Смертная казнь в XXI веке - это абсолютная дикость, кажется, даже в России это поняли, продлив мораторий на нее вплоть до отмены. При достигнутом уровне технического и интеллектуального развития человечества мы можем и должны искать другие способы борьбы с преступностью.

На эту тему есть два хороших фильма: «Мертвец идет» и «Жизнь Дэвида Гейла».

В первом фильме герой Шона Пенна – жестокий убийца, приговоренный к казни. Показывают последние дни его жизни: цинизм, тревогу, раскаяние, острое желание не умирать, отчаяние и приведение в исполнение смертного приговора. Его преступление ужасно, вина доказана, но мы видим, что он живой человек, и кажется, можно найти другой способ его «исправления».

Второй фильм – про гражданского активиста, борца со смертной казнью Дэвида Гейла (в исполнении Кевина Спейси), который оказывается приговоренным к высшей мере наказания. Несколько лет он пытается доказать свою невиновность, но его казнят. После казни всплывают факты, опровергающие его вину. Все в шоке от случившейся судебной ошибки, но исправить ничего уже, разумеется, нельзя.

Представьте на минуточку, что вы находитесь на месте человека, оказавшегося в лапах судебной системы, которой нет до вас дела. Еще при этом вы, возможно, темнокожий или мексиканец (в США это, наверное, как таджик или оппозиционер в России). Системе кажется, что двух свидетелей достаточно, она не обращает внимания, что семеро отказались от обвинительных показаний, данных под давлением полиции. Нет орудия преступления, невозможно установить, кто стрелял. Нет вообще ни одного вещественного доказательства! А вас все равно приговаривают к смерти, причем с полным правом – прикрываясь законом и от имени всего народа страны. Ощущаете ужас и беспомощность? Наверное, именно это почувствовал американец Трой Дэвис накануне своей запланированной смерти, после 22 лет борьбы за жизнь и свободу.

Трой Дэвис не добился освобождения, но добилась ли чего-то судебная система штата Джорджия? Она ведь хотела показать, что исправляет преступников, защищает общество. Но осужденного это не исправит, даже если он был виновен, потому что он мертв.

Преступники – действующие или потенциальные – увидели, что смертный приговор – дело случая, казнить могут, не особо доказывая вину. К тому же нет никакой статистики, доказывающей, что наличие смертной казни снижает уровень преступности где бы то ни было.

Общество тоже не почувствовало себя защищенным, скорее, наоборот, потому что оно просило разобраться в деле и не убивать Троя Дэвиса. Теперь люди поняли, что каждый может стать жертвой судебной ошибки. Вряд ли кто-то из жителей Джорджии сейчас скажет, что ощутил защиту штата после узаконенного убийства Дэвиса.

Это больше похоже на месть. И присутствие родственников убитого при казни Дэвиса – лишнее тому подтверждение. Они смотрели, как он умирает, и должны были, вероятно, испытывать удовлетворение. Это и есть правосудие – возмездие, око за око?

Женщина остается женщиной даже в тюрьме. И сохраняет свое женское чувство юмора, несмотря на нечеловеческие условия содержания. Таисия пишет из тюрьмы: «Купи черные сапоги на шпильке для поездок в суд. На твой возможный вопрос о шпильке и автозаках могу сразу ответить – шею не сверну, не дождетесь».

Сидит Таисия Осипова на так называемом «спецу» Смоленского СИЗО. Как особо опасная. Там же, на «спецу», уже полтора года сидит последний всенародно выбранный мэр Смоленска Эдуард Качановский. Сменивший его на посту главы города (уже назначаемый сити-менеджер) Константин Лазарев был арестован 21 сентября. Губернатор Смоленской области Сергей Антуфьев назвал задержания и обыски в кабинетах чиновников «очередным ударом по репутации города». Но не является ли подлинным ударом по репутации города и всего региона тот факт, что уже 10 месяцев по сфальсифицированному обвинению в местной тюрьме содержится тяжелобольная молодая женщина? А все государственные структуры там, от прокуратуры и областного «уполномоченного по правам человека» до сотрудников государственной больницы, делают все возможное, чтобы не выпустить ее на свободу.

Последний иезуитский ход против Таисии только что сделал Ленинский районный суд Смоленска – там отказались рассматривать иск о признании недействительными результатов медицинского освидетельствования Осиповой, проведенного с грубейшими нарушениями. Дождавшись, пока пройдет срок обжалования, из суда прислали адвокату Сидоркиной ответ, что иск не может быть рассмотрен из-за якобы неправильно оформленной доверенности. Хотя при рассмотрении предыдущего иска тот же суд вполне устраивала подобная доверенность, оформленная на адвоката.

17 сентября известный музыкант Юрий Шевчук выступил в защиту Таисии Осиповой, записав обращение к суду. В этот день в гостях у Юрия Шевчука в рамках проекта «Дети политзаключенных современной России» побывала дочь Таисии – Катрина.

В понедельник, 26 сентября, в Смоленске продолжится суд над Таисией Осиповой. Начинается одиннадцатый месяц ее пребывания под стражей.

http://princip1.livejournal.com/15492.html

Мы получили Решение судьи Мариненко Кирилла Алексеевича,который оправдал Чирикову Евгению.
Решение достойно того, чтобы быть разобранным на цитаты в другие решения в пользу защитников Химкинского леса, а судья Мариненко Кирилл Алексеевич должен быть включён в зелёный список за его высокий профессионализм.

Надеемся, что чёрные списки и чёрная полоса в истории Химкинского леса закончились.

(Читать судебное решение)

Ситуация с объединением моей alma mater - Российской академии музыки им. Гнесиных - и бывшего знаменитого училища, собственно «Гнесинки», а ныне Колледжа им. Гнесиных сама по себе не была бы поводом для реплики на "Гранях", если бы не одно обстоятельство, вернее, так сказать программная формулировка, поразившая меня при чтении приказа А.А. Авдеева, а именно: "В целях оптимизации структуры подведомственных образовательных учреждений Министерства культуры Российской Федерации, в соответствии с Порядком создания, реорганизации, изменения типа и ликвидации федеральных государственных учреждений..." И так далее. Что тут скажешь? Они совсем офигели. Слова все же еще кое-что значат в нашем изнасилованном приблатненной номенклатурой языке. Ликвидация... впрочем, что это я? Точнее не скажешь. Именно. Ликвидация.

Но отреагировал-то я не на это сильное слово, а на слово гораздо более, как кажется, безобидное, нейтральное: оптимизация. Вот тут в моей голове вдруг связалось то, что и заставило меня взяться за перо специально для "Граней". Я же именно об этом писал в "Гранях", совершенно не предполагая, что так скоро и до боли знакомо все коснется Гнесинки. Позволю себе небольшую самоцитату:

Оркестры сейчас отдают под бюджетные организации, то есть филармонии. За семь лет до моего появления Тихоокеанский симфонический оркестр был независимым оркестром радио и телевидения с собственным бюджетом. Это был очень приличный самостоятельный оркестр. А теперь его привязали к филармонии, у них общий филармонический бюджет. И оркестру выделятся часть из этого бюджета. Тотальная оптимизация – так они это называют.

Оказалось, что, как я и предполагал, вся известная ситуация вокруг Тихоокеанского симфонического оркестра, ОНФ и моего отъезда из Владивостока по сути является точным отражением тотальных процессов, проходящих сейчас в России, в том числе во всех так называемых, культурных (и не только культурных) бюджетных учреждениях.

Присоединение Колледжа к Академии не что иное, как методичное и безжалостное уничтожение остатков сомнительной, но все же «стабильной» финансовой независимости, причем как Колледжа, так и любимой мной Академии. Потеря свободы может быть только взаимной. Это ситуация медленного финансового и политического (ибо любое сокращение независимости и свободы есть политический акт) удушения училищ, вузов, оркестров, театров и музеев в России.

И тут для меня начинается мистика, сердце мое холодеет от слишком уж участившихся совпадений в моей жизни: вчера в первой половине дня, ничего еще не зная о приказе господина министра, я опубликовал в ЖЖ и на Фейсбуке письмо адвоката pro bono О. Талалаевой ректору РАМ им. Гнесиных о плавном и хладнокровном моем увольнении из родного во многих смыслах музыкального вуза.

"Ну почему оптимизация и ликвидация так упорно и сжато по срокам преследует именно меня!" - хочется мне крикнуть.

Недопустимый и малодушный самообман. Это процесс, необратимо захвативший всю Россию, от Костромы до Уссрийска, захвативший, и медленно, мучительно, унизительно убивающий тех людей, те семьи, тот средний класс, который бесповоротно просмотрела наша гламурная оппозиция, скромно выбирающая серфинг и гордящаяся, что это не яхтинг.

Эта оппозиция просмотрела и потеряла за 10 лет те тысячи и тысячи образованных и талантливых людей всех специальностей, особенно творческих, педагогических, музейных, библиотечных, медицинских - всех работающих в бюджетной сфере. Тех людей, которые по своей ментальности и начитанности не уступают, а порой и превосходят европейский средний класс, но живут на грани нищеты и гниют от унижения и непонимания того, что происходит. Поэтому в заключение я позволю себе еще одну цитату из своей статьи 2007 года:

...эта картина тяжелого сползания России в провинциальное средневековье и беззаконие вызывает желание сопротивляться... Эта ситуация – своеобразная уменьшенная копия советского времени, когда люди совершенно разных взглядов чувствовали себя принадлежащими к одному классу: классу тех, кого давит советский Левиафан. Теперь вновь мы готовы себя ощутить теми, кто противостоит самому отвратительному из человеческих зол: наглому всевластию и беззаконию государственных функционеров. Поэтому так естественно рождение и развитие нового "революционного движения" в России – движения сопротивления. И оно обязано быть. Даже если оно обречено.

Вчера Европейский суд по правам человека огласил постановление по делу "ОАО "Нефтяная компания "ЮКОС" против России". Из документа, в частности, следует, что ЕСПЧ не нашел в деле факта дискриминации компании по политическим мотивам. И понеслось. "ЮКОС проиграл дело против РФ, а Страсбург признал только мелкие нарушения!" – наперегонки цитировали государственные СМИ заявления российских чиновников.

При этом комментаторы как-то стыдливо умалчивали о том, что "мелочами" они называют нарушения таких фундаментальных прав, как право на защиту собственности (статья 1 Дополнительного протокола к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод) и на справедливое правосудие (статья 6 Конвенции). Это главное, что позволит теперь миноритарным акционерам "ЮКОСа" добиваться возмещения нанесенного им ущерба и справедливого судебного разбирательства.

Что же касается мотивов дела "ЮКОСа", то, на мой взгляд, можно и согласиться с постановлением европейских судей, не увидевших в нем политики. Правда, не могу не заметить, что о некоторых персональных делах против юкосовцев даже сами занимавшиеся ими следователи говорили, что эти дела политические. Вот, например, откровения следователя Александра Банникова, который вел дело бывшего сотрудника службы безопасности "ЮКОСа" Алексея Пичугина.

"Он сказал, что знакомиться с этим "мусором" (материалы дела) не имеет никакого резона и я, как бывший сотрудник органов, должен это понимать. Он сказал, что я лично как Пичугин никого не интересую. Дело политическое, и интересуют Невзлин, Ходорковский и другие совладельцы нефтяной компании. Какие бы прекрасные адвокаты меня ни защищали, исход дела предопределен", – рассказал Алексей Пичугин на суде. О том, что "это дело государево", поведал следователь Банников и другому фигуранту – Михаилу Овсянникову (свидетельствовавшему впоследствии в защиту Пичугина).

Не дезавуировало постановление ЕСПЧ и многочисленные отказы судов различных государств в экстрадиции бывших юкосовцев – политических беженцев.

Однако, повторюсь, вполне можно и не характеризовать подоплеку дела "ЮКОСа" как политическую. И назвать его мотивы иначе – личными и материальными. Для постоянных наблюдателей не секрет, насколько лично Владимир Путин воспринимает Михаила Ходорковского. Очевидцем такого отношения нынешнего премьер-министра к экс-главе опальной нефтяной компании была, в частности, Светлана Ганнушкина – председатель комитета "Гражданское содействие", член совета Правозащитного центра "Мемориал". В интервью автору этих строк она рассказывала:

"Ни один судебный процесс по делу "ЮКОСа" не проходит объективно и беспристрастно. Это мне стало особенно ясно в 2003 году, когда о Ходорковском заговорили на встрече Комиссии по правам человека с Путиным. Этот процесс и этого человека тогдашний президент воспринимал очень лично, о процессе говорил крайне возбужденно, не выдерживая стиля деловой беседы".

Демонстрировал Владимир Путин свое эмоциональное отношение к Михаилу Ходорковскому и на встрече в дискуссионном клубе "Валдай" 6 сентября 2010 года. Об этом свидетельствовал главный редактор польской Gazeta Wyborcza Адам Михник. По его словам, Владимир Путин, говоря о "деле Ходорковского", продемонстрировал "персональную эмоцию". На другие вопросы премьер-министр отвечал спокойным тоном и шутил, но на этом вопросе интонация Путина резко изменилась.

Можно, конечно, сказать, что Европейский суд пока не указал, что "ЮКОС" стал жертвой рейдерского захвата в результате личной неприязни Владимира Путина к его главному владельцу. Но все еще только начинается.

Вчера группа гражданских активистов и представителей партии «Другая Россия» вышла на Триумфальную площадь с протестом против уже сфальсифицированных парламентских выборов. «Выборы без оппозиции – преступление!» - было написано на баннере, который растянули участники акции. Они также раздавали листовку, в которой была изложена их позиция. Вот ее текст:

«В Российской Федерации назначены парламентские выборы, они пройдут 4 декабря. Четыре пятых политического поля – все независимые партии – к выборам не допущены.

Министерство юстиции под надуманными, высосанными из пальца предлогами отказало в регистрации партиям «Другая Россия», «РОТ ФРОНТ», «Родина: Здравый смысл», «ПАРНАС», иным политическим организациям. Таким образом, выборы в России сфальсифицированы еще до их начала.

Мы, сторонники «Другой России», заявляем: Госдума, состоящая из представителей только «разрешенных» Минюстом партий, будет нелегитимна. Мы начинаем серию акций протеста на Триумфальной площади, кульминацией которых станет массовый выход граждан в день выборов, 4 декабря в 18:00. Выборы без оппозиции – преступление!»

Таким образом, мы инициировали долговременную кампанию протеста, в которой нуждается вся оппозиция. На самом «намоленном» месте Москвы – Триумфальной площади. Там, где однажды смогут собраться все противники «управляемой демократии».

Пока мы выходим раз в неделю. Со временем будем выходить чаще. Ближе к дате выборов – ежедневно. Предлагаем делать это всем вместе. Приходите, участвуйте, приводите друзей и знакомых. Как везде в мире, от Киева до Каира...

Фоторепортаж

20 сентября в 2 часа дня у московской мэрии началась акция защитников животных. Уже в начале акции было роздано больше 1200 открыток, потом организаторы сказали, что раздали уже более двух тысяч писем. В это легко верилось – вся площадь у мэрии была заполнена людьми, а в переулках выстроилась огромная очередь желающих передать обращение.

Что же означает эта депортация бездомных животных и почему столько людей против нее?

Дело в том, что департамент жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства собирается бороться с проблемой бездомных собак весьма экстравагантным способом: собак планируют отловить и перевезти всех в огромный приют в Ярославской области. Зачем это делать, если все понимают, что в Ярославской области вряд ли найдется столько людей, готовых забирать московских собак, не будет волонтеров, чтобы ухаживать за этими собаками (а мы знаем, что муниципальные приюты в большинстве своем не в состоянии нормально заботиться о животных и большая часть работы делается волонтерами, которые собак же зачастую и пристраивают)?

Ответ прост – множество животных просто не переживут этой депортации, многие умрут потом в приюте, и никто не сможет это контролировать, в то время как чиновники будут продолжать получать деньги на якобы живых собак.

Такие случаи очень распространены даже в московских приютах, и увоз собак в Ярославскую область будет означать лишь полную бесконтрольность этих учреждений, чего, собственно, и хотят чиновники. Зоозащитники уже не раз отбивали подобные попытки. Но московские чиновники не могут просто так отказаться от столь заманчивых планов.

Знаменитости выступали с видеообащениями в защиту несчастных животных. Во вторник на акцию пришел известный композитор Юрий Антонов. Более 1000 человек, простых жителей Москвы, собралось у мэрии.

Подробности и фото

У меня вопрос к гражданам: куда, на ваш взгляд, следовало бы депортировать московских чиновников, чтобы решить проблему с нашим правительством?

Ветеран российской правозащиты Людмила Михайловна Алексеева опубликовала ответ на наше открытое письмо к правозащитникам, объяснив, почему МХГ до сих пор не принимала участия в процессе другороссов, судимых за «организацию» беспорядков на Манежной площади. Конечно, Людмила Михайловна участвует в правозащите практически столько же, сколько я живу на свете, и потому ей виднее. Но, признаться, меня ее резоны удивили.

1) Мне казалось, что если правозащитник видит грубое нарушение государством прав человека, то его дело – предложить помощь первым, не ожидая, когда его об этом специально попросят пострадавшие. Другое дело, что пострадавшие вправе отказаться от предложенной помощи. При этом мимо крупных и резонансных событий он не может пройти в принципе, поскольку мониторинг нарушений прав человека входит в обязанности правозащитников вообще и список уставных задач МХГ в частности.

2) Мне казалось, что дело правозащитника - защищать права человека от нарушения их государством. Любого человека, вне зависимости от того, невинный он гражданин или преступник, толстовец или боевик «Тигров освобождения Тамил Илама». Право на справедливый и беспристрастный суд является, как известно, одним из ключевых прав человека. Мне казалось, что, если в предъявлении обвинения именно данным конкретным лицам доказуема политически мотивированная избирательность; если в обвинительном заключении, наряду с внешне правдоподобными утверждениями, содержатся пункты более чем сомнительные даже на беглый взгляд; если суд при этом сформирован из известных «асов» заказных политических дел – это само по себе должно явиться предметом внимания правозащитников вне зависимости от того, насколько реальной является часть предъявленных обвинений.

Может быть, я ошибался?

Во всяком случае, меня радует высказанная Людмилой Михайловной готовность взяться за это дело, если «Другая Россия» обратится к ней с соответствующей просьбой, и я искренне надеюсь, что так оно и произойдет.

Михалков снова на подступах к «Оскару».

Подступ пока дальний, но уже cкандальный. Пятеро из восьми членов Национального комитета по выдвижению отечественного фильма на премию Американской академии киноискусства в номинации «Лучший фильм на иностранном языке» проголосовали за «Цитадель» Никиты Михалкова. В списке конкурентов значились: «Жила-была одна баба» Андрея Смирнова, «Шапито-шоу» Сергея Лобана, «Фауст» Александра Сокурова, «Елена» Андрея Звягинцева. В финальной тройке осталось трое – «Фауст», «Елена» и «Цитадель». Победила последняя.

В подобных случаях принято интересоваться: «А судьи кто?». Вот кто: Глеб Панфилов, Никита Михалков, Владимир Наумов, Карен Шахназаров, Владилен Арсеньев, Сергей Лазарук, Клим Лаврентьев, Лев Аннинский, Людмила Савельева, Кирилл Разлогов и Николай Лебедев. Люди все так или иначе зависимые от претендента на "Оскара".

Председатель – Владимир Меньшов. Он-то как раз и воспротивился выбору членов комитета, который сам и возглавляет. Отказался подписать протокол и дал пространное интервью «Эху Москвы», в котором обосновал свое решение.

С доводами и обобщениями режиссера оскароносного фильма «Москва слезам не верит» трудно не согласиться. Главное в том, что нынешний разлад в оскаровском комитете является продолжением и отражением раскола в самом кинематографическом сообществе.

К этому стоит добавить, что с некоторых пор ни одна из инициатив господина Михалкова не обходится без скандала. Счет можно вести от сомнительного избрания его председателем СК, далее – так называемый «налог на болванки», провалы в прокате двух его «УСов», провал в Каннах, история с «мигалкой», конфликт с «Синими ведерками»… Теперь вот «Оскар»...

Как дальше будут развиваться события? Скорее всего решение о выдвижении «Цитадели» пересмотрено не будет. Если только Меньшов не решится на более жесткую конфронтацию с Михалковым и с его Академией. И тогда скандал срезонирует и может сказаться неблагоприятным образом на отношении к картине в Голливуде.

Правда, Михалкову может помочь дистрибьюторская компания Wild Bunch, занимающаяся прокатом «Цитадели» в Европе. К ней должна будет присоединиться какая-нибудь американская прокатная фирма, кровно заинтересованная в номинировании Михалкова. Может сработать в его пользу еще то обстоятельство, что ветераны Голливуда не забыли об оскаровском триумфе первых «Утомленных солнцем».
Пособить сможет Михалкову и идейная поддержка со стороны Валерии Ильиничны Новодворской, представившей автора фильма как сурового обличителя Сталина и сталинизма...

Борьба за голливудского "Оскара" – это своего рода неофициальный чемпионат мира по киноискусству. Возможная победа на нем стала бы для господина Михалкова, терпящего одно поражение за другим, убедительным реваншем, под знаком которого он все последние годы и живет.

В ответ на обращение, опубликованное в блоге Павла Шехтмана, хочу сказать, что никто к нам по «манежному делу» не обращался. Раньше нацболы неоднократно обращались к нам по некоторым делам. Я проводила пресс-конференции, писала письма по поводу нацболов, которых мы считаем политзаключенными.

В этот раз абсолютно никто не обращался. А у нас такое правило: мы очень редко выступаем в поддержку тех, кто не обращается к нам за помощью, потому что наше обращение, хотя, конечно, и показывает поддержку правозащитного сообщества, но не всегда расценивается адвокатами и самими подсудимыми как поддержка, которая способствует более справедливому рассмотрению дела. Мы можем общаться с представителями власти насчет того или иного дела, привлекать к нему внимание, но опять же это всегда должно быть по просьбе либо самого человека, либо его адвокатов или родственников. В противном случае нам совершенно справедливо могут сказать: «А, собственно, кто вас просил вмешиваться? Мы считаем, что вы ухудшили наше положение».

В данном случае есть только одна проблема. Каждый раз, когда мы работали по делам нацболов, наши юристы всегда изучали материалы дела и убеждались, что не было совершенно никаких насильственных действий со стороны активистов. На Манежной площади насильственные действия были. Поэтому нам надо быть уверенными в том, что данный конкретный нацбол, который к нам обратится (если обратится), в этих насильственных действиях участия не принимал.

Так было с Химкинским лесом: мы заступались за молодых людей, потому что наши юристы, изучив все детали, пришли к выводу, что обвиняемые не громили городскую администрацию Химок. Мы защищаем только в тех случаях, когда человек не участвовал в насильственных действиях.

Делом по Манежной площади наши юристы не занимались пока, так как, повторюсь, не было обращений от подсудимых или их адвокатов. Но если наша поддержка нужна, если люди придут, мы готовы включаться.

В фонд «В защиту прав заключенных» обратилась адвокат Георгия Меквевришвили, содержащегося в «Бутырке» (СИЗО-2 г. Москвы), печально известной смертью юриста Сергея Магнитского.

Адвокат сообщила, что ее подзащитный страдает тяжелой болезнью органов пищеварения - спаечной тонкокишечной непроходимостью, имеет некроз петли тонкого кишечника с перфорацией. При этом после операции на кишечнике на животе Меквевришвили осталось два послеоперационных свища.

В июле 2011 года Георгий находился в СИЗО-1 г. Москвы под наблюдением врачей, однако все лечение заключалось в том, что ему несколько раз сделали внутримышечные инъекции антибиотиков и дали слабительное. В начале августа его и вовсе выписали «в удовлетворительном состоянии». В СИЗО-2 Меквевришвили диагностировали кишечную непроходимость.

Адвокат пишет: «Меквевришвили заметно потерял в весе, выглядит изможденным, у него страшные боли, в брюшной полости у него свищ и во время моей беседы с ним в изоляторе у него намокает майка, так как из свища периодически вытекает гной».

По заключению врачей у Георгия в любой момент возможно обострение спаечной болезни с явлениями непроходимости, показано частое дробное питание, соблюдение диеты. Представителям общественной наблюдательной комиссии, посетившим Меквевришвили в СИЗО, он рассказал, что не может употреблять большую часть пищи СИЗО, а лишь кисломолочные продукты: творог, йогурты, кефир. Поэтому он питается, только тогда, когда его угощают сокамерники.

14 января 2011 года правительство приняло постановление №3 «О медицинском освидетельствовании подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений», согласно которому тяжело больные обвиняемые и подследственные могут быть освобождены из-под стражи.

21 июля года адвокат обратилась с заявлением к начальникам СИЗО-1 и СИЗО-2 о направлении Меквевришвили на медицинское освидетельствование.

28 июля руководство СИЗО-1 отказало в направлении на комиссию на том основании, что заболевания Меквевришвили по своей тяжести не соответствуют заболеваниям, включенным в перечень постановления, и показаний для лечения в стационаре не имеется.

Ответа от руководства СИЗО-2 до сих пор нет, хотя согласно п. 3 постановления начальник места содержания под стражей должен рассмотреть заявление и медицинские документы в течение рабочего дня, следующего за днем их получения.

Сотрудники Фонда направили обращение руководителю медицинского управления ФСИН России С.Н. Барышеву с просьбой тщательно изучить историю болезни Меквевришвили и выйти с ходатайством о направлении его на медицинское освидетельствование. Также направили письмо уполномоченному по правам человека по Москве А.И. Музыкантскому с просьбой принять все меры для обеспечения надлежащей медицинской помощи обвиняемому Меквевришвили и ходатайствовать перед руководством УФСИН по Москве о направлении Меквеврешвили на медицинское обследование для последующего освобождения по состоянию здоровья.

Меквевришвили нуждается в срочном комплексном медицинском обследовании и лечении, поскольку состояние здоровья вызывает серьезные опасения за его жизнь. Любое промедление может привести к летальному исходу.

Националистическая тематика в обществе в этом году обсуждается гораздо больше, чем перед выборами в 2007-м, тут даже сравнивать трудно. При этом власти совершено не заинтересованы в раздувании таких дискуссий, потому что это конфликтная тема, а сейчас конфликты любого рода нежелательны. Соответственно, прилагаются усилия, чтобы тему несколько приглушить.

Политики, которые собираются участвовать в выборах, находятся в двойственном положении. Они не могут игнорировать тот факт, что население тематикой очень обеспокоено, что это какую-то значительную роль играет в сознании людей, но и опасаются, что из Кремля их одернут – мол, слишком много себе позволяете. Поэтому происходит все довольно странно, несколько непоследовательно.

Сейчас мы имеем совершенно не такую картину, как была, например, в 2003 году, когда была партия "Родина", успешно аккумулировавшая в том числе и националистический электорат, и все было более или менее ясно. На сегодняшний день такой партии нет и не предполагается. Соответственно, тем людям, для которых проблематика, которая у нас не очень удачно называется "межнациональной", очень важна, надо как-то выбрать из имеющихся политиков. Выбрать кого-то, кто, как им кажется, на это отзовется. Ну, или не выбирать никого.

Поэтому все партии, имеющие какие-то надежды на вхождение в Думу, стараются в меру своего разумения что-нибудь сделать - и, естественно, делают это по-разному. Скажем, то, что может себе позволить себе «Единая Россия», это одно, а то, что может позволить себе КПРФ, – другое. «Яблоко» может себе позволить вообще ничего не делать, потому что оно все равно в Думу не попадет, тут даже сомневаться не в чем. Про «Правое дело» можно уже не разговаривать.

Ничего радикального политик, который на что-то рассчитывает, сказать не может, потому что сверху не позволяется. Даже Жириновский, такой enfant terrible, которому все вроде бы можно, все-таки старается как-то выражаться не слишком категорично. Конечно, я не имею в виду митинг, на котором он что-то сказал двум сотням собравшихся и больше никто не слышал. Я говорю о выступлениях, например, на федеральных телеканалах.

Электорально выгодное поведение в нынешний предвыборный период – это тонко дать понять избирателю, что межнациональная тема не чужда, но при этом выразиться нужно максимально аккуратно. Возможно, как-то так это и будет происходить. При этом у партий же нет необходимости, чтобы главный человек озвучивал все тонкости партийной позиции. Если выступает лидер партии - скажем, в случае «Единой России» Путин, - он не должен высказываться обо всем сразу исчерпывающим образом, он обозначает основные вехи.

Есть ведь другие люди в партии, в случае «Единой России» это «Народный фронт», которые могут внести обертоны в это дело. Ну а дальше уже задача партии и отчасти масс-медиа, чтобы нужные обертоны были донесены все-таки до избирателя. Понятно, что первое, что обсуждается, – как «Народный фронт» будет обыгрывать Рогозина, который предположительно должен туда войти. Это на самом деле пока открытый вопрос: что будет говорить Рогозин в течение ближайших нескольких месяцев и насколько активно это будет продвигаться. Потому что во всяком обертоне важна не только частота, но и амплитуда.

Важно не только то, что сказано, но и насколько хорошо это слышно, что из сказанного теми или иными политиками тиражируется, а что нет. Поэтому сейчас сложно предсказать, как будет разыгрываться перед выборами националистическая карта.

В Питер на этот раз мы все приехали одновременно: моя жена, Катрина, дочка Таисии Осиповой, которую мы привезли из Смоленска, и Юрий Шевчук, прилетевший из Лондона. Я позвонил Юрию напомнить о фотосессии в воскресенье, но он попросил отложить – заболела мама. Принять нас прямо в этот день он сначала не планировал – устал с дороги, хотел поспать. Но когда я сказал, что в воскресенье вечером мы уже должны везти Катрину обратно, он сказал: «Ну, тогда давайте, подъезжайте ко мне в студию». Я вспомнил, что так же было и с Лией Ахеджаковой, когда мы возили к ней Артема Пичугина: она была уставшая, у нее были разные свои проблемы, но она нашла время для встречи с нами и фотосессии.

На фотографиях видно, что Шевчук уставший, но встреча с Катриной его очень растрогала.

Поездка была сложной и затратной – надо было забрать Катрину, отвезти ее обратно. Нам помогли собрать денег на нее нацболы, Пичугин-младший и "Грани".

Фото Владимира Телегина

(Смотреть остальные фотографии и видео)

Я думаю, что Путин вполне достоин китайской Премии мира. А если бы господин Мугабе из Зимбабве учредил подобную награду, Путин был бы ее еще больше достоин.

Когда страна – злостный нарушитель прав человека – учреждает такую премию в пику международной - признанной и уважаемой - премии, естественно, что номинантами становятся соответствующие люди. Тоже из числа злостных нарушителей прав человека.

Я знаю, что первый лауреат отказался от получения этой премии. Честно говоря, я думаю, что и господин Путин должен испытывать некоторую неловкость, узнав о том, что он в списке номинантов. Потому что, какие бы важные слова ни говорились и как бы щеки ни надувались теми, кто награждает, и теми, кто будет получать премию, абсолютно очевидна для всех некоторая неприличность ситуации.

Думаю, что будет сделана "хорошая мина при плохой игре". Отказаться от такой премии господину Путину не с руки, поскольку ссориться с Китаем он не захочет, а это был бы жест не очень дружественный. Поэтому он может быть поставлен в неловкое положение. И наши дорогие китайские "партнеры и друзья" должны понимать, что своим предложением они создают для Путина это неловкое положение.

Продолжается суд над членами партии «Другая Россия» Игорем Березюком, Кириллом Унчуком и Русланом Хубаевым, обвиняемыми в организации массовых беспорядков на Манежной площади.

С нашей точки зрения, этот суд невозможно воспринимать иначе как циничную, беззаконную попытку власти учинить политическую расправу над представителями радикальной оппозиции, воспользовавшись в качестве предлога их причастностью к событию, которое получило негативную оценку в общественном сознании.

Все мы знаем, что в ходе митинга на Манежной площади скандировались ксенофобские лозунги и имели место многочисленные факты насилия на расовой и национальной почве. С другой стороны, хорошо известно: этот митинг был проявлением социального и отчасти политического протеста против того, что митингующие воспринимали как несправедливость и продажность властей и их безразличие к интересам граждан. При этом лица, непосредственно виновные в актах этнического насилия на Манежной площади, благополучно разгуливают на свободе. Главным же выводом, который публично высказал по итогам событий премьер-министр Владимир Путин, был совет болельщикам воспринимать убийство Егора Свиридова «как атаку на вас всех». (Читать дальше)

В стародавние времена, в годы раннего застоя, в среде западных корреспондентов в Москве крутился «хорошо осведомленный источник», которого они за глаза называли «Юра Побойся бога». Этот персонаж специализировался на продвижении в среде наймитов капитализма теории о том, насколько андроповское КГБ либеральнее и прогрессивнее сусловских ретроградов из ЦК КПСС. И как оно печется о будущем России, а не о пайках и дачах. Юра Побойся бога на голубом глазу рассказывал небылицы производства управления дезинформации врага с таким азартом и упоением, что не поверить ему было просто невозможно.

Я вспомнил эту историю, прочитав вчерашнее выступление Юлии Латыниной по случаю 12-й годовщины взрывов домов на Гурьянова и Каширке, из которого следует, что доблестные патриоты из ФСБ, несмотря на Путина, практически раскрыли теракты, но их подвиг несправедливо замалчивается, в то время как «люди Березовского» вкупе с Аль-Кайдой придумали «теорию заговора», чтобы замазать Путина. Мол, в своей ненависти к ВВП БАБ не гнушается даже сотрудничеством с международными террористами.

Березовский, по версии Латыниной, отправил меня на переговоры к главному террористу, эмиссару "Аль-Кайды" имаму Гочияеву. А тот принял меня, а также Сашу Литвиненко и Юру Фельштинского, в Джихад. У меня от этого даже дух захватило. Столько лет спустя из Юлиного рассказа я наконец понял, с кем я, оказывается, работал, как близко был к смерти! Как это алькайдовцы отпустили меня живым, несмотря на чистокровное происхождение и два паспорта в кармане – один американский, а другой израильский. Получается, что злобные исламисты в своей ненависти к России не гнушаются даже сотрудничеством c американо-сионистским дьяволом?!

Kрасиво у вас получается, Юля, и вдохновенно. Обилие мусульманских фамилий, которыми пестрит ваш материал по делу и без дела, завораживает слушателя, действует на него, как заклинания факира на чешуйчатых или звуки праздничной симфонии 7 ноября на народ. «Взрывы – чеченцы - "Аль-Кайда" – Березовский» - мрачно звучат басы, тема Путина постепенно затихает, а на первый план выходит светлая струнная группа с темой ФСБ.

Этот ритуал повторяется каждый год в годовщину сентябрьского террора. Юля выступает, я реагирую. Каждый год, правда, появляются новые вариации. Вот теперь "Аль-Кайда". К следующему сентябрю, Юля, постарайтесь включить в партитуру тему «рязанского сахара» - о том, как менты поймали эфэсбешников на закладке взрывчатки в подвал жилого дома, и партию Трепашкина, которого посадили за то, что он нашел агента ФСБ, подыскавшего помещения под взрывы на Гурьянова и Каширке.

Если и это складно получится, номинирую вас на роль достойной преемницы андроповского Юры – «Юли Побойся бога».

Хоть свободы слова у нас нет, личная полемика, становясь публичной, все же проясняет общественные позиции, в ней сталкивающиеся. Их различия не умаляются, если даже у слов есть другие смыслы и мой оппонент хотел сказать не то, что сказалось. Павел Шехтман и в первом тексте внятен, а в последнем прямо выговорил, что в тоталитарном режиме виновны не столько чекисты, сколько дрессированное большинство «тех, кто сделал себе из «фиги в кармане» знамя и идеологию, восхищаясь собственным умом, практичностью, знанием жизни и умением жить», в которое он и меня включил. Оставлю личную злобу на совести Шехтмана. Пересказывать ему биографии моего деда, отца и собственную, выяснять, схожи ли они с биографиями его родителей, которых он в свои доводы втащил, нет охоты.

Не спеша выяснять, «хороши или плохи Ленин, большевизм и Советская власть», Шехтман все же пришел к тому, что не так, в конце концов, и плохи - после Сталина ни тебе расстрелов, ни «черных воронков», да и ГУЛАГ уже, дескать, не классический. Словно у массовых казней нет усмиряющего последействия, тем паче что и текущая работа не затихла, и фальшивые процессы шли, и произвольные расстрелы были, и в лагерях погибали, и на улицах избивали подчас до смерти. Подумав, что неизвестно, как бы он вел себя тогда сам, и не коря родителей, Шехтман оплевал все их поколение разом.

А оно между тем не было единообразным. Правила спускали, но люди исполняли их по-разному: были отличники, были двоечники. И соответственно их продвигали по службе, давали жилье, делали выездными и невыездными. И все эти и другие условия благополучия давались в прямой зависимости от соблюдения правил. Целым категориям лиц еще занижали очки. Тем не менее, одни голосовали за что прикажут, другие не голосовали, одни вступали в партию, другие не вступали, одни вступали в комсомол, другие и в комсомол не вступали. Но по Шехтману все они одним миром мазаны. Вот он и не видит путей к освобождению, кроме прямой борьбы с властью, вполне готовой, между тем, вернуться и к брежневским приемам, и к добрежневским, и даже к совсем откровенным, как в атаках на Грозный.

Не знаю, чего добивается Шехтман, обеляя чекистов и чохом осуждая людей, многообразная деятельность которых была тогда неоднозначна. Не все были полезными идиотами, а многие способствовали просвещению и прояснению жизни, которая шла. Но его усердие совпадает с желанием нынешней власти, и ельцинской, и путинской, переступить прошлое, не выяснять, что с нашей страной было, как и почему она в такое угодила и как из него вылезать.

Прошло двадцать лет, и выросло поколение, той жизни не знающее. Справедливо осуждая нынешний порядок, происхождение которого не обсуждается, они учат, что достаточно выйти на площадь, там разберемся. А им, не желающим знать, что было до них, не с чем туда выйти, кроме такого же тоталитарного порядка, лишь с другими флагами и портретами. Вот люди за ними и не идут.

В субботу в своей программе на "Эхе Москвы" Юлия Латынина в который уж раз вдалбливала нам всем в головы неразумные наши свою заклятую правду о том, что взрывали наши дома исламские террористы, что все, кто подозревает в этом чекистов (я, например), - сплошь маргиналы, идиоты, одним словом – «демшиза». Но к этому я уже привык и не обратил бы внимания, если бы не новый поворот в ее выступлении. Вот как завершила Ю. Л. свою передачу:

"Еще раз повторяю: как ничего не известно? Все известно! От мельчайших подробностей взрыва в Буйнакске до рассказа о том, кто у кого брал пошивочную машинку, чтобы зашивать мешки с сахаром...
...Я хочу закончить тем, что террористическая война против России продолжается... И, возможно, Россия была не права, что она не реагировала. Но суть в том, что она не реагировала, пока экстремисты не взорвали дома в Москве... И сторонники теории заговоров могут считать, что всякое дерьмо сгодится, лишь бы замазать им Путина, и чем гуще, тем лучше. У меня за Путина душа не болит. Но Путин – не Россия. Путин уйдет, а Россия останется. Это нашу Россию взрывают. Взрывают нас. А потом говорят, что мы взорвали себя сами. И когда Литвиненко с Фельштинским едут на встречу с Гочияевым, который скрывается в Панкиси, это называется двумя фразами – измена Родине и сотрудничество с международным терроризмом... И повторять за исламистами по глупости или из маргинального тщеславия – это значит быть полезными идиотами. А нарочно лгать о том, что подставили невинного бизнесмена Гочияева, о том, что мы до сих пор ничего не знаем о взрывах, это значит быть союзником террористов. Это значит деланье джихада руками противников Путина. Я думаю, что достойным противникам Путина есть чем заняться, кроме как джихадом против России".

Вон оно как! Она нас из идиотов и шизы перевела в ранг врагов Родины! И уже мы не просто «полезные идиоты». Мы уже враги! Мы уже Родине изменяем! Мы уже, считай, пятая колонна! Кто бы сомневался!

Как же быть-то? Язык засунуть себе куда-нибудь? Хорошо, засунем. Заткнемся. Жила бы Родина! Если Родина скажет «надо!» (устами Латыниной, наверно) - заткнемся. А как же? Враг ведь (исламисты-джихадисты-морганисты-ваххабисты-вейсманисты–сионисты) у ворот! Конечно, заткнуться! В самом деле – если солдат видит, что старшина тушенку из полевого котла приворовывает и мыло недовешивает, в каптерке у себя «малину» оборудовал, то он в боевых условиях не может ведь скандал устраивать. Какая тушенка, какое мыло! Враг у ворот! Тут всем до смерти четыре шага! Да по законам военного времени не грех и шлепнуть смутьяна! Ишь, мыло пересчитать требует, падла! Поэтому, конечно, охотно затыкаюсь.

Но как же быть с «рязанскими учениями»? Да знаю я, знаю, что Латынина уже давно всем объяснила, что то чекисты решили показательно раскрыть попытку теракта и спалились таким образом. Но чтой-то не верится мне. Ну не верится, и все тут. Неубедительно, да простит меня г-жа Латынина. Так, значит, я враг? И если я эти вопросы задаю, то помогаю тем самым «Аль-Каиде»? И вспоминая про гексоген, установленный газоанализатором взрывотехника Ткаченко, или про мешки с этим самым гексогеном и надписью «сахар» на них на складе в Рязани, что нашел солдат Пиняев (кстати, где он, сердешный, и где его командир?), я тем самым лью воду на мельницу международного терроризма?

Да, наверно, надо бы заткнуться. Права, наверно, Латынина. И нечего тут орать, что король голый.

Ну хорошо, хорошо, заткнемся, ладно. Черт, а как же быть с запиской Селезневу о взрыве в Волгодонске за три дня до взрыва?

Какая записка? Против Родины продолжается война. Халифат наступает! И каждая сволочь, что про записку спрашивает, работает на «Аль-Каиду»! Но мы все же позволим себе усомниться. Ну хоть разок, а? Приходите, враги Родины, побеседовать к нам в четверг в Сахаровский центр. Ну, может быть, не проскочат исламисты на этот раз.

Поскольку Поэль Карп ответил на мой ответ ему, то уж, видимо, судьба мне писать ответ на ответ.

Для затравки краткое личное объяснение. Вопреки жалобам Поэля Мееровича, я нигде не давал понять, что якобы сомневаюсь в его уме - я действительно в нем нисколько не сомневаюсь. Как и в честности оппонента. И потому, в отличие от г-на Карпа, я не кидался намеками на некие силы, которым мой оппонент, «видимо, ненамеренно – подыгрывает». Хотя мог бы. Потому что объективно – да, подыгрывает. А подыгрывает, мне кажется, потому, что с юности привык играть в игры, задаваемые властью, по установленным властью правилам.

В этом смысле показательно, что, говоря о брежневских временах, мой оппонент допускает на первый взгляд странный анахронизм. Он уверяет, что «картина безоговорочной поддержки» партии и правительства создавалась тогда «целой системой карательных мер, увенчивавшейся ГУЛАГОМ и расстрелами». Это неожиданно для человека, жившего в ту эпоху, причем сознательной жизнью. Никаких расстрелов при Брежневе, как известно, не было, «черные воронки» не разъезжали по ночным улицам, ГУЛАГ в классическом виде был расформирован еще при Хрущеве, психушки и мордовские лагеря были, но использовались на крайний случай, а «картина безоговорочной поддержки» создавалась не столько ими, сколько простейшими бытовыми угрозами: лишить премии, 13-й зарплаты, подвести под сокращение, лишить возможности печататься, лишить заказов на переводы... и вообще «как бы чего не вышло». И выдрессированное годами террора поколение по команде послушно поднимало руки на всех собраниях – за осуждение Сахарова и Солженицына, за одобрение «интернациональной помощи» Чехословакии и Афганистану - не забывая при этом строить фиги в карманах.(Читать дальше)