Правозащитное сообщество должно настаивать, чтобы Америка включила Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в "обменный список", а те должны согласиться даже ценой просьбы о помиловании. Ничего зазорного здесь нет - все понимают, что они невиновны.

До сих пор у Ходорковского и Лебедева не было шансов, но теперь, когда Россия попалась на шпионаже и СВР необходимо вызволить своих людей, у них появился шанс. Его следует использовать. Американцы сейчас контролируют ситуацию и вполне могут потребовать освобождения фигурантов дела "ЮКОСа".

Игорь Сутягин просил собрать эту пресс-конференцию, потому что он очень переживает, что факт его выдачи и факт его обмена на 11 человек, которые в Америке обвиняются в шпионаже, будут связаны у нас в стране с тем, что он тоже "шпион".

Игорь очень переживает и просил донести до людей, что независимо от того, что он подписал бумаги, где один из пунктов – признание вины, он однозначно заявляет, что не совершал преступления, у него просто не было выхода. Игорь никогда не признавал свою вину, всегда защищался, всегда представлял доказательства своей невиновности.

Я как человек, который представляет Игоря в суде, который знает материалы дела, могу однозначно утверждать, что он не совершал этого преступления и что доказательства в деле отсутствуют. То обстоятельство, что он осужден, в нашей стране ничего не означает. Если нужно осудить человека, то осудят вне зависимости от того, что доказательств нет.

Игорь очень хотел донести до всех, что эта ситуация вынужденная. Он согласился на это и для того, чтобы обезопасить свою семью, и потому, что переживает за свою дальнейшую судьбу. И потому, что он понял: если он не подпишет эти документы, те люди, которых обвиняют в Америке, будут отправлены в тюрьму. А так как он отсидел уже почти 11 лет, он понимает, что это такое, и никому не желает того, что прошел он.

В ходе встречи с президентом Ингушетии Юнус-беком Евкуровым В. Путин сообщил, что его заинтересовала идея исламских деятелей повысить традиционный на Кавказе выкуп за невесту (калым) с 12,5 тыс. рублей до 30 тыс. "в связи, как это было отмечено, с инфляцией".

Ю. Евкуров сообщил, что о повышении калыма говорят сами жители республики. "Надо понимать, что калым не какому-то дяде в карман идет, а для семьи идет, невесту одевают, обувают", - сказал глава Ингушетии.

По словам В. Путина, для семей, у которых девочки, "это большой плюс, это средства на поддержку молодой семьи.

Конец цитаты.

Для тех, кто еще не понял.

Премьер-министр России, лидер партии "Единая Россия", человек, претендующий на роль национального лидера, Владимир Путин поддержал торговлю людьми.

Он считает нормой вмешательство в заключение брака посторонних лиц. Да-да, в этом деле все посторонние - в загсе вопрос о согласии задается только двум людям и никому больше.

Господа правозащитники! Дорогие феминистки! Если вы не распространите это высказывание по всему белу свету, грош вам цена. Надо обеспечить Путину достойную встречу в тех странах, где он появится. Его всюду должны встречать его портреты с подписью "сторонник работорговли".

Ну, о такой мелочи, что этим заявлением Путин признал отсутствие в России единого правового пространства, я молчу. Этого он просто не понимает. Как не понимает и того, что же он сказал на встрече с Евкуровым. Живет себе человек, прямо по Высоцкому: "Они и пил и гулял, ничего не понимал. И не сгинул, и не пропал".

Впрочем, гулянка еще не закончена. И каково будет похмелье, никому неведомо.

Мне вообще трудно себе представить, каким будет исход дела "ЮКОСа". Мне кажется, что они будут тянуть до последнего, а тянуть можно долго. Возможны три варианта: или им дают новый срок, или их отпускают, или какой-то компромисс. Все три варианта неприемлемы, и власть, мне кажется, еще не определилась, чего она хочет от этого процесса. Поэтому у меня, как и у всех, есть чувство неопределенности.

Процесс интересен мне как историку скорее с точки зрения известного стихотворения:

Я на мир взираю из-под столика,
Век двадцатый - век необычайный.
Чем столетье интересней для историка,
Тем для современника печальней!

Приходят в голову очень тоскливые мысли. Во-первых, о какой-то удивительной повторяемости торжества насилия и зла в русской истории. Во-вторых, постоянно приходит на ум и очень мешает жить определение России, данное кинорежиссером Эльдаром Рязановым, когда были споры, кто мы – Евразия, Скандо-Византия, Азия, Европа, Азиопа: "Какая Азия, какая Евразия, какая Азиопа? Абсурдистан!"

И вот действительно, когда задумываешься про эти чудовищные оба дела – Ходорковского-Лебедева и Самодурова-Ерофеева, конечно, осознание глубины нашего абсурдистана очень мешает жить. Потому что человек – существо, склонное к рационализированию, а жить рационально очень трудно. Это, конечно, торжество чего-то, во-первых, темного, во-вторых, иррационального.

Я себя сейчас знаете на чем поймала? Я сейчас в качестве противоядия взялась читать на самом деле мной толком никогда не прочитанный "Крутой маршрут" Евгении Гинзбург. В 14 лет я его как-то пролистала в каком-то самиздатовском или тамиздатовском варианте и забыла. А сейчас я ее читаю - это, конечно, великая книга, но насколько же в ней все светлее, чем в нашей жизни! При том, что она описывает Колыму.

К сожалению, история России богата печальными и идиотическими судебными процессами. Я не беру процессы над декабристами, про которые никто ничего не знает толком. Никто даже не может сказать, кто те двое из пятерых повешенных, которые сорвались, или, может, их трое было. Но как только юстиция стала более-менее публичной, как только начались публичные политические процессы, так тут же мне приходят на ум аналогии с процессом Ходорковского-Лебедева.

Приходят на ум аналогии с процессами над революционерами, общественными и литературными деятелями эпохи Александра II: Чернышевский, народники, процесс 193-х...

Потом, к сожалению, мне приходят на ум и советские процессы. Это печально известные процессы 20-30-х годов. Риторика и градус нынешних словопрений по делу "ЮКОСа" (и не только, конечно) очень часто срываются на эти вот "троцкистско-фашистские зиновьевские собаки" и что-нибудь в этом роде.

И конечно, невозможно не вспомнить процессы знаковые уже другой эры – это, например, суды над Синявским и Даниэлем и над Бродским. Вообще очень многие выражения обвинительных и прочих речей вошли в наш лексикон. Поэтому, увы, мы страна богатая на такого рода публичные хэппенинги.

У нас еще почему такие вещи становятся общественно-значимыми? Потому что очень небольшое количество площадок для выражения общественного мнения. Как известно, у нас парламент не место для дискуссий. И практически вообще уже места для дискуссий не осталось. Кроме как в Интернете. Слава богу, что он возник.

Поэтому судилища столь явно несправедливые – они очень знаковые, это иконы современной жизни. Как историк, я все время вспоминаю речи разных людей XIX века и не только. Не знаю, вспоминают ли это нормальные люди, но историки вспоминают.

Сама на процессе Ходорковского и Лебедева я не была, но обязательно собираюсь сходить.

У России появилась возможность обзавестись вторым крейсером «Ушаков». На этот раз «долгостроить» будем уже не для Индии, а для себя. И не рупии полетят на ветер, а рубли. Речь идет о большом ракетном крейсере проекта 1164 под названием «Украина». Впрочем, сегодня Рада проголосовала за то, чтобы крейсер лишить высокого имени. Мотив: украинским ВМС такая махина ни к чему, корабль переходит к России, вот пусть они и называют как хотят. Таким образом, хотя и косвенно, но подтвердился слух, напугавший главкомат ВМФ России: Виктор Янукович уговорил Дмитрия Медведева взять на себя бремя достройки крейсера. Кроме решения Рады на печальную версию работает и сегодняшнее появление на стапелях «Украины» комиссии из Москвы.

Корабль был заложен еще в советские времена, с 1992 по 1995 год строился для ВМС Украины, потом из-за нехватки средств все заморозили, и с 2000 года туда вообще не ступала нога человека. Можно себе представить, что собой представляет этот проржавевший остов, который Янукович предлагает достроить на российские деньги – это около 50 млрд рублей. На эти деньги можно приобрести четыре подводные лодки проекта 636 "Варшавянка" или несколько фрегатов проекта 20380 типа "Стерегущий".

В ВМФ России уже есть такой тип корабля – это «Москва (ЧФ), «Варяг» (ТОФ) и «Маршал Устинов» (СФ). И до сегодняшнего дня нужды в четвертом ракетном крейсере ВМФ России не высказывал. А уж тем более в таком, как "Украина". Худшего подарка для российского флота, чья программа кораблестроения реализуется с отставанием на десятилетия, не придумаешь. Но президент/премьер сказали «надо!» – военные ответили «есть!». Хотя и спали с лица.

Понятно, за дружбу с Януковичем надо платить. Он не из тех, кто верит в бесплатное братство. Но есть еще некоторая надежда, что здравый смысл все-таки свое возьмет. Точнее, не столько здравый смысл, сколько угроза вляпаться в финансовую дыру именно сейчас, когда дефицит бюджета в России подползает уже к 6% ВВП. Ведь при нашей кораблестроительной практик? обозначенные 50 млрд рублей могут запросто вырасти в сотни. Решатся ли Медведев/Путин ставить самих себя на счетчик?

Сегодня в 15 часов мне должны предъявить обвинение. Это формальная вещь, которая четко прописана в Уголовно-процессуальном кодексе. Если у следствия есть достаточные основания и в процессе первого дознания и начала следствия собраны достаточные, по мнению следствия, доказательства, человеку предъявляется обвинение. С этого момента он обвиняемый и к нему может применяться мера пресечения. Когда человек подозреваемый, мера тоже может применяться, но, как написано, «в исключительном случае». После этого дело готовится для передачи в суд. Такая формальная, прописанная в рамках УПК процедура.

Мне предъявят обвинение, спросят, согласен я с ним или нет. Может быть, попросят о продлении следствия, что-то еще захотят отточить, перед тем как в суд передать.

Я ничего не знаю в рамках уголовного дела о попытках досудебного урегулирования конфликта. Ни на меня, ни на моих сотрудников господин Красненков (адвокат Кадырова) не выходил.

По гражданскому делу он действительно приходил, разыскивал меня, но пришел не в Правозащитный центр «Мемориал», а в Международный «Мемориал», говорил немного не по адресу какие-то невнятные вещи, это было еще в прошлом году. Как я понял, хотел от меня извинений. И тогда, видимо, они бы сняли иск этот. Но лично мне таких слов он не передавал, моим сотрудникам тоже. Я узнал об этом визите задним числом от других мемориальцев. Оснований для извинений в данном случае не было никаких, с моей точки зрения. Поэтому разговор был бы достаточно бессмысленным.

С точки зрения процессуальной, я понимаю, почему события так развиваются. С точки зрения непроцессуальной - а тут играют роль, как мне кажется, именно непроцессуальные вещи, - я не до конца все понимаю.

С точки зрения процессуальной, клевета, в которой меня обвиняют, относится к ст. 129 Уголовного кодекса, часть 2 и 3 – это публичная клевета через средства массовой информации и обвинение должностного лица в совершении тяжкого преступления. Это не является делом частного обвинения, это дело публичного обвинения. И это уже государство само решает.

Если по части 1 этой статьи достаточно сторонам заявить: «А мы примирились! Мы не хотим больше судиться, все нормально», - автоматически дело прекращается. А по части 2 и 3 это не так. Государство и только государство само решает, прекратить уголовное дело или нет. С другой стороны, в УПК сказано, что в случае нетяжких преступлений – а преступление, которое мне инкриминируется, нетяжкое – также возможно примирение сторон. Если обе стороны заявят, что примирились, то следствие может согласиться с этим и закрыть уголовное дело. А может и не согласиться.

Поэтому Кадыров сам по себе мог говорить все что угодно. Без формального примирения сторон, без того, чтобы Кадыров сказал: «Стороны примирились», у следствия нет оснований прекращать уголовное дело. Но в принципе следствие могло бы посчитать заявление господина Кадырова примирением и могло бы мне сообщить, считает оно это примирением или нет. Мне ничего такого следствие не говорило.

Поэтому тут, с одной стороны, формально следствие право. С другой стороны, почему-то именно сейчас происходит такое возбуждение, инициирование дальнейшего расследования, игнорирование заявлений Кадырова. Что-то за этим стоит. Что – я не знаю.

Сходила на процесс по делу Ходорковского и Лебедева.

Давно собиралась, но все работа какая-то мешала, а тут приехала из Перми любимая учительница Марина Петровна, говорит - пойдемте, а то так и не увидите процесса века. И мы пошли.

Когда про этот процесс будут снимать кино, его наверняка будут выдерживать в черно-серо-зеленых болотистых каких-нибудь красках, гулких звуках и непременно в мрачном формате. Потому что реалистичность никогда не похожа на реальность. А реальность этого суда сегодня была явлена ослепительно яркой и оптимистичной во всех отношениях.

Хамовнический суд как пространство - самый человечный суд из всех, какие мне попадались в Москве. Это вам не Лефортовский - тесный, темный и с сортиром на улице, это вам не полуразрушенный Симоновский с запахом мышей, не советско-хрущевский Гагаринский, не державно-административный Мосгорсуд с железными стульями типа "до свиданья, почки, здравствуй радикулит". В Хамовническом суде широкие лестничные марши, стены, хоть и выкрашены до половины краской, но теплого оранжевого цвета, на полу не скользкая плитка, в просторном зале достаточно скамеек и приятные лица.

Сначала зрителям разрешили зайти и сесть. Потом всех выгнали и велели стоять на лестнице, и люди встали вдоль стены и вдоль перил - стали ждать привода подсудимых и разговаривать. Прошло с полчаса, и мы с Мариной Петровной уже сидели на лавке за углом, когда нам было велено встать и все-таки уйти на лестницу, ведущую вниз. Там места не было, стало тесно, не осталось никакого прохода, и люди толпились, пытаясь его восстановить, когда появился конвой с заключенными.

Это было неожиданное и яркое зрелище, потому что они шли сверху. Как это возможно – непонятно. Наверное, их привезли к другому выходу и провели по другой лестнице наверх - неважно. Они остановились на лестничном марше в каких-то таких немыслимых лучах, что народ, натурально, замер в трепете. Жизнь, как известно, состоит из мизансцен, и эта была очень сильной, особенно если учесть ее случайность.

Все объяснимо: на этой лестничной площадке (между третьим и четвертым этажом) огромное окно - от самого пола, высотой метров пять - и солнечный свет в это время суток из него бьет мощный и контровой. Оконный переплет там старый, и он создает эффект совершенно фантастический: бело-золотые жесткие лучи стрелами расходятся из-за любого предмета, попадающегося на пути света. Ходорковский и Лебедев стояли на одной из верхних ступенек и улыбались, а вокруг - выше и ниже - замерли хмурые приставы с автоматами, в черной одежде и все, как нарочно, смуглые. Контраст был, я бы сказала, невероятный, как и ассоциации.

Люди замерли на лестнице, задрав головы. Группа начала спускаться, и народ стал аплодировать. Наверное, это было правильно, но с точки зрения мизансцены напрасно: мистика моментально улетучилась и сменилась театральностью.

Все, что происходило в зале, тоже было в некотором роде сценично. Судья Данилкин, микрофон которого был закреплен на самом краешке стола (как можно дальше от судьи), тихо пробормотал неразборчивое вступление и позволил выступить адвокату, который долго и с цитатами обосновывал ходатайство об отводе судьи Данилкина. Аргументировал он это очевидной необъективностью и предвзятостью судьи и фактическим нарушением права подсудимых на защиту.

Как известно, судья Данилкин приобщает к делу кучу мусора, вплоть до почтовых конвертов, но отклоняет все документы, опровергающие обвинение. Неприобщенных документов была перечислена чертова уйма.

Потом слово взял Платон Лебедев и долго объяснял судье, почему ему следует уйти из процесса. «Я уже 8 лет вынужден наблюдать импотенцию отечественного судопроизводства», - начал он; был остроумен и довольно резок. В нашем детстве это называлось «оттаскать на хуях». При этом Лебедев, очевидно, чувствует себя неважно. Некоторые свои тезисы он иллюстрировал цитатами, которые проецировались на стену посредством проектора, и эта «мультимедийность» действия особенно ярко подчеркивала средневековость происходящего.

Выступающий следом Ходорковский был гораздо бодрей. Он обещал быть кратким - и был. Он обратил внимание судьи на то, что процесс превращается в посмешище, что если в активах потерпевших не обнаружено недостачи (а ее таки не обнаружено), то обвинение не просто ложное, а заведомо ложное и что сам Данилкин в лучшем случае прикрывает преступную халатность следствия.

Все это время судья сидел, скорбно подняв брови, поблескивал очками и подергивал круглым носом. Смуглые приставы спали.

Потом был объявлен перерыв, и мы ушли. Что было дальше? Не знаю, но чувства у меня смешанные. С одной стороны, понятно, что это чудовищное мрачное издевательство системы над невиновными людьми. С другой стороны, эту систему представляют и воплощают вполне конкретные люди – с именами и фамилиями, с семьями и образованием, с глазами, ушами, сердцами, руками-ногами и всякими обычными потрохами. И поэтому за них немного страшно. И за детей их, и вообще.

Потому что уже видно, уже просто насквозь понятно, что безнаказанность их – иллюзия, что они уже проиграли – и не только этот бессмысленный процесс, но всю свою жизнь. Потому что они публично и откровенно совершают тяжкое преступление, которое уже не могут не совершать. От них ничего уже не зависит. Система с ними покончила, и они уже догадались. И нет у них никаких перспектив ни на этом свете, ни на том.

А у подсудимых – наоборот.

Руководство Европейского культурного парламента (ЕКП) выступило с обращением по делу о выставке "Запретное искусство". ЕКП, членом которого я являюсь, - это независимая неправительственная международная организация, объединяющая более 150 выдающихся деятелей искусства, литературы и культуры из 40 европейских стран. Членами ЕКП от России являются также писательница Людмила Улицкая, режиссер Кирилл Серебренников, филолог Андрей Зорин. Членом ЕКП была Анна Политковская.

"На этой неделе мы узнали, что Самодурову и Ерофееву грозят длительные тюремные сроки, - говорится в письме руководителей ЕКП. - Это противоречит европейскому законодательству о защите прав человека и является грубым нарушением обязательств России по защите свободы выражения мнений. Мы призываем власти прекратить судебный процесс и освободить Самодурова и Ерофеева".

На сессии, состоявшейся 13 декабря 2009 года в Гетеборге, ЕКП принял следующую резолюцию:

"Мы, члены Европейского культурного парламента, обращаем внимание на судебное преследование Юрия Самодурова, бывшего директора московского Музея и общественного центра имени Сахарова, и Андрея Ерофеева, бывшего куратора Государственной Третьяковской галереи, против которых выдвинуты тяжкие и необоснованные обвинения в разжигании религиозной и национальной розни посредством организации выставки "Запретное искусство" в 2007 году.

Мы выражаем серьезную озабоченность по поводу этого процесса и полагаем, что, проводя его, российские власти нарушают свои обязательства в рамках национального и международного права в части уважения к свободе выражения мнений.

Мы считаем свободу выражения мнений основополагающим правом в любом обществе и рассматриваем процесс как злоупотребление антиэкстремистским законодательством с целью вынудить правозащитников замолчать.

Мы считаем этот вопрос срочным и призываем прокуратуру отказаться от обвинения в отношении Самодурова и Ерофеева и закрыть дело за отсутствием события преступления".

Решение квалификационной коллегии судей Московской области о лишении статуса судьи Ольги Макаровой является не чем иным, как показательной поркой.

Данное решение является незаконным, поскольку дисциплинарная ответственность в виде досрочного прекращения полномочий судей налагается за совершение судьей дисциплинарного проступка, что в случае с судьей Макаровой не усматривается.

Фактически судья Макарова была лишена полномочий за выраженное ей при осуществлении правосудия мнение и принятое решение о продлении срока содержания под стражей Веры Трифоновой, что прямо запрещено ФЗ «О статусе судей».

В данной ситуации адекватной реакцией со стороны государства должно быть, например, возбуждение уголовного дела в отношении судьи Макаровой по факту преступного злоупотребления либо вынесения заведомо неправосудного решения и, естественно, отмена ее неправосудного решения.

Государство же в лице квалификационной коллегии поступает совершенно иначе, показывая тем самым, что если надо, накажут любого, вне закона. При этом проблема конвейерных дел об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей, продлении сроков содержания под стражей по-прежнему остается системной.

Аналогичные случаи лишения полномочий бывших судей мне неизвестны. Я не думаю, что пример с судьей Макаровой испугает других судей и они вдруг будут тщательней рассматривать дела об избрании меры пресечения или продлении срока содержания под стражей. Решение о лишении полномочий судьи Макаровой является показательным в том смысле, что судебная власть зависима и строится по принципу жесткой вертикали.

Локальные встречи команд «Солидарности», движения «Мы», Левого фронта и нацболов уже происходили – тренировочные, товарищеские. А в турнирном формате 4 команды встретились впервые.

Я не являюсь большим любителем и знатоком футбола, мне трудно дать чисто спортивные характеристики стилю игры всех команд. Сравнительно по итогам можно оценивать как активный, агрессивный стиль игры нацболов и, во вторую очередь, Левого фронта и спокойный стиль игры либеральных организаций – «Солидарности» и «Мы».

Но здесь главное, конечно, не чисто спортивные вещи. Этот турнир – с одной стороны, внутреннее сплочение людей из тех организаций, которые участвовали. Это чувство локтя, взаимная поддержка, командная работа. И в этом смысле игра, кончено, была полезна.

С другой стороны, обязательным условием участия было то, что на площадку выходят не вообще какие-то игроки, а те люди, которые либо являются участниками организаций, либо ходят на митинги. Мы играли с теми, с кем сталкиваемся на площадях, с кем выходим плечом к плечу на публичные акции, на которых нас часто вместе задерживают.

У нас, конечно, разные теоретические конструкции. На данный момент у нас одинаковый только базовый ценностный режим. И когда нам говорят: «А давайте поиграем с «Нашими» или «Молодой гвардией», - это, конечно, совершенно другая вещь. Это игра, дружеское взаимодействие, а дружеское взаимодействие с чуждыми нам кремлевскими движениями, конечно, было бы нелепым. Потому что это фактически приравнивание их к себе, тогда как это принципиально разные вещи. А нацболы и Левый фронт – это наши товарищи, несмотря на то что, конечно же, по многим вопросам – особенно в вопросе видения будущего России – взгляды у нас принципиально различаются. Просто сейчас повестка дня связана не с глобальным видением будущего, а с минимальными требованиями к режиму, связанными со свободными выборами, с соблюдением прав человека, со свободой собраний. И они в этом смысле едины у всех, независимо от более далеких, более сложных теоретических конструкций.

Но эти политические разногласия совершенно не мешали вчера дружеской атмосфере и взаимодействию на турнире. Потому что мы это все прекрасно знаем, и это не мешает нам выходить на одни и те же митинги: и 31-го выходить на площадь вместе, и в День гнева, и поддерживать политзаключенных. И странно было бы, если бы это мешало нам играть в футбол.

Что касается непосредственно игры, то, конечно, нам (либералам) надо тренироваться. Мне удалось поиграть немного – по нескольку минут в каждом тайме. И я, конечно, ощутил, что мне не хватает навыка. Проблема в том, что общественная деятельность не оставляет времени на то, чтобы еще и в футбол играть, но надо стремиться это время находить, потому что дело хорошее и полезное.

Так или иначе большая часть нашей жизни проходит среди товарищей по оппозиции, и вполне естественно, что спортом заниматься нам можно вместе. По крайней мере многим это интересно и приятно, и мне тоже. Поэтому я надеюсь, что мы подтянемся и еще возьмем реванш в следующий раз.

Правда, я не организатор и не могу сказать, когда будет следующий турнир - сможем мы провести его в этом году или это станет ежегодным мероприятием. Но мне кажется, надо бы такой чемпионат еще где-нибудь осенью провести.

Я думаю, что вполне возможно расширение списка команд. Не знаю, у кого есть достаточное количество молодых людей, находящихся в спортивной физической форме. Но гипотетически думаю, что вполне могли бы поиграть «Яблоко», «Оборона», «Смена».

Собственно говоря, есть два ограничения: мы не играем с представителями кремлевских организаций и с теми, кто призывает к насилию, дискриминации, нарушению прав человека. То есть мы не станем играть ни с «Нашими», ни со «Славянским союзом». А со всеми остальными можно. Эти два ограничения оставляют огромное количество организаций, которые могут, если захотят, принять участие в футбольной жизни оппозиции.

Грани-ТВ: Оппозиционный футбол

Выдающиеся физические данные и просочившиеся в прессу подробности личной жизни Анны Чапман уже завоевали ей титул "самой сексуальной шпионки всех времен". Однако главный вопрос остается загадкой: в чем, собственно, заключалась ее шпионская деятельность?

Из потока газетных материалов можно вычленить две линии.

Согласно первой, задача Анны состояла в завязывании контактов с воротилами Уолл-стрит, особенно теми из них, кто вовлечен в политику и спонсирует политические партии.

В голове тут же возникает схема операции. Объект разработки - некто
Мистер Твистер,
Бывший министр,
Мистер Твистер,
Делец и банкир,
не в силах устоять перед чарами обворожительной агентки, а может быть, и под страхом того, что пикантный видеоролик может появиться на сайте Одноклассники.Ру, выдает Ане все секреты американской политической кухни, а та тут же сообщает их своему куратору в российской миссии при ООН. То есть руководство в Москве, вдохновившись недавним успехом операции против Яшина, Лимонова и Шендеровича, направило в Нью-Йорк экспортный вариант Кати Му-Му - девушки, столь блестяще "разработавшей" незадачливых российских диссидентов.

У ветеранов разведки подобный оперативный план не вызовет удивления. Достаточно вспомнить скандал 1963 года, когда министр обороны Великобритании Джон Профьюмо был уличен в связи с молодой красоткой Кристиной Килер, которая одновременно поддерживала близкие отношения с советским военно-морским атташе. Как пел известный бард тех времен Юз Алешковский,
Вышло так оно само
Спал с Кристиной Профьюмо,
А майор, товарищ Пронин
Ночью спрятался в трюмо...

Но есть и другая, на мой взгляд, более правдоподобная версия, согласно которой Аня - не вербовщица-соблазнительница, а отважная "радистка Кэт", осуществлявшая в тылу врага связь с глубоко законспирированным Штирлицем. Действительно, всего за несколько месяцев пребывания в США Аня 10 раз выходила на связь со вторым секретарем российской миссии, передавая шифровки со своего лэптопа по закрытой локальной сети из нью-йоркского кафе в припаркованную неподалеку дипломатическую машину. Вопрос: что же она там передавала? Не списки же посетителей своего портала по аренде квартир! Значит, был у нее "источник", к которому скорее всего ее и прислали на связь. И теперь перед Аней стоит дилемма: выдать Штирлица и отделаться легким испугом - или держать язык за зубами и провести много лет в американском застенке в обществе исламистов-террористов.

То же самое касается и товарищей Ани по несчастью - восьми арестованных "нелегалов", судя по всему, российских граждан, живших в США по подложным канадским и латиноамериканским документам. Про них говорят, что они "дилетанты" и не могли знать никаких секретов. Да и обвинения им предъявлены мягкие - не шпионаж, а связь с иностранным государством.

Но американские контрразведчики - народ хитрый и не обязаны сообщать публике все, что знают. Такие агенты - не являющиеся носителями гостайны, но хорошо подготовленные и обученные шпионскому ремеслу - для того и существуют, чтобы "вести" ресурсы другого рода - завербованных "источников" в спецслужбах, правительстве, ВПК и так далее. Ведь настоящие носители секретов не могут в рабочее время прохлаждаться в кафе со своими лэптопами. Они не могут незаметно контактировать с российскими дипломатами. Для передачи информации в московский центр им необходимо промежуточное, хорошо подготовленное и оснащенное звено - сеть "нелегалов".

Скорее всего за кулисами этого дела сейчас происходит торговля. Арестованным говорят: либо вы будете сотрудничать со следствием, расскажете все что знаете и дадите показания на тех, с кем были в контакте, либо вам добавят статью и будете сидеть за шпионаж по полной программе. Это обычный метод прокуроров всех стран.

Что же касается Ани Чапман, то, еще раз просмотрев подборку ее фотографий, не могу не пожелать ей поскорее выбраться из этой ситуации и, как положено в Америке, начать стричь купоны. Что ни говори, у нее теперь наработался колоссальный ресурс узнаваемости, да и шпионская карьера закончена. В этой стране ее ждет большое будущее. Будем надеяться, что девушка сделает правильный выбор.

Когда я приехала в майскую Москву на конференцию в институт Африки РАН, я готовилась к научному опыту, а получился вновь активистский, уже как обычно. В кофе паузе я познакомилась с Миссаму Борисом Дестеном из Республики Конго. Борис умолял о помощи, что сильно контрастировало с его видом успешного, образованного и опрятного молодого человека.

История вкратце такова. Описываю её здесь для того, чтобы заинтересовать журналистов. Борис готов рассказывать для сми все столь же искренне и эмоционально, как и мне тогда в кофе брейке в первый раз.

Итак, версия Бориса. Большинство документов у меня есть.

Борис учится уже 3 года в Московском государственном университете пищевых производств, что на м. Сокол. Учится только на хорошо и отлично, и, между прочим, таких в его группе только двое — он и староста. 9 мая вечером Борис возвращался в общежитие после прогулки по праздничной Москве. На остановке прямо напротив входа в общежитие он увидел знакомую девушку из университета, подошел к ней. В то время как они разговаривали, из толпы сидящих неподалеку молодых людей, пивших пиво, выделился еще один студент вуза — Илья Евсегнеев. Борис его лично не знал, но видел в вузе. Тот стал грубо оттаскивать девушку в сторону прямо по середине разговора. Борис сделал ему замечание, что это «нехорошо», и нарвался на оскорбление «обезьяна» и избиение 8-мью друзьями Ильи. Бросив Бориса на боковое стекло остановки, которое разбилось от удара его тела и рассекло конголезцу лоб и затылок, залив глаза кровью, молодые люди не останавливались и били его дальше. Он собрал силы и только тогда побежал. Потом с 2.13 до 4.00 утра была больница Боткина, куда доставила Бориса вызванная им же скорая помощь, а также были милиционеры ОВД «Сокол», не принявшие заявление об избиении, популярно объяснив иностранцу, что «сегодня уже пятница и праздник» и «это Россия». Борис собирался залечить порезы и забыть все это как страшный сон, если бы не увидел на стене общаги приказ об отчислении Есегнеева Ильи и... Миссаму Бориса Дестена за «грубое нарушение правил внутреннего распорядка, выразившееся в участии в инциденте 09 мая 2010 года, приведшем к драке на территории студенческого общежития». Из общежития его тут же выселили, не дав забрать оттуда все личные вещи, включая ноутбук и теплую одежду.

В университет приезжает посол республики Конго, уже отметившийся в особой «любви» к своим студентам в России в блоге juulka (http://juu-lka.livejournal.com/197823.html) на этой неделе. Посол Конго душевно общается с ректором и уезжает из Москвы почти на месяц.

Борису соглашается помочь «Гражданское содействие». Адвокат организации обжалует отказ в принятии заявления о совершении преступления. Адвокат звонит ректору, оставляет свои данные секретарше, но ректор не перезванивает. Зато на письменные запрос «Содействия» в вуз, ректор отвечает следующее.

Версия ректора.

«Гражданин Конго Миссаму Борис Дестен» отчислен из Университета... в составе группы участников драки на территории Университета, задержанных органами правопорядка 09 мая 2010 года. Отчисление оформлено надлежащим образом. Выездная комиссия посольства претензий к правомочности действий сотрудников Университета не высказала».

Дальше все развивается как в индийских фильмах — со слезами и танцами.
*Знакомый Бориса просит того выехать из своей комнаты, так как к нему приезжает девушка, и тогда Борис обращается за помощью к международной сети МПД. Теперь Борису есть, где временно жить.
*Несколько дней назад на Бориса нападают мошенники, брызгают баллончиком в глаза, отбирают все — деньги, телефон, даже снимают с него обувь. До сих пор Борис себя плохо чувствует. МПД дает ему телефон и немного денег. Центр СОВА подсказывает пункт, где можно бесплатно питаться. *Блоггер juulka наносит визит к вернувшемуся послу Конго по вопросу невыплаты стипендий студентам Конго в России, одновременно задавая вопросы о Борисе. Посол нервно отвечает, что ничего не может поделать с результатами проверки университета, которые говорят о том, что: а) Борис появлялся в общаге в нетрезвом виде, б) ходил по территории не совсем одетым. И поэтому его отчислили. Посол разводил руками и обещал что-то предпринять. На стон Бориса, что ему негде ночевать, посол сказал «ну потерпи»...
*Борис приходит к послу. Тот уверяет, что постарается встретиться с ректором и решить все миром. Просит пока не обращаться к адвокатам (которые намерены судиться) и общественникам (которые намерены делать кампанию солидарности), но дать ему шанс уладить все «дипломатически».

Борис согласился подождать. Мне он обещал, что будет ждать пару недель. Если встречи посла с ректором не состоится, или она будет безрезультатна, то он готов на правовые и общественные действия и будет просить «Гражданское содействие» и Молодежное Правозащитное Движение, подписчиком рассылок которого он кстати недавно стал, ему помогать.

Чего хочет Борис — он очень хочет остаться учиться в России, хочет восстановления в вузе, закрытия сессии и перевода в другой вуз. Борис хочет стать квалифицированным экологом и вернуться в Конго. Он хочет наказать тех, кто на него напал и избил, сопровождая это ксенофобскими выкриками. Он хочет и готов сейчас общаться с журналистами, которым будет интересна его история. Кстати, он прекрасно говорит по-русски.

От себя скажу, что Борис подавлен, не верит в свои силы, и грустит, что в беде друзей у него оказалось не так много, как он думал. Плиз, сделайте перепост или скиньте историю знакомым журналистам. Пусть пишут мне, я дам телефон «виновника торжества».

Я скептически отношусь к любым формам конспирологии. Не считаю нужным тратить время на "расследования" любых тайн - хоть мадридского, хоть кремлевского, хоть омского двора, - когда все основные события легко объясняются очевидными причинами, далекими от теорий заговора. Но иногда умысел неких скрытых сил становится очевидным - по схеме "кому выгодно".

Яркий пример последнего времени - масштабная антимилицейская волна. Да, она возникла не на пустом месте: и евсюковы, и мецы, и прочие менты-оборотни - были и есть на самом деле, их никто специально не придумывал и не внедрял с целью опорочить нашу доблестную милицию. Это ведомство в нынешнем состоянии представляет угрозу обществу и нуждается в коренном реформировании. Но столь же очевидно и наличие конкретных сил, заинтересованных в этой кампании. Это и группы в самом ведомстве, рассчитывающие на резкий карьерный рост за счет масштабной внутренней чистки. Это и прокурорские, конвертирующие резонансные дела и общий рост "публичной преступности" в улучшение отчетности. И, конечно, чекисты - вечные соперники милицейских, умудрившиеся сохранить свое ведомство без ощутимых изменений в эпоху распадов, революций и реформ, и мечтающие окончательно закрепить свой особый надгосударственный статус.

Казалось бы, о чем беспокоиться нормальным честным людям, наблюдающим за грызней пауков в банке? Есть о чем.

Эта грызня практически не затрагивает основ системы произвола. Коренная реформа подменяется банальными междуусобными разборками и локальными ротациями кадров.

Резкое разрушение сложившихся отношений между "ментами" и "авторитетами", без параллельного или опережающего выстраивания эффективных институтов правопорядка, приведет лишь к переделу криминальных рынков, сокращению зоны контролируемой преступности и понижению уровня общественной безопасности.

Но пожалуй, главная опасность - это укрепление власти "серых" и вообще серой зоны - отношений, находящихся вне доступа СМИ, вне правового регулирования, вне этических ограничений. В этой зоне действует правило "можно все". В этой зоне беззащитны не только "простые люди", но и властители, потому что их тоже могут в любой момент "убрать" тем или иным способом. Серые действуют вне базовых человеческих норм и именно поэтому являются самой страшной силой.

Милиция, при всех своих недостатках, все же находится преимущественно в публичной сфере. Прочти все милицейские начальники хорошо известны пофамильно, помашинно, покоттеджно. А что нам известно о ключевых персонах "серых домов"? Что известно об их состояниях, их влиянии на власть, их дружеских и родственных отношениях? Практически ничего. А ведь нет ничего опаснее неизвестности. Тем более что за двадцать лет влияние серости в России только усилилось.

Пожалуй, единственная возможность предотвратить развитие событий по негативному или даже катастрофическому сценарию - обеспечение надежного гражданского контроля. Нельзя ограничиваться созданием очередного формального органа - вроде КПК, КНК или АКК, - позволяющего "закрыть вопрос", поставив галочку в отчете. Нужны новые, по-современному организованные институты: нужен независимый Комитет защиты бизнеса от рейдерства и произвола, нужен авторитетный Общественный совет по взаимодействию с органами, пока лишь названием напоминающими правоохранительные, нужны мощные независимые адвокатские и журналистские объединения, которые будут понемногу выводить на свет персонажей серой зоны и сокращать ее влияние на нашу жизнь...

Но главное и самое сложное - перелом общественного настроения, радикальное изменение человеческих реакций на события и тенденции в сфере личной и общественной безопасности. Если мы будем продолжать мириться с отдельными проявлениями подлости и жестокости, проявляя смелость лишь на кухнях и в курилках, серые могут одержать окончательную победу над страной. И наоборот: если каждый эпизод вопиющей несправедливости будет вызывать мощную волну гражданского протеста и приводить не к наказанию стрелочников, а к серьезным изменениям системы, мы сможем вернуть страну себе.

В романе Владимира Войновича «Москва-2042» органы будущей коммунистической республики поголовно состоят из агентов ЦРУ. На недоуменный вопрос героя произведения (русского писателя-классика, прибывшего из прошлого) о том, почему бы их всех не арестовать, ему отвечают доводом об опасности ответного ареста всех сотрудников ЦРУ, сплошь состоящего из шпионов КГБ.

Когда случаются столь масштабные скандалы с разоблачениями агентурных сетей, как нынешний, ловишь себя на мысли, что спецслужбы (будь то России, будь то Америки или каких бы то ни было еще стран) существуют исключительно друг для друга. Как в анекдоте про стайку собак на случке – нравится нам эта суета!

Разумеется, государственная власть, политический истеблишмент, деловые круги так или иначе вовлечены в орбиту этой игры (со всеми оговорками относительно авторитарной России), но ощущение такое, что вся эта разведдеятельность преследует лишь цель (и у тех и у других) собственного оправдания в глазах налогоплательщиков. Какие там добываются секреты? Какая от них польза стране? Понять невозможно в принципе.

Главными носителями информации выступают сами сотрудники спецслужб. Наши пытаются узнать об их агентах у нас (для чего вербуют их сотрудников ЦРУ и ФБР), они делают ровно то же, вербуя наших из ФСБ, СВР и ГРУ. И так без конца.

С разной периодичностью мы узнаем о перебежчиках из российских спецслужб, чаще работающих под дипломатическим прикрытием за рубежом. Ведь что интересно - зачастую это обычные карьеристы и лицемеры, воспитанные, заметьте, именно в недрах этих самых организаций. Уж, казалось бы, обладая высоким моральным статусом (как пытаются представить нынче сотрудников спецслужб обществу), эти люди не могут оказаться предателями, порочащими честь и репутацию закрытого ордена чекистов. На самом деле это обычные, заурядные службисты со своими желаниями, страстями и страхами, не выдающихся талантов.

Как мне рассказывал один западный политический деятель, тесно связанный с Россией периода начала 90-х (депутат Европарламента в настоящем), после развала союзного КГБ количество его сотрудников, изъявлявших желание продаться различным «враждебным» разведкам, зашкаливало за все мыслимые пределы. Посольства в Москве, что называется, держали двери от ломившихся к ним «бесхозных» сотрудников прежде могущественного КГБ. Нет никаких сомнений, что после «хаоса 90-х», вновь войдя в силу, многие из тех «ронинов» нынче играют свою не последнюю роль в деловой и политической жизни страны. Указанные персонажи, надо полагать, больше всех и кричат об «агентах влияния» и «пятой колонне» в среде гражданского общества, рискуя сами оказаться «лубянскими оборотнями», лихо меняющими хозяев.

Очевидно, что провал такого количества «нелегалов» вполне может быть объясним сдачей американцам списков агентов кем-то из своих. И идиоту ясно, что такого рода информация доступна лишь сотрудникам спецслужб, где она по преимуществу и сосредоточена. Ни российские ученые (сидящие пачками непонятно за что), ни журналисты, ни политики-оппозиционеры, ни «грантополучатели» из НКО, а сами (да-да, сами!) чиновники из СВР, ФСБ и т.д. являются главными участниками этой «суеты». Калугин, Гордиевский, Трофимов и другие были не диссидентами и правозащитниками, а скорее органичной частью системы, лучшими из лучших. Так что пусть внемлют совету героя Войновича и ищут агентов в собственной среде.

Ну и последнее, что не может не радовать. Модернизация-таки определенно затронула и внешнюю разведку. Когда такое было видано, чтобы «нелегалы» имели свои страницы в социальных сетях, размещая там информацию о себе и соблазнительные фотографии? Обнаженные ляжечки Анны Чапман еще долго будут волновать неокрепшую психику аудитории Facebook'а.

История с конголезскими студентами имела сегодня логическое продолжение.

Как и обещали, мы пришли к посольству Республики Конго вместе с приехавшими из разных городов студентами. При встрече выяснилось, что утром все стипендии были выплачены в полном объеме, а студентам было сказано: «Примете участие в акции – будете иметь проблемы с учебой сейчас и с карьерой в будущем». Часть студентов (в основном первокурсники) испугались слов посла и приняли решение не идти на акцию. Но несколько человек все же пришли и сказали, что готовы.

Во время нашей беседы из посольства выглядывали люди: уже знакомые нам атташе и советники.

Посовещавшись на месте, мы приняли решение не проводить пикет как таковой, но передать послу письмо, в котором выражается удовлетворение тем, что удалось найти решение вопросу со стипендиями, а также уверенность, что подобная ситуация больше не повторится. Кроме того, мы описали основные проблемы, с которыми сталкиваются студенты из Конго в России.

Помимо своевременной и удобной для студентов выплаты стипендий (не наличными в Москве, а на карточку или личный счет в банке), это и своевременное обеспечение студентов билетами на родину по окончании учебы (бывали случаи, когда студенты по месяцу ждали отправки домой, не имея уже возможности жить в общежитии и получать пусть даже нерегулярную стипендию), и безопасность студентов на территории РФ (содействие в расследовании расистских нападений, участие в судьбе жертв нападений).

Письмо подписали студенты и мы – представители российских гражданских организаций.

Тем временем из здания вышел советник посла. Он посмотрел на нас, махнул кому-то в посольстве, и через минуту появился посол. Его-то мы и ждали и двинулись к нему с письмом. Но господин Жан-Пьер Луйебо снова исполнил свой коронный номер – рванул бегом к машине и скрылся за тонированными стеклами дипломатической кареты. Едва дождавшись переводчицу и чуть ли не держа двери (чтобы, видимо, мы не присели рядом на сиденье), посол уехал, оставив у нас стойкое ощущение побега.

Советник, к которому я обратилась за неимением посла, ответил мне на прекрасном русском (которого, казалось, не понимал еще в понедельник), что он не имеет права принимать письма. Сотрудник милиции не пропустил нас внутрь, и мы оставили письмо в почтовом ящике посольства.

Когда чуть отошли от места событий, к нам со всех сторон стали стекаться студенты. И те, которые не решились прийти раньше, и те, кто немного опоздал. Это были ребята, обучающиеся в Твери, Воронеже и других городах. Мы записали всем наши телефоны и электронные адреса – чтобы в случае чего можно было оперативно связываться. Они не очень верят, что эта «прививка послу» будет действовать долго, поэтому уже сейчас ищут тех, кто сможет им в будущем помочь получить свои небольшие стипендии.

Напоследок фотографировались: и все вместе, и по очереди. И кто-то трогательно в этой веселой толпе сказал: «Это наша Юля». Ну да, это я хвастаюсь, не удержалась :)

В связи с тем, что репрессивные структуры путинского режима последовательно расширяют практику применения нового антиэкстремистского законодательства и от «пробного» и «выборочного» его применения явно ведут дело к превращению идеологических запретов и репрессий в общую повседневную практику, я разместил у себя несколько текстов, только что признанных экстремистскими (здесь и здесь). Разместил не ссылки на них, а именно тексты полностью, причем без указания на источник, из которого эти тексты взяты. Призываю всех поступать аналогичным образом. Действовать по принципу «всех не позакрываете!» Использовать тактику, известную со времен «Али-Бабы и сорока разбойников», когда крестом были помечены все дома. Попытки противостоять режиму на его «правовом поле» сами по себе, конечно, нужны, но они не приведут к успеху, не будучи подкреплены кампанией массового неповиновения. Режим можно заставить отступить, лишь на практике убедив его в неэффективности его действий.

Кроме того, считаю необходимым разъяснить свое собственное отношение к размещенным мною текстам.

Текст Майи Кучерской лично для меня недостаточно радикален. Разумеется, когда чеченская сторона вооруженного конфликта устраивает взрывы в московском метро, это является военным преступлением, нарушением норм международного права, законов и обычаев войны точно так же, как и действия вооруженных формирований Эрэфии на территории Чеченской Республики Ичкерии. Это что касается правовой оценки. А вот давать моральную оценку тем диким формам, в которые подчас выливается чеченское Сопротивление (что отнюдь не является исключением для национально-освободительных движений) в данном контексте не считаю для себя приличным. И я предпочитаю воздерживаться от таких публичных оценок, которые могли бы быть истолкованы некоторыми как косвенное оправдание грязной колониальной войны, развязанной новорусским режимом против чеченского народа.

Во всяком случае, любое лицо в российской военной форме на территории Чеченской Республики Ичкерии для любого чеченца является законной мишенью. Вооруженное сопротивление оккупации является естественным правом любого народа. Другой вопрос, в какой мере для чеченцев целесообразно этим правом сегодня пользоваться. Но поучать их я не считаю возможным. Для меня они другой народ, другая страна. Которая не является и никогда уже не будет частью России. Советовать жертве изнасилования расслабиться и получить удовольствие я никогда не буду.

Верховному комиссару ООН по правам человека г-же Наванетхем Пиллэй от российских правозащитников

Уважаемая госпожа Пиллэй!

Мы обращаемся к Вам, потому что считаем своим долгом привлечь внимание мировой общественности к проходящему в Москве судебному процессу над Андреем Ерофеевым и Юрием Самодуровым. В качестве преступления им инкриминируется проведение выставки "Запретное искусство-2006", которая в марте 2007 года была проведена в Музее и общественном центре имени А.Д. Сахарова в Москве - 23 разные по жанру и стилю работы современных российских художников, разных по степени международного признания. Эти работы объединял общий подтекст - протест против тенденции клерикальной цензуры, вдвойне неприемлемой в демократическом и светском государстве, против претензий агрессивной и невежественной церковной иерархии, десятилетиями прислуживавшей КПСС и КГБ, на формирование новой государственной идеологии.

Следует признать, что это не первая история такого рода. Предыдущую выставку "Осторожно: религия!" постигла та же участь. Тогда на выставку обрушилась расправа в два акта: сначала погром (якобы самопроизвольная реакция "православной общественности") и следом судебный процесс. В 2005 году организаторов выставки Людмилу Василовскую и Юрия Самодурова присудили к крупному штрафу.

Сейчас обвинение требует приговорить Ерофеева и Самодурова уже к трем годам заключения.

Технология "судов Линча" (негодующая общественность, которая картин не видела, книг не читала, но возмущена до глубины души и требует самого сурового наказания) в сочетании с "независимыми судами", безропотно, впрочем, покорными государственному обвинению, хорошо отработана в нашей недавней истории, когда понятие прав человека официально объявлялось буржуазной антисоветской выдумкой. Конечно, по сравнению со сталинско-брежневскими временами нынешние времена, казалось бы, вегетарианские. Сегодняшние управители России публично расшаркиваются перед демократией и правами человека. Однако именно в подобных процессах и отражается истинное лицо режима.

Приговор на процессе должен быть вынесен в ближайшие дни. Самое время остановить карающую руку квазиправосудия. Помогите нам в этом. Невозможно мириться с доморощенной инквизицией!

Людмила Алексеева
Елена Боннэр
Владимир Буковский
Сергей Ковалев
Павел Литвинов
Арсений Рогинский

Анонсированные Минобороны оперативно-стратегические учения «Восток-2010» одной из своих главных целей ставят отработку действий по ликвидации «внутреннего конфликта». Еще более или менее понятно, когда по такому сценарию проводятся северокавказские учения «Боевое содружество». Но привлечение десятков тысяч военнослужащих, авиации, сил флота для подавления некоего «вооруженного внутреннего конфликта» - это нечто. Похоже, фантазия организаторов учений подпитывалась тем периодом в истории Дальнего Востока, когда «партизанские отряды занимали города».

Вот сегодня, 1 июля, пресс-служба Сибирского военного округа сообщает, что мотострелковая бригада, усиленная авиацией и артиллерией, приступила к ликвидации бандформирований и наведению конституционного порядка в Забайкальском крае. Аналогичные задачи решают по всему Приморью помимо мотострелков еще и морские пехотинцы. Причем для поддержки сюда доставлены морпехи с Северного и Черноморского флотов.

Что же это за «внутренние враги» объявились на Дальнем Востоке и в Сибири, да еще в таком количестве, что с ними приходится воевать как с полноценной армией? Кто угрожает смутой в «нашенском краю»? Неужели «несогласные» так разгулялись, что в ружье понадобилось поднимать чуть ли не треть вооруженных сил страны?

На эти вопросы у военных нет ответа. Они и сами не знают, почему с некоторых пор вместо свойственных им задач подготовки к защите государства от внешней агрессии их все чаще науськивают на «внутреннего врага». Во всяком случае, такое впечатление у меня складывается после общения с бывшими коллегами по военной службе, продолжающими свою карьеру.

Развивать армию, нацеливая ее на подавление беспорядков, а флот – на борьбу с браконьерством, – это абсурд. Который, нам еще дорого обойдется. Идиотизм ситуации в том, что высшее руководство страны вот уже на протяжении десяти лет не способно концептуально решить, какие военные угрозы должна держать в голове армия, к чему, собственно, должна себя готовить. Пока можно сделать один вывод – страшнее врага, чем «унутренний», у нынешней власти нет.

В последние дни как в Польше, так и в России обострились споры, касающиеся правовой основы расследования катастрофы под Смоленском. Вина за это в значительной степени ложится на польские и российские СМИ, которые своими безграмотными, неряшливыми или сознательно вводящими в заблуждение формулировками сумели сбить с толку тех своих читателей, которые хотели бы составить объективное мнение об этих событиях.

Например, руководителем государственной комиссии Польши по расследованию авиационных происшествий Государственной авиации является не полковник Эдмунд Клих, а министр внутренних дел Ежи Миллер, а Клих является представителем Польши, аккредитованным при Государственной Российской Федерации комиссии по расследованию причин гибели польского самолета в Смоленске. В СМИ Клиха постоянно называют (и в Польше тоже) руководителем государственной комиссии Польши, представителем при Межгосударственном авиационном комитете (МАК), против чего он безуспешно протестует. Несколько сотен источников вообще уверенно именуют МАК российским (!!!) Межгосударственным авиационным комитетом (о нем в другой раз), а уважаемая газета «Коммерсант» назвала Э. Клиха представителем Польши в российско-польской комиссии по расследованию (такая комиссия вообще никогда не существовала).

Все это не мелочи, поскольку в результате возникает «информационный хаос», который вносит сумятицу в умы. Положение усугубляется еще и новым явлением, которое можно назвать «информационным шумом», призванным заглушать определенные высказывания и выводы.

Особенно удивительным (если не высказывать далеко идущих предположений), это явление становится тогда, когда этот шум исходит от человека, приобретшего себе авторитет в качестве одного из немногих независимых исследователей обстоятельств катастрофы. Мы имеем в виду смоленского журналиста, бывшего пилота военных вертолетов Сергея Амелина, который недавно удалил из интернета многие свои предыдущие сообщения, а два дня назад разместил статью, которая еще больше запутывает дело. Мы не будем комментировать резко обозначенные в этой статье его политические пристрастия, но воспользуемся ею в дальнейших цитатах, поскольку в ней содержится большинство ошибок и подмен, получивших сегодня широкое распространение.

Прежде всего, следует решительно предостеречь против путаницы понятий «расследование» и «следствие». Расследованием занимается Госкомиссия РФ, а следствие ведут две прокуратуры – российская и польская. Поэтому, когда вы встретитесь с утверждениями, подобными амелинскому: «Россия же в любом случае должна проводить расследование [вместо ‘следствие’ – А.Б.] на основании законодательства РФ (Уголовно-процессуального кодекса), в котором подробно рассмотрена процедура этого расследования», то дальше можно больше не читать.

Точно такую же ошибку допустил и кандидат в президенты Ярослав Качиньский, заявивший в ходе телевизионных дебатов: «Я с самого начала был сторонником такого решения, которое, во-первых, привело бы к обращению на основе Чикагской конвенции к России с просьбой о передаче следствия [Польше]. Россия не обязана была его передавать, но такое обращение, по моему убеждению, было абсолютно [необходимо], либо, по крайней мере, [было необходимо] использовать соглашение от 1993 г. – то есть совместное следствие». Но он лишь спутал «следствие» с «расследованием», а по сути все сказал правильно. Поясним ниже.

Упрек первый.

По вопросу Чикагской конвенции 1944 г. «О международной гражданской авиации» в головах тоже царит полная сумятица. Известно, что под давлением с российской стороны (в частности, о стороны Председателя Технической комиссии МАК при Госкомиссии РФ А.Морозова, о чем говорил Э. Клих в ходе заседания подкомиссии Сейма 18 мая 2010 г., Клих обратился к своему начальству и, как подтвердил на заседании Сената ПР 8 июня 2010 г. Министр внутренних дел и администрации Ежи Миллер, «Польское правительство после чрезвычайного заседания Совета министров 10 апреля этого года приняло решение, ознакомившись с юридическими экспертизами, использовать ратифицированную Польшей Чикагскую конвенцию». Следует заметить, что Главный военный прокурор ПР Кшиштоф Парульский, по словам Э. Клиха, уже с первого дня протестовал против принятия в качестве правовой базы для расследования Чикагской конвенции, поскольку ее применение может полностью связать руки польской стороне и в результате затруднить расследование. В чем сейчас и упрекают Туска и его политический противник Качиньский и простые поляки.

Действительно, 29 апреля 2010 г. на заседании Сейма премьер-министр Дональд Туск высказался в том смысле, что Польша не прибегла к возможностям, которые предоставляет Приложение 13 к Чикагской конвенции и не обратилась к России о передаче ей расследования, поскольку не следует просить о том, чего и так не получишь. Говоря прямо, Туск уже 10 апреля уступил нажиму российской стороны (упрек №1).

Упрек второй.

На самом деле, в пункте 3.1 Приложения 13 к Чикагской конвенции действительно говорится: «Ответственность за проведение расследования возлагается на государство, в котором произошло авиационное происшествие или инцидент». Примерно то же говорится и в п. 26, которую цитирует Амелин. Значит, это правда?

Правда, да не вся. Оказывается, совершено прав и цитированный выше Я.Качиньский. Действительно, пункт 5.1 Приложения 13 гласит: «государство места происшествия может полностью или частично передать проведение расследования другому государству на основе двустороннего соглашения» (см. также здесь). Аргументы официальных представителей польских властей, что достижение подобного соглашения заняло бы слишком много времени, свидетельствуют об отсутствии иллюзий в отношении партнера по переговорам (он наверняка сумеет эти переговоры затянуть). Министр юстиции РП Кшиштоф Квятковский на заседании Сейма 20 мая 2010 г. также заявил: «Но при этом следует подчеркнуть, что этот принцип [п.5.1.] оставляет инициативу стороне государства, на территории которого произошло происшествие». Короче говоря, российские власти могли, но не хотели отдавать полякам ведение расследования, а правительство Туска не особо и настаивало (упрек №2).

Заметим, что Статья 3 Конвенции прямо говорит: «(а) Настоящая Конвенция будет применяться только в отношении гражданских воздушных судов и не будет применяться в отношении государственных воздушных судов. (b) Воздушные суда, используемые на военной, таможенной и полицейской службах, рассматриваются как государственные воздушные суда». Президентский борт 101 входил в состав 36 полка транспортной авиации, являлся государственным воздушным судном, и даже сами российские власти, ответственные за посадку самолета в Смоленске, это признавали (в стенограмме записей черных ящиков военный руководитель полетов неоднократно именует его как «Air Force 101»). Здесь пример удивительной эквилибристики снова дает С. Амелин: «Это означает, что положения Чикагской конвенции неприменимы как к полету борта 101 в целом, так и к процедуре расследования его аварии (самолет государственный, а не гражданский) [это как раз верно – А.Б.]. Россия в добровольном порядке взяла на себя обязательство проводить расследование в соответствии с требованиями Чикагской конвенции. Иначе бы польские представители вообще не имели права (юридически) присутствовать при расследовании даже в качестве наблюдателей». А на правовой основе какого международного акта проводила бы Россия расследование в этом случае? «На основании законодательства РФ (Уголовно-процессуального кодекса)», – не моргнув глазом, отвечает Амелин (см. выше), демонстрируя уровень своего правосознания.

Перейдем ко второй (пока упущенной) возможности: это использование польско-российского Соглашения «О полетах военных воздушных судов РП и РФ» от 7 июля 1993 г. Действительно, найти его полный текст в русском Интернете невозможно, «в базах данных законодательных актов РФ оно не фигурирует», тут Амелин прав. Целиком найти его невозможно и на польском языке. Однако интересующая нас часть этого Соглашения просочилась в польскую печать. Как было официально подтверждено 6 мая 2010 г. пресс-секретарем Министерства Национальной обороны Польши Янушем Сермеем, Соглашение 1993 г. «никогда не было денонсировано». Важнейшей является его Статья 11: «Расследование авиационных происшествий аварий и катастроф, причиной которых явились польские военные самолеты в воздушном пространстве РФ или российские военные самолеты в воздушном пространстве РП, будет проводиться совместно соответствующими польскими и российскими органами».

Упрек третий.

К счастью, в 1993 г. поляки настояли на формулировке, симметричной для обеих сторон. На заседании Сената ПР 8 июня 2010 г. Министр внутренних дел и администрации РП Ежи Миллер подтвердил: «Межгосударственное соглашение от 1993 года относилось к полетам воздушных судов Красной [Советской] Армии в связи с эвакуацией этой армии с территории бывшей Германской Демократической Республики и территории Польши. Это соглашение существует, он юридически функционирует… но оно совершенно не подходит к этому событию». Почему? По мнению членов польского правительства, возглавляемого Д. Туском, «это Соглашение не включает в себя никакой процедуры реализации положений Статьи 11». По их словам, «выбор этого Соглашения как правовой основы для расследования причин катастрофы означал бы на практике необходимость выработки путем переговоров с российской стороной детальных принципов сотрудничества, что крайне затянуло бы расследование». Опять-таки: поляки прекрасно понимали, что и в этом случае российская сторона будет затягивать подобные переговоры. А если на нее надавить? Настаивать? Отказываться от Чикагской (и так неприменимой) конвенции? Пусть российская сторона проявит добрую волю! Почему не попытались? (упрек №3).

А нужны ли здесь на самом деле дополнительные договоренности о «детальных принципах сотрудничества»? Нет, утверждает польский специалист по международному праву Анджей Войцеховский: «Соглашение между Министерствами обороны Польши и России прошло через стандартную процедуру заключения подобных актов, и потому представляет собой нормальный, юридически действительный международный договор. Его содержание свидетельствует, что оно не требует никаких дополнительных исполнительных актов и должно применяться непосредственно. Более того, в качестве особенного акта оно является приоритетным по отношению к Чикагской конвенции».

Упрек четвертый.

Профессор Геновефа Грабовска (кстати, бывший сенатор от «Союза демократических левых сил», депутат Европарламента, которую нельзя заподозрить в симпатиях к Я. Качиньскому), выражается еще более резко. «Я удивлена, что премьер не был проинформирован о содержании этого документа. [...] Я удивлена, что ведомственные юридические службы об этом не побеспокоились, что журналисты должны им подсказывать. Это полная компрометация» (упрек №4).

Упрек пятый.

«Чикагская конвенция входит в сферу международного обычного права, - продолжает проф. Грабовска. – Там существуют различные ограничения, связанные хотя бы с территориальной суверенностью. А двусторонние соглашения могут такие ограничения отменять. И в этом документе именно этот было сделано в рамках добрососедских отношений. И это ведь не приведет к обострению отношений с соседями, поскольку речь идет о Соглашении, на которое обе стороны ранее выразили согласие. Вообще говоря, более конкретный закон всегда является приоритетным по отношению к закону более общему. […] Наконец, нельзя сказать, что межведомственное соглашение обладает меньшим значением, чем договор, заключенный главами государств. Соглашение, о котором мы говорим – это классический международный договор, отвечающий всем требованиям Венской конвенции о праве международных договоров от 1969 г.».

«Я не представляю себе, чтобы польское правительство не воспользовалось таким инструментом, который у него имеется. Оно должно обратиться к Соглашению от 1993 г. даже сейчас, напомнив о правах и обязанностях, вытекающих из этого документа»

Наконец, не могу удержаться, чтобы в качестве курьеза не привести еще одну длинную цитату из Амелина. «Нашел любопытный документ, который, по сути, должен быть (!!!) достаточно точной копией соглашения с Польшей. Это Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Латвийской Республики о порядке использования воздушного пространства Латвийской Республики авиацией Вооруженных Сил Российской Федерации. (Москва, 2 июня 1993 г.). Там, в частности, говорится: «Статья 20. Расследование воздушных инцидентов, связанных с использованием воздушного пространства Латвийской Республики, а также аварий и катастроф, к которым причастны воздушные суда авиации Вооруженных Сил Российской Федерации, производится уполномоченными органами Сторон. Нисколько не удивлюсь, если текст соглашения с Польшей от 1993 года тоже регламентирует порядок использования воздушного пространства Польши российскими ВВС. Но никак не регламентирует использование воздушного пространства РФ вооруженными силами Польши. Получается, что ссылки на соглашение от 1993 года это такая же «политическая лапша», как и ссылки на Чикагскую конвенцию».

Сравнил Латвию с Польшей 1993 года! Как говорил в то время один генерал-полковник, прямо связанный с транспортировкой СВГ на восток: «А вот поставим сорок бортов и будем их гонять туда-сюда, пока один не грохнется». Так что и Соглашение с Польшей никак не могло быть «точной копией» Соглашения с Латвией.

И это пишет человек, прилюдно восклицающий: «Неужели у народа настолько затуманены мозги, что большая часть просто перестала ими пользоваться? И не в состоянии провести простейший критический анализ событий, фактов, документов и комментариев? Иногда кажется, что попал в эпоху средневековья и кругом массовая «охота на ведьм». Причем, «ведьмы» почему-то сплошь российского происхождения. Уровень технического образования, да и просто образованности, просто не позволяют спокойно читать эти бредни».

Что тут сказать? Как говорит Амелин, «Чтобы знать – надо думать. Это трудно». Верю. И чтобы писать – тоже надо думать. Разумеется, если кто-то уже не подумал за тебя, что именно надо писать. И как создавать информационный шум.

Так что получается, что это не просто «шум». В радиолокации подобные действия называются «постановкой активных помех». И делается это для того, чтобы противник не сумел обнаружить то, что от него хотят скрыть.

Министр внутренних дел Рашид Нургалиев на днях заявил, что "предпочитает по отношению к системе МВД не термин "реформа", а понятие "модернизация", главной целью которой должно стать изменение философии и психологии российского милиционера".

Общество вновь столкнулось с очевидным вызовом со стороны руководства Министерства внутренних дел. Очевидно, что генерал Нургалиев категорически отказывается от коренной реформы милиции. В поддержку такой реформы уже 14 месяцев выступают общественные деятели, депутаты, правозащитники, ученые. Всем ясно, что в нынешнем виде милиция - это не способ решения проблем преступности, но сама проблема. Меня потрясли данные недавнего опроса "Левада-центра" о том, что половина москвичей поддерживает "приморских партизан", убивавших милиционеров. Это страшно, это показывает всю меру страха и ненависти к милиции. История ОВД "Отрадное", где милиционеры заставляли людей совершать мелкие преступления для увеличения статистики раскрываемости, это не менее разоблачительный факт, характеризующий нынешнее ужасающее состояние милиции, чем стрельба майора Евсюкова.

Все эти жалкие отговорки насчет психологии и философии затемняют главное - без радикальных структурных реформ милицейское беззаконие будет воспроизводиться до бесконечности. И ясно, зачем нужна такая милиция: даже прокуратура Москвы уже установила, что и в связи с шествием в память Бабуровой и Маркелова 19 января, и в связи с "Днем гнева" 20 марта милиция фальсифицировала рапорты и протоколы на задержанных. Прокуратура сделала представление ОВД "Тверское", но на это представление наплевали, начальника ОВД Паукова сделали начальником УВД Центрального округа Москвы, а фальсификации продолжились - 31 мая и 28 июня. Вот за это и держат такую "опричную" милицию.

Хотите реальных реформ - рецепты известны: отправьте в отставку нынешнее руководство во главе с Нургалиевым, выведите из подчинения МВД департамент собственной безопасности, экспертов, внутренние войска. Сократите штат МВД в два раза, увеличив вдвое жалование оставшихся. Публично разоблачайте садистов и провокаторов. Если, конечно, вам нужна нормальная милиция, а не полицаи в оккупированной стране.