тюремных работ, а совсем для иных раскладов. Формально прокуратура подала апелляцию на мягкий приговор, но пересуживать не стали, а затеяли новое дело, только замесили покруче. Поговаривают, Андрея намеревались сделать руководителем тверской ячейки «Правого сектора». Но, видно, главное доказательство - визитку Яроша - так и не нашли.

И хотя новое обвинительное заключение лепили из старого дела несколько месяцев, выглядит оно смехотворно. Сложно продираться сквозь прокурорский канцелярит, на это способен только привычный к такому языку адвокат, но на слух сразу зацепил пассаж: «На своей странице «ВКонтакте» под псевдонимом Андрей Бубеев(?) обвиняемый разместил...» И сразу понимаешь, что все дело состоит из таких вот натяжек и подмен. И стоит ли удивляться тому, что репост статьи приравнен «к публичным призывам к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ». И что с того, что статья Стомахина «Крым - это Украина» на тот момент не была признана экстремистской. За этим дело не стало: срочно судить (статью!) и признать таковой.

А по мелочи - так чего проще, например, сделать жену подсудимого Настю Бубееву свидетелем обвинения! В таких делах, где государство выступает против гражданина, личность, как правило, старательно демонизируется, а любые неловкие телодвижения оного квалифицируют как злой умысел. Да все Болотное дело состряпано по такому принципу, и только ли Болотное! А потому человека можно снова судить за то, за что он уже получил первый срок. А чего стесняться, когда свидетели «преступления» сплошь сотрудники доблестных органов.

Как свидетельствовали на суде сами сотрудники, о преступлении Бубеева им стало известно «из оперативной информации». Интересно, что относится к такой «информации»: мониторинг, троллинг или любезный чекистскому сердцу донос?

И тут надо отметить одно немаловажное в данном контексте обстоятельство: в Тверской области поменялся не только губернатор, сменились руководители силовых ведомств, и не только Следственного комитета, но ФСБ и УВД. И это усиление власти не только в преддверии выборов, но и для упреждения смуты на местах. Знающие люди уверяют: поиски экстремистов в регионе ведутся ударными темпами. На это вдохновляют и сам закон «О противодействии экстремизму и терроризму...», и «достижения» в других регионах.

Что там нарыли «ударники»; до поры скрыто тайной, явным и козырным остается лишь дело Бубеева. Еще бы! Человек посмел заявить о своей позиции: Крым и Донбасс - это Украина. С детства усвоил: брать чужое - нехорошо. В этом и заключается весь его экстремизм. И какой вороватой власти это понравится? А если человек вздумал сопротивляться, то и подавно. Так по первому делу подсудимый пошел на сделку со следствием, а с новыми претензиями властей не согласился и вину не признал. А тут еще жена, доведенная до отчаяния, посмела обратиться к общественности! Эта юная женщина не только выступила в защиту мужа, но и явилась на суд со значком, символизирующим украинский флаг!

Меж тем Росфинмониторинг внес имя Андрея Бубеева в список экстремистов и террористов. В разделе «действующие» он значится по номером 1075. Этот номер с ходу ложится клеймом и на самого Андрея, и на всю семью, а в ней и без того хватает трудностей. Но что на деле означают эти списки? Занесенных туда людей будут предавать только остракизму? Или подвергать нейтрализации прямо в подъездах? И чем закончится противостояние отдельно взятой ячейки общества Бубеевых с государством, «деятельным раскаянием» или стойким тюремным сроком, неизвестно. Хочется верить, молодые люди все-таки выстоят.

Следующее заседание суда по делу Андрея Бубеева состоится 6 апреля по адресу: Тверь, ул. Московская, 115.

В связи с сообщением руководителя пресс-службы Следственного комитета В.И. Маркина считаем необходимым заявить, что вся деятельность Комитета 6 мая заключалась и заключается в поддержке политзаключенных по делу 6 мая и членов их семей, а также в привлечении общественного внимания к нарушениям прав граждан в связи с этим делом, т.е. является сугубо гуманитарной и правозащитной.

Являясь неформальным волонтерским объединением, Комитет ведет свою деятельность исключительно на пожертвования граждан и не связан с какими-либо отечественными и зарубежными правительственными учреждениями или фондами.

Вызывает недоумение отчетливо выраженное В.И. Маркиным пренебрежение фундаментальными правами человека на защиту, обеспеченными основополагающими международными конвенциями и соглашениями и Конституцией и законами Российской Федерации. Считаем необходимым напомнить г-ну Маркину, что судебное разбирательство в России имеет состязательный характер и функция защиты по своей сути заключается в дискредитации и опровержении аргументов стороны обвинения, подготовленных следственными органами.

Обращаем внимание г-на Маркина, что в своем решении по делу «Фрумкин против России» от 5 января 2016 г. Европейский Суд по правам человека в Страсбурге в результате всестороннего рассмотрения доводов и доказательств, представленных обеими сторонами, возложил всю ответственность за события 6 мая 2012 г. на Болотной площади на власти Российской Федерации, подтвердив позицию Комитета и выводы Комиссии общественного расследования от 23 апреля 2013 г., в котором Комитет принимал деятельное участие.

Напоминаем, что в настоящее время по неправосудным приговорам в заключении продолжают находиться Алексей Гаскаров, Дмитрий Ишевский, Сергей Кривов, Леонид Развозжаев и Сергей Удальцов; Иван Непомнящих в заключении ожидает апелляции, а Дмитрий Бученков находится в СИЗО под следствием.

Защитник Дмитрий Борко
Защитник Сергей Шаров-Делоне

Первый раз в этом году мы вышли на Лубянку 7 марта - с флагом Украины, к дверям ФСБ - за освобождение Надежды Савченко, находящейся на сухой голодовке. Исполнили гимн Украины, продемонстрировали плакат "Надя, живи" и были стремительно и жестко зачищены полицией после нескольких минут мирного пикетирования. В особенности досталось Михаилу Удимову и Александру Макарову, оказавшим демонстративное и оправданное неповиновение представителям нелегитимной власти в форме полиции, напавшим на людей во время мирного пикета. Эти мерзавцы избивали, скручивали, волокли их с применением болевых приемов, но, к счастью, ни ребер, ни рук не сломали.

От себя замечу, что, если в условиях нарастающего тоталитаризма люди не оказывают сопротивления, то тупая и жестокая государственная машина их всех размажет в конце концов. Люди, чтобы оставаться людьми, обязаны сопротивляться злобному диктату. Это ведь записано и в Декларации прав человека. Человек обязан восстать против тирании, в том числе и с оружием в руках, если он не раб. Мы давно уже и сами поняли, что "рабів до раю не пускають".

Оставленному в Мещанском ОП до "суда" Александру Макарову мы тогда вызвали скорую для осмотра его посиневшей и опухшей руки. Надеялись, что, возможно, врачи повезут его в больницу, чтобы сделать рентген. Но Макаров пошел в полный "отказ": не только себя не называл и ничего не подписывал, но и медицинскую помощь гордо отверг. Через день в Мещанском "суде" Александр, находясь под неусыпным конвоем с утра и почти до полуночи (хотя допустимый срок его задержания по правилам истек уже в 19 часов), сочинил множество ходатайств о переносе рассмотрения своего дела, в связи с чем "судья" Татьяна Шанина то и дело бегала "совещаться" в специальную комнату. Ближе к полуночи он добился чудесного результата - штрафа в тысячу рублей за неповиновение полиции. И вышел на волю. Просто подарок по теперешним временам. Система не может вынести оправдательный вердикт, у нее всегда будет виноват активный гражданин. Штрафы за пикеты сейчас раздаются - налево и направо - в 10, в 20, а то и в 200 тысяч рублей. У нас, вышедших на пикет 7 марта, к сожалению, практически все варианты штрафов в наборе уже есть. В какой-то момент власти могут возбудить и уголовку - по новым репрессивным "законам".

Продолжая объявленную серию пикетов на Лубянке возле здания ФСБ - в поддержку украинских узников Кремля, а также за международный суд над военным преступником Путиным, - мы вышли 10 марта на то же самое место с Лизой Никитиной. В руках у нас был флаг Украины, сохранившийся после похода 7 марта, а также плакат: "Свободу Савченко, Сенцову и Кольченко". Мы проскандировали всё, что на душе накипело по теме агрессии РФ против Украины: "Крим - це Україна", "Донбас - це Україна", "Русня, убирай танки", "Свободу Чийгозу, Асанову, Дегерменджи", "Путин - палач", "Путин будет казнен".

Если кто-то скажет, что военный преступник Путин не заслуживает смертной казни, тот, я уверена, кривит душой и сознательно оправдывает тирана. Другое дело, что у нас мораторий на смертную казнь. И мы в данном случае просто выражали свое личное мнение по поводу деяний самопровозглашенного "нацлидера", давая им должную, как мы считаем, оценку. Не более того. Каков будет приговор этому конкретному военному преступнику, решит со временем Международный трибунал. И когда мы с вами станем жителями не воинственной Русни с танками и "Буками" для ближайших соседей, а демократической России - с парламентом, с независимой прессой и нормальными судами, - то никакой смертной казни в ней, естественно, не будет.

Нас с Лизой доставили 10 марта все в то же Мещанское ОП. Меня после лубянских пикетов уже третий раз подряд сюда возят, так что сохранить инкогнито не представлялось возможным. Да, откровенно говоря, на этот раз я уже приготовилась ехать в спецприемник. Однако они составили на меня протокол по 20.2, ч.5 (мы с Лизой отказались им что-либо подписывать, и они сами заполнили на нас бумаги при участии понятых) и заявили мне, что я свободна, а вот Лизу они оставляют на ночь до "суда". Я отказалась уходить, и меня вытолкали из отделения силой.

Лиза провела следующий день под конвоем в Мещанском "суде" часов с 11 утра и до семи вечера, хотя "суд" работает до шести, прежде чем был вынесен приговор - штраф 20 000. Это при том, что на нее в полицай-участке был составлен протокол по статье 20.2.5 (как и мне), по которому дольше трех часов никого удерживать нельзя. Плевали они на свои же законы! Ее заставили сначала ночевать в КАЗе, а потом не отпускали до позднего вечера из "суда". Когда Никитина попыталась покинуть "суд", указав на незаконность ее удерживания, конвой пригрозил, что сейчас ей будет оформлено неповиновение и она получит за это сутки в спецприемнике.

Откровенно бандитский стиль поведения силовиков уже никого не удивляет, воспринимается как установившийся обычай. Избиения, угрозы, шантаж по отношению к задержанным гражданам - это наша норма жизни. Если бы не вмешательство правозащитников из аппарата Эллы Памфиловой (по запросу адвоката Олега Безниско), то неизвестно еще, куда бы поехала Лиза - домой или в спецприемник. Скорее, второе. Адвокат Никитиной, несомненно, подаст апелляцию в связи с шокирующим произволом - как полицейским, так и судебным - с момента нашего задержания, проходившего с неоправданной, бессмысленной жестокостью. В связи с фактическим похищением и насильственным удержанием девушки в течение суток какими-то людьми в полицейской форме.

К сказанному хочется добавить, что пикеты наши, несмотря ни на что, продолжатся. На эту жутковатую площадь, где стояла фигура Железного Феликса, мы уже выходили пять раз, в частности в поддержку Надежды Савченко прошлой зимой, а также весной отбывали наказание в спецприемнике. Один раз мы перекрывали Лубянский проезд (с последующим выходом на площадь перед ФСБ), требуя свободы радикальному публицисту Борису Стомахину. Он, к слову сказать, с 29 февраля держит сухую голодовку в колонии строгого режима ИК-10 в Пермском крае (в связи с невыносимым произволом руководства колонии), и члены Международного комитета защиты Стомахина в связи с этим известием просто в ужасе, ведь по телефону канцелярия колонии ничего не комментирует, ответов никому не дает. ОНИ НЕ ОБЯЗАНЫ ОТЧИТЫВАТЬСЯ ПЕРЕД НАМИ! Только в понедельник, 14 марта, в ИК-10 приедет защитник Бориса Глеб Эделев и на месте сможет разузнать о происходящем в стенах этого заведения.

Мы, группа московских гражданских активистов, призываем всех нормальных людей, которые хотели бы жить в стране без произвола и насилия в качестве нормы, присоединяться к нам, к нашим пикетам. Не надо бояться выходить на Лубянку, не надо ждать, пока Лубянка наступит кирзовым сапогом на горло каждому из нас. Надо учиться сопротивляться, чтобы победить.

Свободу политзаключенным! Слава Україні! Героям слава!
Смерть фашистской империи Путина.
Лубянка будет разрушена.
ПБК.

Акция солидарности с политическими заключенными и преследуемыми прошла сегодня в Нижнем Новгороде. Решили поддержать Дарью Полюдову, у которой 10 марта назначено рассмотрение апелляции.

Пикет проведен силами Нижегородского гражданского сопротивления и группы "Политический красный крест".

Продолжаем сбор средств в кассу взаимопомощи для политзаключенных и преследуемых Нижегородской области (номер счета 410011469069466 Яндекс-деньги).

Центральная улица Донецка, на которой стоит суд.

Донецк - не тот печально теперь знаменитый Донецк, а маленький городок Ростовской области - стоит на самой границе. Летом 14-го, в разгар боев, его окраина попала под обстрел. Народ в панике разбегался из города, но сегодня вспоминают это уже спокойно. По пути от железнодорожной станции Каменск-Шахтинска таксист показывает мне полигон, где тогда стояли российские танковые части. "Все дороги разворотили тут", - говорит он. И тут же переходит на Савченко, которую судят в Донецке. "Я думаю, лет 25 ей будет как раз. А лучше как при Петре - вздернуть и все". Впрочем, он быстро соглашается с тем, что она может быть вообще невиновна. Ухмыляется: "Но сидеть будет все равно - а сколько у нас людей невиновных сидит?!"

Местные в городке вполне приветливы и болтливы, но когда поднимаешь камеру, мгновенно замолкают. В приватном разговоре главных мнения два: "по телевизору говорят - убила наших парней, значит, лучше расстрелять" и "правду нам никто не скажет, и от нас ничего не зависит". Один пожилой дядька, трижды проверив, что я выключил камеру, счел своим долгом сообщить: "Жалко мне ее, неправильно так".

Зато абстрактные власти ругают со смаком: с 90-х позакрывали все шахты, разворовали заводы, работать негде, ездим вахтами в Москву на промысел, а цены выше, чем в Ростове.

В суде строгие и "вежливые" люди в масках держат порядок. В последнее время суд начал рассматривать и местные дела, а раньше, говорят, к 5-6 часам выстраивалась очередь у дверей, чтобы хоть по-быстрому развестись - судить было негде и некому. Два судебных зала отведены журналистам под трансляции. Суд идет в маленьком зале, куда никто не помещается, потому что остальные "простреливаются с улицы снайперами". Зато после суда сквозь толпу призраками проходят два настоящих снайпера с полной выкладкой и оружием: весь день они дежурят на одной из соседних крыш. Савченко вывозит караван из семи машин и автобусов - говорят, раньше было девять. Рассказывают, что привозившие ее ростовские менты днем, во время заседания, "бомбили" по округе, собирая дань с местных водил. Ажиотажа стало меньше и среди местных, и среди правоохранителей. Все привыкли.

В прениях, проходивших два дня - 2 и 3 марта, - обвинение выбрало на первый взгляд странную стратегию. Большую часть времени прокуроры посвятили опровержению доводов защиты. Выглядело так, будто это они защищаются. По сути, так и было - на следующий день защита выступила не просто убедительно, но и с артистическим блеском. Обвинители, уже знавшие все ее аргументы, не стали срамиться своими рассыпающимися доказательствами, а просто озвучили казенные отговорки, которые, видимо, и войдут в текст приговора. Самым ярким стало заявление, что несовпадения в показаниях свидетелей обвинения вызваны пережитым теми психологическим шоком и только подтверждают их достоверность. Свидетелей защиты прокуроры оценили прямо противоположным образом: любое совпадение в их показаниях истолковывалось как сговор. Еще один прием, применявшийся обвинением на процессе, - манипуляции с документами, полученными из Украины (а без этого невозможно было ни установить биллинги звонков по украинским сетям, ни получить многие свидетельские показания). Несмотря на равенство прав следствия и защиты по сбору доказательств, все иностранные материалы защиты признавались неправомочными. Остальное было заполнено патетикой и призывами к жалости в отношении жертв.

Адвокаты выступали агрессивно и уверенно, как победители, распределив обязанности. Основную массу криминалистических доказательств невиновности Надежды расписал Илья Новиков. Чисто "сыскная" работа была проведена титаническая и дотошная. Не уверен, что так умеют работать наши криминалисты. Обвинение и суд не раз пытались заставить Новикова "прекратить работать на прессу". Он действительно непрерывно разворачивал большие листы с картами и таблицами, которые не были приобщены или рассмотрены судом. "Я высказываю собственное мнение относительно сути процесса, на эти документы не ссылаюсь, а лишь демонстрирую вам то, что вы не принимали в суде!" - парировал он. Впрочем, судья был прав: зал был полон иностранных журналистов, консулов и наблюдателей, а защите нет смысла обращаться к суду. Единственное, что может спасти Надежду, - политическое давление. А со стороны российского общества его ждать не приходится. Биллинг звонков и астрономическая экспертиза видеосъемки задержания Савченко показывают, что она была задержана еще до начала обстрела, в наведении которого ее обвиняют. Но это были далеко не все аргументы.

Полозов раскрыл момент похищения Савченко и переправку ее на территорию России. Фейгин разбирал юридический статус всех фигурантов дела. Главные выводы: Россия не имеет юрисдикции для ведения этого дела; незаконно пересекшие границу журналисты не имели никакого статуса на Украине; "ЛНР" и "ополчение", как они фигурируют в деле, не являются субъектами права; обвинение утверждает, что территории "хотели отделиться", но это предполагает мирный процесс, а как сама Россия поступает в других случаях, мы помним по Чечне; единственный, кто имеет статус, - Надежда Савченко, военнослужащий и гражданин Украины.

Дело Савченко - это увлекательный криминалистический детектив. И чем-то ее процесс напомнил мне Болотное дело. Не только политическим заказом и произволом суда. Как заметил мой соратник по "Комитету 6 мая" Никита Канунников, "часто в делах исследуют сложные, понятные только узкому специалисту обстоятельства, а тут доказательства касались понятных для всех вещей: время, место, факты". В Болотном деле было "в неустановленное время на территории от такой-то улицы до такой-то". Все это легко можно было установить по десяткам видеозаписей, но следствие специально не делало этого, чтобы скрыть свои фальсификации. В деле Савченко тоже главным оказалось время и место ее задержания. Любому человеку понятно, что это узнается из биллинга телефонов, географических расчетов, работы с картой. Но и в этом деле следствие намеренно запутывало технические расчеты.

Еще одно сходство: абсурдистские игры следствия с "умыслом" обвиняемых. Статьи обвинения предусматривали обязательное наличие умысла. Нелепо было искать в Болотном деле умысел "подраться с ментами" - это все же был не деревенский сход "стенка на стенку". Поэтому следователи придумали, что у всех митингующих возник "план прорыва на Кремль". В деле Савченко обвинение пошло еще дальше: в конечном счете ей приписали намерение убить всех находящихся в том месте мирных граждан (украинцев и российских журналистов).



В самом процессе больше не осталось интриг, кроме одной: последнее слово Надежды. Гадают, почему судья внезапно прервал заседание и перенес ее выступление на несколько дней. Тем более что накануне Надежда пригрозила сухой голодовкой, если процесс будут затягивать. Может быть, именно поэтому и отложил, чтобы показать, "кто здесь круче". Возможно, из-за огромного стечения прессы и дипломатов - не хотели, чтобы к совершенно победному выступлению защиты прибавился еще и публичный моральный триумф обвиняемой. Но Надежда сама готова идти на встречное обострение, и ее сухая голодовка может довести ситуацию до критического цейтнота. В эти дни она выглядела очень энергичной, но сколько дух может управлять телом, никто не скажет заранее.

Еще я познакомился с замечательными людьми. С Натальей Алексеевной Кисель, бывшим университетским преподавателем, единственным жителем Донецка, посетившим почти все заседания суда. Возможно, именно за поддержку Савченко был разорен ее дом в Донецке. И координатором "Почты Росузника" Яной Гончаровой, по ее словам, "одним из 20 оппозиционеров миллионного Ростова".