Советский Союз был агрессивной мессианской империей, ощущавшей себя участницей глобального мистического поединка с Соединенными Штатами как бастионом и средоточием мирового капиталистического зла. Это зло подлежало уничтожению, и поединок должен был закончиться падением одной из сторон. И все же представить себе, чтобы на советском телевидении распевали песенку про «медаль за город Вашингтон», невозможно. Такую песенку вполне могли горланить пьяные гопники во дворе. Но в публичном пространстве это было немыслимо.

Можно, конечно, объяснять это тем, что тоталитарный советский режим с его тотальной цензурой не допускал гопников до эфира. А теперь у нас типа свобода. В том числе и для гопников. Однако уместно задать вопрос: почему в публичное культурное пространство не пускали именно это? Представители советской партийной элиты по своему происхождению и воспитанию отнюдь не были английскими лордами. Про пошлость и безвкусие советского «большого стиля» написаны сотни статей и книг. И тем не менее подобное ерничанье «советский стиль» исключал.

Эти культурно-цивилизационные табу действовали не только в советской элите. Любой воспитанный советской системой обыватель, отличавший себя от гопника, понимал, что подобная песенка - непристойность, наподобие скабрезного анекдота. Потому что нельзя глумиться над трагедией. Ни над той, которая была (и про которую написана игриво переделанная песня), ни над той, которая может случиться. И надо сделать все, чтобы она не случилась. «Борьба за мир», «лишь бы не было войны», «спасем человечество от катастрофы» - все это не было для советского человека пустым звуком.

Партийные идеологи испытывали настоящие теологические мучения, пытаясь увязать эту «борьбу за мир» с догматом о том, что капиталистический мир должен быть повержен. Придумывали всякие «мирные соревнования систем», обещали, что против гнета капитала поднимутся «трудящиеся всех стран», в том числе и Америки. Им надо только немножко помочь. Мы же хотим всех освободить, а не уничтожить. И это оставалось стержнем советского мессианства. На этом держались культурные табу, благодаря которым гопники оставались маргиналами. Да, не все в это верили. Многие в глубине души считали борьбу за мир военной хитростью. Но говорить об этом вслух все же считалось непозволительным. И не из страха выдать врагу главную военную тайну. Этого стеснялись.

Теперь у нас вместо помощи трудящимся в деле освобождения - стремление низвергнуть в геенну огненную «поганых толерастов», отступившихся от традиционных семейных ценностей. Забывших, что между мужчиной и женщиной не может быть равенства. Не уважающих наши «духовные скрепы». Такие, как крепостное право.

В результате все культурные табу разрушены. Гопников впустили в публичное пространство. Культурная элита опустилась до уровня гопников. А я все твержу либералам, как дурачок: Путин не возвращает нас в «совок». Путин сталкивает Россию на гораздо более низкую стадию цивилизационной эволюции, чем та, на которой находилось советское общество. На уровень полублатной архаики подворотни.

30 октября, в День памяти жертв политических репрессий, акция памяти и солидарности с преследуемыми прошла и в Нижнем Новгороде. Пикет на Театральной площади собрал около 30 участников. Это были анархисты, участники Нижегородского гражданского сопротивления, «Яблока» и другие гражданские активисты.

Главный лозунг акции - «Свобода политзаключённым!». Надо признать, что кого-то подобная направленность оттолкнула. Но я лично не могу понять, какой смысл выходить сегодня на площадь и скорбеть о погибших, отворачиваясь при этом от политзеков нашего времени.

В агитации мы постарались сохранить баланс: на один куб поместили информацию и о советских репрессиях, и о преследованиях в современной России, стремясь представить все направления и группы. Не всё из задуманного, к сожалению, удалось.

Лишних листовок после пикета в закромах не осталось, раздали 200 штук, с одной целью: убедить людей, что политзеки есть.

Мерзкая погода не слишком способствовала общению с прохожими, особого сочувствия я не заметил. Зато и драк с руганью не было - изредка обнаруживавшие себя ватники обалдевали перед дружным фронтом активистов и убегали по своим «делам», шипя какие-то гадости на прощанье.

Для меня важно было увидеть на одной площадке вместе «левых» и «либералов», хотя оба этих лагеря представлены были фрагментарно. Хотелось развеять один устойчивый миф - мол, все эти «левые» одним миром мазаны, молятся на Ленина со Сталиным и дела с ними иметь нельзя. Но анархисты вышли - с агитацией за «своего парня», Дмитрия Бученкова, потенциального узника Болотной, активиста с нижегородскими корнями. Во время оно большевики расстреливали своих товарищей «слева» ничуть не меньше, чем противников «справа». Я не мечтаю о едином фронте, но в помощи политзекам мы можем действовать сообща.

Сегодняшний день выявил одну проблему: в нашем городе нет ни единого приличного места для проведения акции памяти. Администрация любезно предоставляет нам только кладбище, где захоронены некоторые из расстрелянных. Проект соответствующего памятника пылится в канцелярских шкафах. Воспитание новых поколений в духе неприятия государственного террора чиновники оставляют альтруистам-одиночкам. Что ж, пожелаем крепкого здоровья и нашим товарищам, пребывающим в путинских застенках, и всем этим негодяям из путинской клики - чтобы они смогли занять освободившиеся места на нарах.

Я, кажется, скоро начну восхищаться кремлядью. Восхищаться тем, как она лихо разводит всех этих полезных буржуазных идиотов. Полезные буржуазные идиоты продолжают «ловить сигналы из Кремля» о том, что Кремль вот сейчас уже точно начнет возвращаться к своей ранней «буржуазной нормальности». Ну прямо как дети. Или как самки в обезьяньей стае слушают сигналы альфа-самца. Вот он (лично или устами своего холуя) пожурил Хирурга и Киселева. Скоро самого Энтео пожурит. Вот одернул рвущихся с поводка милитаристов из Генштаба. Наверное, из последних сил их сдерживает. Ну, давай же, обрати на меня внимание! И вот, не дождавшись этого, Ирина Хакамада уже готова рассказывать аудитории «Эха Москвы», что Западу все-таки не следует загонять крысу в угол.

О том, что ранний, «буржуазно нормальный» путинизм начинал с грязной колониальной войны российского империализма против чеченского народа, с массовых военных преступлений, полезные буржуазные идиоты вспоминать не хотят - неэстетично. Да и по единственно верной теории молодой капитализм должен вести колониальные войны. А то, что Путин уже через год начал зачистку СМИ, рассказывавших об этой грязной войне, а заодно и о залоговых аукционах (привет оппозиционеру Коху), так это тоже нормально. Молодой капитализм должен пройти стадию авторитарной модернизации, когда ради свободы в экономике политические свободы ограничиваются.

Как дети. Не выходим из возраста, в котором верят в сказки. Например, про авторитарную модернизацию. Даже окончательный провал самого, пожалуй, мягкого варианта авторитарной модернизации - кемализма в Турции - не убедил, что все авторитарные модернизации рано или поздно поворачивают к архаике.

Нет, все заслоняет последний путинский законопроект об ужесточении ответственности правоохранительных органов за необоснованное уголовное преследование предпринимателей. Вот оно, самое главное! Обратил, обратил на меня внимание! И невдомек полезному буржуазному идиоту, что силовики прессуют бизнес не потому, что за это ответственность недостаточно высокая, а потому что к этой ответственности свои своих не привлекают, будь она трижды ужесточена. Нет, радуется как ребенок тому, что в новой статье срок за незаконное возбуждение дела против предпринимателя в два раза больше, чем срок за незаконное возбуждение дела против какого-нибудь нищеброда. И не видит в упор, что закрепление в УК принципа сословности - это и есть новый шаг назад к средневековой архаике.

И вроде все уже знают эти прекрасные люди про путинский режим. Про все его имитации, манипуляции и разводки. Но продолжают ловить сигналы. Потому что очень хочется.

Правозащитники, пытающиеся уберечь заключенных от произвола администрации СИЗО и колоний, и сами сидельцы предельно встревожены. После перевыборов в общественных наблюдательных комиссиях оказались выходцы из той же тюремной системы.

Теперь на жестокое обращение, пыточные условия, недопуск на свидания родственников и тому подобное со стороны сотрудников Федеральной службы исполнения наказаний остается жаловаться только представителям этой же структуры.

В опубликованном на сайте Общественной палаты списке среди фигур, вызвавших наиболее резкую реакцию общества, - бывший начальник московского СИЗО "Бутырка" Дмитрий Комнов, у которого под стражей находился юрист фонда Hermitage Сергей Магнитский, погибший за решеткой. Будучи фигурантом "списка Магнитского", он тем не менее стал членом ОНК Москвы.

Из зарекомендовавших себя в прежнем составе как добросовестный наблюдатель за соблюдением прав человека в СИЗО Москвы в новом составе осталась только журналистка "Московского комсомольца" Ева Меркачева.

Кроме того, Общественная палата определила предельную численность комиссий по каждому субъекту федерации.

Председатель Комитета "За гражданские права" Андрей Бабушкин, бывший член ОНК Москвы, также не попавший в новый состав, приводит в своем блоге в "Живом журнале" красноречивый пример.

Для Московской области, где живет свыше 7 млн 300 тыс. человек и находятся 12 следственных изоляторов, пять колоний, более 40 изоляторов временного содержания и спецприемников, почти 200 отделов и отделений полиции, Общественная палата установила порог численности в 33 человека.

При этом были избраны в ОНК только 26 человек. Член правления Международного "Мемориала" Анна Каретникова, до этого восемь лет работавшая в ОНК Москвы, ее коллега по столичной ОНК Елена Абдуллаева и другие правозащитники туда не попали.

Как известно, федеральный закон "Об общественном контроле" запрещает одному и тому же человеку быть назначенным в комиссию одного субъекта РФ более трех раз подряд. Когда принималась эта норма, была надежда, что через несколько лет работы ОНК в ее состав выдвинется новое поколение правозащитников, которые смогут продолжить начатое дело. Вопреки ожиданиям, этого не произошло, поэтому некоторые известные правозащитники подали заявки в ОНК других регионов. Однако они не были избраны.

В Мордовии, где сосредоточены больше десятка колоний, в новый состав комиссии выдвинулись 16 человек, в том числе самый деятельный член местной ОНК правозащитник Сергей Марьин и член ОНК Москвы, журналистка Зоя Светова. Но палата утвердила только девять человек. Ни Светова, ни Марьин в новую ОНК не попали.

В Лефортовской тюрьме арестанты могут встречаться со своими адвокатами один, максимум два раза в неделю. СИЗО испытывает нехватку комнат для встреч с защитниками. Об остроте этой проблемы можно судить хотя бы по тому, что адвокаты вынуждены каждую пятницу бросать жребий, определяющий, кто в какой день и час получает свидание со своим подзащитным. Только после того как в данный день СИЗО посетят все по жребию, в оставшееся время становится возможным пройти по "живой очереди".

Тем большее значение в такой ситуации приобрел гражданский контроль в лице ОНК. В годы суда и следствия по первому и второму делу Алексея Пичугина, с которым я переписываюсь уже десять лет, ОНК еще не существовало. Благодаря правозащитникам места лишения свободы стали более прозрачными для общественного контроля, и эту деятельность Алексей Пичугин оценил весьма высоко.

"Благодарность Зое Световой, Людмиле Альперн, Елене Масюк, Еве Меркачевой, Анне Каретниковой, всем членам ОНК за внимание и участие, за доброе и искреннее отношение!.. Всем, всем - низкий поклон и уважение за то нужное, трудное, благородное дело, которому они отдают свое время, здоровье, силы! Спасибо им вновь и вновь!" - написал он в одном из писем о членах московской ОНК, вновь оказавшись в "Лефортово".

В камере нет элементарных бытовых условий? Сиделец почему-то очень давно не получал письма с воли? С этим всегда можно было позвонить кому-то из упомянутых выше членов ОНК и рассчитывать на помощь.

Другой заключенный, с которым я переписываюсь, Александр Маркин, отбывающий наказание в ИК-6 поселка Торбеево в Мордовии, из-за удаленности региона и некоторых других трудностей вовсе видит своего адвоката эпизодически.

Недавнее посещение ИК-6 Сергеем Марьиным оказалось для Маркина действительно важным, поскольку состояние здоровья узника в последние месяцы вызывало тревогу. У Александра еще в феврале произошла травма левой ноги, которая впоследствии воспалилась. Сейчас Маркин, по его же словам, идет на поправку, но всё еще находится на постельном режиме и ждет госпитализации для обследования. Внимание к этой ситуации ОНК давало надежду на то, что можно будет проконтролировать ее дальнейшее развитие, а сам визит поспособствует ее разрешению.

Еще в 2013 году мне передал тревожное сообщение о предполагаемых грубых правонарушениях заключенный в одной из челябинских колоний. Тогда я знала, куда обратиться. Член ОНК Челябинской области Оксана Труфанова откликнулась сразу же.

К кому обращаться теперь?

Не нужно думать, будто это кого-то не касается, будто тюрьма - это где-то далеко и не про нас. Как показывает опыт высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов Михаила Максименко и Дмитрия Захарченко, очень легко перейти из одной категории в другую. Для этого необязательно быть оппозиционером. К сожалению, нередко необязательно и преступать закон.

Мы не защищены, даже если у нас есть блестящие адвокаты.

Я не буду приводить здесь мнения известных правозащитников, специалистов в данном вопросе. Их прозвучало множество из первых уст. Хочу обратить внимание на то, что можно сделать.

В интернете появилось обращение к президенту России, призывающее увеличить численность состава ОНК IV созыва и объявить в них дополнительный набор.

"В составе комиссий, вынесенном на голосование совета ОП РФ, не учтены ни численность населения, ни удаленность мест лишения свободы от места жительства членов ОНК, а также количество мест принудительного содержания. Комиссии в таком составе не смогут эффективно осуществлять общественный контроль за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания, что приведет к росту случаев нарушения закона и прав человека. Просим увеличить численность состава ОНК IV созыва и объявить дополнительный набор", - говорится в петиции.

Она открыта для подписания.

Кто-то пожмет плечами - мол, подписание таких воззваний ничего не дает. Но на самом деле предлагаемый авторами вариант полностью вписывается в существующие рамки закона. И мы уже знаем не так уж мало примеров, когда петиция, набравшая значительное число подписей и вызвавшая общественный резонанс, получала адекватный ответ.

Правозащитники, защищавшие сидельцев на протяжении восьми лет, сегодня сами нуждаются в поддержке. Не ради них, а ради нас, тех, кому они помогали. Давайте не оставим это без внимания.

Процесс над убийцами Бориса Немцова разворачивается не спеша. Большая часть информации, которую узнали присяжные (и журналисты) в первые дни, по жанру скорее напоминает светскую хронику, чем криминальное расследование. Второй шофер Немцова (в день убийства работал его сменщик, которого мы пока не видели) поведал о поездках Бориса Ефимовича на дачу. Администратор Bosco Cafe в ГУМе - о том, чем Немцов ужинал перед смертью. Директор спа-салона - о процедурах, которыми обычно пользовались Немцов и Дурицкая, и их стоимости. Никто из них не видел ни убийц, ни какой-либо слежки, и вызывало их обвинение, видимо, лишь с целью доказать, что Немцов с Дурицкой пришли на мост именно этим путем.

Также присяжные посмотрели на таксиста, выезжавшего на мост за пару минут до убийства. Его регистратор снял, как Немцов с Дурицкой направляются к мосту, обходя слева храм Василия Блаженного. Единственная достопримечательность на съемке - странный "Мерседес", внезапно развернувшийся перед таксистом через сплошную в начале моста. Защита потребовала от суда предоставить данные на эту машину, но судья отказал, предложив адвокатам самим разыскать неизвестный "Мерседес".

Наконец, дело дошло до криминалистики. Здесь произошло первое сражение защиты с обвинением, которое начало зачитывать присяжным протоколы осмотра места преступления. Адвокаты нашли в них ряд процессуальных недочетов.

Адвокаты не раз разъясняли свою позицию. Одним из доказательств вины служит идентичность гильз с места убийства и патронов, найденных при обыске в Малгобеке, в доме, где якобы жил Дадаев. Адвокаты зацепились за то, что гильзы были еще только направлены на экспертизу 1 марта, 2 марта "Коммерсант" уже сообщил о дате и месте их производства, а 7-го аналогичные патроны были обнаружены в Ингушетии. Небрежность оформления при упаковке гильз и намеренные утечки информации, по их мнению, могли быть умышленными для дальнейшей подмены. Хотя все данные о патронах легко узнать из их маркировки, которую видела куча людей в ночь после убийства.

Адвокат Дадаева Марк Каверзин считает, что совпадение патронов является основой всех доказательств в деле, а все остальное появилось лишь вследствие этого. Иное мнение у Вадима Прохорова, представляющего интересы семьи Немцова. Изучив материалы дела, он уверен в виновности как минимум троих из пяти обвиняемых и считает, что они заслуживают пожизненного заключения. Что до процессуальных недочетов, то, по его словам, в деле их еще будет немало, поскольку сегодня следователи не умеют и не привыкли работать строго по закону.

Для прояснения суд согласился вызвать свидетелями следователя, выезжавшего на убийство, женщину-криминалиста, проводившую фотосъемку, следователя, отправлявшую эти конверты на экспертизу, еще одну женщину, проводившую экспертизу гильз в Институте криминалистики ФСБ, и одного из двух понятых, наблюдавших за осмотром места убийства. Да, криминалист снимала гильзы на своем планшете, подложив лист бумаги, поскольку было темно, грязно и мокро. Никто точно не помнит, кто под чем ставил подпись, но все они достаточно схоже описали действия следственной группы и антураж, узнали конверты, а их рассказы звучали вполне естественно.

После этого судья отклонил ходатайство защиты об исключении из числа доказательств всех протоколов с места преступления и экспертиз патронов. При этом судья согласился было вызвать на допрос генерала Краснова, который вел вел следствие поначалу. Это вызвало ажиотаж у журналистов (Краснов известен расследованием громких дел - группы "БОРН", убийств Маркелова, судьи Чувашова и др.). Однако сразу Краснов не явился, а после проигрыша защитой "битвы против протоколов" надобность в нем вроде бы и отпала.

Наконец, присяжные узнали о расположении гильз, пуль и ран на теле Немцова. Гильз (и, соответственно, выстрелов) было шесть. Три нашли на лестнице, ведущей с моста (они улетели туда, видимо, после первых трех выстрелов, сделанных сзади, когда убийца нагнал идущую пару). Три других - на асфальте: две на тротуаре и одна на проезжей части. Видимо, выстрелы были сделаны уже с другой позиции - со стороны дороги. Это соответствует первоначальной версии, что Дадаев, уже убегая, обернулся и выстрелил еще несколько раз. Хотя и тут могут быть нюансы. И, на мой взгляд, пока остается вопрос, как мог убийца проделать все это за три секунды, на которые всех троих скрыл от камеры ТВЦ проезжающий снегоуборщик.

Три пули остались в теле, две - рядом. Один выстрел был мимо, пулю не нашли. Из ранений три сквозных и два слепых. Четыре пули вошли в тело сзади: три довольно кучно посередине тела и одна заметно выше. Одна - спереди слева. Это может вызывать вопросы, но все зависит от деталей, которые, надеюсь, будут озвучены криминалистами: как было ориентировано падающее и лежащее тело, откуда точно и в какой момент стрелял убийца. И главное - все пули были выпущены из одного ствола. Если экспертиза достоверна, это отметает многие конспирологические версии. Напомню, что пистолет так и не был найден.

Отдельная история посвящена тому, как добывались показания обвиняемых. Дадаев и братья Губашевы заявили, что их похитили на день раньше официального задержания, что пытали током. По их словам, оперативники сказали, что убили Шаванова (по официальной версии, он подорвался на гранате) и угрожали им тем же, грозили бедами родственникам. По словам Анзора Губашева, ему пообещали, что отпустят его брата Шадида, если Анзор уговорит его дать показания против себя самого, что он и сделал. Сам Шадид также жаловался на пытки и угрозы: "9-го пришел Краснов и эфэсбешник какой-то, он угрожал. Говорил даже: твою судьбу решил сам Путин". По этому поводу судья согласился запросить журнал посещений изолятора в те дни. Но выяснения обстоятельств следствия проходят по закону без присяжных.

Следующее заседание - во вторник. Напомню, "Грани" ведут твиттер-трансляции из зала суда.

Только что приехали от Бориса. Мы с адвокатом Романом Качановым повидались с ним 18 октября в ФКУ ИК-10 Пермского края, что находится в поселке Всесвятский. Свидание нам дали, хотя после него просмотрели содержимое фотоаппарата. Что незаконно, кстати. Но драться с ними мы, естественно, не стали. Будем подавать очередную жалобу.

У Бориса, как всегда, боевое настроение. Он первый политзек, кого отправляют в тюрьму, но сдаваться он не намерен. 17 октября в Чусовском городском суде Пермского края должно было состояться слушание дела по изменению режима отбывания наказания политзаключенному Борису Стомахину, признанному злостным нарушителем режима. По ходатайству администрации колонии его со строгого режима собираются перевести на еще более жесткий - тюремный.

Однако заседание суда было перенесено на 27 октября из-за технической накладки. К нему приехали на свидание, и Борис отказался закончить встречу досрочно, чтобы успеть на суд. А без его присутствия, хотя бы по ВКС (видеоконференцсвязи), суд не может состояться. Ведь будет решаться вопрос об изменении приговора в части ужесточения Стомахину режима отбывания наказания. Эту позицию адвокат Роман Качанов довел до сведения суда. Суд учел позицию защиты и перенес судебное заседание.

А пока, по словам Стомахина, на него оказывается давление. Борис рассказал, что в настоящий момент не получает подписных изданий и корреспонденции. Получил пару писем из-за рубежа, и все. Придется опять в прокуратуру жалобы писать!

Вот пара свежих фото нашего подзащитного.

Мама бывшего сотрудника НК "ЮКОС" Алексея Пичугина Алла Николаевна обратилась к Владимиру Путину с просьбой о помиловании ее сына.

Ее открытое письмо опубликовала "Новая газета" в номере от 19 октября.

Аллу Николаевну я впервые увидела у дверей зала 507 на пятом этаже Мосгорсуда в день начала судебного процесса по второму уголовному делу Алексея Пичугина 3 апреля 2006 года. Это дело, в отличие от предыдущего, слушалось в открытом режиме, и посетить судебное разбирательство мог любой желающий, чем я тогда и воспользовалась.

Помню, меня поразило внешнее сходство подсудимого с одной из посетительниц, которая, как я узнала позже, и была Аллой Николаевной. Глаза, волосы, черты лица… Впрочем, потом я поняла, что это сходство отнюдь не только внешнее, не только в почерке - моя переписка с Алексеем, начавшаяся тоже весной 2006 года, длится уже десять с половиной лет. Чувство собственного достоинства, благородство, скромность, умение не озлобиться вопреки обстоятельствам, истинно христианское мировосприятие, о чем Алла Николаевна упоминает в письме, присущи им обоим.

Алексей Пичугин был первым арестованным по "делу ЮКОСа" 19 июня 2003 года. И он же оказался последним из нефтяной компании, кто до настоящего времени остается за решеткой.

С Аллой Николаевной меня впоследствии связали годы знакомства. За это время я узнала, что, например, в Мосгорсуд она приезжала из Московской области, где живет, на электричке, тратя на дорогу в общей сложности по нескольку часов, к началу каждого судебного заседания. Это происходило даже во время первого - закрытого - судебного процесса, когда не было никаких шансов попасть внутрь.

"Я дверь немножко приоткрывала, чтобы хотя бы одним глазком посмотреть, и ее тут же перед моим носом захлопывали. Но я все равно сидела весь суд за дверью", - рассказывала Алла Николаевна мне в одном из интервью.

Так продолжалось больше трех лет, с 4 октября 2004 года (дата начала слушаний по первому уголовному делу в Мосгорсуде) по 31 января 2008 года (когда Верховный cуд отказался удовлетворить жалобу защиты Пичугина на пожизненный приговор). Ведь, как известно, уголовных дел в отношении Алексея Пичугина было два, а судебных разбирательств три, потому что второе уголовное дело рассматривалось Мосгорсудом дважды. При этом во время второго и третьего судебного процессов заседания проходили по четыре дня в неделю, зачастую по восемь часов в день. Алла Николаевна не пропустила ни одного из них.

И на протяжении всех тринадцати с лишним лет заключения Алексея его мама через день пишет ему письма. Сначала - в следственный изолятор "Лефортово", затем в "Матросскую Тишину", в колонию для осужденных пожизненно "Черный дельфин", снова в "Матросскую Тишину" (когда узника в апреле 2008 года привозили на допрос по делу бывшего вице-президента ЮКОСа Леонида Невзлина в Мосгорсуде, где он вновь не стал лжесвидетельствовать), в "Черный дельфин"... Теперь, с июля этого года, после восьми лет пребывания сидельца в колонии - опять в "Лефортово".

Сам Алексей в письмах переживает о своих теперь уже взрослых сыновьях и о двух внуках, о маме, по которым очень скучает, беспокоится обо всех родных, близких и просто знакомых. Не устает благодарить всех, кто поддерживает его маму. "Еще и еще раз шлю мою глубочайшую благодарность всем, кто пишет мне, молится, помогает, поддерживает, кто рядом со мной и моими близкими, кто рядом с мамой и семьей!" - говорится в последнем на данный момент письме, которое я получила.

Письмо Аллы Николаевны - это уже вторая попытка довести до сведения Владимира Путина просьбу помиловать Алексея Пичугина. Первое прошение - без признания вины - в ноябре 2015 года подал он сам. Но сейчас прежнюю комиссию по помилованию заменяет сложная иерархическая бюрократическая структура. Прошение в письменном виде подается через администрацию колонии, проходит территориальный орган УФСИН, губернатора области, и так далее. И лишь потом оказывается на столе у президента РФ. Или не оказывается, как это и произошло с прошением Алексея Пичугина. В результате, несмотря на то что по российской Конституции (ч. 3 ст. 50, п. "в" ст. 89) правом на помилование обладает лишь президент РФ, отказ подписал губернатор Оренбургской области Юрий Берг.

Действующее законодательство не содержит каких-либо ограничений в отношении того, кто может обратиться с ходатайством о помиловании или о смягчении наказания. Тем, кто ссылается на сложившуюся практику, согласно которой просить о помиловании следует непременно лично, на мой взгляд, нужно иметь в виду следующее. Нигде в законах не написано, что граждане не имеют права в обращениях просить помилования для кого-то другого, а если просят, то эти обращения надо игнорировать.

Правда, существует ограничение, в соответствии с которым в случае отклонения ходатайства о помиловании повторное рассмотрение обращения допускается не ранее чем через год.

Но ничто и никто не может ограничить самого президента в его исключительном праве на помилование по собственной инициативе любого человека и в любой момент.

Нигде в законах не написано, что президент не может помиловать человека вообще без всякого обращения с чьей-либо стороны.

Обоснований и учета дополнительных обстоятельств вроде признания или непризнания вины, тяжести предъявленных обвинений и тому подобного тоже не требуется. Глава государства вправе помиловать осужденного исходя просто из соображений гуманности.

Помилование Алексея Пичугина, по моему глубокому убеждению, позволило бы поставить, наконец, точку в растянувшемся уже на второе десятилетие уголовном деле с дурной репутацией. Закрыть множество неприятных вопросов, которые неизбежно вынуждена продолжать ставить защита, пока человек за решеткой.

Мне очень хочется, чтобы мама и сын наконец-то увиделись. И не через стекло либо решетку, а на свободе.

Алексей Пичугин и Алла Николаевна. Фото из семейного архива Пичугиных

Следствие по делу болотника Максима Панфилова завершено, скоро суд. Уже второму фигуранту Болотного дела грозит принудительное психиатрическое лечение, поскольку экспертиза Центра имени Сербского признала его невменяемым. Первый, Михаил Косенко, вышел из спецпсихушки очень быстро - врачи сочли, что ему там нечего делать.

Есть два пути, если тебе подают знак надежды: затихнуть, чтобы "не сглазить", или продолжать говорить о несправедливости. Я уверен, что быстрое освобождение Косенко во многом объясняется тем вниманием, которое к нему было привлечено. Скандал разгорелся в профессиональном сообществе психиатров, шумели правозащитники, Amnesty International признала его узником совести. Поэтому сегодня необходимо говорить о Максиме.

Надо понимать, что в Болотном деле не может быть оправдательного приговора или освобождения. Это просто запрещено. Когда оказывается, что выдвинутые обвинения совсем уж абсурдны, у исполнителей воли государства (следователей, прокуроров, судей - а они тоже люди и не хотят подставляться) есть несколько выходов:

1. Приговор ниже низшего, когда человек уж совсем очевидно невиновен (Савелов, Белоусов, Непомнящих).
2. Амнистия (когда так и не удалось доказать применение насилия к полицейскому, а значит, и участие в массовых беспорядках, ибо никаких других признаков массовых беспорядков найти не получалось).
3. Объявление человека сумасшедшим (Косенко).

Для того чтобы приговорить человека к принудлечению, необходимо доказать его "общественную опасность". В случае Косенко государству повезло: защита досконально доказала его невиновность, но у него был легкий психиатрический диагноз. Человек жил себе тихо, пил антидепрессанты и читал книги. Если бы он не решил сходить на митинг, жизнь его вряд ли привлекла бы чье-то внимание. Михаила полгода держали в тюрьме без лекарств. Потом, чтобы "отработать" приговор, судмедэкспертиза изменила его диагноз на предполагающий ту самую "общественную опасность". И неважно, что там было еще написано, как назвали его болезнь. Именно эта "опасность", а не конкретный диагноз или лечение (то есть забота о самом человеке) становится главной задачей государства и подвластных ему "врачей". Именно эта "опасность" стала главным ярлыком, приклеенным пропагандой ко всем болотникам.

В случае с Панфиловым, казалось бы, ничто не мешает его осудить: он сам признался, что снял с полицейского шлем. Страшное преступление для Болотного дела! Но Максим тяжело болен, и это видно всем. Вероятно, и обвинители понимают: пребывание в тюрьме может быть для него смертельно опасным. Болотники стали объектом мирового внимания, ЕСПЧ принимает по ним одно решение за другим, все не в пользу нашего государства. И с ним решают поступить так же, как с Михаилом Косенко. А в чем разница?

Максим, как и Михаил, жил себе незаметно. По словам матери, страдал от одиночества. Симптомы синдрома Туретта, которым он болен, - страшные тики из судорог и непроизвольных невнятных выкриков - не особо располагают к общению. Это за границей существуют сообщества страдающих этой болезнью, о них снимают сочувственные фильмы, они становятся даже виртуозами-парикмахерами - мы пока до этого не дожили. В 2011-м Максим нашел, казалось бы, общественное призвание и компанию - присоединился к наблюдателям на выборах. С этими новыми друзьями и поехал в Москву на митинг.

Наверное, ему было трудно в такой толпе. Мать подтверждает типичную для этой болезни реакцию - тики усиливаются в присутствии посторонних людей, особенно проявляющих агрессию в отношении больного. На Болотной он получил сполна: народ гоняли туда-сюда, сжимая в кольцо, про агрессию тоже сказано достаточно. В очередной раз ОМОН врезался в стоящих на крошечном пятачке людей, прижимая их к самому парапету канала. Позади была вода, спереди - цепи ОМОН. Кадры показывают, что Максим попытался вырваться из толпы, уйти с этого места, но было некуда. Прямо перед ним вырос омоновец с дубинкой, и Максим сдернул с него шлем. Тут же бросил на землю и вновь попробовал протиснуться прочь. Здесь его и повязали. Кто же создавал там эту самую "общественную опасность"?

Потом он четыре года спокойно жил дома. В общественную жизнь больше не совался. Потом за ним пришли. Прежде чем отправить на экспертизу, полгода держали в камере без лекарств (как и Косенко). Когда болезнь обострилась до крайности, признали опасным ненормальным. Теперь ему предоставлен издевательский выбор: пытаться оспаривать диагноз, чтобы угодить на 3,5 года в колонию, как Денис Луцкевич (его тоже обвиняли в сдергивании шлема), или сидеть в режимной спецпсихушке.

Я не врач и не могу обсуждать диагноз. Я только знаю, что общество в отношении больного человека должно руководствоваться двумя принципами: его благом и безопасностью окружающих. В чем для него польза от сидения на зоне или в сумасшедшем доме? И какую безопасность обеспечит это решение обществу, если полиция и дальше будет давить и врезаться, а больной Максим окажется в самых мучительных для себя условиях?

Чего добивается государство? Очередных разгромных решений ЕСПЧ? Изгнания российских врачей из международных организаций, как 30 лет назад? Не полезнее ли отпустить наконец человека домой, прекратив его мучения, избежав очередного скандала, просто позаботившись об обеспечении его нужными лекарствами?

Российские патриоты умело отражают нападки Запада, обвиняющего нашу страну в варварских бомбежках Алеппо. "А как же трагедия Дрездена, которую Гесс назвал "нашим немецким Холокостом"?" - сурово спрашивает экс-президент Российского еврейского конгресса Евгений Сатановский. Публицист Максим Соколов на заместителя Гитлера по партии не ссылается, но высказывает ту же мысль более развернуто: "...в Дрездене от бомб Королевских ВВС по самым минимальным оценкам погибли не менее 30 000 [человек]. Иные оценки доходят до нескольких сот тысяч. А ведь Дрезденом дело не ограничилось. Практически все города Германии в результате союзных бомбардировок были превращены в кучи щебня".

И убийственный вывод: "С таким не то что скелетом - бесчисленной горой скелетов в шкафу проливать слезы по поводу неизбежных, к сожалению, жертв среди мирного населения в ходе уничтожения исламистских людоедов - это как плакать о мирных берлинских жителях, пострадавших в уличных боях Красной Армии с бившимися насмерть эсэсовцами... Чья бы корова мычала, а чья бы и помолчала".

Этот мощный полемический прием достоин самого широкого применения. Скажем, попробуют англичане неблагосклонно отозваться о каких-то действиях России - а мы ехидно спросим: "А не вы ли, джентльмены, сожгли Жанну д'Арк, а потом зверски подавили восстание сипаев?" Французам всегда можно припомнить Варфоломеевскую ночь и колониальную войну в Алжире, американцам - рабство негров и Хиросиму, итальянцам - нравы семейства Борджиа, японцам - Нанкинскую резню, ну а уж с немцами сам бог велел поговорить о преступлениях нацистского режима. И наши западные партнеры сразу сменят мычание на молчание.

Но если эти самые партнеры посмеют заикнуться о том, что и в русской истории всякое бывало - при Сталине там или при Иване Грозном, - у нас это не вызовет ничего кроме здорового смеха. Во-первых, это было давно и неправда, а во-вторых, мы-то тут при чем?

Видеться с друзьями всего раз в полгода, через стекло, в течение нескольких часов, а потом опять оказаться заточенным в одиночной камере, иметь дело исключительно с хамским конвоем и "начальством", для которого ты вредное насекомое, а не человек. С этой системой надо непосредственно столкнуться, чтобы кожей ощутить весь ее непоправимый ужас. Свое полнейшее перед ней бессилие и бесправие. И я говорю сейчас не только о самих узниках путинского ГУЛАГа (и конкретно - о Борисе Стомахине, которому на строгом режиме полагается всего два свидания в год и который вдобавок не вылезает из ШИЗО). Адвокаты и родственники заключенного, которые приезжают на свидание, точно такие же "враги народа", как он сам. А точнее - недочеловеки, отверженные, грязь из-под ногтей для этой лагерной системы, и всякий ее винтик старается загнать свою палку приехавшим чужакам в колеса. Чтоб знали свое место. Трепетали и не вякали.

Когда мы с Феликсом Шведовским, буддийским монахом (он принадлежит к ордену "Ниппондзан Мёходзи"), приезжали этой весной к Борису Стомахину сюда, в ИК-10 строгого режима на станции Всесвятской в Пермском крае, то сразу же столкнулись с проблемой. В каптерке для оформления документов нам тогда заявили, что у них "не работает" комната для свиданий, поэтому общение с Борисом отменяется. Это был шок. Как это так, возмутились мы, раз в полгода мы сюда едем из Москвы, везем 20 кг передачи, а нам так вот просто говорят: "комната не работает" и "все отменяется". Выяснилось, что они уже две недели не могут починить проводку для телефона, по которому положено общаться с заключенными в специальной комнате через стекло. Осознав, что над нами просто издеваются, я заявила, что мы не уедем, не повидав Стомахина. Ведь мы не знаем, жив ли он вообще. Он тогда объявил голодовку в знак протеста против давления на него администрации колонии. И, надо сказать, нам не очень долго пришлось в тот раз скандалить и качать права - свидание нам разрешили. Приходилось орать, чтобы быть услышанными сквозь стекло. Но это уже мелочи, на которые не стоит обращать внимания.

До сих пор - на протяжении двух лет, что мы ездим в ИК-10, - жалкий минимум наших прав, предусмотренный законом РФ (каждое слово так и хочется взять в кавычки), кое-как соблюдался. С нажимом, с нервотрепкой, но повидаться с нашим узником все-таки удавалось. И передать ему еду и одежду.

Но только не в этот раз. Мы приехали день в день спустя полгода, и это было отмечено "сталкером" в погонах, который третий год как сопровождает нас в зону. "Ровно полгода прошло с предыдущего раза", - напомнила я ему. Он кивнул: "Знаю, вы всегда день в день приезжаете". И велел заполнять необходимые бумаги - на свидание и на передачу в 20 кг, которую мы привезли с собой. Мы уже тихо радовались, что не все так плохо и сейчас мы пообщаемся с Борисом. Иначе для чего бы нам велели заполнять бумаги? Но мы ошибались. У этих людей своя, особая логика. Им нравится издеваться.

Пока мы ехали в поезде, Виктору Корбу пришло письмо, в котором Борис написал о провокации, организованной против него руководством колонии. Конечно, эта провокация не имела целью всего-навсего лишить его свидания и дачки. Эти лишения - мелочь по сравнению с тремя годами "крытки", которые могут присудить Борису 17 октября. За нарушение режима. Готовится "суд" по инициативе руководства колонии, в которой Борис Стомахин является вечным штрафником. "Суд" будет там же, местный. Бориса туда не повезут, будет использоваться видеотрансляция. И, конечно, ему присудят ужесточение режима, тюрьму. Возможно, эта тюрьма будет в Челябинской области. Туда обычно, по словам Бориса, пересылают из Всесвятского. А возможно, что и куда подальше... Колония ИК-10 хочет избавиться от несговорчивого, надоевшего им узника. "Крытка" в колонии - это настоящий ад, об этом еще Кирилл Подрабинек писал. Теперь необходимо всеми средствами привлекать внимание к судьбе политзека - журналистов, юристов, правозащитников, еще оставшихся в природе пикетчиков, чтобы в новой, усилившейся изоляции Стомахина, не дай Бог, не постигла судьба Магнитского. Об этом сейчас уже пишут в КЗС (Комитете защиты Стомахина). И здесь нет никакого преувеличения опасности. Увы.

А пока - до "суда", который состоится 17 октября, Стомахин будет находиться в карцере на 15 сутках. Статья 118 УИК РФ гласит: осужденным к лишению свободы, водворенным в штрафной изолятор, запрещаются свидания, телефонные разговоры, приобретение продуктов питания, получение посылок, передач и бандеролей. Прогулка - единственное послабление в этом случае. Больше нельзя НИЧЕГО. Кормят отвратительной баландой, хлеб "спецвыпечки" - словно резиновый. Кипятку получить для заваривания лапши "Роллтон" или чая - невозможно.

И если попытаться снова приехать к нему с передачей из Москвы на "суд" - не факт, что он не окажется после "суда" снова в изоляторе. Провокацию могут и повторить. Начальнички таких вот колоний, как ИК-10, пользуются своим безграничным правом - карать неугодных им зэков. Борис пишет мне в последнем письме: "Глупо, конечно, но отчасти я даже гордиться могу, что разгадал этот нынешний маневр заранее, когда прочел в УИКе, что на тюрьму переводят на срок до трех лет, - а у меня в ноябре 2016 г. остается ровно три года, а в феврале 2017 г. кончается год ЕПКТ (единого помещения камерного типа) - и надо опять со мной что-то делать, опять продлевать мне камерное сидение, да не в последний момент, а заранее".

Нам с Феликсом Шведовским (мы представились сестрой и братом Бориса) довелось побеседовать с начальником колонии г-ном Асламовым. Мы сообщили, что хорошо осведомлены относительно здешних порядков. И мы знаем о том, что по утрам представляться никому не надо. Когда отпирается дверь камеры, заключенный молча выбрасывает постель в коридор. Вечером - молча втаскивает матрас внутрь. И никаких диалогов при этом не происходит. Поэтому разговоры насчет "не представился", "не доложил по форме", "был без бирки на одежде" - это все ложь и провокация.

Асламов наших доводов словно и не слышал. "Надо было Стомахину вести себя подобающе, - заявил он. - Если он ждал вас на свидание". И весь сказ. Мы пообещали ему максимальную огласку, проверки в его заведении. А также - что его Бог накажет. И ушли.

Путинское силовичье продолжает "решать проблемы", создавая на самом деле многочисленные новые. Пытаясь возвращать подобие сталинщины, запугивая, сажая, мучая людей. И мало что мы можем в ответ сделать. Разве что публиковать информацию об этом произволе как можно шире.

Свободу политзаключенным. Смерть фашистской империи Путина.
Лубянка будет разрушена.

МВД выложило на общественное обсуждение проект приказа о дополнениях в перечень судебных экспертиз. Проект предполагает поставить психофизиологическую экспертизу с помощью полиграфа (так называемого детектора лжи) в ряду традиционных видов экспертизы.

Уже давно эти манипуляции пытаются утвердить в юридическом поле. Но пока на нормативном уровне это ограничивалось правоохранительной службой - проверкой при поступлении на работу в полицию, ФСБ, службы пожарной и государственной охраны и другие подобные органы. В уголовном судопроизводстве полиграфа не было и по сей день нет, хотя то там, то здесь появляются дикорастущие психофизиологические экспертизы, проведенные по желанию обвиняемых, потерпевших или свидетелей.

Однако если суд первой инстанции принимал такие экспертизы как доказательства, то в случае обжалования приговора их, как правило, вычищали в высших судах как недопустимые. Например, в апелляционном определении от 29 января 2014 года по делу Александрова и Митрофановой Верховный суд РФ отверг выдвинутые защитой осужденных результаты их проверки на полиграфе, указав, что таковые законом не предусмотрены, не являются доказательством факта и не могут быть представлены в качестве такового коллегии присяжных.. Но правоохранительные органы не отступают и настойчиво продвигают полиграф, прежде всего в уголовный процесс.

Как известно, исследование на полиграфе нацелено на проверку правдивости испытуемого через оценку стабильности его дыхания, работы сердца, состояния кожных покровов и других телесных реакций. Предполагается, что оператор, опираясь на полученный из машины результат, может установить, лжет человек или нет.

Но люди-то разные. Кто, где и как установил критерии нормальности их психофизиологических реакций? Какой отклик организма на тот или иной вопрос однозначно свидетельствует о правдивости? Как может эксперт, даже прошедший специальное обучение, понять особенности человека, которого он видит первый раз и о котором способен судить только по приблизительным усредненным показателям? Даже если не брать в расчет то немаловажное обстоятельство, что "специалист по выявлению скрываемой информации" (как он именуется в некоторых документах) будет работать вместе с другими экспертами-криминалистами в подразделениях полиции и будет столь же зависим от общего с оперативниками и следователями полицейского начальства. Оспорить же результаты исследования вряд ли будет возможно - предмет его нематериален.

Говорят, метод пока не совершенен. Но сколько бы он ни совершенствовался,. изобрести прибор, способный безошибочно различать правду и ложь, в принципе невозможно. Сам человек зачастую не в состоянии отличить правду от лжи, которые не лежат на отдельных полочках, а смешаны в его голове. И даже применительно к фактам - было или не было - могут быть совершенно искренние противоположные представления. Так, верующий уверен, что видел богоматерь, а скептик твердо убежден, что это была галлюцинация. Убийца искренне уверяет, что убитый первый замахнулся на него топором, а свидетель добросовестно утверждает обратное. Свидетель говорящий неправду, будучи воодушевлен благой, по его мнению, целью оправдать близкого ему человека, может быть более уверен в себе, чем свидетель, безразличный к делу и отвечающий неуверенно из-за непонимания того, что, собственно, от него требуется. Таких примеров можно привести сколько угодно.

Поставить бы перед дипломированным специалистом задачу протестировать на его полиграфе каждого из братьев Карамазовых на предмет убийства отца. Вполне вероятно, что подозрение пало бы на Алешу, как более других взволнованного и сложнее организованного, чем другие братья.

Еще в 1995 году один из авторов Концепции судебной реформы профессор Александр Ларин писал: "Применение нетрадиционных методов сомнительно, необоснованно, так как организм человека еще мало изучен, чтобы делать выводы о закономерностях взаимосвязей фиксируемых физиологических процессов и внутренних переживаний, недоступных приборам". Если с тех пор что и изменилось, то в сторону еще большего признания наукой неизученности человеческого мозга, сложности психических и физиологических взаимосвязей.

Несколькими годами позже на конференции по судебной реформе Ларин высказался еще резче: "В последние годы участились попытки компенсировать низкий профессионализм следователей и работников милиции внедрением в практику расследования приемов, связанных с использованием иррационального. Предлагаются допросы под гипнозом, применение "детектора лжи" (полиграфа), привлечение к расследованию экстрасенсов, гадалок, лозоходцев, использование в качестве экспертов собак ("одорология"), и т.п. Подобные ухищрения не только отвлекают силы и средства, достойные лучшего применения, но и приводят к следственным и судебным ошибкам. Настала пора установить в уголовно-процессуальном законе запрет приемов, ориентированных на использование иррационального, подсознательного, лишенных надежного естественно-научного обоснования. В законодательстве Германии и Польши такие запреты есть". Запрещены детекторы лжи и в большинстве штатов США.

Россия же поддерживает "традиции" и развивает их, идя в ногу с прогрессом. Столь же "научные" методы получения доказательств назывались на Руси подноготной правдой. И правдой подлинной. По Фасмеру "при судебной расправе били "подлинниками" - длинными палками, чтобы выпытать правду". Полиграф есть продолжение пыток "гуманными методами". И в прежние средние века, и в средние века нынешние заплечных дел мастера обслуживали и обслуживают ту же этатистскую идею, будто бы правосудие само по себе с его интересами оправдывает любое покушение на личность, на ее телесную и психическую целостность. При этом, хотя декларируется поиск истины, определение такими методами заведомо невозможно. Под пытками, включая психологические, сознается во всем и преступник, и ни в чем не повинный подозреваемый.

Полиграф, конечно, не пытка в обычном смысле слова - сторонники этого метода даже противопоставляют его "выбиванию показаний". Да, это не выбивание, а вытягивание саморазоблачения из человеческого естества.

Но сомнительность результата государственно мыслящих деятелей не смущает, лишь бы работала мясорубка правосудия, лишь бы изыскивалась "истина", удостоверенная приговором, вступившим в законную силу.

Надеяться, что полиграф защитит невиновных, особенно здесь и сейчас, в высшей степени наивно. Наверное, если использование этой штуки будет полностью легализовано, общественности предъявят пару оправдательных приговоров. Но и в целом, и в частностях на обвинительный уклон и инквизиционный характер судопроизводства полиграф может повлиять только в худшую сторону. Манипулировать детектором лжи опытным людям, то есть следователям и криминальным авторитетам, не составит труда. А если выводы такой экспертизы окажутся невыгодны обвинению, тогда и следствие, и суд всегда найдут повод для повторного исследования - вплоть до нужного им результата.

У Юрия Олеши в черновиках пьесы "Смерть Занда" хиромант определяет, что у героя "рука убийцы". Герой, он же автор, действительно из ревности думает об убийстве, но убийство им соперника если и может случиться, то лишь в мыслях, то есть именно в той сфере, куда внедряют полиграф. Если предположить, что соперник по какой-то иной причине оказался бы убитым - куда бы завел следствие полиграф?

22 сентября сирийская армия и российская авиация начали финальное наступление на Восточный Алеппо. Один из древнейших городов планеты. Его население подвергается варварским бомбардировкам. Восстание скоро будет подавлено. На наших глазах массовые убийцы, Асад и Путин, вошли в гнусный сговор с остальным миром, прежде всего с Обамой, который, стремясь мирно закончить свой президентский срок, превратил Нобелевскую премию мира в инструмент войны. Ответственность за подавление сирийского народа лежит на всех.

Прямо сейчас, когда сирийцы гибнут под бомбами, а их палач вот-вот победит, я не нахожу себе места оттого, что ничего не сделал, дабы этому воспрепятствовать. Я оказался в роли того мелкого буржуа, которого мы обличали в 1968 году. Решив примкнуть к протесту, он отрывает свой зад от кресла, тянет вялую руку вверх, но тотчас же плюхается обратно, утомленной этой жалкой попыткой действия.

Сценарий того, что сейчас происходит, стал ясен, когда Путин воспользовался увертками Обамы (тот не сдержал обещание, данное сирийцам и всему миру, что применение химического оружия будет последней чертой и не останется безнаказанным), чтобы вступить со своей армией в сирийскую игру. По замыслу российского президента, его авиация должна нанести «Исламскому государству» достаточный урон, чтобы под этим прикрытием обрушиться на оппозицию, не связанную с террористами. Теперь Путин не остановится, пока не уничтожит ее, дабы в Сирии не осталось никаких политических альтернатив Асаду.

Вы верите в то, что Путин, с его грязными войнами, не пойдет дальше? Разрушив Чечню и вырезав 200 000 чеченцев в ходе войн 1994-1996 и 1999-2002 гг., российская власть наказала Украину за то, что та явила миру, а значит, и России великолепный образчик политической революции и уникальный опыт уличной демократии. После гибели более 120 участников Майдана под пулями снайперов Путин отнял у Украины Крым и спровоцировал гражданскую войну на востоке этой страны. Запад успокаивал себя тем, что путинская агрессия не выйдет за пределы бывшего Советского Союза. Лидеры мира не знают, как противостоять этому массовому убийце, выращенному в лучшей школе политического сыска, шпионажа, дезинформации и репрессий, какую только, на свое несчастье, знал XX век.

Единственный язык, который понимает бывшая ленинградская шпана вроде него, это язык факта - чья взяла, тот и прав. Как ребенок, который все время испытывает, как далеко ему позволят зайти, Путин будет наступать, пока не встретит противодействия. Параллельно он прикрываeтся усилиями дипломатов - именно так действовал и Милошевич, который правой рукой вел переговоры, для того чтобы левой ударить как можно сильнее. Похоже, что никакие устои и нормы международного общежития не способны остановить подобный напор.

Однако Путин не умеет вести других войн, кроме грязных. Его армия регулярно прибегает к ковровым бомбардировкам, сея смерть направо-налево, чтобы уж точно попасть по противнику. Путин и Асад похожи - у обоих на счету утопленное в крови демократическое движение. Именно такими методами Путин стремится представить Россию как военный противовес Америке и тем самым сохранить за своей страной статус сверхдержавы. Недавно на поклон к нему пришел Эрдоган - союз автократов, уязвленных народными и демократическими движениями (я, конечно, говорю о Гези, а не о военном путче), расширяется. Неужели вы верите, что на этом все остановится?

Автор - французский историк (Высшая школа социальных исследований, Париж). Текст написан 22 сентября.

Скудная и противоречивая информация по делу об убийстве Немцова приходила к нам в основном в первые недели. Это были не то умышленные сливы, не то фантазии журналистов. Основными источниками были LifeNews и Росбалт, а также Интерфакс и "Коммерсант". Поэтому я ожидал, что следствие припасло к суду много совершенно неизвестных ранее аргументов. Первые заседания зародили у меня сомнения. Следствие озвучило уже известную из СМИ версию, вызвавшую немало вопросов.

Суд присяжных сильно отличается от обычного уголовного суда. Присяжным предъявляют только те доказательства, которые суд сочтет непреложно установленным фактом. Поэтому все начинается в отсутствие присяжных: обвинение и защита спорят о допустимости материалов дела, которые предстоит продемонстрировать присяжным, об их достоверности, происхождении, корректности процессуального оформления, о том, как работало следствие. Всего этого присяжные знать не должны.

Поэтому в первые дни обвинение не смогло зачитать присяжным протоколы осмотра места преступления и такой важнейший документ, как описание найденных там гильз. Защита возражала против их оглашения, потому что усомнилась в их достоверности. На фотографиях, приложенных к протоколу, каждая гильза снята на том месте, где была обнаружена. Видно место, но сами гильзы слишком мелки, чтобы разглядеть детали. А фотографии, на которых они крупным планом и читаются маркировки, сделаны, по утверждению защиты, неизвестно где, на чистом листе бумаги. В самих протоколах эти маркировки не упомянуты, поэтому непонятно, где и что лежало на самом деле. К тому же на этих снимках нет подписей понятых. Адвокаты прямо заявили, что совпадение маркировок этих гильз с теми, что были найдены через несколько дней при обыске в Ингушетии, дает им основание подозревать, что либо одни, либо другие были просто подброшены. Судья решил отложить решение вопроса. Видимо, для разъяснения в суд будут вызваны составлявший протокол следователь и понятые.

Но попутно зрителям стало известно, что гильзы эти оказались разбросаны в самых разных местах - это противоречит версии, что Дадаев стрелял с одного места практически без остановки. Он сам неожиданно взял слово и эмоционально, но вполне внятно объявил: "Я профессионал и понимаю в оружии. Если бы я стрелял как говорят следователи, так - бах-бах-бах-бах, - то все гильзы должны были лететь в одну сторону, вправо, и лежать рядом". Дадаев вообще довольно активно и уверенно комментирует действия суда, и судья Житников относится к этому вполне терпимо.

Обвиняемые все держатся довольно уверенно, смеются, немножко наигрывают. Так, Тамерлан Эскерханов в первый день заявил, что "не понимает этого казенного языка", и просил объяснить ему на "простом деревенском чеченском", тут же перейдя на родной язык и позабыв русский, на котором только что говорил весьма чисто. При этом не теряют этакой восточной учтивости: дружно привстают, чуть склонив голову, когда судья обращается к ним с каким-то коллективным вопросом. Из адвокатов пока больше усилий и успешнее других берет на себя защитник Дадаева Марк Каверзин - кажется, единственный в команде столичный адвокат.

Если представление доказательства согласовано судом, то в зал приглашают присяжных. Первое появление этих 22 человек (12 основных и 10 запасных присяжных) произвело на меня немного странное впечатление. Показалось, что этих разных людей объединяет какое-то неуловимое сходство. Возможно, возраст - у подавляющего большинства он выше среднего, а может, еще что-то. Я отнюдь не желаю сказать дурное про незнакомых мне людей, но мелькнула мысль: это то, что и должно присутствовать в идеальном присяжном, - абсолютно нейтральный человек.

Выступил в суде и первый свидетель - один из двух водителей Бориса Немцова, Сергей Агеев. Я не очень понял, зачем он нужен был обвинению. В день убийства Немцова возил его сменщик, Дмитрий Петухов. Единственное, что сообщил Агеев по сути обвинения, - что за последнее время ни разу не замечал слежки или чего-то подозрительного. И что следить за подъездом Немцова было довольно сложно, поскольку вход и въезд во двор открывались охраной только для жильцов дома. Все это было "против" обвинения. Правда, он опознал Немцова и Дурицкую на показанных ему и присяжным кадрах с камер наблюдения в ГУМе. Они попали в камеры только по отдельности, ходили по рядам, видимо, в поисках друг друга, но этого мы так и не узнали. Потом вместе вышли на Красную площадь, откуда должны были бы пойти на мост, но "гумовская" съемка на этом заканчивается.

Потом всем показали главную видеозапись в деле - с камеры наблюдения ТВЦ, стоявшей на противоположной стороне Москвы-реки и запечатлевшей всю мизансцену преступления. Правда, в очень мелком масштабе. На большом экране ничего разглядеть было невозможно, поэтому прокуроры обошли присяжных с ноутбуком и раз пять прокрутили запись, каждый раз для трех-четырех человек. Агееву показали персонально, но он все равно не признал Немцова с Дурицкой. Да это и невозможно: фигуры людей выглядят на записи маленькими темными точками.

Отвечая на вопросы прокуроров, Агеев рассказал, что "Дурицкая была девушкой Немцова около двух лет и живет в Киеве". Что она приезжала примерно раз в месяц. Что он возил Бориса Ефимовича в основном на дачу в коттеджном поселке "Бенилюкс" на Новориге или в офис ПАРНАСа, находящийся недалеко от дома. А больше особо никуда. Водитель забыл даже про депутатство Немцова. Интересовался Немцов, по его словам, в основном спортом, что читал - Агеев не видел, какие газеты предпочитал - вспоминал с трудом. Учитывая, что прокуроры, еще прокручивая видео из ГУМа, старательно называли имена дорогих бутиков, в которые заходила Дурицкая, весь этот допрос постепенно создавал образ этакого светского повесы, но никак не политического деятеля. Не хочу быть конспирологом, но будь я присяжным, вряд ли смог бы почерпнуть что-то еще из этого допроса.

Основные действия на процессе только разворачиваются, надеюсь, что следующие дни окажутся продуктивнее.

С удивлением узнал, что внучка генерала Ивана Серова подала против меня иск о защите чести и достоинства деда. По-видимому, он связан с июльской передачей на "Эхе Москвы", где мы вместе с ведущим Виталием Дымарским обсуждали недавно вышедшие мемуары Серова "Записки из чемодана".

Я вообще-то против установления исторической истины в суде - ее должны отыскивать историки в спорах между собой. Но что касается личности Серова, то он прославился прежде всего бессудными арестами, расстрелами и депортациями. Он, в частности, проводил депортации на Западной Украине и в Прибалтике, в республике немцев Поволжья и в Крыму. В рамках "катынского дела" в 1940 году Иван Александрович расстреливал тысячи польских офицеров и гражданских лиц в Харькове и в тюрьмах Западной Украины. Это документально установленные факты, и напоминание о них никак не может стать основанием для обвинения в оскорблении "чести и достоинства" Серова. Не уверен, что у палача они были. Кстати сказать, и из КПСС в 1965 году его исключили за ""нарушения социалистической законности и использование служебного положения в личных целях".

В передаче на "Эхе" я высказал мнение, что "Записки из чемодана", броско названные "Тайные дневники первого председателя КГБ", на самом деле в значительной части написаны не им, а другими людьми и скорее всего уже после смерти Серова. Ведь экспертиза текстов не проводилась, поскольку публикатор Александр Хинштейн, по его признанию, работал только со сканами. Таким образом, изданные мемуары Серова, хотя и содержат часть собственно серовских текстов, в целом являются фальсификацией. Остаюсь при этом мнении и сейчас.

На мысль о фальсификации значительной части мемуаров и дневников наводит то обстоятельство, что те фрагменты "Записок из чемодана", которые выглядят как дневниковые записи, ни разу не помечены конкретными датами. Но люди, когда делают дневниковые записи, имеют обыкновение их датировать. Зато если эти записи фальсифицируются, то точных дат стараются избегать, чтобы не попасть впросак с конкретными событиями.

Конечно, в книге есть немало фактов, которые подтверждаются документальными свидетельствами по событиям, в которые был вовлечен Серов. Но соответствующие фрагменты текста вполне могли писаться как раз на основе имеющихся публикаций. А вот ряд явных анахронизмов в дневниковых записях наводит на мысль, что их делал не Серов, а кто-то другой.

Так, в тех записях, где рассказывается о том, как до начала Великой Отечественной войны Серов боролся с польским и украинским вооруженным подпольем, он упоминает, что возил раненых в госпиталь на бронетранспортерах. Между тем первые бронетранспортеры появились в Красной Армии только в конце 1941 года - это были американские машины, поставленные по ленд-лизу. Конечно, аберрации памяти возможны -. но не в дневниковых записях. И вряд ли сам автор, обрабатывая собственные дневники, вдруг стал бы оснащать их анахронизмами.

Другой пример. В записи, относящейся к июлю 1945 года, когда Серов вывозил из Германии промышленное оборудование и технологии, рассказывается, как в берлинской лаборатории "один немец запустил гироскоп величиной с кулак и дал нам подержать. Я взял, он мне говорит: "А вы попробуйте повернуть его в сторону". Все мои попытки были неудачными. Оказывается, внутри работает машинка с программным управлением…" (С. 305). На самом деле первый промышленный станок с программным управлением появился в США только в 1952 году, а в СССР - лишь в первой половине 60-х. До этого в русском языке просто не было словосочетания "программное управление". Следовательно, Серов никак не мог написать такое в 1945 году.

Если в историческом источнике появляются такого рода анахронизмы, историки отказывают ему в подлинности. Поэтому "Записки из чемодана" - источник крайне ненадежный, требующий к себе крайне осторожного и критического отношения. Вот, например, в мемуарный набросок "Жизнь на благо Родине и Партии", фотография первой страницы которого воспроизведена в книге и который наверняка написан Серовым, вставлен следующий странный пассаж: "…англичане в 1921 году высадили десант в Архангельске, стали продвигаться в направлении Вологды... Из нас, подростков, учеников школы II ступени, комсомольцев, организовали отряд ЧОН..." (С. 15). Что Серов служил в ЧОНе, отрицать не приходится. И историю Гражданской войны он, наверное, знал неважно. Но говорить о британском десанте в Архангельске в 21-м году - это все равно что сказать: "Вторая мировая война закончилась в 1946 году".

О Рауле Валленберге в мемуарах говорится: "Впервые эту фамилию я услышал в 1942 году... Тогда мне было известно, что родственник видных шведских банкиров, Валленберг, приезжал на временно оккупированную территорию - конкретно в Псков - где имел контакты с фашистской гражданской администрацией и "Абвером" (С. 534). Интересно, кто бы пустил Валленберга в Псков, оперативную зону группы армий "Север", где располагался ее штаб и штаб 18-й армии и никакой гражданской оккупационной администрации не было? Неужели Кюхлеру и Линдеману срочно понадобилось посоветоваться с ним, как сподручнее Ленинград брать?

Ну, а рассказ о том, как Сталин приказал Серову остаться в Москве, если столицу захватят немцы, чтобы руководить местным подпольем, у ветеранов госбезопасности вызвал бы только смех - оставить, чтобы он, будучи пойман немцами, рассказал и о расстрелах поляков, и много о чем другом интересном? Если и мог Серов руководить московским подпольем, то откуда-нибудь из Куйбышева, так же, как Хрущев руководил партизанами и подпольщиками на Украине, а Пономаренко - на остальной оккупированной территории. Не говоря уже о том, что вести себя Иван Александрович в подполье собирался точно по легенде Володи Шарапова, внедряющегося в банду "Черная кошка": устроиться шофером в подмосковный совхоз и ежедневно ездить в столицу.

Думаю, что издание "Записок из чемодана" потребовалось в значительной мере для того, чтобы обелить Серова, а в какой-то степени и органы безопасности сталинского периода. Ведь если пишется не биография, а мемуары и дневники, вполне естественно, что автор не говорит о собственных преступлениях, а если и говорит, то старается их всячески оправдать. Хотя значительную часть этой книги, по моему убеждению, Серов вообще не писал.

Лев Александрович Пономарев вступился за Антона Носика, которому грозит реальный тюремный срок по 282-й статье УК. Случай с Носиком идеально подходит под знаменитую формулу, приписываемую Вольтеру: ваше мнение мне глубоко отвратительно, но я готов отдать жизнь за ваше право его высказывать. Высказывания г-на Носика о Сирии и сирийцах мне глубоко отвратительны. Но я считаю, что гражданин страны, ведущей борьбу за выживание в самом прямом физическом смысле и постоянно подвергающейся террористическим атакам, не разбирающим ни стариков, ни женщин, ни детей, имеет моральное право на такие высказывания.

Защита Антона Носика со стороны Льва Пономарева интересна в контексте дискуссии о 282-й статье, не утихающей в либеральной среде. Плоха ли сама эта статья в принципе или она просто недобросовестно "правоприменяется" нынешней властью? Поскольку я являюсь сторонником максимального обострения этой дискуссии, воспользуюсь случаем.

Лев Пономарев принадлежит к лагерю сторонников "иного применения" 282-й статьи. Защищая Антона Носика, он подробно объясняет, в каких случаях он считает правильным применять 282-ю статью: когда в результате призыва к насилию это насилие с большой долей вероятности может произойти.

Действительно, обращенный к взбудораженной толпе призыв идти громить "черных" на соседнем рынке - это совсем не то же самое, что позитивная оценка результатов деятельности Гитлера до 1939 года, за которую питерские яблочники пытались привлечь к уголовной ответственности прокремлевского политолога Миграняна. Так что к чести Льва Александровича отметим: его представление о допустимых границах применения 282-й статьи - одно из наиболее либеральных (если, конечно, не говорить о тех, кто считает, что она должна быть просто отменена.

Только вот дальше в качестве примера призыва к насилию с высокой вероятностью его практического совершения Лев Александрович приводит нашумевшее интервью отца Всеволода Чаплина, в котором он заявил, что "некоторых убивать можно и нужно". "Ведь ангажированный и психически ненормальный человек, услышав такие слова от божьего посланца, может запросто найти в интернете список "пятой колонны" с адресами, взять дубину и подкараулить какого-нибудь из "врагов", - возмущается Лев Александрович.

Я считаю отца Всеволода мракобесом, фашистом и своим личным врагом. Но зачем же приписывать ему то, чего он явно не говорил? Лев Александрович, видимо, невнимательно читал или слушал его интервью. Отец Всеволод специально подчеркнул, что убивать некоторых людей может и должно исключительно государство. То есть организация, которой общество делегирует монопольное право осуществлять легитимное насилие.

Отец Всеволод не подстрекал погромщиков с битами подкарауливать представителя "пятой колонны" Льва Александровича Пономарева в подъезде. Он призывал исключительно в рамках конституционной процедуры принять законы, в соответствии с которыми государство сможет совершенно легально расстрелять Льва Александровича за его выступления в защиту прав человека. Потому что защита прав человека есть проявление ереси человекопоклонства и посягательство на основы православия.

Подчеркнул отец Всеволод в своем интервью и то, что государство вовсе не обязано расстреливать Льва Александровича за любое выступление в защиту прав человека. Государство должно иметь известную свободу рук, чтобы поступать исходя из целесообразности. То есть исходя из того, насколько реальную угрозу основам православия представляет то или иное выступление Льва Александровича в защиту прав человека. Если у Льва Александровича нет ни малейшего шанса добиться своего, тогда можно обойтись гуманной высылкой за границу. Но уж если такой шанс появляется - тогда, конечно, расстреливать.

И где здесь призыв к психам с битами? Я это к тому, что если дать Льву Александровичу "вертеть дышлом" 282-й статьи, он с легкостью может не заметить, что выступление отца Всеволода ни с какого бока не подходит под его собственные критерии применения этой статьи. Нам всем свойственно у "своих" не замечать одно, а у "не своих" - совсем другое. И уголовная статья, построенная на принципе идеологического запрета, всегда будет давать такую возможность. Именно поэтому 282-й статьи не должно существовать вообще.

К спору о том, стоит ли ходить на "выборы", я отношусь равнодушно, особенно если обе стороны апеллируют к какому-то высокому нравственному смыслу. Сама я не голосовала, но не потому что претворяла в жизнь идеи бойкота, а потому что у меня нет регистрации. Я вообще ни разу не голосовала, потому что всю мою совершеннолетнюю жизнь у меня нет регистрации. Хотя нет, наверняка я "голосовала" каждый раз: ведь прописана я в регионе "с особой электоральной культурой".

Участие в электоральном процессе в качестве кандидатов я считаю не "легитимацией", "соучастием" или чем-то там еще, а просто пустым расточительством денег и человеко-часов. А проголосовать - это обычно нетрудно, почему бы нет. Лишь бы без придыхания о последнем шансе и судьбе страны.

В итоге в день голосования я наблюдала за наблюдающими, точнее, просто читала сообщения, которые приходили на горячую линию, а вечером поприсутствовала на подсчете голосов на одном из УИК. Теперь, когда ненадолго приподнявшийся со дна ил улегся обратно, пора поделиться итогами.

Плач о низкой явке

Сторонники участия в выборах много написали о том, что оппозиционным партиям помешала рекордно низкая явка. А низкую явку они, в свою очередь, связали с пропагандой активного бойкота. Транслируемый ими тезис заключался в том, что ЕР своих избирателей в любом случае приведет, а отказываются прийти именно оппозиционеры, из-за чего "Яблоко" и ПАРНАС теряют голоса.

Вот цифры с сайта ЦИКа. В 2007 году проголосовали около 70 млн человек, явка составила 64%. "Единая Россия" получила 44,7 млн голосов. В 2011 году проголосовали примерно 65 млн человек, явка - 60%. ЕР получила 32,4 млн голосов. И наконец, сейчас проголосовали примерно 52 млн человек, явка около 48%. За ЕР 28,4 млн голосов. Число проголосовавших с 2007 года снизилось на 18 млн, а проголосовавших за ЕР - на 16 млн. Кажется, это одни и те же люди. Да и люди ли? Скорее то были пачки заполненных бюллетеней. Хотя, наверняка, ЕР потеряла с 2007 года и какую-то крупную часть настоящих не крепостных (то есть не принуждаемых начальником) избирателей.

А что с либеральными партиями? В 2007 году "Яблоко" получило 1,1 млн голосов, а "Союз правых сил" чуть меньше 700 тысяч. Системная либеральная партия "Гражданская сила" слегка его обошла, тысяч на 70. Это официальные данные, так то можно подозревать махинации. В 2011 году праволиберальной оппозиционной партии не было, зато была кампания "Голосуй за любую партию кроме партии жуликов и воров", и это стало звездным часом "Яблока": ему выдали 2,3 млн голосов. Это еще и после массового отъема голосов. Такая махинация очень груба и встречается редко, проще увеличить результат ЕР, но не уменьшать результаты других партий, однако, в 2011 году она была повсеместной. Системное "Правое дело" недобрало 400 тысяч голосов.

А нынешние результаты похожи на 2007 год. "Яблоко" - 1,05 миллиона голосов, "Парнас" - 380 тысяч, системная "Партия роста" - чуть меньше 700 тысяч. Много ли оппозиционные партии потеряли от низкой явки?

Да нет, ровно наоборот. У них появилась возможность с тем же числом голосов набирать вдвое больший процент, чем в 2007 году, или набирать такой же процент с вдвое меньшим числом голосов.

Вот и у СПС, и у ПАРНАСа самые высокие результаты и в 2007, и в 2016 годах были в двух интеллигентных районах Москвы - Центральном и Черемушкинском: 3,75-3,78%. Только тогда для этого нужно было около 15 тысяч голосов, а сейчас около 7 тысяч. А вон у "Яблока" в Черемушкинском округе было в 2007 году 27 тысяч голосов и 7%, а сейчас 25 тысяч голосов и 14%.

Все сравнительно честно

Так тоже вздыхают. Мол, фальсификации-то были маленькие, легонькие, поэтому виноваты не то бойкотчики, не то сами кандидаты, которые слишком мало сделали. Надо просто сделать больше, и тогда на фоне всеобщей честности...

Да что вы говорите! Куда ж они делись, фальсификации? Вот разве что известно о двух показательных уголовных делах за тупые вбросы под камеру - в Ростовской и Белгородской областях. Думаю, это наказание не за вбросы, а за тупость. Это позитив, конечно, раньше и такого не было.

Можем ли мы предположить, что это две такие глупые комиссии - их не просили, а они вбрасывают? Да нет, сообщений о вбросах, хоть и не подкрепленных видео, больше.

За день 20 сообщений на горячую линию из самых разных регионов - от Владивостока до Питера - о том, что избиратель пришел и увидел в книге, что по его адресу "живет" еще какой-то незнакомый человек, а иногда даже и несколько. Не просто прошлый жилец или давно умерший родственник, а вымышленная фамилия. Ну вымышленная она, может, и вымышленная, а избирательного права не лишена. Это, очевидно, централизованная практика.

Может, вбросов не было в Москве? Вот данные ЦИКа. В центральном округе выделяется Лефортово: за ЕР там больше 40%, хотя обычно внутри Третьего транспортного кольца не больше 35%. Открываем данные по УИКам: почти везде все нормально, но очень легко вычисляются три участка с явкой 60-70%, на которых ЕР внезапно набирает под 60%. И явка на каждом из них выше средней на 500 голосов, и результат ЕР выше среднего примерно на 500 голосов. Эти полторы тысячи на Лефортово и есть те 5% разницы с нормой. И вряд ли только в Лефортово так - просто другие данные я не анализировала.

Или вот толпы бродячих гастролеров с открепительными. Эта головоломка началась еще в Костроме. Стоит организованная очередь с открепительными, ругается с наблюдателями, упоминает Госдеп не к месту. Наблюдатели, впрочем, не выпускают из виду: данные в открепах совпадают с паспортом, открепы гасятся и изымаются. Вроде все по-настоящему. А толпа собирается в группу и уезжает.

Хотя, казалось бы, открепительные берутся, чтобы никуда не ездить, проголосовать поближе к тому месту, где ты будешь. И самая большая странность - максимум открепительных на окраинах, хотя они куда больше нужны людям, работающим в центре. Это все имеет смысл, если открепительные (бланки строгой отчетности) массово подделываются ТИКами. Чтобы это спалить, надо собрать базу из дополнительных списков по всем УИКам, а это персональные данные.

И вот с 8 до 11 утра по Москве повсеместно катались группы по 50 примерно человек с открепительными. Где самые высокие проценты проголосовавших по открепительным? Может, в центре, где все работают? Навскидку: Некрасовка, Молжаниновский, Очаково-Матвеевское.

На этом можно и остановиться.

Это не фальсификаций мало - это наблюдателей мало. Очень вероятно, что стоит ждать отката к прежнему уровню вбросов: несколько лет перестраховывались - и хватит. В столицах наблюдательское движение поредело, а в регионах не родилось. Не подсчет голосов честный, а просто реакции на сообщения нет, нет гнева. Потому что гнев - это противодействие, и оно несовместимо с беспомощностью.

Ну вот разуем мы глаза и увидим корректировочку. "Яблоко" и ПАРНАС все равно не прошли бы? Так они и в 2011 году не проходили, возмущал сам факт кражи голосов. И вот увидели махинации - и что с ними дальше-то делать? Уведомление на митинг подать? Но никаких Чистых прудов уже не будет. Будет гайд-парк. Это, если кто не знает, такое пастбище посреди леса. Лучше не надо, наверное. Никто и не подает. Может, к ЦИКу пойти? Молчите уж, провокаторы чертовы! За это же сажают, а вы...

Вот и на фига вам тогда голоса, если вы не знаете, как их защищать?

Это такая разновидность морковки перед носом. Надо просто поднажать, чтобы дотянуться. Видите, пришли 50 человек с открепительными? Надо привести 60 искренних сторонников. Не хотите? Ах вы,пораженцы. Привели? А те 50 проголосовали по пять раз. Надо было привести 300 искренних сторонников. Не привели? Так это бойкотчики подгадили. Надо еще пять миллионов рублей на два дня, тогда будет лучше. Привели? Приблизились к желаемому результату? Махинации стали грубее, с переписыванием протокола. Ну а дальше вы помните: акций протеста не будет, потому что страшно.

Антиконституционное большинство

Это вообще прикол. Люди серьезно сетуют, что у ЕР теперь конституционное большинство. А было-то какое? Вносит ЕР какой-нибудь адовый законопроект, например, а все остальные партии сразу такие голосуют против. Разве можно Конституцию нарушать? И ЕР отползает в уголок, мечтая о реванше.

Да нет, по ключевым антиправовым законопроектам, убивающим демократию в Россию, они все голосовали одинаково. Вы-таки правда думаете, что если бы в той предыдущей Думе поставить вопрос об изменении первой и второй глав Конституции, решение не было бы принято?

У властей конституционное большинство, потому что у нас нет механизмов противодействия, а не потому что у ЕР определенное количество мест в помещении на Охотном Ряду. Можно даже вовсе ЕР расформировать, а ситуация будет такой же.

Категорически не согласен с утверждениями, что участие в предстоящем голосовании само по себе есть соучастие в аннексии Крыма. Не понимаю, чем избиратели Петербурга, голосуя за партии, эту аннексию осудившие, ее "легитимизируют".

Еще менее понятны мне рассуждения о том, что те три с половиной приличных депутата, которые теоретически могут попасть в будущую Думу, будут нести моральную ответственность за все мракобесные решения, принятые ее мракобесным большинством. Мне эти рассуждения напомнили людей, падавших в обморок от слова "оппозиция" на I Съезде народных депутатов СССР и говоривших о недопустимости его раскола. Мы же, дескать, все одна семья и должны работать вместе. И все друг за друга в ответе.

Впрочем, соборно-общинно-совковое сознание людей, кичащихся своим индивидуализмом, давно не удивляет. Как и то, что люди, считающие себя приверженцами парламентаризма, совершенно не понимают, что такое парламентская борьба. Или люди, некоторое время по должности занимавшиеся защитой прав человека, понятия не имеют, что такое права человека.

Взять хотя бы предложение Эллы Памфиловой сделать участие в выборах обязательным. Ей не приходит в голову, что если значительная часть граждан не считает, что на этих выборах решаются какие-то значимые для них вопросы, это проблема не их, а государства и партий, не сумевших убедить их в обратном. Потому что вообще-то государство и партии должны гражданам, а не наоборот.

Бойкот выборов тоже является одним из средств парламентской борьбы, вполне уместным, когда избиратели считают условия проведения выборов заведомо нечестными. Когда они считают, что представленный на выборах политический спектр искусственно сужен административными методами и ни одна из предложенных партий в достаточной степени не отвечает их устремлениям. И надо тактично посоветовать г-же Памфиловой задуматься: а подъемно ли для нее то количество граждан, которых она собирается вести на участки под конвоем.

Во всех перечисленных случаях бойкот не является ни единственной, ни обязательной формой борьбы. В Думах 1906-1907 гг. подавляющее большинство депутатов были принципиальными сторонниками выборов всеобщих, равных, прямых и тайных. А участвовали в выборах невсеобщих, многоступенчатых, неравных и по большей части не тайных. То есть в выборах, с их точки зрения, заведомо несправедливых, нечестных и нелегитимных. Легитимизировали ли они подобную избирательную систему? Вовсе нет.

Рациональное поведение избирателя может заключаться в голосовании за партию, совершенно ему не близкую, если таким способом можно свалить или хотя бы существенно ослабить ненавистный ему режим. Именно поэтому на выборах 2011 года многие голосовали за "справедливцев". Но пытаться повторить это в нынешних условиях - полный идиотизм.

Является ли прохождение в мракобесную Думу трех с половиной приличных депутатов достаточной целью, ради которой я готов закрыть глаза на принципиальные расхождения по ряду значимых для меня моментов с одной известной партией? На этих выборах - не является. Поэтому я сам собираюсь и других призываю проголосовать за партию, которая вряд ли пройдет в эту Думу. За партию, в официальной предвыборной программе которой присутствуют вот эти 4 пункта, 4 "не":

1. Немедленное и безусловное уничтожение всего российского ядерного арсенала.

2. Немедленное и безусловное признание независимости Чеченской Республики Ичкерия.

3. Немедленное и безусловное восстановление украинской юрисдикции над Крымом. После этого можете сколько угодно бороться на митингах за его право на самоопределение вплоть до отделения и образования независимого государства. Только российским он уже никогда не сможет стать. Разбой и подлость должны иметь последствия.

4. Немедленная и полная отмена всех законов и статей всяких кодексов, уголовно преследующих за выражение каких бы то ни было политических и религиозных взглядов. Вот нельзя бить арестованного ногой в пах, каким бы мерзавцем и преступником он ни был. Почему нельзя? Да нипочему. Просто нельзя, и все. Табу. Таким же табу должно стать лишение свободы за слово, каким бы мерзким это слово ни было.

В этих четырех пунктах все самое главное: безопасность, справедливость, свобода. Поэтому я готов проголосовать за партию, выдвинувшую эти четыре пункта, независимо от того, какие еще пункты содержит ее предвыборная программа. Правые, левые, серо-буро-малиновые в крапинку. Хоть восстановление плановой экономики с дефицитом туалетной бумаги, хоть очередной виток "непопулярных рыночных реформ" с очередным ограблением и обнищанием миллионов трудящихся. Хоть легализация однополых браков, хоть запрет абортов (с запретителями разберемся позже).

Говорите, что такой партии в избирательных бюллетенях нет? Значит, точно голосовать на этих выборах не за кого.

В Беслане я почти проездом из Чечни, с судилища над украинским политзеком. Я не могла не повидаться с женщинами, которых 1 сентября, в годовщину теракта, избили, задержали и судили за майки с лозунгом "Путин - палач Беслана". Нападению подверглись также журналистки Елена Костюченко и Диана Хачатрян.

Сопредседатель комитета "Голос Беслана" Элла Касаева не хочет встречаться возле мемориала на бесланском кладбище. Говорит, небезопасно, могут напасть, лучше дома.

"Пасут", - говорит Элла, кивая на "жигуль" через дорогу. Автомобиль с затемненными стеклами пристроился на автозаправке напротив. Элла захлопывает калитку. Чуть позже к нам присоединяются две другие участницы "Голоса Беслана" - Жанна Цирихова и Светлана Маргиева. Удивляются, узнав, что я из Киева. Элла интересуется ситуацией в Украине, уголовными делами украинцев. Неожиданно находим много общего в методах работы ФСБ здесь и в Украине. Вспоминаю о титушках на Майдане. "Вы хотя бы солидарны", - говорит Элла.

Она уверена, что атака силовиков на "Голос Беслана" - инициатива не районного масштаба: "Они согласовывали каждое действие: звонили куда-то и советовались. Даже протокол в РОВД мы составляли на протяжении 6 часов".

Светлана Маргиева придерживается другого мнения: "Наверно, это все-таки местная инициатива. В другие годы такого давления на нас не было. Возможно, хотели запугать, но мы не из пугливых". Эта невысокая седая женщина с тихим голосом 1 сентября пыталась вырвать Эллу из рук полиции, но получила настолько сильный удар по затылку, что ее стошнило. "Я думала, что нас везут на пытки", - вспоминает Светлана.

"Напугать хотели скорее всего, - поддерживает ее Жанна Цирихова. - У меня такое ощущение, что администрация нашего города, у которой мы как бельмо в глазу, могла сориентировать отдел, сказать им: это на вашей совести. Ведь они (чиновники администрации. - М.Т.) даже близко к нам не подошли. Думаю, они заранее знали, что будет, и сориентировали [полицию] на более жесткие меры, чтоб нам неповадно было и чтоб мы держали язык за зубами".

Слева направо: Светлана Маргиева, Элла Кесаева, Жанна Цирихова. Фото автора

Постановление Правобережного райсуда женщины собираются обжаловать, сейчас готовят апелляцию в Верховный суд Северной Осетии. Штрафы и обязательные работы присудили за несогласованную акцию и "неповиновение законному требованию сотрудника полиции".

- Что это за законное требование? - возмущается Элла. - Была применена грубая сила: люди с автоматами, в бронежилетах непонятно почему насильно заталкивали нас в машину. Ощущение было такое, что нас захватывают террористы. Они по большей части были одеты в гражданское. Даже, как потом оказалось, заместитель начальника РОВД... Уровень агрессии в стране возрастает. Точка невозврата, наверное, уже пройдена. И если есть приказ - можно все.

- Но формально сотрудники ФСБ в этом не принимали участия?

- Как не принимали? Принимали! Во-первых, когда мы только вышли из дома в 8 часов утра, через дорогу уже сидел сотрудник ФСБ, житель Беслана, которого мы давным-давно, все 12 лет знаем и который всегда присутствовал на всех наших акциях. Оттуда и пошел сигнал.

3 сентября, уже после суда, на Кесаеву и журналисток "Новой газеты" напали люди в майках с надписью "Антитеррор".

- 1 сентября их было около 100 человек, а 3-го еще больше, и все гражданском, - вспоминает Элла. - После шестичасового пребывания в РОВД я запомнила очень многих сотрудников и 3-го числа увидела их же, но уже переодетых. Некоторые даже здоровались со мной. Но были среди них и очень подготовленные молодые люди в футболках. Есть версия, что это были офицеры из СОБРа (Специальный отряд быстрого реагирования МВД. - М.Т.).

3 сентября, когда мы присели на лавочку и я подняла бумажку, увидела, как вся эта толпа, более 100 человек, следит за моими руками и за этой бумажкой. Тогда я поняла, что все они по нашу душу и что после 1 сентября не было указания "прекратить", было указание "усилить". Люди испугались чистого листа бумаги. Что я могла там написать? Потом этот абсолютно чистый лист у меня выхватили при проходе через рамку, и кто-то из наших видел, как они слюнявили пальцы и терли эту бумажку. Видимо, думали, что что-то проявится.

В тот день у меня отобрали видеокамеру. Мне кажется, это произошло потому, что я сняла кого-то, кого нельзя было снимать. Догадываюсь, о ком идет речь. Даже в Ютубе есть кадры с неизвестным мне человеком в светлой рубашке (судя по всему, речь идет об этом видео. – М.Т.), он не местный, приезжий, русской национальности. Он подходил исподволь к руководству и давал указания, как действовать. Конечно, все эти годы за нами следят, телефоны прослушивают. Но, как правило, на годовщине присутствуют один-два человека, а так, чтобы вживую "пасли" по десять человек, это впервые.

Участники "Голоса Беслана" пойдут до конца.

- Вопреки сильнейшему давлению, открытию уголовных дел, приписыванию нам избиения судьи и приставов, лишению юридического лица нашей организации, 477 заявителей подали жалобу в Европейский суд по правам человека. И суд уже признал приемлемость жалобы - речь идет о нарушении трех основных статей Конвенции. Они давят, но мы делаем свою работу. Так мы понимаем наш долг перед памятью. Не цветы возлагать 12 лет подряд, а сделать так, чтобы подобная трагедия не повторилась. Вот это память.

186 детей погибло. Для чего такую жертву принесли? Что поменялось в стране после Беслана? Какие выводы сделали? Никаких. Бесланской агрессии не была дана оценка, и силовые структуры, которые убивали, они продолжают служить и продолжают свою агрессию. Многие из тех, кто исполнял тот приказ, наверное, долгие годы думали: вот-вот придут, вот-вот придут. Не пришли. Безнаказанность. Значит, так можно. И вот теперь Украина, и не только. Много-много маленьких трагедий по всей стране. Эта агрессия выливается на весь народ.

- Кто-то из силовиков просил прощения перед вами лично или вообще перед матерями Беслана? Хотя бы чисто по-человечески?

- Я не припомню. Хотя был один сотрудник ФСБ Ингушетии, который пришел в суд по вызову и сказал к нашему удивлению: да, я виноват тоже. Он потом погиб в авиакатастрофе. А вот чтобы наши руководители ФСБ, МВД, или кто-то из генералов, которые, в общем-то, были первыми действующими лицами - генералы Тихонов и Проничев, - нет.

Мы поняли такую истину: есть в стране люди, которые вне закона. Что бы они ни сделали, их в суд вызывать нельзя, их никто не допрашивает, наоборот: за то, что они творят, государство дает им звездочки Героев. Тихонову - за "Норд-Ост", Проничеву - за Беслан.

Все эти годы Кесаева и ее соратники вели собственное расследование.

- "Голос Беслана" - это 30 человек. Если точнее - 28, двое умерли. Расследование мы проводили тщательно. Как следователь допрашивает всех независимо от своего отношения к тому или иному свидетелю, так и мы встречались и опрашивали всех людей, которые могли помочь восстановить ход событий. Я встречалась, в том числе за границей, со всеми, кто имеет хоть какую-то информацию, будь то журналист Бабицкий, который взял интервью у Басаева, или сын Масхадова.

Абсолютно точно могу сказать, что Масхадов никакого отношения к захвату в Беслане не имел. Нет никаких доказательств, которые бы свидетельствовали, что он был организатором. Более того, он трижды изъявил желание договориться, чтобы ему дали возможность приехать сюда. Но, конечно, руководство страны приняло решение, что Масхадов не должен оказаться спасателем бесланских детей. Потому его сразу же объявили преступником.

Когда-нибудь люди с удивлением обнаружат, что уголовное дело полностью сфальсифицировано. Все следы, которые мы нашли, указывают на Федеральную службу безопасности. И сейчас мы понимаем: в этом государстве власть только за себя. Они подставили наших детей, они убили наших детей, они скрывают свое преступление.

Каждый из свидетелей, чьи показания мы отправили в Страсбург, по два-три часа давал свидетельские показания в этой комнате. Мы их распечатывали и под их личную подпись отправляли в Европейский суд. Мы записывали на диктофон судебные заседания, делали замечания к каждому протоколу и требовали, чтобы их приобщили. В большинстве случаев их приобщали, они получали юридический статус и также направлялись в Европейский суд. Это огромная работа. Эксперт Юрий Савельев в своем докладе, а также парламентская комиссия пришли к выводу, что два взрыва были извне. То есть на момент, когда бандиты развесили цепочку самодельных взрывных устройств, почти все были живы, все дети были живы - и вдруг эти два выстрела.

Неужели вертикаль власти стоила того, чтобы убить такое количество людей? Ведь они мучились, как на войне. Мои племянники видели, как убили их отца, он до вечера пролежал в крови. Это уму непостижимо – такие страдания. Ради чего? Ради того, чтобы он укрепил свою власть? Он должен был уже давно сидеть, а он руководит страной. И мы при этом должны молчать?

Кесаева надеется на Страсбург.

- Скорее всего решения ЕСПЧ осталось ждать не больше года. Мы абсолютно не переживаем за его исполнение. Мы отдаем себе отчет в том, что это руководство само себя не расследует и не посадит. Это же понятно. Но решение международного независимого суда - это навечно. И когда-нибудь оно вступит в силу и виновники понесут наказание. Мы абсолютно уверены, что решение ЕСПЧ поставит точку по Беслану.

Документы, которые в ЕСПЧ направлялись государством, мы получили только благодаря Европейскому суду, здесь нам никогда никто ничего не передавал. Мы обвиняем силовиков, а они свою невиновность доказывают протоколами допросов сотрудников ФСБ - "Альфы", "Вымпела"… Более того, эти допросы – анонимные и представлены примерно в такой форме: "Применяли ли миномет "шмель"? Нет-нет-нет. Применяли ли танки? Нет-нет-нет". В Европейском суде 228 таких протоколов. Какой юрист такие аргументы примет всерьез?

Другой комитет - "Матери Беслана" - отмежевался от акции протеста 1 сентября. Элла говорит, что они запуганы.

- Есть матери, которые все эти годы не сидела дома, а пытались понять, что произошло, проводили расследование и свои эмоции выливали в общее и нужное дело. А есть и такие, которые от ужаса никуда не выходят, и сейчас они в самом стрессовом состоянии. Но и те и другие понимают, кто есть кто, что произошло и кто виновники.

"Я бы не стала так писать", - сказал кто-то из "Матерей Беслана" о надписи про Путина. Одна из нас ответила: "Я написала то, что ты думаешь". Они так думают, но - страх. Вот в чем дело.

Кесаева говорит, что все эти годы получает электронные письма и смс со словами поддержки от самых разных людей. Она открывает тетрадку и зачитывает: "Мы с вами", "Спасибо и простите нас", "Вы не одни, не сдавайтесь", "Я плачу вместе с вами", "Вы героини, а Россия будет свободной", "Невероятное позорище. Спасибо вам".

- Мы это себе выписываем каждый раз после таких акций, собираемся и читаем вслух. В Питере акция, в Москве акция, в Сибири где-то акция. В спортзале, когда мы стояли в футболках, к нам подходили и нас обнимали тоже абсолютно неизвестные нам люди. И за каждым из них следом шел сотрудник. Что они им дальше говорили? Бог им судья.

Элла извиняется и выходит: у нее много работы. Мы остаемся в комнате со Светланой и Жанной. Минут 10 спустя звонит мобильный. Светлана достает из полиэтиленового пакета простой аппарат. Рингтоном - детский голос: "Дорогая мама, я тебя люблю".

Спрашиваю Светлану, когда все-таки прекратится официальная ложь о бесланской трагедии. "Я думаю, это произойдет тогда, когда эта структура рухнет и Путина уже не будет. Тогда всем скажут нашу правду. А мы эту правду знаем".

Когда "некоторые фарисеи из среды народа" сказали Иисусу: "Учитель! запрети ученикам твоим!" - он сказал им в ответ: "Говорю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют". В отличие от Христа, депутат Госдумы Яровая и член Совета Федерации Озеров испытывают непреодолимую тягу к запретам: помимо прочих говорунов, уже в основном запрещенных, запретили и религиозную пропаганду - и ученикам, как того требовали фарисеи, и учителям. А чтобы не тревожить понапрасну чувства верующих, склонных к самосожжению, антирелигиозный закон протащили под вывеской укрепления борьбы с терроризмом. Уже после принятия проекта в первом чтении в него, наплевав на все парламентские процедуры, впихнули целый блок изменений закона "О свободе совести и о религиозных объединениях", о чем в первом чтении и речи не было. Религиозники и рта открыть не успели. На что и был расчет. Не при делах оказался и профильный комитет Госдумы по делам религиозных организаций, в который антимиссионерские проекты регулярно вносились с 1994 года и отвергались в силу слишком откровенного противоречия Конституции и неопределенности понятия "миссионерская деятельность".

В законе, в его антирелигиозной части, два основных сюжета. Это, во-первых, регламентация "миссионерской деятельности", во-вторых - расширение требований обязательной самоидентификации религиозных объединений. Второе зловреднее первого.

Религиозные организации и прежде были обременены обязанностью указывать в выпускаемых ими изданиях, аудио- и видеоматериалах свое полное официальное наименование. Теперь такая маркировка должна быть не только на выпускаемых, но и на распространяемых изданиях и материалах, что порождает вереницу бессмысленных трудностей, вплоть до того, что на распространяемой Библии, изданной, допустим, брюссельским издательством "Жизнь с Богом", должен быть проставлен штамп с именованием раздающей религиозной организации.

Но и это еще цветочки. В измененной статье 5.26 КоАП предусмотрена ответственность за "осуществление религиозной организацией деятельности без указания своего официального полного наименования" (штраф от 30 до 50 тысяч рублей). Именно так - любой деятельности. То есть какие бы действия ни совершались религиозной организацией, они должны сопровождаться рефреном с полным официальным наименованием организации. Любой предстоятель или представитель церкви (уммы, синагоги и т. п.), совершая богослужение или выступая, например, по ТВ, если он выступает как патриарх Кирилл, а не как гражданин Гундяев, обязан, при буквальном следовании закону, быть маркирован полным наименованием "Централизованная религиозная организация "Русская православная церковь - Московский патриархат". Если этого сделано не будет, орган внутренних дел обязан составить протокол и направить материал в суд для рассмотрения вопроса о привлечении РПЦ как юридического лица к административной ответственности.

О миссионерской же деятельности, если следовать букве закона, написано там совсем не то, что хотели бы прочитать "некто православный" и борцы с "сектами". Можно сказать определенно: закон относится далеко не ко всем случаям индивидуального или коллективного распространения веры. Под миссионерской деятельностью, по данному законом определению, понимается "деятельность религиозного объединения, направленная на распространение информации о своем вероучении среди лиц, не являющихся участниками (членами, последователями) данного религиозного объединения, в целях вовлечения указанных лиц в состав участников (членов, последователей) религиозного объединения, осуществляемая непосредственно религиозными объединениями либо уполномоченными ими гражданами и (или) юридическими лицами публично, при помощи средств массовой информации, информационно-телекоммуникационной сети "Интернет" либо другими законными способами". Значит Лев Толстой, проповедуя свою веру, не пострадал бы от закона Яровой, поскольку проповедовал сам по себе. Да и Христа, явись он сейчас, под эти поправки не подвести, так как он не попросит полномочий ни от одной религиозной организации.

Все, однако, не так хорошо. Потому что происходит как в "Борисе Годунове":
Григорий: "И царь повелел изловить его..."
Пристав: И повесить.
Григорий: Тут не сказано повесить.
Пристав: Врешь: не всяко слово в строку пишется. Читай: изловить и повесить.

Так и читают. Уже имевшие место случаи применения антирелигиозной части закона Яровой демонстрируют именно такое его исполнение. Так, в августе в Ноябрьске (Ямало-Ненецкий округ) ликвидирована детская площадка при доме молитвы баптистов. Проверяющие сочли нарушением тот факт, что площадка находилась вблизи от дома молитвы и дети могли слышать проповеди и молитвы. Пастор общины Алексей Телеус оштрафован за незаконную миссионерскую деятельность. Но в данном случае закон о миссионерстве неприменим, потому что действует статья 4 закона "О свободе совести и о религиозных объединениях", согласно которой государство не вмешивается в воспитание детей родителями в соответствии со своими убеждениями.

30 июля в деревне Мари-Шолнер Мари-Турекского района Республики Марий Эл на деревенском празднике, по приглашению старосты выступил пастор религиозной группы пятидесятников Александр Якимов, приветствовавший односельчан и призвавший на них благословение божие. Тут же прокуратура района возбудила против злоумышленника административное дело, сочтя благословение признаком незаконной миссионерской деятельности. Нарушением было признано и наличие на сцене баннера "С праздником, моя деревня", на котором имелась надпись с названием церкви "Новое поколение". И здесь закон применен неверно, так как пастор не распространял информацию о своем вероучении.

В Орле по статье 5.26 КоАП оштрафован за "незаконное миссионерство" гражданин США Дональд Оссерваарде: он изучал у себя дома Библию с приглашенными им гражданами. Но так как эти занятия проводились по его личной инициативе, он не был представителем какой-либо религиозной организации, антирелигиозный закон применен неправомерно.

Естественно, никаких законов о миссионерской деятельности в правовом государстве быть не может, даже если бы все придуманные на этот счет нормы никого особенно не задевали. "Миссионерская деятельность" в любом смысле, включая и тот, который вкладывается в это понятие новым законом, по сути то же самое распространение религиозных убеждений, которое по статье 28 Конституции свободно и право на которое гарантируется каждому как индивидуально, так и совместно с другими. Навязывание религиозным объединениям бессмысленных правил, кого и как им следует учить своей вере - это все равно что регулировать законом молитвы "на сон грядущим"; или, что ближе к жизни, сколькими перстами креститься и сколько петь "аллилуиа", в чем государство российское уже принимало активное участие.

В синодальный период российская церковь задыхалась от бюрократической пыли духовных консисторий. Церковь искала свободы и приветствовала падение самодержавия. Выращенная вместо нее РПЦ, напротив, мечтает превратиться и таки превращается в министерство духовных дел, никаких антирелигиозных законов не боится, ибо на свой счет не принимает, и радуется закону Яровой, помогающему давить конкурентов руками гражданских властей.

Вчера мы вышли на Лубянку за освобождение политзеков (мы ежемесячно устраиваем оглашение имен узников путинского ГУЛАГа и пикеты в их поддержку). Заодно провели у Соловецкого камня акцию против новой фазы оккупации Крыма. И против войны с Украиной в целом. Называлась она "Окупанти, геть iз Криму". Ведь после поимки "украинских диверсантов" Путин, заявив, что Киев перешел к тактике террора, наводнил Крым войсками РФ. Сейчас там как раз "бархатный сезон", спешите насладиться - все, кто радуется, что "Крым наш". Курорт по-российски, для экстремалов и экстремистов, под прицелом пушек.

Путин, Шойгу, Глазьев, вся эта банда (их переговоры по планам захвата Крыма можно почитать и послушать, они опубликованы в сети) никогда не будут заниматься экономикой, здравоохранением или такой фигней, по их представлениям, как наука. Их волнует только война, бессмысленный захват территорий, демонстрация силы, устрашение соседей по Европе, "чтоб боялись и уважали". И остановиться они уже не могут, шантаж и запугивание противника должны идти по нарастающей. Это вопрос их самопиара и выживания. Устроили большие маневры, "неожиданные проверки", чтобы впрыснуть новую порцию патриотического допинга в мозги обывателя. В какой-то момент придет ведь и "ответка". Не в виде бомб от НАТО, конечно. Но в виде Гааги, международного трибунала. Скорее бы эта бюрократическая машина развернулась в полной мере против их ощетинившихся "Буратин" и "Буков" - и заработала. Начала арестовывать, например, счета в западных банках, составляющие кремлевский общак. И объявила бы в международный розыск их держателей и выгодополучателей. Для последующего ареста и суда. Другого способа их тормозить, видимо, нет.

Понятно, что малочисленными акциями на Лубянке погоды не сделаешь. Но все-таки сгустившуюся атмосферу ненависти надо как-то разреживать. Что мы и делаем. Если перестать поддерживать политзеков, про них и знать никто не будет. Впоследствии так и скажут: от нас скрывали, мы понятия не имели, что людей сажают ни за что. Необходимо все-таки заявлять Лубянке, Кремлю и всем, кто читает интернет, что мы против оккупации и против войны. Против бессудных посадок. Что мы НЕ С НИМИ. Мы - категорически ПРОТИВ НИХ. Мы ведь сами здесь, в Москве, под их оккупацией находимся.

После акции у камня на Лубянке троих из нас вчера забрали полицаи, подъехавшие на двух машинах. Им, оказывается, стуканули на нас юные эшники, сидевшие неподалеку на лавочке. Они засняли нас с флагом и баннером на телефон, а потом показали видео прибывшим мусорам. Вот нас и растащили в результате по машинам. Впрочем, в ОП "Китай-город" с нами особо возиться ни у кого желания не было. Продержали нас там часика два и выпустили. Двоим из нас - Семену Берсеневу и Светлане Лавровой - оформили протоколы по ст.20.2 ч.5. Мне, вероятно, тоже. Я не знаю, что они там нацарапали, так как отказалась отвечать на вопросы и что-либо подписывать.

Конечно, мы продолжим и дальше защищать политзаключенных и всех призываем это делать. Это та малость, на которую способен любой человек, независимо от убеждений. Ведь политзеки бывают разные. Есть Ильдар Дадин, например, есть узники Болотной. Они более известны, про них говорят правозащитники и все-таки пишут в СМИ. А есть такие радикалы, как Иван Асташин или Борис Стомахин, например. Их мало кто поддерживает. Есть вообще незнакомые людям имена. Кирилл Силивончик из Беларуси, например. Вадим Тюменцев из Томской области. Сидят за проукраинскую позицию, за публикации в сети. Или вот Руслан Соколовский, блогер из Екатеринбурга. Ловил недавно покемонов в храме. Выложил видео. Сразу же завели дело. Теперь ему по новым "законам" грозит до трех лет лишения свободы по ст.148 ч.2.

А ведь всего признанных "Мемориалом" и "Новой хроникой текущих событий" политзеками - примерно две с половиной сотни человек. И о них необходимо рассказывать. Чтобы вытащить из небытия нового путинского ГУЛАГа. Что мы и стараемся делать.

Свободу политзаключенным. Смерть фашистской империи Путина.
Слава Україні. Героям слава. Луб'янку буде зруйновано.