Михаил Федотов наконец-то заметил то, о чем уже много лет стоит стон по всей Руси великой. Полицейские протоколы и рапорты о задержаниях во время так называемых несанкционированных акций написаны под копирку. Выводы, которые делает Михаил Федотов, тоже вполне революционны: законодательство о митингах надо менять.

Как изменения в законодательстве могут помешать полицейским врать в протоколах и рапортах, а судьям - не замечать этого вранья? Федотов предлагает установить правило, что главным доказательством вины задержанного является не полицейский протокол или рапорт, а видеозаписи. Чтобы судьи не могли эти видеозаписи игнорировать. И не имели бы возможности на слово верить полицейским.

Спору нет, если судьи не смогут игнорировать видеозаписи и на слово верить полицейским, это будет выдающимся завоеванием демократии. Но только главная проблема не в том, что в протоколе и рапорте написано "выкрикивал лозунги, размахивал руками, мешал проходу граждан, сопротивлялся сотрудникам полиции при задержании", когда на самом деле задержанный молча стоял на тротуаре, никому не препятствуя пройти мимо. А когда двое сотрудников полиции, не предъявляя ему никаких требований, просто подхватили его под руки и повлекли в автозак, покорно последовал за ними, даже не спрашивая за что. Проблема в том, можно ли хватать человека под руки и тащить в автозак просто за то, что он молча стоял на тротуаре.

Проблема в том, что законодательство действительно разрешает хватать людей только за то, что они молча стоят на тротуаре. Если полиция полагает, что эти люди имеют умысел своим стоянием "публично выразить отношение к общественно-политическим проблемам". Законодательство рассматривает как правонарушение не какую-либо конкретную форму этого "выражения" и не то, насколько это "выражение" создало реальные помехи проходу других граждан, а сам факт "выражения без согласования". Выражал - уже значит участвовал в несанкционированной акции.

Все нынешнее законодательство о митингах нацелено на то, чтобы воспрепятствовать гражданам публично выражать их отношение к общественно-политическим проблемам. На то, чтобы заткнуть им рот. Потому-то и задерживают за прогулку с шариками, на которых написано "Меня надули". Или за совместное раскрытие зонтиков в знак поддержки телеканала "Дождь". Ведь явно был умысел "выразить".

Полицейское вранье и нежелание судов его замечать - лишь следствие торжества этого принципа. Судье совершенно не важно, выкрикивал ли задержанный что-либо и размахивал ли он чем-либо. Чтобы осудить его, достаточно того, что он там был. Неизбежным следствием торжества этого принципа являются и задержания во время несогласованных акций случайных прохожих. У них же на лбу не написано, что у них нет умысла "выразить".

Неизбежным следствием торжества этого принципа является и его расползание на "неуличные" формы общественной активности. Когда ворвавшиеся в офис ФБК жандармы предъявили его сотрудникам претензии за "несогласованную интернет-трансляцию" - это не очередной курьез. Это дальнейшее развитие общей политики государства, направленной на затыкание рта гражданам.

Законодательство надо менять. В законодательстве должен быть заложен механизм, не позволяющий властям необоснованно, фактически произвольно отказывать в согласовании публичных акций. Но самым надежным таким механизмом является возможность публично выразить свое отношение к общественно-политическим проблемам без предварительного разрешения.

Власти только тогда потеряют интерес к необоснованным отказам в согласовании, когда они будут знать: акция состоится и без их согласования. Пусть в другом, облегченном формате. Пусть без сцены, звукоусиления и перекрытия движения транспорта. Но состоится, и о ней без согласования напишут и ее без согласования покажут по интернет-трансляции. И в законодательстве должно быть закреплено: нельзя задерживать человека только за участие в несогласованной публичной акции. Если он при этом не совершает действий, являющихся правонарушением независимо от его участия в публичной акции.

Вот об этом и надо говорить. Говорить о недопустимости задержания людей только за, что они стоят на тротуаре и что-то этим выражают. А не призывать их не обижаться на полицию. Либо ты на стороне тех, кто хватает людей за стояние на тротуаре, либо на стороне тех, кого хватают за стояние на тротуаре.

Заявление Правозащитного центра "Мемориал"

В воскресенье 26 марта 2017 года во многих городах России прошли манифестации против коррупции. Особенно массовыми они были в Москве и Санкт-Петербурге. Массовыми были и задержания - в Москве установлен новый рекорд: более тысячи человек были задержаны за осуществление своих конституционных прав.

Пресс-секретарь В. В. Путина назвал прошедшие манифестации провокацией, а заметное участие в этих акциях подростков объяснил якобы обещанными им организаторами протестов "денежными наградами".

Но если воскресные события и были спровоцированы, то только и исключительно властью.

Прежде всего ее нежеланием давать официальные ответы на законные вопросы граждан о коррупции в высших эшелонах власти - люди вышли на улицы именно из-за отсутствия какой-либо внятной реакции властей на сведения о сомнительных доходах главы российского правительства Дмитрия Медведева, обнародованные Фондом борьбы с коррупцией.

Провокацией был и немотивированный отказ в согласовании шествия по Тверской улице.

Препятствия, чинимые органами власти по всей стране на этапе согласования уведомлений о проведении антикоррупционных акций, противоречили закону. Они явно выходили за рамки допустимых в демократическом обществе ограничений свободы мирных собраний. Демагогические ссылки властей на "закон" лишь подчеркивают фактическое отсутствие в России основных свобод. Федеральный закон "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" в действующей редакции вместе с рядом других нормативных актов, принятых за последние годы, по сути отменил конституционные права граждан, заменив уведомительный порядок на разрешительный, а по сути - запретительный. Не может считаться нормальной ситуация, когда исполнительная власть произвольно решает, где может, а где не может высказываться критика в ее адрес.

Однако даже по действующему российскому законодательству отсутствие согласования со стороны местных властей - не повод проводить массовые задержания и избиения участников мирной акции протеста.

Европейский Суд неоднократно отмечал, что для оправдания вмешательства в право на мирные собрания необходимы убедительные и бесспорные причины. Незаконность демонстрации с точки зрения отсутствия предварительного уведомления полиции сама по себе не оправдывает ограничения права на свободу мирных собраний. Любая манифестация в общественном месте в какой-то степени неизбежно нарушает обычное течение жизни, создавая помехи для дорожного движения. Но пока демонстранты не прибегают к насилию, власти должны проявлять терпимость по отношению к мирным собраниям.

Люди, собравшиеся на Тверской, не проявляли никакой агрессии, и не было никаких оснований препятствовать им выражать свое мнение. Возможное присутствие отдельных провокаторов и агрессивно настроенных лиц не может и не должно становиться причиной разгона мирной акции. Наоборот, полиция может и обязана защищать право граждан на выражение своих мнений, обеспечивая их безопасность.

Рассказы очевидцев, видеосвидетельства и показания самих задержанных однозначно доказывают неправомерность проводимых задержаний и необоснованность применения полицией силы. В ходе задержаний многие участники акции в Москве подвергались бесчеловечному обращению и насилию со стороны сотрудников полиции. Условия доставления и дальнейшего содержания задержанных в отделах внутренних дел г. Москвы во многих случаях нарушали запрет на применение пыток, бесчеловечного и унижающего достоинства обращения.

Сейчас в Москве и по всей стране продолжаются суды над задержанными. На 30 марта, по данным правозащитного проекта ОВД-Инфо, только в Москве не менее 65 человек арестованы на сроки от двух до 25 суток.

Людей привлекали к административной ответственности, присуждали им штрафы и административные аресты с нарушением права на справедливое судебное разбирательство.

Ответом на законно поставленные вопросы к власти стали задержание и арест двенадцати сотрудников и волонтеров ФБК (включая его главу Алексея Навального) и четырех операторов онлайн-трансляции, разгром офиса, изъятие техники фонда.

Реакция власти на массовые протесты 26 марта не сводится к задержаниям, штрафам и арестам. Со всей страны поступает все больше сообщений о необоснованных вызовах участников акций в Центры по противодействию экстремизму. Студентам угрожают отчислением. В нескольких городах, в том числе и в Москве, уже возбуждены уголовные дела по эпизодам, имевшим место в ходе акций протеста.

Все это дает основания говорить о новой волне политических репрессий.

Сегодня необходимо сделать все, чтобы остановить эту волну и избежать катастрофических последствий для настоящего и будущего нашей страны.

Мы убеждены, что необоснованное полицейское насилие не поддерживает, а разрушает правопорядок, подрывает уважение к праву и легитимность государственных институтов. Власть, не умеющая отвечать обществу иначе как полицейскими дубинками и политическими репрессиями, в современном мире обречена. Это проявление не силы, а трусости, неготовности и неумения отстаивать свою позицию.

Мы призываем немедленно прекратить преследования участников мирных собраний и освободить тех из них, кто был подвергнут административному аресту.

Мы требуем привлечь к ответственности должностных лиц, виновных в нарушении прав и свобод участников протестной акции 26 марта.

Приятно было прочитать заявление ряда членов Совета по правам человека при президенте. Это свидетельство личного достоинства, личной решимости, личного чувства ответственности.

Не согласен, однако, с теми, кто видит в этом раскол СПЧ. Ведь это особая служба. Если хотите, важный отдел специального департамента по созданию имиджа нашей управляемой (она же суверенная) демократии. Этот департамент, как и само министерство (грубый Оруэлл назвал его Министерством правды), - их как бы и нет, но они есть, вроде улыбки чеширского кота. И эти будто и не существующие службы очень эффективны - как внутри страны, так и вне ее.

Деятельноcть этих служб - это вам не телевидение, это работа штучная. В СПЧ, например, необходимо иметь порядочных людей с незапятнанной репутацией. А иначе откуда бы службе набраться авторитета? Но в должной пропорции, разумеется. Вот вам и разные мнения, и дискуссии - всамделишные, не инсценированные. И голосование без фальши - зачем она, если пропорции соблюдены?

Как чувствует себя "представительство порядочности" при президенте? Скверно. Дескать, тужимся безрезультатно, но ведь надо же хоть пытаться. Ну, вроде как мизерное меньшинство среди лояльных 86%.

Так, да не так. То, "внесистемное", меньшинство - враги отечества, наймиты ЦРУ, в лучшем случае бандерлоги. А это, "системное", - необходимая часть ширмы, прикрывающей барские шалости. Вот за это их и не смеют нести по кочкам разные НТВ и проч. Что ж, это не их вина, это ведомственная привилегия - сами они, подчеркну, о ней просили.

Ругают Федотова. Ну, оплошал Михаил Александрович. Ему бы сперва посетить побитых полицейскими, а уж потом штатную жертву "уличных беспорядков". И квартиру обещать как-то неприлично, как-то не ко времени. Но ведь служба же. Как же вы хотите, чтобы начальник важного государственного ведомства взял да и поддержал антиправительственные акции? Хотелось бы надеяться, что поспешная и так уж бесстыдно обнаженная лояльность Михаила Александровича не препятствует его добрым в общем намерениям. В рамках возможного, разумеется.

Потому отставка Федотова, которой иные требуют, ни к чему хорошему не привела бы. Новый начальник заведомо был бы много хуже. Другое дело - неформальное табу для порядочных людей состоять в этом cовете. Это мгновенно лишило бы его минимального престижа. Что за парадокс - приличные люди при этом президенте?

Ну, да что поделаешь. Спасибо этим 24 подписавшим. Как говорится, пусть хоть так.

Суть войны, которую путинский режим уже больше десяти лет ведет против общества по поводу свободы собраний, сводится к двум основным моментам:

1. Власть стремится обеспечить себе возможность не согласовывать (то есть фактически запрещать) любую массовую уличную общественно-политическую акцию по полному своему усмотрению и исходя из своих исключительно политических интересов. Просто потому что власть не хочет, чтобы данная акция состоялась.

2. Власть стремится перекрыть любую возможность гражданам без предварительного разрешения публично выражать свое отношение к актуальным общественно-политическим проблемам в любой форме. Вплоть до ношения футболки с лозунгом, хождения с белым шариком или просто стояния на тротуаре в определенном месте в определенное время.

Выстроенная Путиным за это время система подавления свободы собраний базируется на трех элементах:

1. Фактически запретительное законодательство, которое становится все более запретительным.

2. Правоприменительная практика, растягивающая до полной безразмерности трактовку намеренно нечетких положений закона, позволяющих властям запрещать, пресекать, хватать и осуждать.

3. Прямые нарушения властями даже собственных законов, которые послушные суды отказываются видеть. От незаконных отказов в согласовании до фальсифицированных рапортов о задержаниях.

Отказы в согласовании оппозиционных митингов и шествий в заявленных местах и по заявленным маршрутам, отказы под совершенно надуманными или откровенно лживыми предлогами являются системой уже много лет. Циничная игра, которую власти ведут с оппозиционерами, выглядит так. Мы, конечно, можем на десятый раз снизойти и разрешить вам помитинговать в заявленном месте. Но девять раз вы как миленькие пойдете митинговать "на выселки". А не пойдете - всех завинтим. Намучаетесь потом по европейским судам пыль глотать, доказывая свою правоту и высуживая компенсацию за незаконное задержание. И то не факт, что заплатим. Нам Конституционный суд разрешил не выполнять решения международных органов.

Действия властей беззаконны и подлы, но они рационально мотивированы, сознательны и достаточно эффективны. Они имеют четкую цель: психологическое подавление протеста. Выработку в обществе на уровне рефлекса чувства абсолютного бессилия перед государственной машиной. Цель - вызвать уныние и апатию, чтобы на согласованный на десятый раз митинг идти уже не захотелось. Пропустив через систематические унижения, сломить волю к сопротивлению.

Прямую ответственность за беззаконные и подлые действия властей несет Кремль. Хотя бы потому, что он имеет тысячу инструментов, чтобы послать своим подчиненным сигнал прекратить практику незаконных отказов, незаконных задержаний и фальсификации полицейских протоколов. Поэтому надо четко представлять себе: мы противостоим не безобразиям местных держиморд, а осознанной и рационально мотивированной воле "самого главного". Поэтому бесполезно увещевать и взывать к разуму. Осознанную и рационально обоснованную волю можно только переломить, противопоставив ей собственную волю. Обеспечив власти неприемлемые для нее морально-политические издержки от продолжения запретительно-разгонной политики.

До сих пор все крупные сражения в этой войне общество режиму проигрывало. И каждое новое сражение требовало от оппозиции для победы больших ресурсов, чем предыдущее. Но оппозиция уклонялась от того, чтобы их задействовать. Так, в разгар Стратегии-31 для победы было достаточно массового выхода на Триумфальную культурно-политического "бомонда" оппозиции. Но он, за редкими исключениями, предпочел дистанцироваться от "радикалов" и "маргиналов". Теперь "цена вопроса" гораздо выше.

Частичные успехи, которых достигало общество, не были закреплены, и потому все завоеванные позиции быстро утрачивались. Легальное пространство протеста более десяти лет неуклонно сжимается. Переломить эту тенденцию можно будет лишь в том случае, если от власти удастся добиться формального признания ее неправоты. Признания в том, что в согласованиях отказывали необоснованно. Что полицейские рапорты фальсифицировались. Что, перефразируя "самого главного", не факт, что надо было хватать людей, которые никому не мешали и ничему не угрожали.

Тем же представителям "культурной элиты", которые после долгих лет молчания решились, наконец, призвать к сдержанности и диалогу "обе стороны", хорошо бы помнить: некрасиво и неэстетично возлагать равную ответственность на насильника и его жертву. Заставить власть отступить можно будет только тогда, когда в общественном мнении сформируется однозначное осуждение полицейского насилия, сочувствие к его жертвам и их поддержка. На это и должна быть направлена Стратегия-17.

Несколько лет у Алексея Сладких, брата Александра Сладких, застрелившегося члена знаменитой "банды приморских партизан", заняло получение статуса политического беженца во Франции. Сегодня этот статус был ему предоставлен, хотя ситуация была далеко не простой. Французские власти обязаны отсеивать случаи, связанные с обычной уголовкой, от политического преследования. Родство с членом "коммандос" (как деликатно называли группу партизан судьи Национального суда по праву на политическое убежище) само по себе политические мотивы преследования не проясняло.

Алексей Сладких предоставил суду фотографии следов пыток. Суд счел доказанным, что его избивали в полиции в Находке, стремясь "пристегнуть" к отряду партизан. В период действий отряда Алексей жил в городе Находка, работал сначала таксистом, затем инкассатором и не знал, чем занимался его брат в поселке Кировский. Александр между тем дезертировал из части спецназа ГРУ и присоединился к группе борцов с полицейскими, которые, как заявили партизаны в своем видеообращении, "крышуют наркотрафик и воруют лес".

Во время судебного заседания, которое прошло в начале марта, иногда казалось, что издеваются судьи, иногда - сам Алексей. Например, судьи спрашивали, как так получилось, что Алексей был не в курсе намерений брата поучаствовать в "коммандос", в какой момент он "упустил" своего брата, неужели семья не собиралась и не пила чай по выходным? Они бы еще спросили, "куда смотрел папа". Алексей не упоминает отца, только маму.

Неизвестно, смогли ли судьи, заваленные досье соискателей убежища из Сирии, Китая, Бангладеш и чеченскими делами, вообще понять, в чем была суть дела приморских партизан. Все-таки российские власти обвинили их в банальном грабеже с целью завладеть оружием стражей порядка. А может быть, им было неинтересно.

Журналист Виталий Камышев делал репортажи из Приморья. Он написал во французский суд письмо о том, что менты-наркоторговцы заинтересованы в нейтрализации всех свидетелей их деятельности, в том числе членов семей "приморских партизан". "Это действительно было основным мотивом. Наркотики продают чуть ли не в отделении", - уверяет сам Алексей.

Но до этого момента судьи даже не дошли - во всяком случае в ходе публичного заседания. Когда говорят "коррупция", французы представляют себе лишний круговой перекресток, который построила местная мэрия и умыкнула половину стоимости, или фиктивные должности в мэрии и парламенте. Кто интересуется тем, что соседняя Испания объявила в международный розыск замглавы теперь уже расформированной ФСКН как активного члена тамбовско-малышевской ОПГ? Это же из серии "очевидное-невероятное". В общем, кросс-культурных знаний явно не хватало.

Судьи спрашивали Алексея, что именно он делал в Чечне, где воевал как призывник. А о пытках в Чечне французским судьям известно гораздо больше, чем россиянам. Соискатель лепетал, что ему нравилось смотреть на горы. Тут казалось, что издевается он. Алексея пытались исключить из категории имеющих право на убежище как участника военных преступлений в Чечне, пояснили французские правозащитники.

Года полтора назад мне позвонила дама из французской ассоциации "Убежище для россиян" (уже есть и такая!) и изложила проблему: власти Франции сочли доказанным, что Алексей Сладких подвергался пыткам, однако он отказался отвечать на вопросы о службе в Чечне, сославшись на подписку о неразглашении, - и это совсем не понравилось сотрудникам Службы беженцев.

За дело взялся чеченский правозащитник Ахмед Гисаев, ныне живущий как политбеженец в Норвегии. Он написал в суд возмущенное письмо: Франция не постеснялась наградить орденом Почетного легиона бывшего командующего российской группировкой в Чечне Анатолия Квашнина - почему тогда вопросы возникли к срочнику? К чему это лицемерие? Гисаев сообщил, что его и самого пытали на российской базе в Ханкале, и этим занимались офицеры, унижавшие и срочников.

Я показала Алексею книгу журналиста Дмитрия Флорина "Кого воюем?" - о том, как он служил в Чечне солдатом. Флорин пишет о том, как ехал "освобождать мирных жителей от террористов", но на месте выяснилось, что практически все население желает от России отделиться. А непокорных срочников сажали в ямы с водой, применяли к ним другие зверские наказания.

Алексей заметил, что он сам после такой ямы получил воспаление легких. Еще он рассказал, как однажды его с товарищами как "ненужных свидетелей" отправили на не отмеченное на карте минное поле. "Вы хотите узнать, как я отношусь к руководству российской армии в Чечне? Я их презираю", - процедил он однажды. Однако он до сих пор убежден, что за границей надо сохранять некую долю патриотизма и не слишком критиковать Россию, поэтому время подробного разговора еще не пришло.

Конечно, это журналистская гипербола. На митингах 26 марта преобладания подростков не было И говорить, что поколение 17-летних восстало против режима, столь же преждевременно, сколь преждевременно было говорить о восстании "нового среднего класса" в 2011-1012 годах. Против режима восстало тогда лишь меньшинство этого класса, в основном столичного. Большинство его осталось лояльно режиму.

Если бы тогда против режима выступил весь "новый средний класс", результаты были бы совсем иными. Просто потому, что в тот момент в поддержке власти отказало большинство глубоко презираемых креативным классом "анчоусов". Этого было достаточно, чтобы в случае своего дружного выступления средний класс смог опрокинуть режим.

Вообще трудно переоценить роль "креативного класса" в формировании путинского режима. Именно этот класс выдвинул те "культурные" кадры, которые сначала обыдливали "анчоусов" при помощи тупых и пошлых телешоу, а потом через ту же иглу погнали им по венам вытащенный из затхлого чулана охранительно-черносотенный имперско-геополитический бред.

Многие представители "креативного среднего класса", примкнувшие к белоленточному движению, совсем незадолго до этого были убежденными путинистами, как Ксения Собчак или Мария Баронова. Но все же лицо поколения тех, кому во время "белоленточной революции" было 25, - даже не Мария Баронова, а Кристина Потупчик, которая так и осталась путинисткой.

Правда, сегодня и Потупчик превратилась в путинистку диссидентствующую. Обличает "извратителей путинистической законности". Но об этом позже. А пока отметим, что поколение Кристины Потупчик в своем значительном большинстве - поколение лоялистов.

У него есть на то серьезные причины. Это поколение глубоко травмировано трудностями 90-х. Оно видело, как должны были крутиться их родители для того, чтобы приспособиться к новой социальной среде. Чтобы добиться успеха. Часто - просто чтобы выжить. А потом на их глазах всем стало легче. Жизнь начала устаканиваться. Достаток рос во всех слоях.

Можно объяснять это золотым дождем нефтедолларов. Можно говорить, что российский капитализм, несмотря на всю свою недоделанность, все же дал активным людям новые возможности самореализации. Но надо понять, что в сознании поколения Кристины Потупчик все это связано с именем Путина.

Это поколение достаточно цинично. Оно карабкалось к успеху, обдирая все что можно. Ему представляется естественным, что ради достижения цели придется и поползать на брюхе. И в то же время это поколение, привыкшее к свободе. Их предоставили самим себе. О них не заботились, но их и не контролировали. Их не гоняли исполнять трудовую повинность на овощебазы, не строили на пионерских линейках, не выносили мозг идеологической обработкой начиная с детского сада. Государство не пыталось их воспитывать. Эту свободу поколение Кристины Потупчик тоже воспринимает как нечто совершенно естественное. И оно ценит неприкосновенность своего "личного пространства".

Давно и много написано про "путинский общественный договор": политическая лояльность в обмен на невмешательство государства в частную жизнь. Это классическая авторитарная модель. Вы не спрашиваете нас, как мы зарабатываем, - мы не спрашиваем вас. Вы не лезете в политику, мы не лезем вам в душу. Такой общественный договор поколение Кристины Потупчик вполне устраивал. Оно вполне приемлет авторитарную власть, если та гарантирует неприкосновенность некоего личного пространства. За эти гарантии это поколение готово было лояльностью и даже бороться с политическими противниками режима.

Вот только "общественные договоры" редко заключаются в присутствии нотари-уса. Уж слишком они неформальны. Что? Попы в школе? Мы так не договаривались! По-видимому, Потупчик искренне считала, что вступила в "общественный договор" с режимом Путина. Только есть у этого режима одна особенность: он хозяин своего слова. Захотел - дал, захотел - взял назад. Как абсолютный монарх. Или как уголовник. Какие договоренности? Вы о чем? Встать в строй!

Теперь Кристина Потупчик сдержанно, конструктивно и деловито критикует Навального. Подчеркнуто избегает охранительских штампов вроде "проплаченных провокаторов". Ну что вы, серьезные люди такую туфту не обсуждают. Главная мысль ее последнего текста - подростков вывел на улицу не Навальный, а те, кто посадил в тюрьму Соколовского, "клерикалы с кадилами наперевес" и школьный курс "Нравственные основы семейной жизни", написанный монахиней(!) Ниной Крыгиной.

В своих обличениях православного мракобесия Кристина Потупчик стопроцентно права. Но кое-чего она недоговаривает. Те, кому сегодня 17, успели испытать на себе новую систему "патриотического воспитания", насаждение которой в школах резко активизировалось после аннексии Крыма. На улицы вышла та часть старшеклассников, которая эту систему идеологической обработки отторгает.

Пока мы не знаем, насколько велика их доля в сегодняшнем поколении семнадцатилетних. Но уже можно сказать: это поколение не только избежало родовой травмы "лихих 90-х". Оно избежало травмы распада советской империи. Оно свободнее от "постверсальского синдрома", чем предыдущие поколения, и меньше предрасположено к имперскому реваншизму. Освобождение общества от морока крымнашизма может начаться именно с него.

- Может ли последствием вчерашних несогласованных протестных акций стать усиление репрессий? Реальный срок Навальному, разгром ФБК, уголовные дела за "несанкционированную трансляцию"?

- Да, может. Любая беззаконная власть хотела бы отвечать усилением репрессий на любое неповиновение ей.

- Выведут ли реальный срок Навальному, разгром ФБК, уголовные дела за "несанкционированную трансляцию" в два раза больше несанкционированно протестующих на улицы уже завтра?

- Не факт. Степень решимости общества сопротивляться беззаконию и насилию не поддается измерению точными измерительными приборами.

- Значит ли это, что не надо было выходить на несанкционированный митинги вчера?

- Нет, не значит. Потому что другого пути все равно нет. Другого пути, кроме как формировать решимость не повиноваться беззаконию и насилию. Формировать кадры, готовые не повиноваться беззаконию и насилию и имеющие опыт такого неповиновения. Формировать культуру неповиновения беззаконию и насилию. Формировать культ неповиновения.

Неповиновение беззаконию и насилию заразительно. В том числе и для тех, кто исполняет преступные приказы. Любая беззаконная власть держится на покорности. На готовности безропотно соглашаться на "предложения, от которых невозможно отказаться". От предложений вынести заведомо неправосудный приговор. От предложений подменить протокол избирательной комиссии. От предложений просто промолчать. Без этой готовности к безропотному повиновению подлости не устоит никакая беззаконная власть.

Только через массовую готовность выходить на новые несанкционированные митинги в ответ на каждый новый разгон беззаконная власть может задаться вопросом: не лучше ли перестать беззаконно отказывать в согласовании массовых уличных акций? Перестать издевательски посылать протестующих митинговать "на выселки"? В Полюстровский парк, как в Питере? Может, стоит начать согласовывать массовые общественно-политические мероприятия в местах, естественных для массовых общественно-политических мероприятий? По-другому это не работает. Поэтому надо было выходить на несанкционированные митинги, только еще более решительно и массово.

- Может ли существовать коварный заговор одной из башен Кремля (или ее затхлого подвала) - канализировать массовый протест, направив его против совершенно бессмысленной фигуры премьера Медведева?

- Да, такой заговор может существовать.

- Значит ли это, что не надо пользоваться расследованиями ФБК как информационным поводом для выхода на улицы?

- Нет, не значит. Вчера на Марсовом Медведева практически не вспоминали совсем. Зато "Россия без Путина!" скандировали так, что в Летнем саду было слышно. Ну, принесли многие милых уточек - что в этом плохого? Все всё понимают. Люди готовы воспользоваться любым массовым выходом на улицу, чтобы выйти на улицу со своим, наболевшим. И лидером естественным образом становится тот, у кого первого получилось массово вывести людей на несанкционированный митинг.

- Значит ли это, что Навального нельзя критиковать за его вождистские замашки, периодически прорывающуюся ксенофобию, завуалированный "крымнашизм"?

- Нет, не значит. Критиковать можно и нужно. Вот только не надо ему мешать формировать культуру неповиновения, культуру сопротивления. А за Крым не беспокойтесь. Президент Навальный вернет Крым Украине, никуда не денется. Практические действия лидеров определяются не тем, что они говорят. И даже не тем, что они думают. Их действия определяются имеющимся у них возможностей. Вот у президента Путина есть возможностей, позволяющее ему незаконно удерживать Крым. А у президента Навального такого окна возможностей не будет. Любая "передвижка власти" закроет окно возможностей для одних и откроет его для других. Любая "передвижка власти" в сегодняшней России хотя бы на время разрушит созданную Путиным чудовищную машину манипуляций. Разрушит установленные на телевышках излучатели имперского реваншизма. Помните "Обитаемый остров"? А после того как "передвижка власти" временно разрушит эту машину, мы тех, кто будет орать "крымнаш!", шлепками прогоним. Это я одного неприятного, но весьма эффективного политика начала XX века цитирую.

Большой Москворецкий мост опасен не только тем, что на нем убивают. Оказывается, он вот-вот может рухнуть и нужно срочно проводить капитальный ремонт. Важно также на время ремонта перекрыть пешеходные стороны - по очереди. "Гормост" объявил конкурс сначала на проект работ по укреплению, а потом на его реализацию. Проект уже утвержден и начнет реализовываться с мая. На очереди новый тендер - на благоустройство пешеходной зоны моста и прилегающих улиц.

И бывают же такие совпадения: "Гормост" известен не менее чем 70 зачистками стихийного мемориала на месте убийства Бориса Немцова. Сотрудники этого учреждения грузят цветы и иногда портреты и лампадки в мусорные мешки. Часто они действуют синхронно с полицией: полиция увозит дежурящих активистов по ложному предлогу в ОВД (поступило сообщение о драке, надо разобраться), а в это время "Гормост" выбрасывает цветы. Одна из последних зачисток произошла в ночь с 26 на 27 февраля этого года, когда после марша памяти Немцова перед самой годовщиной убийства люди принесли огромное количество цветов. "Гормост" после этого выпустил комментарий: "Большое скопление цветов, лампад, фотографий и другой памятной атрибутики затрудняет обеспечение безопасности людей, которые пользуются инженерным сооружением на Москва-реке".

Уж не связан ли срочный ремонт моста с цветочной войной? Не надо, надеюсь, пояснять, что это риторический вопрос.

Утвержденный проект ремонта необходимо провести через одну из самых бестолковых в современной России псевдодемократических процедур - общественные слушания. Они были назначены на утро 7 марта.

Первые действующие лица - два неизвестных мужика, которые требуют от входящих сдать ноутбуки и камеры, чтобы те не могли вести запись. Почему-то некоторые посетители подчиняются и передают сумки охраннику, нисколько не удивляясь столь чудному объяснению. Действительно, где это видано, чтобы на публичных слушаниях велась запись. Два неизвестных мужика игнорируют требования представиться, показать документ, подтверждающий их полномочия, а особенно документ, регламентирующий съемку на слушаниях:

- Сейчас совещание закончится, я отведу вас на третий этаж и все вам покажу.

Ругань столпившихся журналистов и посетителей с неизвестными мужиками, перегородившими коридор, продолжается минут десять. Один из мужиков представился Владимиром Николаевичем из ЧОПа (он, правда, был в джинсовой рубашке, а не в форме), а второй дошел до зала и сообщил, что мест больше нет. Концепция поменялась, и проблема уже не в том, что некоторые провокаторы не хотят сдавать ноутбуки:

- Мы за вас беспокоимся - а вдруг там давка начнется.

Внезапно наступает оттепель. Выходит женщина из "Гормоста":

- А чего вы их не пускаете?

И все проходят, а электронное оборудование больше никому не мешает.

Заседание уже идет, часть слушателей стоит в дверях. Следующий персонаж - Андрей Барвинов, генеральный директор ООО "Гвин-Пин" (предприятия, разработавшего проект ремонта), пересказывает проект. Как понятно из плана на стене, в основном планируется расширить основу, на которой лежит дорожное полотно. Также будут проведены различные ремонтные работы по укреплению и устранению дефектов. Смета - 3,2 млрд руб. Типаж господина Барвинова - тихий вежливый голос и "ничего личного":

- Мемориал должен быть в официальном порядке зарегистрирован и легализован. В этом случае, конечно, возможность установить доску на мосту имеется. Но поскольку мост является объектом культурного наследия, то все эти действия надо согласовать с соответствующими инстанциями.

В спектакль вступают известные пропутинские говнометы из движения SERB: "Гоша Тарасевич" (Игорь Бекетов), Александр Петрунько, Игорь Брумель. Сегодня они, впрочем, вроде бы не принесли фекалий в мешке. Они всем своим видом показывают, что общественные слушания вне политики. Не только по их традиционным шарфам с символикой, но и по самому их присутствию на мероприятии сразу же понятно: это просто обсуждение просто ремонта, а мемориал тут совершенно ни при чем.

- Мы подавали запрос в Департамент культуры Москвы. Там четко сказали, что нет пока оснований для узаконивания мемориала. То есть наличие там людей, цветов противоречит всем законам. Убили человека - ну понятно, один букет, портрет, но там же просто в некрополь превратили. Люди ходят, мешают проходу. Более того, подходит депутат, люди, которые стоят на мосту, на него набрасываются, - объясняет "Гоша".

Это вызывает шум, гам и смех, а затем и резкий окрик. Это новый персонаж - Юрий Иванков, начальника "Гормоста":

- На правах хозяина: тихо! Я в политику здесь ничего превращать не буду. Я пригласил людей, для того чтобы объяснить, почему мост будет ремонтироваться. Какие вопросы еще? Поэтому не надо здесь политические дрязги мне!

Говномет "Гоша" в дальнейшем старается сделать слушания аполитичными и честно задает всяческие хозяйственные вопросы, которые только придут ему в голову: какая гарантия будет на строительные работы, по каким критериям выбирали подрядчика... Ну и прикрикивает на "белоленточников": вы, мол, за мост беспокоитесь или за мемориал?

А начальник "Гормоста" Иванков тем временем заявляет, что, мол, против цветов ничего не имеет:

- И я сейчас отвечаю за уборку как руководитель. Есть регламент, по которому два раза в день мы убираем и наводим порядок. Так и будет! Цветы не основное. Цветы, как президент сказал - "пусть они лежат" - так и будут...

И почему-то добавляет:

- Вы ж не убираете за собой!

Это, разумеется, неправда: дежурные постоянно метут территорию вокруг мемориала, чистят его от снега.

- Что бы там ни было, принято решение правительством Москвы: мост ремонтировать! - заявляет Иванков. - Мы его отремонтируем, чтобы пропустить и технику в парады, и чтобы мы не боялись, что какие-то ненормальные ситуации возникнут. А все политические вопросы решите в законодательном порядке. Решат построить мемориал - построим мемориал и будем его содержать.

После такой бравады кому-то из присутствующих остается лишь спросить: а есть ли смысл в общественных слушаниях? Ведь если проект утвержден, возражения можно и не подавать?

- Как говорится, вскрытие иногда показывает... возможны какие-то дополнения, - уклончиво отвечает Иванков.

По поводу процедуры слушаний поступают нарекания. Как минимум слушания должны начинаться не ранее 19 вечера, а не в 11 утра. И зал недостаточен для всех желающих. Иванков удивительно щедр:

- Ну что ж, проведем еще раз!

А в то, что на входе отбирали ноутбуки, он, конечно, не верит: что за ерунда?

Последний вопрос из зала:

- Вы понимаете, что люди все равно будут нести цветы?

- Кто против? - успокаивает Иванков. - Мы тоже скорбим по поводу преступления, которое совершилось на мосту. В центре Москвы такие вещи творятся! Мы же тоже русские люди.

Заседание заканчивается, и он уже не под запись отвечает на чей-то вопрос:

- Цветы? Цветы мы не убираем, мы убираем мусор.

Я считаю своим долгом извиниться перед адвокатом Вадимом Прохоровым, за то что оценил его позицию, опираясь на неточное цитирование его слов "Медиазоной". Меня поразило, что, поддержав обвинение в нежелании показывать присяжным результат независимого исследования важной видеозаписи, он якобы заявил, что это "дискредитирует следствие". На самом же деле журналист "Медиазоны", обычно очень точно и подробно ведущей трансляции, не расслышал или не понял адвоката. А я опрометчиво не сверился с аудиозаписью. Из нее становится ясно, что Вадим Прохоров сказал практически прямо противоположное: "Если к этой видеозаписи есть вопросы, то стоит провести ее серьезное исследование. А заслушивание неквалифицированного эксперта только дискредитирует это доказательство в глазах присяжных".

История со специалистом очень показательна для этого процесса. Анализ видеозаписи, которую я уже подробно разбирал, адвокаты обвиняемых поручили эксперту экзотического общественного объединения "Федеральный комитет по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти". Почему защита, отстаивая важное доказательство, не обратилась в солидное профессиональное учреждение, я не понимаю. Самого заключения я не видел. Возможно, в нем, как утверждает прокурор Мария Семененко, и правда мало ссылок на научную литературу и описания методик. Но, выступая в суде, специалист рассуждал, на мой взгляд, вполне технически грамотно. А вот вопросы от прокуроров часто напоминали бред.

Адвокаты поставили перед ним задачу привязать к реальному времени идущую сплошным куском 84-часовую запись, на которой не стоит тайм-код. Отталкиваясь от достоверно установленного факта (приезд в дом "скорой" и полиции на бытовой скандал в 00:05), он высчитал реальное время вперед и назад от этого события. Впрочем, для этого и не надо быть большим специалистом. Насколько же серьезно его утверждение о непрерывности записи (что очень важно), сказать сложно: в суде не прозвучало, какой техникой и программами он пользовался.

Оспаривая его выводы, прокуроры проявили оригинальное понимание закона и логики. Во-первых, Мария Семененко сообщила, что получить заключение специалиста возможно только через запрос суда "в соответствующие организации". Потому что только суд может предупредить специалиста об ответственности. Следовательно, заказанное адвокатами независимое исследование противоречит УПК. Комментировать это даже как-то неловко. Специалист ведь и так выступил в суде и был им предупрежден.

Во-вторых, по ее мнению, закон предписывает специалисту иметь некие профессиональные регалии и работать в зарегистрированной и сертифицированной организации. В действительности нигде в законе это не сказано, а убедительность любого представленного материала оценивает суд.

В-третьих, она считает, что если специалист не исследовал запись полностью, не определил реального ("астрономического", как глубокомысленно выражались прокуроры) времени ее начала и конца, ему нет доверия. Специалист несколько раз объяснял, что такой задачи перед ним не ставилось. Ему нужно было изучить только кусок длительностью около восьми часов, что он и сделал. Для суда существенным является только то, что несет важную для дела информацию. А что там было до или после - не имеет никакого значения. Так сегодняшнее право рекомендует относиться и к видеодоказательствам.

Но еще круче высказался военный прокурор Богданов. "Я лично потратил около 70 часов, просматривая эту запись", - сказал он. "Не всю в обычном режиме, большую часть - в ускоренном. От подъезда до тротуара - 7-10 метров. И я заметил много моментов, когда человек, едва выйдя из подъезда, за секунду оказывается за поворотом, и наоборот. Разве люди умеют телепортироваться?" Вот так. "В ускоренном режиме"...

Политолог Александр Морозов предположил, что уже в этом году Кремль готов открыто, "официально" отторгнуть Донбасс от Украины. Действительно, в последнее время многие "говорящие головы" режима, как бы проснувшись, обнаружили, что "минский процесс" зашел в тупик. Соглашения не выполняются, и РФ не может более считать свои руки ими связанными. Ситуация невыносима и не может бесконечно оставаться в подвешенном состоянии. А дальше одни говорят о необходимости присоединить Донбасс к РФ, другие - о необходимости признать независимость ДНР-ЛНР по абхазско-югоосетинскому варианту с легализацией российских войск на их территории через "договор". Разумеется - в случае "эскалации конфликта", каковой легко может быть сочтена любая мелкая перестрелка.

Разумеется, никому никогда не приходило в голову, что минские соглашения когда-либо могут быть выполнены. Для выполнения они абсолютно непригодны и не для этого принимались. Просто они давали всем участвующим сторонам возможность на неопределенное время отложить принятие болезненных решений с относительным сохранением лица.

Кремль пытался использовать "минский процесс", для того чтобы постоянной угрозой обострения ситуации продавить новые уступки со стороны европейских стран и Украины. И в конце концов снова накинуть на Украину хомут. Понятно, что по мере того, как возможности выдавливания новых уступок исчерпывались, Кремль терял интерес к "минскому процессу". У него возникало желание, во-первых, зафиксировать уже полученную добычу, а во-вторых, наказать противника за неуступчивость.

Новая наглая аннексия, да еще в центре Европы, будет настоящим кошмаром для западных элит. Она будет означать окончательную смерть сложившегося после Второй мировой войны международного порядка. Категорический запрет на отторжение одним государством территории другого государства был его основой основ. Этот принцип не только был записан в базовых международно-правовых документах. Там было записано много чего еще, что на деле не соблюдалось никем или почти никем. Но этот принцип к тому же еще и соблюдался при всеобщем молчаливом согласии и несмотря на глубочайшие противоречия между главными мировыми игроками. И поддерживался совместными мерами против тех, кто пытался его нарушить. Только это и позволяло поддерживать какую-то стабильность в расколотом на противостоящие группировки мире.

Если вероломная аннексия Крыма нанесла этому каркасу международных отношений тяжелейшие повреждения, то аннексия Донбасса будет означать именно окончательную смерть современного миропорядка. Все государства почувствуют, что никакие международные институты уже никого не сдерживают, никакие правила не действуют. Полагаться можно только на собственную силу и наглость либо на более сильного покровителя. Это будет означать, что аннексии сможет осуществлять не только обладатель ресурсов, позволяющих причинить неприемлемый ущерб всем остальным, но и любой мелкий хищник, заручившийся покровительством крупной державы. И никто не сможет предсказать, какие трещины пойдут по всей архитектуре международных отношений, куда задвигаются материковые плиты и какие поднимутся цунами.

Есть мнение, что Путин ломает "систему сдержек" современного миропорядка намеренно. Что он считает этот миропорядок (как и доминирующую роль Запада в нем) изжившим себя и обреченным. И хочет стать его могильщиком, чтобы обеспечить себе место если не председателя, то сопредседателя Земного Шара в будущем "постъялтинском мире". Стремится обрести свободу рук, как к этому стремился Гитлер, прицельно ломая сдержки и правила "Версальской системы".

Западные лидеры дали Путину достаточно оснований рассчитывать, что и они продолжат вести себя как в 30-е годы. В западном истеблишменте по-прежнему широко представлены так называемые "путинферштейеры", о которых Александр Морозов пишет в своей предыдущей статье. Это те, кто призывает понять и уважить Путина. Они считают, что единственное, чего хочет Кремль, - это чтобы к нему не приставали с правами человека и не пытались интегрировать в "Запад" государства постсоветского пространства, каковое Кремль считает своей вотчиной. То есть чтобы его "оставили в покое". Они не могут понять, что это Кремль не собирается оставлять в покое их.

Запад действительно ослаблен кризисом. Главная угроза, с которой он столкнулся, - повсеместное наступление правоконсервативных сил, на знамени которых написано "Каждый за себя!". Путинская Россия - тоже проявление этого кризиса, часть мирового "правого реванша". Путин последовательно сталкивает мир к торжеству принципа "каждый за себя". На этом и строится весь его расчет, именно такой мир ему и нужен. В таком мире главным конкурентным преимуществом являются не успехи в науке, технике и экономике, а наглость и жестокость. Пониженная чувствительность к массовой гибели людей.

Конечно, путинская Россия недолго будет обладать этим преимуществом. В том "парке Юрского периода", в который она сталкивает мир, быстро озвереют, одичают и другие игроки. Те, которые намного превосходят РФ по ресурсам. Но это все равно будет глобальная победа Путина. Долго и мучительно вырабатывавшихся цивилизацией правовых и этических ограничений насилия и жестокости, обмана и разбоя в этом "прекрасном новом мире" не будет.

В этом мире никто даже не вспомнит не только о "праве на самоопределение населения Донбасса", о котором на днях так трогательно вспомнил один граф из как бы парламента. В этом мире никто не вспомнит о гораздо боле простых и базовых правах оного населения, когда оно попадет под зачистку. Кроме разве что пары психов-правозащитников.

Запад пытается сдерживать Путина, отвечая на его агрессию как бы вполсилы. Оставляя изрядную долю возможностей как бы про запас в качестве угрозы на случай дальнейшего наращивания путинской агрессии, с одной стороны. Не загоняя крысу в угол, оставляя ей лазейку для возвращения в хорошее общество - с другой. Но в результате растет не цена наращивания агрессии для Путина. Растет цена нейтрализации этой агрессии для Запада. И если в начале войны в Донбассе, для того чтобы остановить Путина, было достаточно простого размещения войск НАТО на территории Украины, в случае формальной аннексии Донбасса этого будет уже явно недостаточно. Нужно будет продемонстрировать готовность эти войска использовать, причем первыми. В противном случае Донбасс, как и Крым, не станет последним.

Сохранить пусть во многом несовершенный, но все же относительно человечный современный мир невозможно, не осознав, что Путин является его смертельным врагом. Такой же смертельной угрозой, какую представлял Гитлер самой возможности существования относительно человечного мира. Что к нему так и надо относиться - как к новому Гитлеру. А к его приверженцам - как к приверженцам Гитлера. Им можно сочувствовать. В них можно видеть жертв промывки мозгов. Но только нельзя забывать, что спасти наш мир нельзя иначе чем нанеся стратегическое поражение путинской России. И это поражение уже не может быть чисто политическим. Рано или поздно встанет вопрос о военном ответе. Иногда за человечный мир надо воевать.

Совсем недавно на запрещенном в России сайте "Цензор.Нет" (читаю версию на украинском) увидела не характерный для этого сурового портала соболезнующий комментарий за подписью KseniaVB. Соболезнующий нам, россиянам: "Жаль людей, в безнадежной стране живут..." Ну почему же? Не так все и безнадежно. На днях освободили Ильдара Дадина, достойно провели акцию памяти Бориса Немцова.

Еще живым оппозиционерам есть чего опасаться. Тех, кто за решеткой, могут если не уничтожить физически, то изувечить морально. Вся вина таких "путинских узников" лишь в одном: о своих разногласиях с властью они посмели заявить публично. Часто эти люди лишаются самого важного - понимания и сочувствия родственников. Хорошо, если поддерживает жена, сестра... Но эти женщины и сами находятся под прессом, в общественном вакууме. Как это бывает, рассказала Настя, жена Андрея Бубеева.

Три дня назад встречалась с этой юной женщиной, обеспокоенной и искренней. Теперь ей приходится отвечать не только за ребенка, но и за взрослого мужчину. Мать и отчим осуждают: мол, взвалила на себя неподъемный труд, зачем тебе какой-то зэк. Настя пока держится, но вынуждена просить помощи у тех, кто еще сочувствует оппозиционерам. Со своей стороны могу подтвердить: семья Андрея Бубева и он сам нуждаются в финансовой помощи. "Открытая Россия" пообещала ее предоставить. Не только Бубееву, но и некоторым другим политическим заключенным.

В частности, Таисии Осиповой - она за решеткой с 2011 года (ИК-5, г. Вышний Волочек). И хорошо, если помощь дойдет до самой Осиповой и ее дочери. Смущает только: на чьем попечении все эти годы находится ребенок Таисии? Близкий ей человек, Сергей Фомченков, отвоевав командиром батальона на Донбассе, теперь собирает помощь для ДНР. И не для выдуманных, а для настоящих террористов. Что ж, "Открытая Россия" на то и открытая, что помогает тем, кому сочтет нужным. Но все же, все же...

Не знаю, как переносит неволю Осипова (шестой год!), но Андрею Бубееву это дается тяжело. И поверьте, причина для ужесточения режима и перевода его в колонию №4 (г.Торжок) была архисерьезной. А его психологическое состояние крайне нестабильно. Деятельный и активный, он так и не приспособился к тюремным порядкам. К тому же Бубеев там на особом режиме. Ему открыто пообещали: будут давить. И загодя испещрили личное дело такими пометками, будто он и в самом деле какой-нибудь Брейвик.

А до конца срока еще далеко, освободиться Андрей должен только в августе 2017-го. И эти семь месяцев еще надо пережить. Пережить не только надзор ФСБ, администрации учреждения, но и других заключенных. За решеткой, как вы понимаете, "ватников" еще больше, чем на воле. Один политический заключенный на весь уголовный контингент - это повод к расправе. А каково это - ежечасно находиться во враждебном окружении?

Повторюсь, семья Андрея нуждается в помощи, и прежде всего в моральной поддержке. Пока всестороннюю поддержку Бубеевым оказывает только замечательный Володя Акименков. Он и на суд приезжал из Москвы в потертом таком пальтишке, и деньги, пусть небольшие, собирает... Владимира Акименкова сделала Болотная; каким выйдет на волю Андрей Бубеев, зависит в какой-то мере и от нас с вами. И потому - не оставляйте политических заключенных в одиночестве, пишите письма, шлите книги!

Не стану обсуждать прошедший марш памяти Немцова. Я давно не хожу на марши, где устанавливаются рамочки и шмонают на входе, отбирая плакаты и флаги.

Кстати, о флагах. Украинские и крымскотатарские здесь не жалуют. А триколоры в большом количестве - это пожалуйста, пропускают.

Хочется сказать, глядя на фото таких шествий, что картинка выглядит довольно устрашающе. Такая любовь к флагу, который давно перестал быть символом "бархатной революции" 1991 года, настораживает. Известно, что символ был мгновенно рейдерски перехвачен "Единой Россией" и Путиным, для которого он вечно служит фоном на плакатах. Под этим флагом въезжали на танках и прилетали на бомбардировщиках наемники, чтобы убивать от имени "русского мира" тех, кто им подвернется. То чеченцев, то грузин, то украинцев, то сирийцев. Если бы люди, шагающие на марше под таким стягом, хоть на минуту задумались о подобных вещах, то просто остановились бы. Но они идут. А ведь флаг - не пустяковая вещь. За вывешивание украинского прапора в оккупированном Крыму дают уголовную статью. Лично у меня за годы постсоветских войн с бывшими республиками выработалась стойкая непереносимость триколора. Как знака неистребимого реваншизма российской недоимперии.

И не могу отделаться от мысли, что это море бело-сине-красных цветовых пятен на шествии - это такой посыл Путину: мы законопослушные люди - государственники, а не "майданутые" какие-нибудь. Мы те, с кем можно договориться. И ведь договорятся же, рано или поздно, черт их побери.

Вот крымские татары - они никогда не договорятся, они особенные, нескорені, поэтому их в Крыму похищают, сажают в СИЗО, а некоторых уже и депортируют. Поверят ли они людям под запутинским флагом, даже если те на словах за Украину и против войны? Не думаю.

Накануне 26 февраля, знаковой даты для всех украинцев (три года незаконной оккупации Крыма), на "Эхе Москвы" ведущий Лев Гулько, словно издеваясь, стал рекламировать новый "Путеводитель по России", в котором особое внимание уделялось Крыму и его красотам. Политики "Крымнаш" придерживаются самопровозглашенные лидеры якобы либерального протеста - Навальный и Ходорковский. Так теперь и рассуждают: ну, раз уж захватили Крым - не отдавать же его назад.

На акции Стратегии-18 в защиту крымских татар (в Питере и Москве) ходят в основном одни и те же люди. В прошлый раз в виде исключения к нам присоединились ребята из движения "14 %", что порадовало. На бывших советских, снова рвущихся во власть, никакой надежды нет.

26 февраля в Киеве прошел марш за украинский, крымскотатарский Крым. Мы провели аналогичную акцию на Чистых прудах, когда автозаков стало поменьше.

Мы считаем, что способы приближения человеческого будущего, без великодержавности и иждивенчества в одном флаконе, очень просты. Надо не только осудить в Гааге Путина, Шойгу и прочих виновных в военных преступлениях, но и пересмотреть свои собственные стереотипы, отказаться от некоторых из них навсегда, посмотреть на какие-то свои привычки другими, украинскими, что ли, глазами. И быть готовыми к переменам, когда они, возможно, обрушатся на нас сами.

Слава Украине! Героям слава!

Постановление о своем освобождении Ильдар слушал лежа на столе и не реагируя. Он требовал доставить его на заседание в Москву и заявил, что иначе не признает это правосудие, считает его цирком. Он уже не впервые пытался объявить бойкот неправедному суду, но раньше его все время что-то отвлекало. И вот только начало получаться, как освободили...

От этого дружеского шаржа перейду к промежуточным итогам. Несмотря на большую радость, итоги так себе.

Технически Дадина освободили в связи с тем, что на момент "преступления" - шествия по Мясницкой с баннером - другие три постановления об административной ответственности еще не вступили в силу. В чем фокус? Я рискую подать дурную идею социальной группе охламонов из Госдуры, но все же поясню.

Срок подачи апелляции на решение первой инстанции по административному делу - 10 дней, но не от даты решения, а от даты получения мотивированного постановления на руки. Постановление могут отдать сразу же, а могут писать целый месяц. А вот сколько времени дается на то, чтобы забрать его из канцелярии, когда все уже готово, в КоАП прямо не прописано. Может, человек обязан сам звонить в суд ежечасно и прискакать через пятнадцать минут, как сообщат о готовности, а может, волен забрать документ, когда удобно, вернувшись, скажем, после двухмесячного отпуска, и потом спокойно обжаловать. Когда именно вступит постановление в силу, если его никто не забирает для обжалования? И я, и мои знакомые с этим вопросом сталкивались, пожимали плечами, ответа в законе не находили и старались просто по возможности не затягивать с подачей апелляционной жалобы.

Как я понимаю, Ильдар в суды по своей воле осенью 2014 года не ходил. Штрафы за одиночные пикеты ему проштамповывали в его отсутствие, а он это игнорировал и не обжаловал. А уже, вероятно, зимой защитники истребовали постановления и подали жалобы - в течение десяти дней от даты получения. Мосгорсуд назначил через какое-то время апелляции. И так дела растянулись до марта.

Могли бы следователи, прокуроры, судьи назвать это злоупотреблением правом? Нет, извините, следователи, прокуроры и судьи в России - это не те люди, которые, с моральной точки зрения, могут кого-то обвинять в злоупотреблении правом. Это во-первых. Во-вторых, этот способ защиты никак не противоречит закону.

Ну а в-третьих, нельзя к этому серьезно относиться. Пока была команда Дадина сажать, постановления считались вступившими в силу и вовремя не обжалованными. И возбуждение дела признали законным, и аргументы адвокатов на эту тему суды отбрасывали. Как только появилась команда отпускать, постановления сразу же стали обжалованными и не вступившими вовремя в силу.

Я подробно рассказываю о бюрократических основаниях для отмены приговора, чтобы показать, какого рода эта победа. Уголовка за участие в мирных демонстрациях признана конституционной. Ни одна инстанция не задалась вопросом, какой ущерб и кому причинил Дадин (могли бы привести хоть какого-нибудь водителя с Мясницкой, у которого случился инфаркт, например, при виде шествия). Ни одна инстанция не поставила под сомнение вранье ментов про пикеты "в количестве примерно двух человек", а на самом деле одиночные. Вообще вот по-прежнему непонятно, как защищаться от вранья ментов. КС ужесточил правила подсчета пикетодней: теперь не 4 задержания за 180 дней, а 3 задержания за 180 дней плюс еще одно в течение срока, когда лицо считается подвергнутым административной ответственности (год).

Но зато мы теперь знаем, что если в самом начале потянуть время с обжалованием (которое в планы Дадина вообще не входило), можно выйти на свободу месяцев на пять раньше звонка и просидев всего на месяц дольше, чем просило в первой инстанции обвинение. И это формула нынешней победы. Еще мы знаем, что известных узников совести пытать можно, но только осторожно, и потом необходимо перестать, а лучше все-таки не начинать. Других зэков для этого полно.

И снова о статье 212.1. Будет ли приговор Ильдару Дадину первым и последним? Я почти уверена, что да. Но не потому что гражданское общество победило. Это было понятно и раньше, еще по реакции властей на выступления Романа Рословцева, регулярно гулявшего в маске Путина. Он набрал, кажется, 11 задержаний за полгода, а то и больше, но дело против него так и не открыли.

Уголовка за пикеты - это бестолковые издержки, это звонки с "Би-би-си" в карельскую колонию. Есть несколько иных действенных инструментов, помогающих сделать жизнь любого активиста невыносимой. Например, 30 суток: если у вас была работа, то к концу срока ареста ее уже нет. Или штраф под миллион. Нет, можете не платить, просто выбросите свою заблокированную карточку, вы не доживете до того времени, когда она снова будет в плюсе. Или провокаторы-говнометы. Это когда моча с зеленкой стекают по лицу. Ну и сама угроза применения статьи. И граница с Белоруссией, конечно. Всего этого вполне достаточно, чтобы разогнать активистов во внешнюю и внутреннюю эмиграцию и насовсем забыть о несогласованных уличных акциях.

А этот медиалокомотив (Дадин или кто-то еще), такой весь несломленный в застенках, зачем он нужен государству, если он больше мобилизует, чем пугает?

...И все-таки, оказавшись в пасти этого лязгающего наручниками монстра, он заставил с отвращением себя выплюнуть, а это достойно восхищения.

Заявление "Международного Мемориала"

Два года назад, в ночь с 27 на 28 февраля 2015 года, в центре Москвы, в сотне метров от Кремля был застрелен Борис Немцов.

Это было политическое убийство, не первое в посткоммунистической России, но нет никаких гарантий, что последнее. Очевидна ответственность российской власти за насаждение в стране атмосферы ненависти к любому инакомыслию. Именно эта ненависть движет убийцами.

26 февраля, накануне второй годовщины убийства, в Москве пройдет "Марш Бориса Немцова". Его участники намерены почтить память Бориса Немцова, потребовать наказания не только исполнителей, но и заказчиков этого преступления и других политических убийств в России, потребовать освобождения политических заключенных, прекращения преследования инакомыслящих и установления твердых гарантий гражданских и политических свобод в стране.

Марш пройдет от Страстного бульвара по Бульварному кольцу и затем по проспекту Академика Сахарова (почти до пересечения с Садовым кольцом).

Сбор участников с 13:00 до 14:00 в начале Страстного бульвара (м. Пушкинская, Тверская, Чеховская). Начало движения в 14:00.

Оргкомитет Марша согласовал маршрут и время с московскими властями.

Общество "Мемориал" призывает всех, кому небезразлично будущее России, прийти на этот Марш или присоединиться к акциям в память о Борисе Немцове в других городах.

На сайте Конституционного суда появилось постановление по статье 212.1 и делу Ильдара Дадина. Мне кажется, радости никакой, даже малой. КС признал эту статью в целом конституционной (включая хитроумные аргументы возможности повторного наказания). Конечно, там много нежных слов про избирательность применения, про мирные собрания, которые не должны повлечь криминализацию административных нарушений (применение статьи 212.1 УК), про необходимость использования разных мер наказания (без лишения свободы) и т.д. Но мне-то представляется, что КС на самом деле изящно ужесточил эту статью!

1. Уточнены сроки расчета пресловутых 180 дней. Одна из неопределенностей закона состояла в том, как считать: три "административки" за последние 180 дней или за период "непогашенности" административного наказания. (Я когда-то разбирал все вопросы к этой статье подробно.)

Следствие, страхуясь, до сих пор считало лишь последние 180 дней. Так вот, КС сказал внятно: "...если это лицо в пределах срока, в течение которого оно считается подвергнутым административному наказанию за указанные административные правонарушения, вновь нарушило установленный порядок...". А этот срок - "год со дня окончания исполнения постановления о назначении административного наказания".

Исполнения, Карл! В случае назначенного штрафа это - год со дня уплаты штрафа. На оплату штрафа отводится 70 дней (ст. 20.25 КоАП). Но можно получить и отсрочку до 5 лет (если денег нет).

Так вот, в течение этого достаточно неопределенного периода "органы" могут выбрать ЛЮБЫЕ 180 дней, в которые у вас попадает три "административки".

То есть сажать будут не за "три задержания за полгода", а за "три за любое время".

2. Обрадовались было тому, что КС разделил нарушения "митинговых административок" на менее и более тяжкие (одни не ведут к применению уголовной статьи, другие ведут). Но в тексте прямо упоминаются "нарушения пунктов 3, 4, 6, 6.1 и 7 статьи 20.2, которые относятся к более серьезным административным правонарушениям и по степени своей общественной опасности тяготеют к уголовно наказуемым деяниям".

А пункт 3 ст. 20.2 - это "действия... повлекшие создание помех функционированию объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, движению пешеходов... либо доступу граждан к жилым помещениям или объектам транспортной или социальной инфраструктуры либо превышение норм предельной заполняемости территории".

То есть сажать можно за стояние посреди тротуара.
В результирующей части помимо "утраты митингом мирного характера" упоминается и пресловутое "причинение или угроза причинения вреда общественному порядку". А общественный порядок в интерпретации правоохранителей - что? Никакое не "нанесение физического вреда людям или имуществу" (которое тоже упоминается в постановлении и чему некоторые уже обрадовались), а все то же "Не мешайте проходу других граждан"!

Впрочем, по слухам, и эти поправки, кажется, никто не торопится вносить в закон.

После почти месячного перерыва в Московском окружном военном суде возобновились слушания по делу об убийстве Бориса Немцова.

Регулярно посещая этот суд, я пишу о нем очень редко. Потому что не знаю, что писать. С одной стороны, это важный процесс по громкому политическому убийству. Очень интересное дело, полное сложных криминальных коллизий и деталей. Оно целиком строится на огромном количестве технических деталей - биллинге телефонных звонков, видеозаписях камер наблюдения. То есть на вполне, казалось бы, объективных вещах, в которых интересно покопаться, понять логику следствия, убедиться в причастности обвиняемых. С другой стороны, слушания все больше превращаются в балаган. Обвинение само дискредитирует свои доказательства, защита не может этим воспользоваться.

Я уже писал, как была исключена из дела по совершенно непонятным причинам, без всякой экспертизы и просмотра, видеозапись содержащая, вполне возможно, алиби главного обвиняемого Заура Дадаева.

До этого выступали защитники "второстепенных" обвиняемых - Тамерлана Эскерханова и Хамзата Бахаева. Выглядело это так: адвокаты пытались представить доказательства непричастности подзащитных к преступной группе. После каждого оглашенного ими документа на сцену выплывала прокурор Мария Семененко и со всей страстью и артистизмом пыталась опровергнуть доводы адвокатов. Присяжные с серьезным видом внимали всему, но на лицах их не читалось понимание происходящего. Наконец, они потребовали от прокуроров еще раз уточнить, в чем же конкретно обвиняется каждый из пяти фигурантов. Потому что Бахаев, к примеру, по фабуле обвинения "перемещался на своем автомобиле и перевозил других членов преступной группы, помогал им скрыться", но не было приведено ни единого факта - кого, когда и куда он возил и кому помогал. В ответ Семененко заново зачитала все то же обвинительное заключение. В итоге этих баталий наши знания об этих фигурантах не обогатились ни на йоту.

И вот вчера свои доводы начал излагать Марк Каверзин, адвокат Дадаева, предполагаемого убийцы. До появления в зале присяжных суд обсуждает, что им можно показать, а что нет. Сперва бились за карту центра Москвы, которую Каверзин принес, чтобы нагляднее показать присяжным (многие из них не москвичи) место действия. Прокуроры знали об этом и не хотели этого. Почему - непонятно. Они зачитали письмо компании-изготовителя ("Атлас-прим") о том, что те являются эксклюзивным автором и никто другой изготовлять их карты не может. А поскольку Каверзин купил карту в торговой компании "Арт-Прайм", то она недействительная. Обалдевший Каверзин спросил: "Значит я не имею права покупать книги в книжном магазине?". Судья подумал и отвел карту, но по другой причине: она составлена в 2007 году и не является актуальной для событий 2015 года. Видимо, улицы вокруг Кремля за это время изменили свое расположение и названия. Я помню схватки в Болотном деле, когда судья Никишина никак не хотела позволить защите продемонстрировать карту Болотной. Но там целью было все запутать, чтобы скрыть откровенную фальсификацию обвинений. А здесь что?

Потом случилась небольшая сенсация. Каверзин зачитал присяжным данные транспортной системы "Поток" о передвижениях автомобиля "ZAZ Sence", на котором ездили и скрылись убийцы. Данные эти лежат в деле. Следствие утверждает, что, забрав стрелявшего на мосту, убийцы затем в ночь с 27 на 28 февраля бросили машину в Трубниковском переулке. Там она простояла до 1 марта, когда ее обнаружили следователи. Тогда же ее разобрали - сняли руль, педали, вырезали куски обшивки - чтобы отправить все это на экспертизы. А система "Поток" сообщает, что брошенный ZAZ продолжал ездить по Москве. На следующий день после убийства (28 февраля) в час дня "брошенная" машина замечена на Боровском шоссе. Но и после разборки следователями, она продолжает "светиться" на улицах: 5 марта - на Ореховом бульваре, 6 марта - на проспекте Андропова, 13 марта - на Волгоградке.

Еще более "сенсационно" возразила прокурор Семененко. После того как судья удалил из зала присяжных она зачитала ответ из ФСБ на свой запрос. Он очень лаконичен: "По полученным сведениям, автомобиль "ЗАЗ Сенс" перемещался по таким-то числам (перечисленные точные данные "Потока") с помощью эвакуатора для проведения следственных действий".

Куда перемещался? Для каких действий? На каком эвакуаторе? Почему "Поток" фиксировал номера перевозимой машины, а не эвакуатора? При чем тут ФСБ? А, главное, зачем прокурорам эта филькина грамота? Неужели нельзя было получить информацию у ведших дело следователей из СКР?



Ответ ФСБ на запрос прокуроров. Фото со страницы ФБ Розы Магомедовой

Адвокаты тут же намекнули, что ФСБ, по их сведениям, использует "конспиративные номера", которые вешаются на самые разные машины во время спецопераций. Если машину действительно следователи возили за какой-то нуждой, то этот "аргумент" прокуроров только породил подозрения во лжи. А если не возили, то шатается вся конструкция следствия.

На фоне этого бреда как-то совсем не прозвучал еще один довод Каверзина. По данным одорологической экспертизы, на извлеченных из машины фрагментах (включая руль) запахов человека не обнаружено. Причиной, по словам эксперта, может быть либо очень кратковременный контакт людей с автомобилем (при том что преступники должны были пользоваться им долгое время для слежки за Немцовым), либо "следы были уничтожены". Напомню, что другая экспертиза нашла в машине биологические следы нескольких обвиняемых.

Сказать по правде, я потерял к этому делу интерес. Оно, как и настаивают адвокаты семьи Немцова, оказалось полностью политическим. Только в отечественном понимании этого слова это означает, что никакие доводы логики, никакая криминалистика здесь не играют ни малейшей роли. Главное - на чьей ты стороне. "Если разваливать обвинение и отпустить этих ребят, то потом вообще следов не найдешь", - говорит адвокат Вадим Прохоров. Наверное, он прав. Тем более что сам я почти уверен: минимум трое из пяти обвиняемых как-то причастны к этому делу. Вопрос - как? Но если дело и дальше пойдет таким образом, достоверно мы этого не узнаем. Почему не стоит вопрос возврата дела в СК, я не понимаю.

"Герой интернета" Игорь Мурзин, публикующий в сети свое расследование, считает Прохорова "играющим за Кремль". Большинство посторонних, интересовавшихся у меня, "как там идет суд", заранее имеют свое мнение и ответы на все вопросы. Меня в этом деле больше всего впечатляет ужасающий уровень следствия и обвинения, которые, кажется, окончательно разучились работать профессионально. Но им теперь это и не нужно. Я не понимаю, с кем и каким образом отстаивать интересы правосудия в этой ситуации. И нужно ли это вообще кому-то в нашей стране.

Вчера адвокаты были у Максима Панфилова в Бутырке, он болен, температура около 39 держится уже несколько дней. Тем не менее сегодня его доставили в суд на очередное заседание. Оно все никак не начиналось. Затем стало известно, что ему стало плохо и вызвали "скорую". Мы видели, как приехали врачи, потом уехали. В конвойное помещение нельзя никому, даже адвокатам. Мать встревоженно бродила по первому этажу, пытаясь по беготне приставов, секретарей и врачей понять, что происходит с сыном.

Внезапно позвали в зал и ввели одетого в куртку и шапку, но все равно ежащегося и покачивающегося Максима. Судья Аверченко сообщила, что у него температура всего 37,7, и предложила продолжить слушания. Тем более что своей очереди дожидаются еще четверо пришедших по вызову свидетелей-омоновцев.

Я видел их в коридоре. Вновь никого по эпизоду Максима среди них не оказалось - обвинение продолжает доказывать 212-ю статью, "массовые беспорядки". Если не ошибаюсь, для этого они привели уже 11 свидетелей. Зачем столько? Они давно считают это доказанным, а Максима ожидает даже не приговор, а максимум направление на принудлечение.

Одного из пришедших я узнал - Кирилл Кувшинников был свидетелем обвинения Степана Зимина (приговор - 3,5 года). Тогда мы вполне аргументированно доказывали, что Степан никак не мог кинуть вмененный ему камень и уж тем более - сломать им палец омоновцу Куватову. На следствии Кувшинников наговорил много разного (или подписал наговоренное следователем). Но в суде, как я писал тогда, очень старался не подвести начальство, но остаться честным. Интересно, что теперь расскажет?

Максиму явно было не по себе. Адвокат Петр Анашкин сразу попросил перенести заседание. Судья, как положено, спросила мнения участников. Прокурор оставила решение за судьей. Зато сидящие в зале омоновцы (они все теперь в статусе "потерпевших" и поэтому, в отличие от свидетелей, сидят в зале вместе, слушая допросы друг друга и мотая на ус вопросы адвокатов) стали возражать. Они, дескать, слишком сильно заняты работой, чтобы ходить постоянно в суд.

Судебный пристав, сопровождавший Максима, при этом заботливо совал тому бутылку воды и смотрел на него вполне сочувственно. А когда судья все же решила перенести заседание, попросил ее поскорее отпустить Максима - тому становилось все хуже.

Следующее заседание назначили на 10:00 17 февраля. По слухам, ожидается появление главных персонажей обвинения, в первую очередь "потерпевшего" от Максима бойца Филиппова. Он также нам хорошо знаком: именно в него якобы попал Ярослав Белоусов (приговор - 2,5 года) своим лимоном, нанеся тяжелый физический и моральный ущерб.

Мне иногда кажется, что я всю сознательную жизнь катаюсь в ИК-10, колонию строгого режима в Пермском крае, что в поселке Всесвятский. Здесь отбывает семилетний срок политзек Борис Стомахин. Его осудили за публикации в ЖЖ, критикующие режим Путина, а заодно и всех лояльных этому режиму граждан. Здесь, в этой ИК-10, он "исправляется" два года из тех четырех, что уже отсидел, осталось ему еще три. За счет чего это исправление должно происходить? Видимо, за счет создаваемой среди зэков жесткой блатной иерархии. Об этом мы и говорили вчера с адвокатом Стомахина, Романом Качановым, приехавшим на несколько дней в Москву. В лагерях существует хорошо организованная система, превращающая кого-то в "мужика", кого-то в "петуха", а кого-то в "вора в законе". И этот блатной закон четко работает, в отличие от УК РФ. Каждый раз приходится убеждаться, что самые подлые, ссученные твари, стукачи, здесь всегда будут жить припеваючи. Поскольку "встали на путь исправления". А если кто не встал и не сотрудничает, того будут ломать через колено. До тех пор, пока не сломают. И терзать его несчастных близких.

Мы с Феликсом Шведовским, буддийским монахом, ездим в эту колонию регулярно - как брат и сестра Бориса. Нас здесь знают в лицо, на свидание все-таки допускают (за исключением единственного случая), но создавать нам всяческие сложности считают своей профессиональной обязанностью.

Дело в том, что мы с Феликсом доверенные лица Бориса Стомахина и у нас на руках имеется нотариально заверенный документ о нашем статусе и полномочиях, связанных с представлением интересов Бориса в "судах, администрациях, правоохранительных органах", с правом на подписание документов от его имени. А еще мы обладаем правом на посещение нашего доверителя не раз в полгода (как это предусмотрено статьей), а гораздо чаще - по необходимости. И начиная с ноября мы стали этим правом пользоваться. Феликс тогда съездил на разведку, один. Теперь вот, в начале февраля, мы явились вдвоем. И мы имеем право на свидание, даже если узник находится в ШИЗО. На этот раз мы столкнулись с "эпидемией гриппа", в связи с которой все свидания в ИК-10 отменены.

В колонии часто меняются начальники. Прежнего, Илью Асламова, сняли (как мы ему и предрекали!), и теперь на его месте подполковник Евгений Новоженов. Он подозрительно быстро подписал нам заявление на посещение Бориса. Однако после этого мы напоролись на яростное сопротивление оперативников колонии. Они стали нас убеждать, что наша доверенность - "липа", поскольку у нас нет юридического образования. И что они еще "доберутся" до нотариуса, который нам такие бумажки выдает.

На самом деле в законе (ч.4 ст.89 УИК) есть размытая формулировка об адвокатах и "иных лицах", имеющих право на оказание юридической помощи заключенным. До сих пор этой статьей успешно пользовались общественные защитники. Например, Елена Санникова, отстаивавшая интересы Бориса по первому делу. У нее не было тогда юридических "корочек". Много лет ездит к Борису защитник Глеб Эделев - по доверенности. Да и вообще это практикуется давно, во всех местах заключения и облегчает жизнь узникам, по сути пыточную.

И вот ближе к окончанию срока Стомахина фсиновцы решили эту поблажку исправить. Ссылаясь на нечеткость формулировки про "иных лиц" и истолковывая ее в своих интересах, естественно.

Нам так и сказали: последний раз вы тут на особых условиях проходите. Больше не пустим. Только раз в полгода.

И только благодаря усилиям адвоката Романа Качанова, отбивающего атаку за атакой в Чусовском городском "суде", Стомахин (как "злостный нарушитель" режима) продолжает оставаться на прежнем месте. Но ему по-прежнему грозит крытая тюрьма. И рано или поздно, как считает Роман, они своей цели достигнут.

Но на этот раз нам разрешили повидаться. Нас повели на закрытую, за семью замками, территорию, через множество коридоров, дверей и лестниц. Мы оказались в итоге перед входом в барак, на дверях которого была табличка: "ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ, ОСУОН, CУС". То есть самое что ни на есть карательное место в лагере. Мы очутились наконец в маленькой комнатке с диваном, столом и массивной клеткой. Именно туда посадили, словно дикого зверя, Стомахина. Только и дали послабления, что обменяться рукопожатием.

- Странно, что Вас еще без кандалов водят, -заметила я.

Борис флегматично расположился в этом безобразном вместилище и сообщил, что он вообще-то недавно из ШИЗО. Пять дней провел "за грубость к оперативнику". Понятное дело, снова копят взыскания. Для составления рапортов и дальнейшей подачи иска в Чусовской "суд". Чтобы приговорить все-таки его к крытой тюрьме.

Послушали рассказ Бориса о жизни в колонии. Все как обычно. Привычная грубость конвоиров, в которой обвиняют не их, а его самого. Письма порой по две недели задерживают на цензуре. Но подписные издания все же приносят. Борис заметно сбавил в весе. Это понятно: если упустишь завхоза, то останешься потом на неделю или две без ларька. А еще порой "нет завоза" продуктов. А на баланде и сечке не зажируешь. К перспективе "крытки" Стомахин уже относится как к чему-то неизбежному. "Когда придут с вопросом, буду ли я ходатайствовать об участии личного адвоката в "суде", значит, через месяц жди заседания об ужесточении режима", - говорит Борис.

Когда мы расставались, Стомахин признался, что все-таки надеется на молодое поколение, среди которого найдутся люди идеи и люди дела, а не нытья, и что они сметут этот режим. Но заплатить им за это придется огромную цену. Вероятно, многие погибнут. И он процитировал строчки из Евтушенко (про которого сказал, что это совсем не любимый его поэт, но вот эти слова очень точны): "Безвинные жертвы, вы славы не стоите..." Ведь свобода даром не дается, она должна быть выстрадана, завоевана, а то, что под видом ее само упало в руки, свободой не является.

Свободу політв'язням.
Луб'янку буде зруйновано.

Феликс Шведовский в ИК-10

Конечно же, Его Сиятельство имело в виду евреев. Отрицание этого смехотворно и достойно кидал и наперсточников у метро, а не государственных мужей, то есть людей, имеющих высокий официальный статус. Петр Толстой всего лишь воспроизвел известную точку зрения монархистов на русскую революцию: евреи охмурили морально неустойчивую часть русского народа ложными идеями и, когда эта часть народа пошла громить церкви, приняли в этом деятельное участие.

Относительно роли евреев в превращении «великой освободительной революции» в кровавую вакханалию насилия и жестокости в рамках общего дискурса черносотенной мысли существует определенный плюрализм оценок. Наиболее простое, явно рассчитанное на туповатого люмпена объяснение: этого и добивались. Более изысканная позиция: безответственно разбудили зверя в русском народе, а когда этот зверь пошел грабить и убивать, просто к нему подлаживались. Со рвением. Чтобы самих не сожрал.

Поэтому в наименее людоедской интерпретации мысль вице-спикера должна читаться так: «Евреи! Вы же этого не хотели? А не надо было шатать самодержавие и подрывать православную веру. Без них кроткий русский народ неизбежно превращается в зверя. Не повторяйте ошибку. Не расшатывайте новое самодержавие. Не атакуйте опору его - церковь».

Можно ли называть это антисемитизмом? Как государственный, так и «общественный» антисемитизм издавна имел в России свою «философскую базу». Это совсем уж для гопников было «Христа распяли», «пьют кровь христианских младенцев» и все такое. Публика поинтеллектуальнее рассуждала о «ценностях». Евреи - носители системы ценностей индивидуализма, противоречащих «русской соборной православной цивилизации». При соприкосновении с которыми русская цивилизация начинает портиться и может погибнуть.

Отсюда и вечные разговоры про то, что «евреям у нас все не так», им «не нравится все русское». И прежде всего - самое святое для любого русского сердца: исконная и безусловная преданность и покорность барину, начальнику и государю-императору. Вот это вот «наше все». И даже если еврей молчит и приспосабливается, все равно же видно, что к этим нашим наиважнейшим духовным скрепам он относится с брезгливой иронией, не принимает их как свои, не идентифицирует себя с ними. У него всегда фига в кармане. Его сколько ни корми, он все одно правового государства хочет. Не понимает нашей правды идеал, тот самый, который в узкие рамки юридических начал не влезает.

И ведь зараза эта опасна! Эдак и русский человек может усомниться в наших православно-самодержавных основах. Захотеть прав и свобод (ну зачем русскому человеку права и свободы, не абсурд ли?). С последней трети XIX века в евреях определенно начинают видеть разносчиков чуждых и вредоносных идей либерализма и его логического продолжения - революционного социализма. Зоологическая расовая неприязнь была уделом «быдломассы». Для антисемитской «интеллектуальной элиты» евреи были прежде всего идеологическими и политическими противниками. Противниками самодержавия, полицейско-патерналистского государства, опирающегося на государственную церковь.

Черносотенцы очерчивали круг своих противников не по признаку этнического происхождения. Задолго до того, как сталинские коллективизаторы придумали слово «подкулачник», они придумали аналогичное определение, характеризующее этнического русского, соблазненного «пятой колонной» и ставшего «национал-предателем», отщепенцем. Как правило, это был образованный умник, оторвавшийся от народной почвы. Прототип всеми любимого господина Ж. еще в той Государственной Думе нарисовал обобщенный образ «врага России», который мутит воду против государя-императора: «подлец-профессор из жидов и поджидков».

То, что из национальных меньшинств Российской империи в оппозиционное и революционное движение уходил значительно больший процент активных людей, чем из «государственнообразующего этноса», бесспорный факт. Это не только евреи, но и поляки, прибалты, кавказцы. И причина не в особенностях «национального менталитета», как любят представлять дело охранители. Просто Российская империя реально была «тюрьмой народов». И у этих народов были веские причины стремиться ее изменить.

В философии русского черносотенства есть еще один очень важный, может быть, даже системообразующий элемент. Это конспирологический взгляд на мир. Революции происходят не из-за того, что общество заходит в тупик. Не из-за эгоизма и недальновидности господствующих классов, неспособных вовремя провести назревшие реформы. Не из-за того, что рамки устаревшего строя начинают перекрывать любое нормальное течение жизни, делают ее невыносимой для большинства и в конце концов категорически перестают это большинство устраивать. Нет, революции происходят оттого, что во вполне здоровом и целостном общественном организме заводится зловредное, ментально чуждое ему меньшинство, которое «дестабилизирует ситуацию» путем целенаправленных тайных манипуляций. Как правило, это зловредное меньшинство так или иначе связано с враждебными внешними силами (всемирный масонский заговор, мировая закулиса и т.д.).

Современные охранители воспроизводят эту концепцию революций с точностью до буквы. Именно она явственно просвечивает в том потоке сознания, который непроизвольно выплеснул Петр Толстой. Мне кажется, он вполне искренне обижается на обвинения в антисемитизме. Он же, конечно, не зоологический расист. И у него наверняка есть свои друзья-евреи. Хорошие евреи. Правильные евреи. Полезные евреи. А к остальным, несознательным, евреям Петр Толстой обращается не по «кровно-родственному» признаку, а как к политическим оппонентам. Совсем как политический предок господина Ж.

Все дело в том, что путинский режим вернулся к тем же позициям, на которых стояло российское авторитарно-патерналистское государство на рубеже XIX-XX веков. И защищать его невозможно, не повторяя все зады правоконсервативного охранительства той эпохи. Включая и «философские наработки» антисемитизма, который был и остается специфической формой антилиберализма и антизападничества. Но верно и обратное: противостоять антисемитизму сегодня невозможно, не противостоя путинскому политическому режиму и всей путинской системе.

В очередной раз сижу на суде по Болотному делу (почти пять лет, семь полноценных процессов, около 40 фигурантов). Судят Максима Панфилова (сдернул незакрепленный шлем с омоновца).

Обвинение привычно тащит в суд полицейских, сегодня их было семь. Все не имеют никакого отношения к Максиму, они - "свидетели по 212-й". У Максима не будет полноценного приговора, он признан невменяемым, суд может лишь направить его на принудлечение в психушку. При чем тут "массовые беспорядки", зачем маниакально их доказывать? Есть ведь заказная психэкспертиза, Максим не отказывается от своего поступка. Но Болотное дело тянется ради пиара - надо в очередной раз напомнить людям, чем грозит "несогласие". Поэтому нам снова и снова показывают, как избивали беззащитных омоновцев, пекущихся о благе граждан.

Среди десятков прошедших через болотные суды "свидетелей" и "потерпевших" в погонах встречалось несколько типов. Есть злобные мизантпропы, убежденные тираны-домостроевцы, доходящие до садизма. Есть беспринципные подхалимы, готовые врать с три короба что прикажут, и даже прибавлять от себя тонны околесицы, лишь бы начальству угодить. И есть вполне обычные люди. Сегодня были именно такие.

Один мне вдруг напомнил Ильдара Дадина - фигурой, манерами, голосом и даже немного лицом. Вполне живой парень, эмоционально, но упорно и терпеливо объяснявший непонятливым адвокатам, почему полиция действовала так, а не иначе. Он явно верил в свою благородную миссию, малоприятную, но нужную обществу, и искренне старался в этом убедить. Сложись его судьба по-иному, вполне могу представить его среди демонстрантов Болотной, горячо доказывающим полицейским их неправоту.

Другой, боец Кнехт, честно рассказал, что стоял в дальнем оцеплении у Большого Каменного, в 150 метрах от всех событий. Правда, в его показаниях следователю сказано, что "его затянули в толпу и отняли рацию, дубинку" и что-то там еще. Мне вот интересно, он тогда подмахнул это не глядя или сам сочинил, "пролюбив" где-то казенную амуницию?

Сегодняшние свидетели никого не топили, не сгущали краски. О своих мелких травмах, сделавших их "потерпевшими", говорили пренебрежительно. Они вообще очень мало помнят о событиях пятилетней давности. И все же Болотная в их рассказах превращается в какую-то фантасмагорию.

Ход тех событий давно известен до мелочей. Люди скопились у неудачно (скажем мягко) поставленной полицейской цепочки (кто от возмущения, кто от невозможности пройти, кто от простого непонимания, что происходит и куда идти). Час бессмысленной толкотни привел к давке и жалкому прорыву цепочки, закончившемуся через несколько минут. Никто никуда не пошел, цепь сомкнулась. Но, воспользовавшись этим, полиция сама начала давить на толпу, вытеснять, рассекать и разгонять так и не начавшийся митинг. Тут уж некоторые возмутились и оказали довольно вялое сопротивление, закончившееся полным разгромом демонстрации и задержанием 500 человек. Единственное, чего требовали люди, - дать им остаться на законном согласованном месте.

Полицейские так и рассказывали об этом "прорыве" - мелочь, участвовало совсем мало демонстрантов, все быстро закрыли, ничего опасного. Откуда же в их рассказах взялся какой-то "второй прорыв"? Говорили, что массовые беспорядки начались уже "потом" - когда же? На какую "проезжую часть" прорывались демонстранты, если они и пришли по перекрытой для транспорта проезжей Полянке? Все это я слышал и прежде, но понял только сейчас.

Дававшие показания никак не могли объяснить, за что они задерживали людей. Потерпевший Дмитрий Шевченко: "Которые лица кричали лозунги - "Долой государство!" и "Позор полиции!" - мы их задерживали. Негативно настроенных, как приказано было". В ответ на вопрос, запрещено ли на митинге держать плакат, Юрий Крыжский разъяснял пламенно: "Плакаты они просто держали, но эти же люди призывали других людей к конкретным действиям! Чтобы попасть на территорию Кремля, чтобы свергнуть власть, которую народ выбрал. Специально провоцировали других на действия против нас - полиции, которая людей и защищает! А вы говорите - плакаты..." Похоже, он верил в то, что говорил.

Для солидного, рассудительного майора Миненка совершенно очевидна "логика": "Людей толкали на нас, но это не была давка. Когда просто давка, руками в лицо полицейским не машут! Что я делал для обеспечения безопасности людей? Стоял в цепи и сдерживал напор!"

И тут я понял: они называют "вторым главным прорывом" и "началом массовых беспорядков" все, что происходило потом два часа, - возмущенную реакцию людей на начавшиеся атаки полиции. Они называют "попытками прорыва" и "беспорядками" сопротивление произволу! Они выворачивают реальность наизнанку и дальше видят уже только свое зазеркалье. Один видел "девушку, очень эмоционально кричавшую что-то в мегафон - кажется, призывы штурмовать Кремль". А что она может еще кричать? "Мы не уйдем!" и "Это наш город!" (этими кадрами был полон интернет) непонятны и не укладываются в их миф. Когда один из них, садист, бьет в живот ногой красноволосого паренька, принятого окружающими за девушку, и очкастый хипстер орет ему истерически: "Ты сгоришь, ты сгоришь в аду!", они искренне слышат в этом "призыв поджигать всех полицейских".

Задерживать "негативно настроенных" - это не оговорка. Они не понимают разницы между "кричать лозунги" и "бросать арматуру", между "штурмом Кремля" и требованием соблюдения закона. Поэтому они удивляются, когда адвокаты "придираются к словам", и изумленно выясняют, где же там был "огороженный барьерами проход", по которому надо было идти (его не было). Какая разница - были барьеры или нет, людей надо направлять барьерами, всем же ясно! И одна и та же "проезжая часть" может быть вполне законной, но тут же оказаться преступной, если поспорил с полицейскими. И "толпу рассекают с целью усиления общественной безопасности граждан" ("потерпевший" Марченко). Таков мир в их глазах. И я боюсь представить, сколько соотечественников видят его таким же.
"Потерпевшие" омоновцы в суде